Холодильники в беркгаунском кабачке покрываются изморозью, а углы столиков в кафе загибаются кверху: все это говорит о том, что приближается Морнинг Глори.

 

Джефф Прэтт готовится к взлету на своем планере с автоматическим пуском Monerai.

Пролетев двадцать миль на север, мы добрались до побережья. А там навстречу нам катилось не одно, а целых три Морнинг Глори. Поверхность первого из них была настолько гладкой и шелковистой, что оно казалось огромным белоснежным ледником, парящим в воздухе на высоте 500 футов[154] над землей. Второе и третье облака, пухлые и неровные, продвигались в турбулентном следе первого.

С воздуха мне было видно, сколь огромны эти облака, вытянувшиеся в обе стороны вдоль залива. В том месте, где часть передней волны прошла над островом Бентинк, ее продвижение замедлилось по сравнению с остальными частями облака над поверхностью воды, что придало контуру облака отчетливый изгиб. Перед вылетом мы сняли с «Сессны» боковую дверь, чтобы меня не отделяло от облака даже стекло. Облако было настолько чистым, гладким и ярким, что мне хотелось выпрыгнуть ему навстречу.

На фоне первого из облаков планеры казались крохотными. В точности как серферы на самой большой из волн, какую только может породить гавайский пляж Ваймеа, планеристы скользили вниз к передней кромке облака. Они разгоняли свои планеры, как будто бы собирались спикировать, однако, поскольку воздух перед волной постоянно поднимался вверх, это было пикирование без потери высоты. Затем они одолевали подъем в передней части облака, производили сваливание на крыло и выруливали по кривой малого радиуса в противоположную сторону.

Вдалеке я увидел Рика Боуи, который как раз закладывал мертвую петлю перед лицевой стороной облака. Джефф Прэтт набрал высоту и «перепрыгнул» с первого облака на менее ровные второе и третье. В низком угре пнем солнечном свете крылья мчащегося вдоль колоссальной атмосферной волны планера блестели, словно белые вощеные доски для серфинга.

Мне подумалось, что Кен Джеллефф наверняка вышел бы из себя, узнай он, что ему довелось пропустить в этом году. «Десять‑пятнадцать минут полета, – рассказывал он мне, – и солнце поднимается над верхушкой облака. Когда оглядываешься на эту гигантскую рыхлую волну, через которую пробиваются золотые солнечные лучи, кажется, что все это принадлежит кисти какого‑нибудь живописца эпохи Возрождения. Ты готов поклясться, что попал в рай – до того это прекрасно».

А ведь Джеллефф не соврал: облако было просто великолепно. «Пока сам не испытаешь, что значит парить на облаке, – с восторгом говорил Джефф Прэтт не далее как вчера, – не поймешь, насколько оно уникально. Порой мне приходиться ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это мне не снится».

 

 

Чтобы увидеть это облако, я пересек земной шар, и вот мы наконец лицом к лицу. Я заслонил глаза ладонью от слепящих лучей: солнце было уже высоко над горизонтом, и его лучи ниспадали по передней части облака, оставляя длинные теплые тени вдоль складок на его поверхности. Волна катилась вперед, и ее складки мягко поднимались вверх, чтобы исчезнуть наконец за гребнем.