Русский мир и антимиры цивилизаций

 

Можно ли в рамках цивилизации, техногенеза, экономики выразить глубину предстоящего переделья России? Если переделье включает разворот России к себе самой, к России коренной, глубинной, то цивилизационного подхода будет явно недостаточно для выражения сути таких процессов. Однако российские учёные вынуждены использовать цивилизационный подход, поскольку не видят ему альтернативы. Действительно, если Россия не цивилизация, то что? В соответствии с периодичностью развития общества, введенной Л. Морганом, цивилизация — это высшая ступень после дикости и варварства, понимаемых как антицивилизация. Эту периодизацию Ф. Энгельс принял за основу, и лишь дополнил её коммунизмом, как будущим бесклассовым обществом, основанным на общественной собственности. Исходя из данной концепции, невозможно отказаться от признания России цивилизацией, поскольку иначе она автоматически становится страной варваров, нецивизованных недочеловеков. Такова безальтернативная сущность цивилизационного подхода.

Понимание современной России, суть и ход предстоящих в ней перемен следует начать с принципиальной несовместимости народа с его хозяйственным укладом и цивилизации, как общественно-экономической формации.

Цивилизация основана на развитии экономики, порождающей отчуждение от природы, на отношениях собственности; то есть, на делении людей на своих и чужих, что порождает зависимость и рабство уже в кровнородственной общине и патриархальной семье. Вырастающий отсюда менталитет чужд глубинной России, которая возникла как крестьянская страна русского мира. Русский мир порождается народнохозяйственным укладом, вырастает не из кровнородственной общины, а из самоуправляемой соседской общины и основан поэтому не на отчуждении от природы, а на сохранении мира, единства с ней. Урбанизация, цивилизация разрушает русский мир, и именно этот затянувшийся на столетия процесс, а не классовая борьба в ходе развития производительных сил и производственных отношений, образует внутренний стержень российской истории.

Переделье России пойдёт быстрее, если проблема судьбы России, глубинной корневой России будет правильно поставлена. Мир совсем не цивилизация, также как хозяйство не экономика, народ не общество, труд не работа, а народно-хозяйственный уклад не общественно-экономическая формация. Именно поэтому глубинная Россия с её уникальной, народной по рождению и мировой по значению, культурой не Западная цивилизация, и для её понимания необходим не цивилизационный, не классовый подход, точно описывающий эволюцию стран Запада, а специфический для Русского мира мирской подход накопления человеческого потенциала.

Однако в настоящее время популярна расширенная трактовка "русского мира" как глобального, цивилизационного феномена, охватывающего 300 миллионов человек, говорящих по-русски и интересующихся русской культурой, как в России, так и в ближнем и дальнем русском зарубежье. Данная расширенная трактовка скрывает глубинный смысл понятия "русский мир", его антагонизм с западной цивилизацией. Понимание сложности предстоящего переделья России возникает с обращением к исторической специфике русского мира, уникальности его соседской природосообразной общины, скрываемой признанием множественности миров, вроде западного мира, древнего мира и т.д. и т.п.

Сложность проблемы усугубляется совпадением двух принципиально разных слов "мир", проявляющихся в различном ответе на вопрос где? – "в миру" или "в мире". Цивилизованному прозападному либералу может даже показаться, что здесь грамматическая ошибка: в каком-таком "миру", конечно, "в мире". В слове «мир» скрываются два принципиально различных понятия и не следует сводить их различие к смыслам одного слова. Можно вспомнить популярный на советских майских демонстрациях трудящихся лозунг, "миру – мир", или приоткрыть "мир" самого известного романа мировой литературы «Война и мир», однако не следует сводить проблему переделья России к игре в слова.

Признавая принципиальное отличие мира от цивилизации, мы подрываем понимание самого принципа развития в обществе, представления о том, что представляет собой движение вперёд. Цивилизационная парадигма исходит из роста производительности труда, увеличения материального богатства, проявляющегося в создании комфорта, росте городов, развитии государств, в культурном и искусственном прогрессе, одним словом, в экономикоцентричном развитии человечества. Да, цивилизация означает классовое расслоение и борьбу, но разве есть фактор, который мог бы переоценить все её достижения и заявить о деградации общества в связи с развитием цивилизации. Что может заставить признать цивилизационный процесс регрессом, тупиковым путём развития, бессмысленным расходованием человеческого потенциала? Есть только один довод против прогресса цивилизации, но довод убийственный. При всей нецивилизованности доисторических времён мозг человека приобрёл современные размеры именно в те времена, а поскольку это не случайно, значит он целиком был необходим человеку для той его жизни в миру. В городской же цивилизации в силу разделения труда и специализации, профессионализации человека целостный мозг ему не нужен, и он деградирует в экономического человека, работника и потребителя. А это приговор природы умелого и разумного трудящегося человека русского мира человеку отцивилизованному. С точки зрения эволюции человека цивилизация оказывается деградацией по сравнению с миром, но не с варварством, являющимся лишь прямым отрицанием цивилизации, а отрицание никогда не открывает истину, что бы ни отрицалось.

Цивилизационный подход исходит из отчуждения от природы и отношений собственности, неважно даже какой по форме, частной или общественной. В сознание прозападного человека понятие собственности абсолютизировано, что проявляется в понятиях первобытнообщинной и общенародной собственности. Проблема социальной справедливости таким образом разрешается в рамках изменения формы собственности, частной или общественной, то есть в рамках отчуждения от природы, разрушающем мир.

Специфика цивилизационного подхода проявляется в понимании владения как атрибута собственности и торговли. Подлинное же владение основано не на отчуждении, а на единстве и духовном взаимопроникновении в миру, уничтожающем власть над объектом владения и порождающем мир. Поэтому в миру процветает безвластие, что в отцивилизованном классовом сознании называется «анархией», отсутствием отношений вертикального подчинения, на которых в цивилизации всё удерживается. Поэтому в цивилизованном обществе безвластие или анархия — это утопия, вроде коммунизма Энгельса, к которому приходит цивилизация в результате спекулятивного отрицания отрицания в классовой борьбе. В русском мире безвластие не утопия, а реальность круговой поруки в самоуправляемой соседской общине, основанной на жертвенной любви к земле, что интуитивно, подсознательно отстаивал перед западниками анархист М. Бакунин.

Действительно сложный для понимания русского мира вопрос заключается не в отрицании тупика цивилизации, социализма и коммунизма. Понимание русского мира начинается с особенностей уникальной по сложности хозяйствования с ней земли, владение которой русскому народу давало больше, чем мнимая личная свобода. Земледелие рождало в нем божью душу, несгибаемую мощную волю, заставляло хранить общинный уклад, и соответствующие ему свойства труда, рождающего и обогащающего мир русского человека.

Трудовая деятельность помимо создания продукта порождает в самом человеке его внутреннее богатства, осуществляет одухотворение, единство действий, мыслей и чувств, в котором человек и весь его мозг представляет единое целое. В результате человек не приспосабливается, не специализируется, не деградирует, а усложняется как вид. Такому развитию человеческого потенциала способствует сложная и трудная для жизни природа, в которой вещественное и духовное богатство человека, слиты в единое целое, порождая мир.

Для продолжения накопления возможностей человека, для обогащения народа, для сохранения русского мира необходима разнообразная и изменчивая, но не слишком благодатная природа, приносящая человеку достаточный продукт, только когда он приобретает духовное богатство, только если он много трудится, но мало работает, только если труд, порождая культуру, не превращается в рутину, которую можно вынудить исполнять раба. Именно такова уникальная природа центра Русской равнины, нашего Нечерноземья, определяющая менталитет русского народа и мощь глубинной России.