Эпистемологические корни методологии: неокантианская философская традиция

У истоков фундаментальных дискуссий о методологиях социальных наук стоит проблема объективности — вопрос о нашем отношении к свидетельствам («data»3). Он служит своего рода водоразделом. По одну сторону находятся модели универсальной науки как сис тематического знания, базирующегося на данных, которые независи мы от наблюдателя, следовательно, объективны и, несомненно, поддаются внешнему наблюдению и верификации. Они также могут быть и предпочтительно должны быть представлены количественно и изучаться статистически, на основе чего делаются обобщения, исходя из которых проверяются гипотетические конструкции и теоретические утверждения. В этой модели имплицитно присутствует требование или сильное предпочтение повторяющегося и качественно неизменного (т. е. по сути внеисторического) предмета исследования. Противники этого подхода склонны подводить его под одно общее название: «позитивизм». Его сторонники отвергают это определение, подчеркивая, что существует множество течений, представители которых согласны с предположением о фундаментальном онтологическом единстве данных о мире и универсальности путей его изучения без непременного при знания других базовых предположений классического позитивизма4. По другую сторону находятся те, кто исходит из того, что событиям человеческой жизни присуще фундаментальное своеобразие. Человеческие и социальные явления обладают, с одной стороны, характеристиками «объективных» данных, и значимые результаты могут быть получены и здесь на основе статистического анализа и моделей, в которые закладывалась бы их повторяющаяся и универсальная при рода. В то же время другая основополагающая характеристика явлений такого рода связана со свойствами объекта исследования, обладающего способностью саморефлексии и относительной свободой выбора, т. е. способностью поразному осмысливать и реагировать на данный стимул, и где результаты не возникают исключительно под воз действием внешних факторов или являются простыми проявлениями заложенной структуры. Такие атрибуты, как ориентация, смысл и вы бор составляют значимые и необходимые элементы в описании явлений этого ряда и их анализе. Изучать их следует с помощью дуалистических методов, сообразно их двойственной природе. Предполагается также, что «факты» человеческого феномена и общественные системы исторически подвержены качественным изменениям. Для их изучения требуются также особые историографические методы.

Точку осознания особенностей истории как формы познания можно найти в работах Джамбаттиста Вико (XVIII в.).5 Развернутую по становку вопросов особенностей гуманитарных и общественных наук ясно поставила неокантианская философия и связанная с ней немец кая историография конца XIX в. Они решали эту проблему, постулировав фундаментальный дуализм организованного знания и соответственно разграничив поля исследований и методологии (Г. Риккерт предложил разграничить науку о природе (Naturwissenschaft) и науку о культуре (Kulturwissenschaft) и характерные для них соответствен но «генерализирующий» и «индивидуализирующий» методы6). Серь езные споры между неокантианцами (например, Г. Риккерт  против «Марбургской школы» или В. Дильтея) велись относительно природы этого дуализма7, но фундаментальное разделение на естественные и гуманитарные науки было воспринято всеми представителями этой традиции как отражающее особенности гуманитарных и социальных исследований: способности объекта к интроспекции и выбору, в кото ром содержится возможность его трансформации под воздействием знания и самопознания. Дальнейшее развитие этого взгляда сыграло важную роль в определении современной социологии и современной истории, особенно через работы Макса Вебера, работу школы Анна лов8. В англосаксонском дискурсе присутствует более радикальная позиция, когда вся область мысли строго делилась на «науку» и «искусство» (Sciences and Arts), т. е. на вопросы, доступные научному познанию, где объективное знание возможно, и проблемы другого свойства, относящиеся к сфере искусства9.

Ядро понятий, принимающих дуализм реального мира и проблемы его познания, особенно четко выразил Ноам Хомский, назвав его центральным выводом картезианства: «Люди принципиально отличны от всего принадлежащего физическому миру. Другие организмы — суть машины. Когда их части установлены в определенном порядке, и они помещены в определенную внешнюю среду, все, что они делают, полностью предопределено или же вполне случайно (random). Но эти же условия не принуждают людей действовать тем или иным образом, люди только имеют побуждение и склонность так поступать... Их по ведение может быть предсказуемым в той мере, в какой они обычно делают то, к чему имеют побуждение и склонность, но, тем не менее, они свободны и уникальным образом свободны, поскольку им необязательно делать то, к чему они имеют побуждение и склонность»10.

Методология двойной рефлексивности принимает в качестве эпистемологического начала неокантианскую постановку вопроса и традицию в их менее радикальной форме, т. е. в лице таких представителей как Г. Риккерт и В. Дильтей. Там, где речь идет об изучении человеческих реалий и сообществ, требуется методологический подход, дающий представление как о специфически человеческих, так и об объективных и всеобщих характеристиках объекта. Различные срезы реальности, а также разные обобщающие категории создают потребность и дают возможность такого многостороннего и комбинированного освещения объекта социологического исследования.

 

Понятийная база методологии

Понятие качественной методологии охватывает многообразие взглядов и предположений. Уже в исследовании 1991 г. Р. Теш насчитала 45 различных интерпретаций этого понятия11. Эти интерпретации отстоят друг от друга столь далеко, что некоторые критики с легкой руки Питирима Сорокина обозвали качественную социологию «эпистемологической свалкой»12. Очень часто те, кто используют понятие «качественный метод», избегают четкого определения. Подобная застенчивость обычно принимает форму определения этого понятия исключительно через отрицание (т. е. как «нестатистический», «неанкетный» и т. п.). Хуже того, выражение «качественный» стало модным. Такая мода поражает академические дисциплины, привнося в них нечто от базара: когда торговцы стараются перекричать друг друга и «обскакать» конкурентов с помощью оскорбительных тычков и заявлений (обычно фальшивых) о необыкновенной свежести предлагаемых ими товаров. «Каче ственная методология» как мода нередко имела в своей основе нечет кость целей и недостаток знаний об истоках, основах и интеллектуальной истории социологии. В немалой мере такое положение определяется давлением академических рынков, нацеленных на массовое производство текстов поверхностного содержания. Но это только одна сторона дела. Академическая мода приходит и уходит, но часто, когда она исчезает с ее наиболее легковесными представителями, поспешивши ми уйти пастись в другое место, остаются несомненные достижения в виде новых вопросов, ответов, понятий и методов, а также некоего ядра экспертов, способных прояснить новые детали социальной реальности. Помня об опасности следования очередной моде, важно не перестраховаться и не «выплеснуть ребенка вместе с водой».

«Эпистемологическая свалка» действительно существует в не

которых работах, но указывает скорее на эпистемологическую болезнь, которой подвержены те, кто пользуется термином непродуманно, а не на то, что само понятие лишено содержания. Для того чтобы пояснить, что под ним понимаем мы, потребуется сначала расчистить место с помощью отрицаний, а затем продолжить определением сущности качественной методологии.

Начнем с перечисления значений понятия «качественный», которых, на наш взгляд, лучше избегать.

Не следует употреблять это определение по остаточному принципу, когда все что «не» (т. е. не подпадает под категорию статистических или количественных методов, или же методов, служащих толь ко проверке «жестких» гипотетических конструкций) становится «качественным». Точно так же понятие не должно определяться просто через антонимы, т. е. как «невторичный», «неанкетный» и т. п. Приме ром тому может служить определение качественного исследования, данное известным ученым, согласно которому это — «любое исследование, результаты которого не могут быть достигнуты с помощью количественных процедур»13, что восхитительно просто, совершенно ясно и обладает ничтожной эвристической ценностью.

Определение понятия, социальной реальности или методологии по «остаточному» принципу, как «все, что не», скорее указывает на то, как данная ментальная конструкция была получена, а не на предмет или инструменты исследования. Для того чтобы стать эффективным инструментом познания, понятие должно быть представлено в позитивных терминах, устанавливающих его содержание, выделяющих его аналитическое ядро и определяющих его границы. Только так можно избежать «эпистемологических свалок».

1. Это понятие не может быть просто приравнено к академической дисциплине, ее использующей (например, этнографии). Качественная методология либо шире по своим задачам, характеристикам и свойствам, чем отдельно взятая дисциплина, либо должна быть сведена к аспекту такой дисциплины. В нашем случае то, о чем идет речь, представляет собой методологию с междисциплинарным применением.

По тем же соображениям невозможно принять определение качественной методологии как просто чего то, присущего профессии социальной работы. Это иногда предлагалось на том основании, что профессиональное самоопределение работы социального работника с клиентом (case work — «работа с отдельным случаем») близко к социологическому понятию case study — «исследование, фокусированное на отдельном случае». Второе, в свою очередь, используется некоторыми как синоним «качественной» методологии14. Сходство звучания не есть доказательство содержания.

Качественные методы не должны рассматриваться лишь как первоначальная стадия исследования, т. е. предварительное наблюдение с целью дальнейшего развития «жесткого» и тем самым истинно научного анализа. Не являются они также «квазистатистическими методами», используемыми до того, как начнется действительно научная, т. е. статистическая работа15. Статистика или математика — не единственные средства получения знаний о человеческих явлениях. Ответы «да» и «нет» на выдвинутые гипотезы — не единственный путь сбора «данных» и научного познания.

В последнее десятилетие аналитический подход, названный «обо снованной теорией» (grounded theory), сыграл позитивную роль, давая возможность социологам и другим обществоведам в сильно «пози тивистских» средах не ограничиваться более применением моделей естественных наук, базирующихся на лабораторных экспериментах16. В частности, были предложены модели, альтернативные тем, где гипо тезы формулируются сугубо дедуктивно и только проверяются данны ми, под них отобранными. Гипотетические модели «заземлены» здесь на опыт и вытекают из него, что дает более богатое и реалистическое видение процесса исследования. В методологии двойной рефлексив ности суть этого подхода была принята как нечто само собой разумею щееся, поскольку в ней изначально отсутствует псевдонаучный уклон.

1. Качественные методы не должны определяться исключитель но как реакция на сложность объекта исследования. Сложные соци альные проблемы можно изучать с помощью различных методологий, не только качественных по характеру, например, с помощью матриц17.

2. Качественные методы не должны определяться как выраже ние определенной политической идеологии, каковой бы ни была пос ледняя. Это особенно касается тех, кто отрицает любые формальные процедуры как в принципе связанные с «подавлением» и поэтому не приемлемые. Вывод не может обосновываться просто указанием на правильность политической ориентации (например, когда «мужской тип исследований» противопоставляется истинной, т. е. «феминисти ческой», ориентации18). В научном исследовании идеологемы не мо гут заменить процедуры верификации.

Качественные методы не могут определяться установкой или стилем исследователя, его наклонностями и способностями, такими как эмоциональное сопереживание объекту, способность к самовы ражению или склонность к автобиографическим отступлениям при изложении социологического материала (так же как, скажем, мате матические способности или педантичность в работе ученого недостаточны для определения его работ как «количественной» социоло гии). Следует проводить различие между характеристиками методо логии социальных наук, которые мы обсуждаем, и индивидуальными способностями, которые желательны для тех, кто вовлечен в иссле дования, и/или должны вырабатываться в процессе обучения иссле дователя своему делу.

Обращаясь к позитивному определению понятия, «качественную методологию» (и «качественное исследование») можно определить как тип исследования, в котором наблюдаемые формы поведения соотно сятся с поведенческой логикой (стратегиями) объекта изучения, вклю чая смыслы и значения, придаваемые им (или ими) этим действиям. Специфика качественной социологии — в том, что она нацелена на определение причинностей. Ядром этой методологии (и шире — спо соба видения) является то, что, рассматривая повторяющиеся формы человеческих взаимодействий (чем и занимается социология вообще), она нацелена на определение их причинностей, заложенных в сфере смысла, придаваемого действиям объектами исследования. Это не исключает количественных методов как таковых, но исключает категоричность тех исследований, в которых человеческое поведение соотносится только с объективными факторами и аналитическими операциями самих исследователей, в то время как человек — объект изучения — рассматривается как «черный ящик», в который заглядывать не следует. В таких случаях исследуемые объекты рассматриваются исключительно как движимые силами, внешними по отношению к мыслительному процессу, и к этому сведена причинность действий и взаимодействий. Повторю, главной особенностью качественного исследования являются не его технология (будь то компьютеры или математика), а его сфокусированность на смыслах выбора стратегии действия. В процессе качественного исследования полевая работа включает, как правило, прямое наблюдение в сочетании с многомерными глубинными интервью. Его цель — установить формы действий и взаимо действий, связав это с тем, как они объясняются и понимаются сами ми участниками — разбор смыслов. Аналитическая часть исследова ния включает категоризацию и кодирование свидетельств, при этом особое внимание уделяется связям и взаимозависимости между уста новленными категориями. Работа с первичными данными, их соотне сение с понятиями в целях уточнения, классификации и осмысления составляет основную часть исследования. Важным элементом явля ется подкрепленное свидетельствами критическое переформулирова ние (или отказ от) некоторых используемых понятий. Вводятся также новые понятия, чтобы достичь более реалистичного описания, объяс нения динамики и причин изучаемого явления.

Аналитическое описание, соотнесение между собой свидетельств, установление типологии и выдвижение предположений и понятий от носительно структур причинных связей, а также реалистичности опи сания и способов его проверки — это то, что предполагается получить на выходе исследования. Оно включает также рассмотрение более ши рокого контекста свидетельств и исторического процесса, частью кото рого являются изучаемые события. Что касается связи всех этих эле ментов, то в дискуссии о качественном исследовании была выдвинута идея, практическое значение которой трудно переоценить, а именно, что не следует видеть их просто как последовательные стадии работы: сна чала категоризация, потом рассмотрение связей между категориями, затем подкрепление и проверка их свидетельствами и т. д. Скорее это представляет собой спираль или зигзаг, когда работа продвигается че рез постоянное возвращение к предыдущему «этапу», идет непрерыв ный процесс сравнительного анализа между категориями, объяснения ми, свидетельствами, с прояснением понятий — диалектическая связь или, если воспользоваться выражением современного автора, «итера ционный», а не «линейный» процесс исследования19.