Моё бегство из родной деревни в Ташкент накануне насильственной отправки в фзу.

 

У нас на три деревни был один сельский Совет. Возглавлял его Вольштейн. Он был не из наших деревень. Однако мой брат Герман давно его знал и дружил с ним.

Через Германа я узнал, что сельскому Совету надо распилить и расколоть 8 кубометров дров, и подрядился вместе с ещё одним парнем в зимние каникулы на эту работу. Председатель Вольштейн обещал нам заплатить по три рубля за каждый кубометр. И мы целую неделю старательно работали. Иногда председатель наведывался к нам, хвалил нашу работу. При расчёте действительно каждый из нас получил по 12 рублей. А через два месяца Вольштейн помог мне ещё раз - и уже в куда более серьёзном деле.

 

Прихожу я как-то в конце зимы 1940/41 года из школы - а у нас Герман сидит. Я сел обедать, а он говорит:

-Плохие, брат, у нас дела. Тебя хотят забрать из дому.

-Кто это меня может забрать, если я не хочу?

-Тебя и не спросят, хочешь ты или нет. Тебе уже 16 лет. Есть указ Сталина: всех сельских ребят от 16 до 18 лет посылать на учёбу в ФЗУ. Это в Куйбышеве есть такое училище - фабрично-заводское. Срок обучения - один год. Я только что был в сельском Совете, и мне председатель показал списки, присланные из правления колхоза. Там и ты числишься.

-А кто, кроме меня, ещё в этом списке?

-Наш двоюродный брат Герман Бергштрейсер, Безе Эммануил и ещё кто-то четвёртый - его я не помню.

-Раз посылают от колхоза - поеду.

-Нет, ты не должен ехать. Ты там,  в большом городе, среди чужих людей, пропадёшь. И потом ты забываешь, что у тебя есть мать и сестра, которым ты нужен.

-А что же тогда делать?

-Мы с мамой уже говорили об этом. Только пока это надо держать в тайне до поры до времени. Ты знаешь, что мы недавно получили письмо от сестры Гольды из Ташкента. Она там вышла замуж - за Сашу Кирсанова, который работает механиком на Чирчикстрое, что в 27 км от города. Мы с мамой решили тебя к ним отправить, и там ты тоже сможешь учиться и приобрести специальность.

-Хорошо, я согласен. Но как я поеду: у меня же нет ни денег, ни паспорта, и дорогу туда я один не найду.

-Вот об этом и речь сейчас. Надо что-то придумать. Самое главное - надо паспорт получить. Отправка в ФЗУ назначена после первого мая. Тебе же надо успеть уехать раньше. Я сейчас домой. По пути заеду в сельсовет и поговорю с председателем, спрошу, что он посоветует и чем сможет помочь.

 

На другой день Герман приехал к нам опять и рассказал о своём разговоре с председателем сельсовета. Вольштейн разъяснил, что для получения паспорта надо ехать в район в паспортный стол. Паспорт выдадут на основании справки о месте жительства, справки с места работы, свидетельства о рождении, да ещё надо иметь две фотокарточки. Вольштейн обещал дать для меня справку с места жительства, но с условием, что я сначала достану справку с места работы, то есть из колхоза. (Этим он себя хотел застраховать.)

У меня начались беспокойные дни. Не посоветовавшись с братом, я пошёл к председателю колхоза просить справку с места работы. Разговор там вышел такой.

-Зачем тебе справка? -спросил председатель.

-Я хочу ехать учиться. Для этого мне нужен паспорт.

-Паспорт тебе действительно нужен. А вот ехать учиться тебе не надо. Мы, колхоз, посылаем тебя в большой город, в техническое училище, там ты приобретёшь хорошую специальность.

-Ну тогда дайте мне лошадь съездить в Константиновку в ЗАГС за свидетельством о рождении.

-И это тебе, Бернгард, одному делать не нужно. Ты знаешь, кто ещё с тобой поедет в ФЗУ?

-Знаю.

-Ну вот и хорошо. Соберитесь все четверо и приходите ко мне послезавтра. Я дам вам лошадь и вы поедете в ЗАГС. Заодно и сфотографируетесь на паспорт.

 

В назначенный день мы собрались вчетвером и поехали в район. Там без всякой волокиты получили в ЗАГСе свидетельства о рождении и сфотографировались.

По дороге домой мы шутили, смеялись. Было много разговоров о предстоящей нам поездке в большой город. Гадали, где мы там будем жить, чему учиться. Я и виду не подал, что не собираюсь с ними ехать. Да я и сам ещё пока не верил, что мне удастся улизнуть.

 

Забегая вперёд, скажу, что отправка в ФЗУ стоила бы мне жизни. Я уже после войны узнал, что сталось с теми тремя ребятами, в том числе и с моим двоюродным братом и другом Германом Бергштрейсером. Через два месяца после их прибытия в Куйбышев началась война, и учащихся ФЗУ куда-то отправили на работы, с которых живым никто не вернулся. Мне же Бог помог. Недаром моя мама всегда говорила:

«Ist die Not am gröbten,

ist der Gott am nähsten».*

Так было и со мной.

Мы ещё не знали, как меня переправить к Гольде, когда вдруг приехала из Ташкента проведать свой дом наша хозяйка Марта Кашинская.

____________________________

* Чем беда твоя горше,

тем Господь к тебе ближе (нем.)

 

Она нам привезла письмо от Кирсановых. В письме Саша и Гольда приглашали меня к себе на Чирчикстрой учиться и жить. Марта заявила, что не собирается задерживаться в Романовке, так как её сын один дома, и, как только ей удастся продать дом, она отправится в обратную дорогу, а меня возьмёт с собой, если я к тому времени буду готов. Такой оборот дела меня подстегнул, и я стал действовать смелее. Набрался храбрости и пошёл в кабинет к председателю сельсовета.

У Вольштейна в кабинете я увидел двоих посетителей и решил подождать, но председатель сразу заговорил со мной как со старым знакомым:

-Что скажете, молодой человек?

-Мне нужна справка с места жительства для получения паспорта. Вот у меня уже есть свидетельство о рождении.

-А где справка с места работы?

-Председатель колхоза не хочет мне её дать.

-Почему не хочет дать? Ты что, летом в колхозе не работал?

-Как не работал! У меня за это лето выработано 200 трудодней!

-Ну, раз у тебя 200 трудодней, то ты полноправный колхозник. Только я тебе справку дать не могу без справки из колхоза.

Так и ушёл я ни с чем, с настроением как побитая собака.

А через день приехал Герман и говорит:

-Кто тебя просил в сельсовет ходить?

-Я сам хотел добиться справки.

-Сам, сам, - ну и чего ты добился? Я только что был в сельсовете и председатель передал мне ваш разговор. Он сказал, что иначе при посторонних и не мог поступить. А ты ещё хвалился, что у тебя 200 трудодней. Но ты же никакой не колхозник, а учащийся. Председатель велел тебе это передать и сказал, чтобы ты взял справку из школы об окончании семилетки и пришёл к нему, когда он один будет в кабинете, - он тебе даст, что тебе нужно. И ещё он советовал как можно скорее получить паспорт и уезжать, пока не поздно.

 

Дальше у меня всё пошло как по маслу. Вольштейн мне помог, как обещал. Затем в течение пяти дней я получил паспорт. К тому времени Марта продала дом, и мы с ней наметили день нашего отъезда на 8 апреля. Деньги на дорогу тоже удалось найти быстро: 100 рублей дали мне Герман с его женой Мартой, ещё 100 рублей собрали другие родные.

С помощью родни мама вытопила для меня целое ведро топлёного масла (Марта Кашинская так посоветовала: она говорила, что в Ташкенте сливочное масло дорогое, так что желательно взять его с собой). За день до отъезда я сходил ко всем своим попрощаться. Линда пришла к нам сама на прощальный обед.

Мама мне в последний раз приготовила моё любимое блюдо - Kartoffelkliesel (то есть клёцки) со свининой...

 

Я знал от Германа, что он договорился с нашими колхозниками, которые должны были 8 апреля ехать на станцию на трёх санях за горючим, чтобы они нас с Мартой взяли с собой. Утром, когда сани с ребятами подъехали, мама и Лили вышли меня проводить. Мама сильно плакала. А я - такой дурень - ей сказал: «Мама, что ты так плачешь и убиваешься? Через год-два я приеду домой». А мама мне на это: «Du bist ein dummes Kind! Может это, сынок, мы с тобой в последний раз видимся».*

Да, это было действительно в последний раз. Больше я свою любимую маму в живых не увидел. Материнское сердце это предчувствовало.

Я тогда ещё не знал, что покидаю свою родную деревню навсегда. И не только жить в ней, но и видеть её мне больше никогда не придётся.

 

  

Глава V11.