Партийная борьба между лейбористами и консерваторами в Великобритании. Смена внешнеполитической концепции

На парламентских выборах 1997 года в Великобритании к власти пришли так называемые «новые лейбористы» во главе с молодым и харизматичным Тони Блэром. Это была сокрушительная победа лейбористов, получивший подавляющее (418) большинство мест в парламенте. Новый премьер-министр предложил новую внешнеполитическую концепцию, повторяя клятвы своих предшественников о Британии как «страны в сердце Европы». Ему удалось сделать свою политику более проевропейской, благо, что лейбористы на момент 1997 года не были так разобщены по европейскому вопросу, нежели консерваторы[27].

Позиция будущего премьер-министра была озвучена ещё в предвыборном манифесте «Потому что Британия заслуживает лучшего», в котором были указаны помимо всего остального расхождения во внешнеполитических взглядах консерваторов и лейбористов. Несмотря на тот факт, что до выборов чёткая концепция внешней политики у лейбористов отсутствовала, Блэр и его команда критиковали внешнюю политику консерваторов, а именно, их политику по отношению к военным конфликтам в странах бывшей Югославии.

В 1997 году консерваторы в своей предвыборной кампании использовали аргумент, что их внешняя политика основывалась и должна основываться на концепции, согласно которой «Национальное государство - это фундамент безопасности… драгоценный источник стабильности", и что поддержание их усилий по содействию миру в бывшей Югославии, Кашмире, Кипре и на Ближнем Востоке, в реформировании ООН и помощи НАТО и ЕС, представляют собой прагматичную и реалистическая международную политику или просто «реалполитик»[28]. Но к тому моменту «реалполитик» не была основана на крепких международных основаниях. В отличие от политики Блэра, который придерживался либерального интернационализма[29].

Что касается лейбористов, то самая большая часть внешнеполитического раздела лейбористского манифеста была посвящена европейским делам. Это подчеркнуло стремление лейбористов быть в центре Европы и принятия решений, касающихся Европы. Лейбористское правительство также решило не присоединяться к единой валюте без публичного референдума, а политика обороны будет по-прежнему основываться на 2-х столпах: НАТО и ядерной программе «Трезубец»[30].

В манифесте также было обещано, что лейбористы проведут Стратегический оборонный обзор во внешней политике. Возможно, среди наиболее значимых новых направлений по политике обороны и безопасности были обязательства лейбористов по запрещению всех видов противопехотных наземных мин и изменению правил экспорта британского оружия. Как говорилось в манифесте, будет запрещена продажа оружия режимам, которые могли бы использовать их для внутренних репрессий или международной агрессии[31]. Было озвучено решение повысить прозрачность и подотчетность решений по экспорту лицензий на оружие и поддерживать правила ЕС по обороту оружия.

Основываясь на обязательствах манифеста, 12 мая 1997 года, Министр иностранных дел Великобритании Робин Кук заявил, что его партия привнесет «деловой подход в правительство". В своём заявлении он определил четыре основные цели внешней политики Великобритании как: безопасность, процветание, качество жизни и взаимное уважение. В своей мультимедийной презентации Кук подчеркнул, что его взгляды на мир заключаются в создании взаимозависимого мира, где внешняя политика не может оставаться «отделенной от внутренней политики», но вместо этого их обе следует рассматривать как центральную часть политической программы лейбористов. НАТО должно было оставаться основой политики безопасности и обороны Британии. По словам Кука, «безопасность, процветание и качество жизни - это все четкие национальные интересы». «У Британии также есть национальный интерес в продвижении наших ценностей и уверенности в нашей идентичности»[32]. Именно поэтому четвертая цель заключается в обеспечении уважения других стран ко вкладу Великобритании в поддержку мира во всем мире и развитию демократии во всем мире. Робин Кук также ввёл понятие «этическое измерение» политики, считая, что даже в таком деле, как политика и международные отношения необходимо придерживаться определённых универсальных (читай: западных) норм. Из этого вытекает поддержка потребностей других народов в демократических правах, на которых британцы сами настаивают, а также признание в том, что «национальные интересы не могут быть определяемы только узкой реалполитик»[33].

По словам Кука, выбор был сделан между консервативной реалполитик и более космополитичным либеральным интернационализмом лейбористов. Не удивительно, что основные практические элементы в заявлении и презентации Кука были акцентированы на правах человека и ужесточении регулирования экспорта вооружений Великобритании, поскольку они были политикой партии в течение некоторого времени.

Как отметила Рианнон Викерс, специалист по истории Лейбористской партии, либеральный интернационализм давно составлял основу мировоззрения лейбористской партии и, в частности, бренд либерального интернационализма лейбористов традиционно включал в себя шесть отличительных аспектов:

1.  Государства считаются объединёнными определенными общими интересами и ценностями в смягчении негативного воздействия международной анархии путем создания международных институтов для регулирования взаимодействие государств.

2. Все государства обязаны принимать во внимание не только свои узкие национальные интересы, но и стремиться к общему благополучию.

3. Внешняя политика должна основываться на демократических принципах и универсальных моральных нормах. В результате тайная дипломатия была отклонена, и считалось, что мир между государствами основывается на достижении социальной справедливости как внутри страны, так и за рубежом.

4. Коллективные системы безопасности обеспечивали более рациональный и конструктивный подход к международным отношениям, нежели теории «баланса сил».

5. Антимилитаризм, проявлявшийся в различные периоды как стремление к коллективной безопасности, контроль над вооружениями и разоружением, регулирование торговли оружием и скорее негативное отношение к применению военной силы в качестве инструмента решения проблем.

6.  Социал-демократическая идеология труда как способствование солидарности рабочих всего мира[34].

Тем самым, данные прокламации вполне сочетались с развитием дружеских или хотя бы партнёрских связей со многими странами, в том числе и с новой демократической РФ. Хоть и внешнеполитическая концепция приобрела больший европоцентризм вместе с подчёркиванием «особых отношений с Вашингтоном», нельзя сказать, что в британо-российских отношениях после 1997 года произошёл какой-либо кардинальный резкий взлёт. Отношения продолжили развиваться постепенно и в разных сферах.

Несмотря на развитие двусторонних британо-российских отношений они хоть и рассматривались как перспективные, но не были особо значимыми ни для одной, ни для другой стороны. По мнению многих аналитиков, место РФ во внешней политике Лондона в 1990-е гг. являлось очень незначительным. Так, бывший посол Великобритании в Москве сэр Родрик Брейтвейт (1991 - 1992 гг.) полагал, что «отношения с Россией никогда не были очень важны» для Соединённого Королевства. Даже во времена «холодной войны» большее значение придавалось не самим двусторонним отношениям между СССР и Великобританией, а ролью «Туманного Альбиона» в «формировании политики альянса»[35], иными словами, игравшим роль моста между США и СССР. По его мнению, в Великобритании чувство, что Россия является неотъемлемой частью Европы и соседом, с которым необходимо уметь жить в дружбе, «не очень сильно». Однако, при этом, он отмечал значимость роли России в мировой политике, и для Великобритании было важно укрепление политических и военных двусторонних отношений, даже несмотря на определенную прохладу в отношениях, особенно в сравнении с европейским и американским направлениями[36].

За время правления консерваторов отношения с новой Россией развивались динамично. Был подписан ряд соглашений, таких как Договор о принципах отношений между Российской Федерацией и Соединённым Королевством Великобритании и Северной Ирландии[37], Cоглашение между правительством Российской Федерации и правительством Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии об экономическом сотрудничестве[38].

В феврале 1994 г. состоялся официальный визит премьер-министра Великобритании в Россию, в ходе которого была подтверждена и утверждена линия на партнерство с Россией. Джон Мэйджор подчеркнул приверженность Лондона всестороннему развитию связей с Россией и выразил готовность содействовать интеграции России в международное политическое и экономическое сообщество.

Во время визита был подписан ряд документов, в том числе и Договор о сотрудничестве в военной области, который охватывал широкий круг вопросов. В договоре, в частности, подчеркивалось, что стороны установили партнерские отношения, принципиальным элементом которых является сотрудничество в еле укрепления европейской и глобальной безопасности. Ключевым моментом стало подписание решения о ненацеливании стратегических ядерных ракет, находящихся под командованием Британии и России, друг на друга[39]. Это заявление, свидетельствовавшее о том, что Россия и Великобритания не рассматривали друг друга в качестве противников, явилось важной мерой по укреплению доверия и весомым вкладом обеих стран в дело укрепления стратегической стабильности[40]. Кроме того, в том же году было подписано соглашение о сотрудничестве двух стран в области науки, образования и культуры[41].

А в октябре того же года состоялся четырёхдневный визит королевы Елизаветы 2 в Россию. Это был первый в истории двусторонних отношений визит царствующего британского монарха в нашу страну. Английская сторона рассматривала этот визит «как самый важный за последнее десятилетие со времени посещения королевой Китая в 1986 году»[42].

Серьёзных проблем в двусторонних отношениях до 1997 года почти не возникало за исключением отдельных случаев, таких как расширение НАТО на восток. Проблема расширения НАТО на восток была главной темой переговоров в ходе визита министра иностранных дел Е. М. Примакова в Великобританию в феврале—марте 1997 г., за несколько месяцев до конца действия полномочий предшественника Блэра консерватора Джона Мэйджора. Российская сторона обращала внимание на то, что расширение НАТО приведет к появлению новых разделительных линий в Европе и в конечном счете к снижению уровня стабильности и безопасности. Выражая позицию России, Примаков настаивал на недопустимости приближения границ альянса к российской территории. Со своей стороны, Дж. Мэйджор и его министр иностранных дел М. Рифкинд, подтвердив приверженность Великобритании натовской позиции, высказались за достижение компромисса с Россией в вопросе о расширении НАТО, заявив, что сотрудничество НАТО—Россия должно стать краеугольным камнем европейской безопасности. Позже Энтони Блэр, хоть и будучи лейбористом, продолжал ту же тактику своих предшественников.

Может быть, именно важность укрепления военно-политических отношений с Россией и объясняет несколько противоречивую политику Великобритании в отношении нарушения прав человека за рубежом. Там, где страна небольшая или где нет крупных торговых или геополитических интересов, Великобритания была готова к тому, чтобы отреагировать на проблемы в вопросах прав человека крайне жёстко. Например, британское правительство публично осудило нарушение прав человека в Бирме и, в последние несколько лет, в Зимбабве. А вот по отношению к более крупным странам, таким как Россия, в 1990-х годах позиция Великобритании была более мягкой, чего не скажешь о времени конца «нулевых», когда между двумя странами возникали громкие дипломатические скандалы. Данные «двойные стандарты» касались не только России, но и других крупны стран, таких как Китай и Саудовская Аравия. В этих случаях экономические и/или геополитические интересы Соединённого Королевства последовательно превалировали над вопросами прав человека[43].

Также является крайне любопытным факт признания сэром Брейтвейтом, упоминавшимся мною раньше, необходимости учитывания интересов России на международной арене, тем самым продолжая политику по включению России в клуб мировых лидеров и крупнейшие международные объединения. «В области безопасности мы должны признать, что у России есть законные интересы в Европе, в том числе на Балканах, на Кавказе и вдоль уязвимого южного фланга. Конечно, заманчиво использовать победу в холодной войне, чтобы исключить влияние России из районов, где она ранее доминировала, и использовать открывающиеся экономические и политические возможности. По крайней мере, в их риторике, русские часто являются их собственными злейшими врагами. Но у них есть вещи, которые можно предложить - мы бы, например, не закончили войну в Косово так чисто без них. Поэтому, несмотря на их припадки раздражительности, мы должны продолжать реальные усилия по их вовлечению в структуры безопасности по крайней мере в Европе. Это означает не только подлинное партнерство с НАТО, но, возможно, и некоторое усиление ОБСЕ. Эта мысль не пользуется популярностью, особенно в Вашингтоне. Это также означает развитие двусторонних военно-политических отношений, и они сохраняются…»[44].

В одном из ответных докладов» на рекомендации Комитета по международному сотрудничеству Палаты общин британского парламента, Министр иностранных дел Великобритании Р. Кук (1997-2001) следующим образом определил приоритеты правительства и ключевые области для развития отношений с Россией: двусторонние политические отношения, торгово-экономическое cотрудничество и взаимодействие в мировой политике. Сама же Россия во внешней политике при Т. Блэре была скорее отнесена в раздел сотрудничества «с остальными странами мира», такими как Китай, Индия, регион Ближнего Востока[45]. Это не означает, что между двумя бывшими империями не было глубоких культурных контактов, они просто не были приоритетным направлением. Контакты шли по разным каналам. Поскольку беспрецедентная открытость России, по мнению британской элиты, консерваторов и лейбористов, является лучшей гарантией ее будущего, и в стане консерваторов, и в стане лейбористов всё сильнее стали звучать голоса о расширении контактов на всех уровнях - не только на политическом и межправительственном, но и на профессиональном и образовательном уровнях[46]. Культурное сотрудничество - тема большая, я её буду рассматривать далее в контексте общественного мнения двух стран и влияния на двусторонние отношения[47].

Положительно оценивая роль Ельцина, Сэр Брейтвейт также отмечал, что «конец ельцинской эры должен предоставить обеим сторонам больше возможностей для нового толчка развития двусторонних отношений»[48], что в начале 21 века более-менее и произошло. Как конкретно использовались эти возможности при первом сроке Тони Блэра, я и рассмотрю в следующих параграфах.