Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Число как глагольная категория
В составе глагольных словоформ также могут выражаться количественные противопоставления. Мы в данном случае не имеем в виду синтаксическое число (т. е. проявление согласования глагола со своими аргументами, когда данная граммема просто отражает субстантивную категорию числа); для проблематики, затронутой в настоящей главе, представляют интерес граммемы или дериватемы, связанные с количественной характеристикой самой ситуации, обозначаемой глаголом. Таких значений существует два: это выражение множественности участников ситуации (дериватемы мультисубъектности и мультиобъектности) и множественности (= повторяемости) самой ситуации. Второй тип множественности, называемый итеративностью, с нашей точки зрения должен рассматриваться среди элементов аспектуальной семантической зоны (с которыми итеративность тесно связана как диахронически, так и синхронно); значения множественности участников занимают промежуточное положение, примыкая, скорее, к семантической зоне актантной деривации; мы рассмотрим это значение в данном разделе. Мультисубъектность, выраженная при предикате Р, означает 'большое количество Х-ов совершает Р'; мультиобъектность, соответственно, 'X совершает Р с/над большим количеством Y-ов'. Эти значения, в принципе, могут сочетаться друг с другом (ср. ситуации типа 'много людей поймало много птиц'). Подчеркнем еще раз, что речь не идет о согласовании с субъектом или объектом по числу: во многих языках с морфологическим выражением данного значения внутреннее согласование отсутствует или имя вообще не имеет грамматической категории числа, но дело даже не в этом, а в том, что у данных показателей имеется собственное специфическое значение «большого количества» глагольных аргументов, которое не тождественно субстантивному множественному числу: напомним, что последнее означает не 'много', а всего лишь 'более одного'. Интересно, что выражение мультиобъектности встречается несколько чаще, чем выражение мультисубъектности (это объясняется тем известным фактом, что объект вообще более тесно связан с семантикой глагола); оно имеется в том числе и в русском языке, где осуществляется префиксом на- в одном из его значений (ср. накупить книг, наделать долгов, наговорить глупостей и т. п.). Как Мультисубъектность, так и мультиобъектность хорошо представлены в авсгронезийских языках (особенно
типичны они для полинезийских), в эскимосско-алеутских, самодий-ских и многих других языках. Нередко данные показатели полисемичны: в качестве других значений встречаются как типичные значения актант-ной деривации (реципрок, ассоциатив), так и типичные аспектуальные значения (итератив, дистрибутив), что подтверждает их промежуточное положение в универсальном семантическом пространстве. Для лексем, выражающих множественность аргументов, характерно не только использование морфологических средств, но и супплетивизм, когда значения 'Р с одним участником' (например, 'один человек идет') и 'Р с многими участниками' (например, 'многие люди идут') передаются разными глагольными лексемами: с точки зрения говорящих, при увеличении числа участников тип ситуации настолько изменяется, что возникает уже как бы совсем другая ситуация. Единичные примеры такого рода можно найти и в русском языке, ср. уничтожить ('одного или многих*) vs. истребить ('уничтожить многих или всех'), ср. также субстантивные лексемы болезнь ('одного или многих') vs. эпидемия ('массовая болезнь'), убийство ('одного или многих') vs. резня ('массовое убийство'), эмиграция ('одного или многих') vs. исход ('массовая эмиграция') и т. п. В языках с морфологическим выражением множественности аргументов таких пар, как правило, гораздо больше. Детерминация Категория детерминации также связана с некоторыми специфическими особенностями существительного — а именно, с его способностью обозначать конкретного носителя свойства (или совокупности свойств). Напомним, что имя само по себе лишь выделяет некоторый класс объектов, но элементы этого класса остаются недифференцированными, лишенными индивидуальности: на странице словаря слово камень обозначает любой (или все) камни. Между тем, в реальной ситуации использования языка постоянно возникает потребность как-то отличить один из элементов данного класса от других, иначе говоря — соотнести название свойства с одним или несколькими его конкретными носителями. Именно эту двойную функцию и выполняют в языке значения, входящие в семантическую зону детерминации: они «привязывают» свойство к его носителям (эта операция часто называется в лингвистике референ цией) и «индивидуализируют» конкретных носителей данного свойства (эта операция называется актуализацией). Показатели детерминации при именной группе X облегчают адресату сообщения задачу установить, какой из объектов, способных иметь имя 'X', имелся в виду говорящим.
Из сказанного следует, что значения детерминации являются абсолютно необходимыми для успешного общения и они должны присутствовать в любом языке. По-видимому, это так и есть; но, естественно, не в любом языке эти значения грамматикализованы: не в любом языке говорящий обязан, употребляя именную группу, сопровождать ее каким-то одним из небольшого закрытого списка показателей детерминации (они обычно называются артиклями). В языке с неграмматикализованной детерминацией в распоряжении говорящего имеется целый набор разнородных средств (лексических, синтаксических, морфологических), которыми он может пользоваться по своему усмотрению. Ср., например, противопоставление, выражаемое в следующей паре русских предложений: (1) а) Работает солярий. Ь) Солярий работает. Предположим, что каждое из этих предложений является объявлением, висящим на стене здания. В случае (1 а) адресату сообщается, что в здании имеется солярий (о существовании которого, как предполагается, адресат ничего не знает) и что этот солярий к тому же работает. В случае (Ib), напротив, предполагается, что адресат знает о существовании солярия, и сообщается лишь то, что этот известный ему солярий (наконец) работает. Как можно видеть, говорящий по-разному оценивает возможность адресата отождествить объект, называемый словом солярий, и отражает результаты своей оценки с помощью различного порядка слов в предложении. В языке типа английского (где, в отличие от русского, детерминация грамматикализована) эти предложения различались бы в первую очередь артиклем (и, скорее всего, только им): в предложении типа (1 а) был бы употреблен так называемый «неопределенный артикль», в предложении типа (1 Ь) — «определенный артикль». И в русском, и в английском языке, конечно, те же значения детерминации могли бы быть выражены и не столь лаконично — например, с помощью дополнительных лексем, конкретизирующих инструкции, которые говорящий дает адресату для правильного отождествления объекта; в частности, предложение (1 Ь) могло бы выглядеть как Наш солярий опять работает, где и наш, и (отчасти) опять являются лексическими указателями единственности и предполагаемой известности объекта со- лярий. Напротив, предложение (1а) при его распространении должно было бы выглядеть как У нас работает солярий: в случае предполагаемой неизвестности объекта в русском языке употребление притяжательных местоимений избегается. Перейдем теперь к обсуждению тех значений детерминации, которые могут становиться грамматикализованными в языках мира. Одним из самых важных противопоставлений внутри этой семантической зоны является противопоставление двух типов употреблений существительных. При употреблениях первого типа существительное обозначает один или несколько конкретных объектов (в данном случае не имеет значения, известны ли эти объекты участникам речевого акта или нет). При употреблениях второго типа существительное X вообще не обозначает никакой
конкретный объект: оно обозначает в целом класс объектов с именем X, не производя никакой внутренней «индивидуализации». Первый тип употреблений обычно обозначается в литературе как референтные (наиболее распространенным английским термином является specific); второй тип употреблений — как нереферентные (англ, generic или non-specific). Ниже в примерах из (2) слово человек употреблено референтно, в примерах из (3) — нереферентно. (2) а) Я хочу видеть этого человека. b) Из дома вышел человек с веревкой и мешком. c) К вам приходил какой-то человек, пока вас не было дома. (3) а) Писателей интересует внутренний мир человека. b) Человек не может долгое время обходиться без воды и пищи. c) Будь человеком, верни мне второй том Мельчука. Принципиальное отличие употреблений типа (3) от употреблений типа (2) состоит в том, что первые не предполагают (и даже запрещают) для своей интерпретации использовать отличия одного человека от другого: они апеллируют к свойствам человека «вообще», любого (или эталонного) человека; именно поэтому ни к одному из случаев употребления слова человек в (3) нельзя задать вопрос какой? Это проявляется особенно ярко в употреблениях типа (Зс), где человек выступает в предикативной функции, т.е. является чистым обозначением свойства (будь человеком обозначает, грубо говоря, 'начни иметь свойства <настоящих> представителей класса людей'); употребления типа (За-b) обычно называют родовыми (это понятие уже обсуждалось выше применительно к категории числа). Родовые и предикативные употребления составляют наиболее типичные контексты нереферентных употреблений. Что касается референтных употреблений, то все они соотносятся с конкретными представителями данного класса объектов, и предполагают апелляцию к каким-то индивидуальным свойствам этих представителей, позволяющим отличить их от всех остальных. Существенно, что ни адресат, ни даже говорящий не обязаны уметь абсолютно точно указать объект, который они называют с помощью референтно употребленного существительного; главное — что такой объект в принципе существует. Иными словами, по поводу референтного употребления всегда можно задать вопрос какой X? — но среди ответов на этот вопрос вполне допустим и «не знаю».
Дальнейшая классификация референтных употреблений как раз и производится на основе того, что знает говорящий о референте существительного X и как он оценивает аналогичные знания адресата. Если говорящий предполагает, что адресат не в состоянии правильно отождествить объект, то такие именные группы называются неопределенными; в противном случае они являются определенными. Показатель неопреде- ленности предупреждает адресата о неизвестности референта (и часто является сигналом того, что следует ожидать от говорящего пояснений, ср. типичное начало текста: Вчера ко мне приходил один человек [неопределенность: 'я знаю, а ты, я думаю, не знаешь, о ком идет речь']. Этот человек... [определенность: 'ты должен понять, что это тот человек, о котором только что шла речь'; как ни мало адресат пока о нем знает, но существенно, что этот тот же самый человек, а не какой-то еще]). Возможна и более детальная классификация типов определенности и неопределенности: например, можно различать так называемую слабую неопределенность ('я знаю, а ты, думаю, не знаешь* — ср. вчера один человек сказал мне, что...) и сильную неопределенность ('я не знаю, и ты, думаю, не знаешь* — ср. вчера какой-то человек подошел ко мне и сказал, что...). Такие дополнительные различия, однако, чаше выражаются с помощью лексических или словообразовательных средств, чем с помощью граммем детерминации. Так, русские неопределенные местоимения с кое- обычно выражают слабую неопределенность (ср. Мне нужно еще кое-что сделать и 'я знаю, что именно, но не считаю нужным сообщать*), а местоимения с -нибудь — сильную неопределенность (сделайте же что-нибудь! «'я не знаю, что, и мне безразлично, что именно'). Системы грамматического выражения детерминации в языках мира в целом можно разделить на два типа. В системах первого типа (они, пожалуй, наиболее распространены) основным является противопоставление референтных и нереферентных употреблений. Именно такие системы имеются в тюркских, иранских и многих африканских языках. В системах этого типа не всегда имеются специализированные морфологические показатели референтности и нереферентности; часто референт-ность передается с помощью других граммем (так, только у референтных существительных маркируются падежные роли или граммемы числа). Интересный способ выражения референтности встречается в некоторых языках банту, где нереферентные существительные имеют особую форму префиксального (классно-)числового показателя — с так называемым аугментом, или дополнительной начальной гласной (ср. бемба i-ci-tabo 'книга вообще [нереф]' vs. ci-tabo 'конкретная известная или неизвестная книга* [реф]; см. [Giv6n 1984: 6I])S). Другой тип грамматикализации детерминации менее распространен, зато гораздо лучше представлен в западноевропейских языках. «Западноевропейские» системы различают преимущественно определенность и неопределенность, с тенденцией трактовать и нереферентные употребления — в зависимости от контекста — как определенные либо
5) Следует иметь в виду, что не все языки банту различают две формы именных префиксов, а среди тех, которые различают, не все используют это противопоставление для выражения референтности. Эта проблема подробно исследуется в [Аксенова 1987]; ср. также [Мельчук 1998: 348 и 370]. неопределенные, не выделяя их в специальный класс. (Впрочем, иногда для выражения нереферентное™ используется «нулевой артикль», т. е. отсутствие показателей определенности и неопределенности; это особенно характерно для английского языка, но встречается и в других языках. Следует иметь в виду, что нулевой артикль является также стандартным средством выражения неопределенности во множественном числе.) Из сказанного следует, что частое в лингвистической литературе отождествление детерминации с противопоставлением по определенности/неопределенности не совсем точно и происходит под имплицитным влиянием западноевропейской модели. С универсально-типологической точки зрения как определенность, так и неопределенность являются частным случаем референтности, а иерархически доминирующее противопоставление по референтности/нереферентности имеет гораздо более важное значение. Показатели детерминации (артикли) часто выступают в виде кли-тик, а не аффиксов (т. е. являются аналитическими); аналитичность показателей детерминации может сопровождаться их неполной грамма-тикализованностью (в частности, контекстной вытеснимостью). Морфологические показатели детерминации (суффиксальные артикли) имеются в албанском, румынском, армянском, скандинавских, мордовских и других языках (неопределенный артикль при этом либо отсутствует, как в исландском или в мордовских языках, либо является аналитическим, как в албанском, румынском, восточно-армянском, и остальных скандинавских языках; в западно-армянском суффиксальное выражение имеют как определенный, так и неопределенный артикли). В заключение мы хотели бы коснуться еще одного аспекта категории детерминации — ее особо тесной связи с некоторыми другими категориями имени и глагола как в плане выражения, так и в плане содержания. На первом месте в списке таких категорий стоит, безусловно, число. Показатели числа и детерминации часто выражаются кумулятивно (как, например, в скандинавских языках); более того, само числовое противопоставление может использоваться для выражения граммем детерминации. Один из вариантов такого использования мы наблюдали в тюркских языках, где количественная неохарактеризованность объекта свидетельствует о его нереферентности. Другой вариант представлен в русском языке, где имеется устойчивая связь между нереферентностью и множественным числом (см. выше). Аналогичная связь в русском языке существует в ряде случаев между нереферентностью прямого дополнения/подлежащего и их генитивным оформлением, а также между нереферентностью аргумента и несовершенным видом глагола, так что в противопоставлениях типа Я получил письмо ~ Я не падучая писем одно и то же семантическое содержание выражается с помощью трех различных именных и глагольных категорий. В русском языке имеется также корреляция между неопределенностью объекта и ирреальным наклонением глагола (ср. Он ищет девушку, которая знает язык кечуа [может иметься в виду определенная скрывшаяся девушка] ~ Он ищет секретаршу, которая знала бы язык кечуа [но которой, возможно, не существует в природе]); еще более сильной такая корреляция является в современных романских языках (она была отмечена уже в классической латыни). Ключевые понятия Базовые (= «количественные») значения граммем категории числа: единичность, двойственность, множественность; тройственное и паукаль-ное число. Связь между количественными значениями и дискретностью существительного. Типы недискретных объектов: вещества, совокупности, свойства. Совокупность и понятие собирательности. «Индивидуализация» (сингулятивность) и «деиндивидуализация» (собирательность) объектов; словообразовательное и лексическое выражение собирательности и сингулятивности. Использование граммем числа для выражения собирательности и сингулятивности. Другие неколичественные значения граммем числа: родовое, видовое, эмфатическое, аппроксимативное, неопределенное. Грамматический статус числовых противопоставлений и проблема «инварианта» числовых граммем. Выражение количественных значений в глагольных словоформах. Значение множественности актантов; мультисубъектность и мультиобъ- ектность. Детерминация как указание на тип объекта и на возможность отождествить слово с его конкретным референтом («имя» с «вещью»). Референтные («конкретные») и нереферентные («обобщенные») употребления. Типы референтных употреблений: определенность, сильная и слабая неопределенность. Типы нереферентных употреблений: родовое и предикативное. Грамматические системы выражения детерминации в языках мира. Системы, ориентированные на противопоставление референтность ~ нереферентность и на противопоставление определенность ~ неопределенность. Способы выражения детерминации в языках мира. Артикли (грамматические показатели детерминации). Связь детерминации с другими грамматическими категориями. Детерминация и число; связь с падежом существительного; видом и наклонением глагола.
Основная библиография Существует довольно значительная литература, посвященная проблемам грамматического статуса числовых значений в разных языках, возможности инвариантного описания граммем числа и связанным с этим общим проблемам теории грамматики (для обсуждения которых число всегда было удобным «полигоном»). Одной из первых работ на эту тему является [Есперсен 1924]; отметим также (применительно к русскому языку) [Реформатский 1960; Исаченко 1961; Зализняк 1967: 55-62; Ревзин 1969; Зализняк/Падучева 1974; Булатова 1983]. Особое место в этом ряду занимают работы, посвященные описанию слов pluralia tan-turn и другим проявлениям числовой дефектности; различные взгляды на эту проблему изложены, в частности, в [Мельчук 1985; Поливанова 1983 и Werzbicka 1988] (к анализу и критике концепции Вежбицкой см. также сборник [Фрумкина (ред.) 1990]). Из работ по типологии числа и собирательности отметим [Меновщиков 1970; Гузев/Насилов 1975; Смирнова 1981; Гак/Кузнецов 1985 и Кибрик 1985]; выражение множественности аргументов в глаголе анализируется в [Lichtenberk 1985; Durie 1986 и Долинина 1998]. Классической работой по теории и типологии детерминации является [Бюлер 1934]. Среди более современных теоретических исследований можно выделить монографии [Krarnsky 1972 и Hawkms 1978]; очень информативный обзор и подробная библиография проблемы, а также анализ русского материала содержатся в статье [Крылов 1984]. Русские и славянские данные являются также предметом анализа в сборнике [Николаева (ред.) 1979] и статье [Chvany 1983]. Обсуждение проблем детерминации в контексте более общих проблем семантики и теории референции можно найти в [Падучева 1985: 79-107 et passim]. Семантика русских неопределенных местоимений обсуждается в [Левин 1973 и Селиверстова 1988], о неопределенных местоимениях в типологическом аспекте см. [Haspelmath 1997]. Специально о противопоставлении по референтности-нереферентности в разных языках см. [Giv6n 1978 и 1984: 387-435], а также [Джусти 1982 и Аксенова 1987]. Взаимодействию категорий числа и детерминации в рамках так называемой «квантификации» имен посвящена довольно большая логико-лингвистическая литература, имеющая отношение в первую очередь к семантике и теории референции (но грамматико-морфологические проблемы в этом круге исследований также затрагиваются). Отметим по крайней мере следующие работы: [Кронгауз 1984; Падучева 1985: 79-107 et passim; Bunt 1985; Talmy 1985; Булыгина/Шмелев 1988; Bach et al. (eds.) 1995]. Для общей ориентации в данной проблематике могут быть полезны следующие статьи из [Ярцева (ред.) 1990]: «Число» и «Собирательность» (В. А. Виноградов), «Референция» (Н.Д.Арутюнова), «Местоимения» (С. А. Крылов и Е. В. Падучева), «Определенность» (Т.М.Николаева), «Артикль» (В. А. Виноградов). Глава?
|
||||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2021-06-14; просмотров: 95; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.218.129.100 (0.038 с.) |