Глава 21 бояре и самозванец.

В день восстания Москва оказалась в руках народа, который не знал, что делать с властью, а потому и утратил ее очень скоро. Поскольку москвичи взялись за оружие во имя доброго царя Дмитрия, власть подхватили люди, которые стали вершить дела его именем.

Автор русского Хронографа считал, что Боярская дума принесла присягу Лжедмитрию в день восстания: «...бояре и всяких чинов люди крест ему целовали, иные волею и иные неволею, бояся смертного убойства».

В действительности дело обстояло значительно сложнее. В день переворота противники династии исподтишка направляли ярость народа на Годуновых, их родню и приверженцев. Уже на другой день утром было ясно: с земской выборной династией покончено раз и навсегда. Наступило короткое междуцарствие.

Прошло два дня, прежде чем Боярская дума приняла решение направить своих представителей к «царевичу». Никто из старших и наиболее влиятельных бояр не согласился ехать на поклон к нему. Со времени избрания Бориса Годунова Боярская дума во второй раз должна была согласиться на передачу трона неугодному и, более того, неприемлемому для нее кандидату. Как и в 1598 г., вопрос о престолонаследии был перенесен из дворца на площадь. Но в 1605 г. передача власти из рук в руки была осложнена кровопролитной гражданской войной.

Лжедмитрий потребовал, чтобы Ф. И. Мстиславский и прочие бояре немедленно ехали к нему в лагерь. Дума постановила послать в Тулу князя И. М. Воротынского, бывшего 20 лет не у дел, и таких второстепенных бояр и окольничих, как князь Трубецкой, князь А. А. Телятевский, Н П. Шереметев, а также думного дьяка А. Власьева и представителей других чинов — дворян, приказных и гостей. Отрепьев был взбешен тем, что главные бояре отказались подчиниться его приказу и прислали в Тулу второстепенных лиц. Из Тулы Лжедмитрий выступил в Серпухов. Московские верхи сделали все, чтобы облегчить соглашение с путивльским «вором», которого они в течение семи месяцев безуспешно пытались уничтожить. Пиры и приемы были не более чем декорацией, скрывавшей от дрсторовдшх глаз переговоры между самозванцем и боярами. Переговоры завершились соглашением.

Находясь в Туле, Лжедмитрий известил страну о своем восшествии на престол. Рассчитывая на неосведомленность дальних городов, Отрепьев утверждал, будто его «узнали» как прирожденного государя патриарх московский Иов, весь освященный собор, дума и прочие чины. Московская знать, презиравшая худородного Бориса, пожелала посмертно лишить его царских почестей. Свежая могила Годунова в Архангельском соборе была раскопана, труп умершего удален из церкви. Руководители думы надеялись заслужить милость самозванца. Фактически же их действия развязали руки Отрепьеву. Взявшись выполнить поручение Лжедмитрия, руководители думы фактически санкционировали расправу над царской семьей.

Прибыв в Москву, боярская комиссия тотчас выполнила приказ самозванца. Экзекуцией непосредственно руководили дворяне М. Молчанов и А. Шерефединов из бывших опричников. Они явились на старое подворье Бориса Годунова в сопровождении отряда стрельцов, захватили царицу и ее детей и развели «по храминам порознь». Царица Мария Годунова-Скуратова обмерла от страха и не оказала палачам никакого сопротивления. Федор Годунов отчаянно сопротивлялся — стрельцы долго не могли с ним справиться. Имущество Годуновых, Сабуровых и Вельяминовых было отобрано в казну. Бояр Годуновых отправили в ссылку в Сибирь и в Нижнее Поволжье.

Самозванец не мог занять трон, не добившись покорности от Боярской думы и церковного руководства. Между тем патриарх Иов не желал идти ни на какие соглашения со сторонниками Лжедмитрия. Неразборчивый в средствах, Отрепьев пытался вести двойную игру: провинцию он желал убедить в том, что Иов уже «узнал» в нем прирожденного государя, а в столице готовил почву для расправы с непокорным патриархом. Патриарх Иов сохранял верность Годуновым до последнего момента и потому должен был разделить их участь. Можно предположить, что сторонники Лжедмитрия, захватив патриарха в Успенском соборе, в дальнейшем постарались изолировать его, для чего заключили под домашний арест, как и семью низложенного Федора Годунова. Получив весть о перевороте в Москве, Лжедмитрий решил окончательно избавиться от Иова, предварительно использовав авторитет его имени. Известие насчет признания «Дмитрия» патриархом Иовом было ложью, обычной в устах Отрепьева. Казнь низложенного царя Федора Годунова и изгнание из Москвы главы церкви расчистили самозванцу путь в столицу. По дороге из Тулы в Москву путивльский «вор» окончательно преобразился в великого государя. Оценивая известия летописцев об опознании самозванца, надо иметь в виду, что все они были составлены задним числом, уже после гибели Лжедмитрия I. Опасность разоблачения в наибольшей мере угрожала Отрепьеву в Путивле. Утверждение летописцев, будто москвичи, опознав Отрепьева после его водворения в Кремле, горько плакали о своем прегрешении, не соответствует истине. Наконец 20 июня 1605 г. самозванец вступил в Москву. Во время движения стража внимательно осматривала путь, чтобы предотвратить возможность покушения. По приказу самозванца строй московских дворян и ратников был распущен, едва кортеж стал приближаться к Кремлю. На Красной площади подле Лобного места Лжедмитрия встретило все высшее московское духовенство.

Вопреки легендам никаких речей при встрече Лжедмитрия сказано не было. Лишь в Архангельском соборе Отрепьев собрался с духом и произнес несколько слов, которых от него все ждали. Приблизившись к гробу Ивана Грозного, он сказал, «что отец его — царь Иоанн, а брат его — царь Федор!».

На Красной площади собралось все столичное население. Толпа не желала расходиться. Самозванец был обеспокоен этим и выслал на площадь Б. Я. Бельского с несколькими другими членами думы. Опасаясь за свою безопасность, самозванец немедленно сменил всю кремлевскую стражу.

Повстанческие силы, сформированные в ходе восстаний в Северской земле и состоявшие из вольных казаков, ратных людей Путивля и других мятежных гарнизонов, холопов, посадских людей, мужиков и пр., заняли Кремль и взяли под контроль другие ключевые пункты столицы. Они привели в Москву своего царя, а потому чувствовали себя полными хозяевами положения. Отрепьев знал, какую власть над умами имеет духовенство, и спешил сменить церковное руководство.

Поставив во главе церкви своего «угодника», Лжедмитрий произвел перемены в высшем боярском руководстве. Наибольшим влиянием в думе пользовались князь Василий Шуйский и его братья. На их головы и обрушился удар. Поводов для расправы с Василием Шуйским было более чем достаточно. Доносы поступили к самозванцу через П. Ф. Басманова, польских секретарей и телохранителей. Получив донос от П. Ф. Басманова, Лжедмитрий приказал без промедления арестовать трех братьев Шуйских. Шуйским было предъявлено обвинение в государственной измене. Опираясь на преданные Лжедмитрию казачьи и польские отряды, П. Ф. Басманов арестовал множество лиц, которых подозревали в заговоре с Шуйскими. Чтобы устрашить сголичное население, Отрепьев велел предать названных лиц публичной казни. Дворянина Петра Тургенева вывели на пустырь (Пожар) и там обезглавили. Лжедмитрий и его окружение не желали раздражать дворянство. Зато с простонародьем они не церемонились.

В массе своей московское население приветствовало нового царя. На его стороне была военная сила. Лжедмитрий был на вершине успеха. Планировать в таких условиях переворот было безумием. Шуйские же всегда были трезвыми и осторожными политиками. Спешили не столько Шуйские, сколько Лжедмитрий. Даже если заговора не было и в помине, ему надо было выдумать таковой. Из начальных бояр только один Василий Шуйский отказался подчиниться приказу Лжедмитрия и не явился в Серпухов. Это усилило подозрения самозванца, который имел все основания беспокоиться, что князь Василий предъявит претензии на трон при первом же подходящем случае. Отрепьев мог расправиться с Шуйским тем же способом, что и с Федором Годуновым. Но с некоторых пор он был связан договором с Боярской думой. Следуя традиции, Лжедмитрий объявил о созыве собора для суда над великим боярином. Самозванец пришел к власти на волне народных восстаний. С обвинениями против Шуйских на соборе выступил сам Лжедмитрий. «Царь» утверждал, что имеет несомненные доказательства заговора Шуйских, а потому на соборном суде не было никакого разбирательства с допросом свидетелей и другими формальностями. Под впечатлением убийств и казней даже близкие к Шуйским члены думы и освященного собора на посмели выступить в их защиту. Собор осудил Василия Шуйского на смерть, а его братьев на заключение в тюрьму и ссылку. Лжедмитрий спешил с казнью и назначил экзекуцию на следующий день. Все было готово для казни. Дело кончилось тем, что из Кремля на площадь прискакал один из телохранителей «царя», остановивший казнь, а следом за ним появился дьяк, огласивший указ о помиловании.

Отрепьев впервые увидел в глаза свою мнимую мать 18 июля 1605 г., когда ее привезли в Москву. Очевидно, Нагая просила за Василия Шуйского не при первом, а при втором его помиловании, когда Лжедмитрий вернул Шуйских из ссылки. Имущество Шуйских, их вотчины и дворы подверглись конфискации. Коронация Лжедмитрия не могла быть осуществлена без согласия Боярской думы. Это согласие, по-видимому, было связано с рядом условий. Бояре стремились к тому, чтобы как можно скорее вернуться к традиционным методам управления страной. Главной помехой на пути к этому были повстанческие отряды и наемные роты, приведенные самозванцем в Москву. Пока чужеземные солдаты и «воры»-казаки охраняли царскую особу и несли караулы в Кремле, бояре не чувствовали себя в безопасности. Отрепьев долго не решался расстаться со своей наемной гвардией. Лжедмитрий знал, как трудно справиться с разбушевавшейся народной стихией. К тому же дело происходило тотчас после коронации, и царь избегал всего, что нанесло бы ущерб его популярности. Одновременно с иноземцами Лжедмитрий велел рассчитать находившиеся в Москве отряды вольных казаков. Отрепьев не захотел расстаться лишь с верным Корелой. С роспуском казачьих отрядов вооруженные силы, возникшие в ходе массовых антиправительственных восстаний на юго-западных и южных окраинах Русского государства, были окончательно расформированы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

 В конце XVI в. правительство Бориса Годунова под давлением феодального дворянства ввело в стране режим «заповедных лет», воспретив тяглому населению города и деревни покидать тяглые наделы и дворы, а затем издало Уложение о сыске беглых крестьян 1597 г. В том же 1597 г. было обнародовано проникнутое крепостническим духом Уложение о холопах. Начавшаяся в 1604— 1605 гг. гражданская война была порождена в первую очередь глубоким социальным кризисом, возникшим на почве ломки старой социальной структуры и становления крепостнической системы. Трехлетний неурожай и голод 1601 —1603 гг. ускорили взрыв. Борис Годунов тщетно пытался смягчить остроту противоречий посредством временного и частичного восстановления права выхода крестьян в Юрьев день. Правительственные меры грозили разорением мелкопоместным уездным детям боярским. Появление самозванца дало выход давно зревшему народному недовольству.

На основной территории России военное дело было профессией в первую очередь привилегированных верхов. На окраинах выходцы из угнетенных сословий имели оружие и боевой опыт, приобретенный в непрерывных войнах с кочевыми ордами. Правительство понимало, что крепостнические порядки в Центре не могут окончательно утвердиться, пока существуют вольные окраины, служившие прибежищем для недовольных и бунтующих элементов. Поэтому власти с конца XVI в. последовательно проводили политику подчинения казачьих окраин. В годы «Смуты» феодальное государство в полной мере пожало плоды своей собственной политики в отношении окраин.

Образование поместной системы землевладения сыграло важную роль в истории феодального сословия в России. К началу XVII в. начался упадок феодального поместья. Процесс дробления неизбежно вел к измельчанию поместных «дач». В центральных уездах резко сократились крестьянские пашенные наделы. Крестьяне бежали из Центра на окраины. Все это неизбежно вело к обнищанию мелкого дворянства. Разоренные помещики либо утрачивали землю, либо, не имея возможности служить в дворянском ополчении «конно, людно и оружно», переходили на службу в пехоту. Дети боярские пищальники, не имевшие крестьян и холопов, фактически выбывали из состава привилегированного феодального сословия. Кризис феодального сословия стал одним из важнейших факторов гражданской войны. В начале «Смуты» русское дворянство, напуганное размахом народных выступлений в пользу самозванца, в массе сохраняло верность престолу. Бориса прочно поддерживали Боярская дума и «государев двор», объединявший дворянские верхи.

Широкое распространение в народе социальных утопий, связанных с верой в «доброго царя» — мессию, а также кризис феодального сословия одинаково способствовали успеху повстанческого движения. Воцарение Лжедмитрия I не привело к решению острых социальных противоречий, усилившихся в обществе. Уповая на «доброго царя», повстанцы сложили оружие. Но пауза оказалась недолгой. Новый взрыв междоусобной борьбы вылился в восстание Болотникова, ставшее кульминацией гражданской войны в Русском государстве.