Так пал Наш Монастырь Водных каштанов.

— Всё верно, именно на губах!

«Всевидящий глаз» клятвенно уверял всех в своей правоте, но остальным это показалось странным:

— Почему именно на губах?

— Где это видано, чтобы только губы источали демоническую Ци? Это что, демон губной мази¹?!

¹ В древнем Китае мазь для губ использовалась как защитное средство губ от потрескивания на морозе.

Се Лянь невольно прикрыл рот рукой.

Он даже не представлял, что аура Хуа Чэна, которая прицепилась к нему после той ночи в храме Тысячи фонарей, полной объятий и поцелуев, до сих пор не выветрилась!

«Всевидящий глаз» ткнул в принца пальцем.

— Вот, вот, вы посмотрите! Совесть нечиста!

Се Лянь тут же опустил руку и насилу подавил порыв повернуться и взглянуть, какое выражение проявилось на лице Хуа Чэна, когда он всё это услышал. Пусть даже сейчас лицо последнего закрывали бинты, и принц всё равно ничего бы не увидел.

— Ох, уважаемый друг на тропе совершенствования, — мягко произнёс принц. — Ты не так понял. Просто из-за материальных затруднений мне приходится использовать одну и ту же вещь в разных целях. К примеру, вот этот горшок. — Он поднял повыше глиняный сосуд с демоницей и заверил: — Иногда я сажаю туда демонов, но в обычной ситуации просто храню соленья. Вкус получается уникальным, а после принятия в пищу, разумеется… Если не верите, можете сами попробовать.

…По логике вещей, такой способ имел право на существование. Монахи и заклинатели колебались, тогда как жители деревни схватились за рты.

— А? Даочжан Се, стало быть… соленья, которые вы нам приносили, приготовлены по тому же рецепту?

— Получается, и у нас после них останется полный рот чертовщины?

Когда местные подносили Се Ляню свежие овощи и фрукты, принц в благодарность одаривал их соленьями, которые сам приготовил.

Он тут же поднял руку и успокоил:

— Не стоит волноваться, ваши соленья готовились в другом сосуде!

«Всевидящий глаз» вспылил:

— Ты, никак, больной! Не боишься такими кушаньями свой век укоротить?! Поменьше пустой болтовни, в твоём монастыре прячется ещё кто-то, да не один! С дороги!

На этот раз он сразу ринулся к монастырю, боясь, что староста деревни вновь встанет на пути. Се Лянь, понимая, что дело принимает неблагоприятный оборот, быстро отступил в дом, схватил валяющегося в забытьи Цюань Ичжэня за ворот, как следует встряхнул и прокричал прямо в ухо:

— Циин! Слушайте внимательно! Я! Собираюсь опять накормить вас фрикадельками непорочности!

После этих слов глаза Цюань Ичжэня резко распахнулись. В тот же миг едва переступивший порог монастыря «Всевидящий глаз» издал жуткий крик и выскочил прочь, прижимая ладонь ко лбу.

— Никому не входить внутри! Это западня!

Монахи и заклинатели послушались — не стали действовать сгоряча, только окружили пострадавшего с вопросами:

— Всевидящий собрат, что ты увидел?

«Всевидящий глаз» ответил:

— Я ничего не увидел, кроме огромного сгустка слепящего белого света!

— Ай-яй, беда, собрат-заклинатель, твоё Всевидящее око дымится!

«Всевидящий глаз» дотронулся до лба и действительно обнаружил, что красный след сделался чёрным, а ещё от него струится белый дымок, похожий на погасшую свечу.

Он пришёл в ужас:

— Это же… это же!

Линвэнь отложила маньтоу, которую неторопливо поедала, и спросила:

— Снаружи так шумно, что там случилось?

Один из монахов тем временем сказал:

— Всевидящий собрат, взгляни, в монастыре скрываются двое детей и женщина. А также этот заклинатель снаружи. Так кто же из них всё-таки тот самый?

«Всевидящий глаз» изо всех сил потирал лоб, но воспользоваться оком больше не мог. Белый свет, который он узрел, — это божественное сияние Цюань Ичжэня. Когда небожителю кажется, что он столкнулся с огромной опасностью, или же в момент битвы не на жизнь, а на смерть, окружающее его тело божественное сияние инстинктивно усиливается в несколько раз. Се Лянь воспользовался этим мгновенным взрывом слепящего света, чтобы вывести из строя Всевидящее око заклинателя. Впрочем, речь не о том, что многолетние труды заклинателя пошли прахом, просто ближайшие несколько дней он не сможет снова открыть глаз. Затем Се Лянь взял со стола тарелку с фрикадельками. Цюань Ичжэнь окончательно пришёл в себя и сразу схватил Се Ляня за руку, хрипло говоря:

— Я есть не буду.

Се Лянь схватил его в ответ.

— Не бойтесь, это не для вас!

Толпа сведущих в магических искусствах, плотно окружившая монастырь Водных каштанов, обменялась быстрыми взглядами, разразилась беспорядочными криками и хлынула в атаку. Однако не успел Се Лянь вступить в бой, как их оттолкнуло прочь невидимым барьером. А следом откуда-то сверху и одновременно со всех сторон послышался мрачный голос:

— Вы, толпа старых монахов и вонючих заклинателей, всё вьётесь вокруг, словно мухи? И ещё посмели явиться за мной сюда? Да вам жить надоело!

— Хуа… Хуа… Хуа…

Запнувшись несколько раз на слове «Хуа», «Всевидящий глаз» всё-таки не посмел назвать имя, испугавшись могущества его носителя, и, запинаясь, проговорил:

— …Градоначальник Хуа! П-поменьше пугай людей. Всем нам известно, что гора Тунлу открылась и ты, чтобы не попасть под её влияние, запечатал свои силы. И теперь… тебе не с руки бесчинствовать, как раньше! С-с-сдавайся без сопротивления…

Под конец фразы весь его напор иссяк, но Се Лянь почувствовал — Хуа Чэн рассердился, и потому вбежал в дом, обнял его и прошептал:

— Ничего не говори! И не трать магические силы, лучше прибереги их. Предоставь остальное мне!

Тело Хуа Чэна, слегка напряжённое, в объятиях принца, кажется, постепенно освободилось от оков гнева.

— Хорошо, — мрачно ответил он.

Обнимая его, Се Лянь ощутил, что возраст Хуа Чэна снова уменьшился, теперь он принял вид ребёнка лет двенадцати-тринадцати. В сердце принца невольно закралась тревога. Одной рукой прижимая к себе Хуа Чэна, другой он достал меч и вышел из монастыря со словами:

— А вы не думали, что Лазурный Демон Ци Жун вас обманул?

Однако монахи и заклинатели воззрились на него в недоумении. «Всевидящий глаз» озадаченно переспросил:

— Лазурный Демон Ци Жун? В чём он нас обманул? Для чего он стал бы нас обманывать?

Брови Се Ляня чуть сошлись к переносице.

— Это не он подсказал вам явиться сюда?

«Всевидящий глаз» заплевался:

— За кого ты нас принимаешь? Чтобы мы добывали сведения у какого-то «свирепого»? Разве стали бы мы действовать заодно с таким негодяем?

Выходит, это не Ци Жун? Но кто же распространил известие?

Не дожидаясь, пока Се Лянь как следует над этим подумает, монахи и заклинатели бросились в бой. Принц одним ударом отразил атаку семи-восьми мечей и пяти-шести посохов.

— Амитабха, собрат-заклинатель, к чему ты столь упорствуешь, защищая эту нечистую тварь?

Се Лянь, не уступая ни на шаг, ответил:

— Мастер, что ни говори, а нехорошо пользоваться затруднительным положением другого человека.

«Всевидящий глаз» воскликнул:

— Он демон, а не человек! А ты ещё слишком юн, молоко на губах не обсохло. К чему преследуешь эти косные моральные принципы?

Если принц воспользуется Фансинем против всех этих магических посохов, драгоценных мечей и сабель, он может легко поранить простых смертных. Согласно правилам, смертные могут избить небожителя, но небожитель не может избить смертных, поскольку должен быть снисходительным, великодушным, милосердным и любящим всё живое. Божеству нельзя вступать в конфликт со смертными, а если он кого-то из них побьёт, ему зачтут подобные действия как нарушение и отнимут добродетели. Се Лянь не мог себе позволить жить на широкую ногу, как Цюань Ичжэнь. У принца и так-то почти не было добродетелей. А если отнимут, он вовсе уйдёт в долги.

Убрав меч, принц велел:

— Жое, ко мне! Циин, проследи за Линвэнь!

Жое часто обижалась, если ей приказывали связать мужчину, и вела себя совсем иначе с пленницами — Се Ляню пришлось позвать дважды, прежде чем лента нехотя сползла с рук Линвэнь. В следующий же миг белая молния со свистом хлестнула по рукам нескольких десятков человек. Стоило их пальцам дрогнуть, и оружие в руках уже не удержать.

— Что это за магический артефакт? — изумились монахи и заклинатели.

— Это разве артефакт?.. Почему он показался мне похожим на шёлковую ленту, на которой легко повеситься? Предмет чрезвычайно тёмный…

— А ведь так и не скажешь, что юнец обладает столь высоким мастерством!

И тут случилось непредвиденное. В момент, когда битва Се Ляня с толпой заклинателей находилась в самом разгаре, Линвэнь покачала головой, мягко поправила полы одежды и поднялась.

— Благодарю Ваше Высочество за тёплый приём. Мне пора.

Се Лянь поразился:

— Линвэнь, день подходит к концу! Куда ты вознамерилась уходить? Неужели собираешься нарушить обещание?

— Верно. Я собираюсь нарушить обещание.

Её слова звучали столь уверенно, будто она говорила «я собираюсь вершить высшую справедливость», и Се Лянь не нашёлся, что на это ответить.

Спустя мгновение принц произнёс:

— Это не Ци Жун распространил весть. А ты.

Линвэнь улыбнулась:

— Пусть я не Бог Войны, пусть оказалась связана Жое, но даже при помощи одного заклинания духовного общения можно сделать очень многое.

Вот оно что! Но как Линвэнь узнала, что этот юноша в бинтах — Хуа Чэн? Она ведь не перекинулась с Лан Ином и парой слов, виделась всего несколько раз, и Се Лянь в итоге сам заметил позже неё!

Линвэнь, заведя руки за спину, собралась открыто покинуть монастырь. Се Лянь не мог отвлечься ни на миг, поэтому воскликнул:

— Циин, нельзя позволить ей уйти!

Цюань Ичжэнь уже мог стоять на ногах, его силы восстановились, несмотря на съеденную фрикадельку непорочности. К тому же, Линвэнь являлась Богом Литературы, в её руках не было ни капли боевой мощи, и юноше хватило бы одного пальца, чтобы её задержать.

Издали раздался его голос:

— Хорошо!

И Се Лянь со спокойной душой продолжил сражение. Однако вскоре раздался оглушительный грохот, крышу монастыря Водных каштанов проломило насквозь, и кто-то вылетел сквозь неё высоко вверх.

Се Лянь, обернувшись, потрясённо крикнул:

— Циин, так делать нельзя!

Если подобным образом бросить Бога Войны — не страшно, ведь они изначально достаточно сильны, чтобы биться с серьёзным врагом. Но что ни говори, Линвэнь всё-таки женщина, да ещё Бог Литературы. И Цюань Ичжэнь столь грубыми действиями непременно её покалечит!

К удивлению принца, кое-кто неторопливо вышел из монастыря со словами:

— Бай Цзинь, так делать нельзя.

Прохладный голос, очевидно, принадлежал Линвэнь, но в тот момент, когда она показалась снаружи, Се Ляню на миг померещилось, что это вовсе не она, а очень высокий молодой парень, от которого исходит тёмная Ци, бьющая в небеса. Однако, присмотревшись внимательнее, принц всё же разглядел хрупкую фигуру Линвэнь.

Линвэнь — Бог Литературы, это чистейшая правда. И даже намеренно скрывая свою истинную силу, она не могла утаить подобную мощь от Се Ляня. Как же ей удалось вдруг отправить Цюань Ичжэня в полёт???

Хуа Чэн тяжёлым тоном предостерёг:

— Гэгэ, осторожно. Она надела одеяние.

И правда! С виду на Линвэнь было всё то же чёрное платье, но вокруг клубилась чёрная Ци, которая накрывала её с головой и будто бы делала совершенно другим человеком. Убийственная Ци клокотала бешеным потоком, при этом необычайно контрастируя с бледным и крайне бесстрастным лицом. Се Лянь попытался сделать выпад мечом, но Линвэнь легко отразила атаку, лишь махнув рукавом. Как раз вовремя Цюань Ичжэнь сверзился с небес, с грохотом проделав вмятину в земле. Юноша увидел развернувшуюся картину, и его глаза вмиг загорелись.

— Прекрасно!

Глаза Се Ляня тоже ярко сверкнули.

— Прекрасно!

Приём, которым Линвэнь отразила меч, поистине поражал красотой. Нет, лучше сказать, приём, которым Божество парчовых одежд помогло Линвэнь отразить меч!

Стоило кому-то надеть Божество парчовых одежд, и тот либо терял способность здраво мыслить, либо его кровь выпивали до капли. Но оказавшись на Линвэнь, одеяние сделало её неуязвимой и к тому же способной атаковать — Бог Литературы вмиг запустил в полёт западного Бога Войны. Никто никогда не слышал о столь поразительной особенности Божества парчовых одежд. Кому могло прийти в голову, что тот, кому она отрубила конечности и голову, станет ей же помогать?

Теперь не только жители деревни Водных каштанов, но и толпа монахов и заклинателей от удивления окаменела.

«Всевидящий глаз» воскликнул:

— Что тут прекрасного? Его побили, а он — «прекрасно»? В этом монастыре остался хоть один нормальный человек? Они все нелюди, как я погляжу!

Цюань Ичжэнь, весь в нетерпении, выскочил из ямы в земле и снова бросился в атаку.

Линвэнь тихо сказала:

— Я же говорила, нельзя здесь задерживаться.

Она обращалась к Божеству парчовых одежд. Но тело её не слушалось — отразив локтем кулак Цюань Ичжэня, Линвэнь вступила в схватку с юным Богом Войны, попутно круша всё вокруг. От мощных ударов стены монастыря Водных каштанов задрожали, будто вот-вот обрушатся. Божество парчовых одежд и впрямь обладало потенциалом к вознесению — Цюань Ичжэнь даже начал немного ему уступать.

Се Лянь не выдержал:

— Вот что… Будьте любезны, не могли бы вы драться где-нибудь подальше? Подальше отсюда!

Не успел принц договорить, как на него со всех сторон набросились заклинатели с четырьмя-пятью десятками сабель, мечей, молотов, посохов…

Се Лянь переменился в лице и вскинул руку.

— Стойте, не надо!!!

Под горестный крик принца монастырь Водных каштанов, который ранее претерпевал бесчисленное множество ударов и всё же крепко стоял на месте, наконец по-настоящему окончательно рухнул.

Се Лянь несколько секунд взирал на него неподвижно, чувствуя пустоту в душе.

— Ну вот, любое моё жилище не может продержаться и полгода. Теперь в самом деле придётся просить пожертвований на постройку…

Хуа Чэн сказал ему:

— Гэгэ, огорчаться нет нужды. Это всего лишь дом, их у меня имеется в достатке.

Се Лянь заставил себя приободриться, но тут к нему, пошатываясь, выскочил «Всевидящий глаз». Мужчина до сих пор закрывал лоб ладонью. Он встал на пути принца и ткнул в него пальцем.

— Ты, сопляк, своими мелкими уловками посмел нанести вред моему заклинательскому искусству! Кто твой мастер? Сколько лет ты практикуешься? В каком монастыре состоишь? Какому божеству поклоняешься?!

Се Лянь резко обернулся, облик его пронзило внезапной суровостью.

— Ты спрашиваешь, кто я такой? Слушай внимательно! …Я — благородный Его Высочество наследный принц, и вы, толпа смутьянов, должны все как один пасть предо мной на колени!

Его голос прозвучал словно гром среди ясного неба, и некоторые из присутствующих едва не бросились на колени по-настоящему. Только когда соседи потянули их наверх, пришли в себя.

— Ты что? В самом деле на колени бухнулся?!

— С-странно, сам за собой не заметил…

Се Лянь суровым тоном продолжил:

— Мне уже более восьми сотен лет, я старше всех вас, вместе взятых, и дорог прошёл да мостов пересёк уж побольше вашего! Мои храмы и монастыри усыпали землю, последователями и паломниками населён весь мир. Не знаете моего имени? Пеняйте на то, что дальше своего носа не видите! Я — не поклоняюсь божествам. Я — и есть божество!

Остальные просто остолбенели от столь бесстыжей, но исполненной неудержимого величия речи, невольно раскрыв рты.

— …А???

Се Лянь нёс всю околесицу именно ради этого момента. Из его рук вылетела тарелка, и несколько десятков беленьких фрикаделек, подобно стальным шарикам, рассекая воздух свистом, разлетелись во все стороны и попали ровно в цель — каждому потрясённому заклинателю и монаху прямиком в раскрытый рот.

После Се Лянь устало стёр пот со лба и сказал:

— Прошу всех забыть, что я только что сказал. На самом деле я всего лишь сборщик рухляди!

Те, кому досталось кушанье, изменились в лицах:

— А! М-мы попались!

Несколько особенно проворных попытались отбить фрикадельки мечом, но стоило вскинуть клинок, и кругляши, вращаясь на огромной скорости, столкнулись с лезвием и осыпали всё вокруг яркими искрами.

Заклинатели в неподконтрольном ужасе воскликнули:

— Что… что это за оружие?!?! Беспредельно крепкое и странно блестящее… неужели легендарные…

Се Лянь подхватил:

— Именно! Это и есть легендарные фрикадельки непорочности, несравнимо ядовитые! Если не успеете в течение суток выпить восемьдесят один стакан чистой воды, чтобы вымыть яд, внутренности разорвёт!

Никто не слышал такого названия, но все перепугались пуще прежнего:

— Эй! Неужели они и впрямь настолько ядовитые?!

— Лучше сначала выпьем воды! Ведь чтобы снять действие яда, достаточно лишь выпить воды! Скорее, за водой!!!

Около двадцати человек, попавшихся на уловку, впопыхах удалились. Тем временем Линвэнь сражалась всё яростнее. Она обеими руками схватила Цюань Ичжэня за шею и подняла над землёй. Однако, несмотря на преимущество, лицо богини не выражало ни капли радости, даже наоборот.

— Бай Цзинь! — негромко бросила она. — Ты хочешь его убить? Перестань сражаться, скорее, уходим!!!

У Се Ляня как раз осталась одна фрикаделька. И когда Линвэнь сказала «уходим», принц ловко забросил кушанье ей в рот.

Миг, и блеск в зрачках Линвэнь погас, будто унесённый проглоченной фрикаделькой, а чёрная Ци, что окутывала тело, заметно рассеялась.

Едва сдерживая рвотный позыв, она глянула на Се Ляня, беззвучно шевельнула губами, но выдержать долго не смогла — бросив Цюань Ичжэня на землю, скрылась прочь, прижимая ладонь к лицу.

Юный Бог Войны немедля вскочил и бросился в погоню. Се Лянь было тоже хотел отправиться за ними, но путь принцу преградили оставшиеся заклинатели и монахи.

— Держитесь, братья, скоро прибудет подмога! — вскричали они.

Подмога? В деревне Водных каштанов оставаться больше нельзя, придётся уйти, а после разбираться. Цюань Ичжэнь помчался за Линвэнь — в момент его и след простыл. Се Лянь же прижал Хуа Чэна к себе покрепче и наказал:

— Держись за меня! — затем оттолкнулся от земли, перелетел через толпу и широким шагом покинул место сражения.

Хуа Чэн, как было велено, схватился за принца. Почему-то эта ситуация показалась Се Ляню смутно знакомой. Однако у него не было времени копаться в памяти — следовало немедля доложить о случившемся.

Без раздумий Се Лянь воспользовался заклинанием духовного общения:

— С Линвэнь беда! Я…

Линвэнь:

— …Я знаю!

Се Лянь:

— …Прошу прощения.

Секунда, и Линвэнь оборвала связь по духовной сети.

Се Ляню нечего было на это сказать. В прошлом он по любому поводу связывался с ней напрямую, а теперь дело касалось самой Линвэнь, и принц не сразу осознал случившееся — даже решил, как и раньше, сообщить об этом ей. Что уж тут скажешь.

На этот раз Се Лянь присоединился к общей сети духовного общения и, на бегу прижимая к себе Хуа Чэна, выкрикнул:

— Господа! Прошу сообщить всем — Линвэнь сбежала с Божеством парчовых одежд!!!

К удивлению принца, в сети духовного общения совершенно никто его не слышал. Кажется, случилось что-то серьёзное — небесные чиновники не могли перекричать друг друга.

До Се Ляня донёсся крик Фэн Синя:

— Ваше Высочество? Что ты сказал? Тут творится полный бардак…

Се Лянь повысил голос:

— Фэн Синь! Я хочу сказать, что Линвэнь — и есть та, кто изготовил Божество парчовых одежд, она надела его и сбежала, берегитесь её!

— Что?! Это правда?!

Се Лянь хотел объяснить подробнее, но шум в голове внезапно оборвался, и принц ничего больше не услышал. Не понимая, что произошло, он позвал:

— Господа? Кто-нибудь слышит?

Принц прокричал ещё несколько раз, но не дождался ответа.

Хуа Чэн объяснил ему:

— Не поможет. Сеть духовного общения Верхних Небес была установлена Линвэнь. И только что она наверняка её разрушила, придётся создавать заново.

— Но что же теперь делать?

Ранее Се Лянь связывался с чертогами Верхних Небес либо посредством сети духовного общения, либо через Линвэнь, и лишь изредка — с помощью Повелителя Ветров. Пароли остальных небесных чиновников принц не знал. Теперь ни на Линвэнь, ни на Повелителя Ветров надежды не было, сеть рухнула. Как же быть?

Хуа Чэн, разгадав его беспокойство, произнёс:

— Не стоит волноваться, гэгэ, ты ведь уже сообщил самую важную информацию? Не все чиновники Верхних Небес — никчёмные дармоеды, да и Цзюнь У сейчас в столице. Главное, что ты их оповестил.

Се Лянь тоже так подумал, поэтому кивнул. Они бешеным вихрем промчались через несколько холмов, оставив толпу заклинателей позади, но догнать Цюань Ичжэня и Божество парчовых одежд никак не получалось.

Хуа Чэн добавил:

— Если гэгэ желает до конца разобраться в деле Божества парчовых одежд, нужно поскорее его схватить.

Но Се Лянь покачал головой.

— Так было раньше. Но сейчас Циин отправился в погоню за Линвэнь, а у нас, разумеется, есть дело поважнее. Сань Лан. — Он пристально посмотрел на Хуа Чэна на своих руках. — Твой облик… кажется, опять переменился.

Когда Хуа Чэн принял вид Лан Ина, юноши лет шестнадцати, Се Ляню было неудобно поднимать его на руки. Да и смотрелось бы это не слишком хорошо. Теперь же тело Хуа Чэна вновь ощутимо уменьшилось, он выглядел самое большее — лет на двенадцать, и Се Лянь легко держал его одной рукой, усадив поудобнее.

Однако, детский возраст — детским возрастом, но аура всепоглощающего спокойствия от Хуа Чэна никуда не делась.

— Не страшно. Гэгэ, беспокоиться нет нужды. День открытия горы приближается, эти изменения — лишь временная мера, не более. Пройдёт немного времени, и я вернусь в прежнем обличии.

Говоря это, он снимал бинты. Принцу открылось белоснежное лицо и пара бездонных чёрных глаз, глядящих на Се Ляня. В этом облике всё ещё угадывался смутный образ прекрасного юноши. Даже на детском лице выражение по-прежнему оставалось невозмутимым.

Се Лянь неотрывно смотрел на него, будто завороженный, не говоря ни слова.

Хуа Чэн чуть нахмурился.

— Ваше Высочество, ты…

Се Лянь вдруг протянул руку и мягко ущипнул его за щёчку.

Хуа Чэн не был к такому готов, и когда принц коснулся его лица, округлил глаза.

— …Гэгэ!

Се Лянь рассмеялся:

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха… Прости, Сань Лан, ты слишком милый, я просто не смог удержаться, ха-ха-ха-ха…

— …

Принц продолжал мягко трепать Хуа Чэна за щёчку, в его голосе прибавилось нежности:

— И что же, Сань Лан, ты и дальше будешь уменьшаться? Превратишься ли в пятилетнего малыша? А может, даже в младенца?

Хуа Чэн расслышал в его словах радостное ожидание, но с сожалением произнёс:

— Боюсь, придётся разочаровать тебя, гэгэ.

Се Лянь убрал руку и, широко улыбаясь, сказал:

— Вовсе нет! Сань Лан никогда меня не разочарует. Я правда очень рад, что получил возможность тебя защищать.

Хуа Чэн однако тихо ответил:

— Я этому не рад.

— Почему?

Голос Хуа Чэна похолодел:

— Я… ненавижу, когда всё так складывается!

Се Лянь в самом деле услышал в его словах злость и невольно замер.

Хуа Чэн уронил голову на грудь.

— Я не хочу, чтобы ты видел меня в столь бесполезном состоянии, и тем более не желаю, чтобы тебе приходилось защищать меня!

Возможно, по причине перемены возраста, эмоциональное состояние Хуа Чэна тоже подверглось изменениям. Се Лянь ощутил лёгкую дрожь в сердце и поскорее прижал Хуа Чэна к груди, затем легонько похлопал по спине и, улыбаясь, сказал:

— Если так рассуждать, ты ведь множество раз видел меня в совершенно потерянном состоянии, и что же, мне теперь не жить? Вдобавок, сейчас ты вовсе не по-настоящему бесполезен, лишь временно бережёшь силы, только и всего.

— …

Хуа Чэн, зарывшись лицом в плечо принца, негромко ответил:

— Это другое. Ваше Высочество, я непременно должен быть самым сильным. Я должен стать сильнее всех на свете, только так… я смогу…

Сейчас его голос, хоть и принадлежал ребёнку, всё же звучал с малой толикой усталости.

Се Лянь ответил:

— Ты и так уже самый сильный! Впрочем, тебе не нужно каждую секунду таковым оставаться. Считай, что… ты просто сделал мне одолжение, позволил защищать тебя на этот раз, ладно? Ну пожалуйста, можно?

Спустя довольно долгое время Хуа Чэн всё-таки поднял голову с груди принца, положил руки ему на плечи и, глядя в глаза, сказал:

— Ваше Высочество, подожди меня.

Се Лянь ответил:

— Хорошо, я тебя подожду.

Хуа Чэн искренне пообещал:

— Дай мне немного времени, я скоро вернусь.

Се Лянь улыбнулся.

— Не стоит торопиться, всему своё время.

На следующий день они добрались до небольшого посёлка.

Се Лянь, держа Хуа Чэна за руку, не торопясь шёл по улице, притворяясь, что они болтают ни о чём.

— Гора Тунлу вновь открывается, — сказал Се Лянь. — И все ныне живущие Князья Демонов подверглись её влиянию. Выходит, Черновод тоже сейчас не в лучшем состоянии?

Хуа Чэн, одной рукой держась за ладонь принца, другую завёл за спину.

— Да. Но у нас разные ситуации, способ совершенствования также отличается, равно как и способ избавления от влияния.

— К примеру? Как он справляется?

— Возможно, впал в спячку.

В голове Се Ляня вдруг проплыли крупно начертанные слова: «Проголодался — поел, поел — заснул».

— В бытность человеком Черноводу приходилось сидеть в темнице, где кормили раз в три дня. Боюсь, в таких условиях съешь любые помои. Голодом он испортил желудок — иногда ест, словно в желудке бездонная дыра, иногда воротит нос от пищи.

Се Лянь кое-что припомнил.

— Не удивительно, что он с таким усердием поглощал съестное.

На самом деле, Хэ Сюань в подобной ситуации вполне мог бы пожирать лишь голодных призраков, поскольку имел к этому предрасположенность, и демоны, умершие от голода, как раз соответствовали его «аппетитам». Но среди пяти сотен известных тёмных созданий, что поглотил Чёрный Демон Чёрных Вод, подавляющее большинство составляли именно водные гули. Должно быть, Хэ Сюань запомнил лицо Ши Уду и действовал так, чтобы получить возможность противостоять техникам водной магии. А поглотив слишком много, он на некоторое время погружался в сон, чтобы всё переварить.

Хуа Чэн ответил:

— Именно. К слову, Ци Жун в таких количествах пожирает людей, стараясь походить именно на него.

Се Лянь секунду безмолвствовал, ему подумалось: «Но разве поедание людей может сравниться с поеданием демонов?»

Затем принц сказал:

— В таком случае, лес подвешенных — это попытка походить на тебя?

— Ты всё верно истолковал. Ему тоже хочется устроить себе кровавый дождь, но поскольку он не знает, как я это делаю, выбирает простой и грубый способ — подвесить над головой мертвецов.

— …

На сегодняшний день Се Лянь уже целиком и полностью осознал, почему при упоминании Ци Жуна где угодно реакция столь неоднозначна. К созданию внешнего образа приложены немалые старания, но вкусы по-прежнему остались на низком уровне.

Принц со вздохом подумал: «Ци Жун забрал Гуцзы, и неизвестно, сожрёт мальчонку или где-нибудь бросит. Повелитель Ветров… неизвестно, увёл ли его Черновод с собой. Надеюсь, и это лучший исход, что оба они невредимы».

Затем добавил вслух:

— А что с твоим Призрачным городом? Что если кто-то захочет натворить там беспорядков?

— Перед отбытием я запечатал Призрачный город, затем оставил несколько ложных следов о своём местоположении. Даже если кто-то и решит устроить беспорядки, меня там не найдёт, и им большого вреда не причинит. Но сейчас наверняка немало глаз следят за Призрачным городом.

Хуа Чэн не мог вернуться в свои владения, Се Лянь не мог забрать его в чертоги Верхних Небес — если кто-то из чиновников его узнает, беды не миновать. Поэтому им пока придётся бесцельно скитаться среди людей в мире смертных.

Се Лянь слегка нахмурил брови.

— Ты распространил ложные известия, однако Линвэнь выдала настоящие. И вот что я не могу понять — как она раскрыла тебя в образе Лан Ина?

— А я не могу понять кое-что другое.

— Что?

— Тот вонючий заклинатель, «Всевидящий глаз», можно считать, владеет кое-какими умениями. Мне приходилось пару раз играться с ним.

Се Лянь подхватил:

— Хм, это действительно так. Он обладает истинным талантом.

— Ага. В таком случае, почему он сказал, что на твоих губах, гэгэ, сконцентрирована демоническая Ци?

— …

Рука Се Ляня моментально сжалась, затем он вспомнил, что держит в ней ладошку Хуа Чэна, и сразу же ослабил пальцы.

Хуа Чэн же мрачным тоном произнёс:

— Гэгэ, не вздумай дурачить меня такими же отговорками, что и то сборище болванов. Скажи, в конце концов, что я сделал с тобой той ночью?

— …

Се Лянь подумал: «Пожалуй, это не ты со мной что-то сделал, а я с тобой сделал что-то…»

Как вдруг взгляд принца сверкнул.

— Постой, Сань Лан, посмотри вон туда.

Хуа Чэн:

— Гэгэ?

Се Лянь тем временем завёл его в сверкающую роскошью огромную лавку. Хозяин за стойкой смерил взглядом оригинальную парочку из взрослого в монашеском одеянии и ребёнка в мирском и спросил:

— Уважаемый даочжан, что вам угодно?

Се Лянь поднял Хуа Чэна на руки и с улыбкой ответил:

— Не мне. Ему.

Хуа Чэн на его руках наклонил голову набок.

Спустя полчаса Хуа Чэн вышел из внутренней комнаты лавки.

Одежда, которую носил Лан Ин, уже не подходила Хуа Чэну по размеру, и Се Лянь решил выбрать что-нибудь новое специально для него. Когда мальчик появился перед ним, глаза принца просияли.

Какой прекрасный маленький господин с белоснежным личиком!

Одеяние красное словно кленовый лист или всполох пламени, пара сапожек из кожи молодого оленя с серебряными цепочками — образ изящный и благородный. Мальчик распустил чёрные волосы, и Се Лянь, не в силах удержаться, заплёл слева ещё одну тонкую косицу, точно такую, которая ранее обрамляла лицо лишь с правой стороны. Теперь, с парными косицами, облик получился чуть более игривым. Но самое коварное — это невозмутимое выражение его лица и блестящие глаза, глядящие искоса, которые совершенно не могут принадлежать ребёнку! От подобного контраста просто невозможно отвести взгляд. Девушки, прогуливающиеся по лавке, застыли от удивления, обошли мальчика кругом и, невольно прижимая руки к груди, заахали и заохали.

Хуа Чэн неторопливой походкой приблизился к Се Ляню.

Принц легко хлопнул в ладоши и заключил:

— Так и знал, что Сань Лану более всего подходит красный цвет.

Хуа Чэн, в безысходности подёргивая тонкую косицу слева, ответил:

— Главное, что гэгэ это приносит радость.

Се Лянь наклонился и взял его на руки, затем с улыбкой направился к стойке хозяина, чтобы расплатиться. Одеяние Хуа Чэна вышло недешёвым, а Се Лянь обыкновенно не имел при себе лишних денег, и конечно же, сам не зашёл бы в подобную лавку. Но всё же у принца имелись небольшие накопления на починку монастыря. Теперь чинить было нечего, а об остальном Се Лянь задумываться не хотел, поэтому решил для начала купить Хуа Чэну одежду, а там уж будет видно. Но покуда он медленно отсчитывал одну за другой медные монетки и мелкие кусочки серебра, Хуа Чэн потянулся вперёд и с громким стуком положил на стол перед хозяином тонкую пластинку листового золота.

Се Лянь:

— …

Хозяин лавки:

— …

Девушки:

— …

Хуа Чэн:

— Сдачу искать не нужно. Гэгэ, идём.

Он потянул Се Ляня за край одежды и направился к выходу, заведя руки за спину. Се Лянь заулыбался, но не успел сделать и пары шагов, как вдруг Хуа Чэн точно так же шагнул назад, столкнувшись с принцем. Се Лянь, держа его за плечи, спросил:

— Что случилось? — затем поднял взгляд и кое-кого увидел на улице среди потока людей, отчего сердце Се Ляня тут же подскочило.

Весьма кстати хозяин спросил:

— Господа желают купить что-нибудь ещё?

Се Лянь вскинул руку.

— Желают. Если вас не затруднит, подайте мне вон тот наряд!