Андреа Мантенья «Святой Себастьян» (1457–1458). Забудьте про святого, лучше посмотрите, что скрывается в облаках.

***

Одним из самых ранних примеров можно назвать картину «Святой Себастьян» кисти Андреа Мантеньи. Если вам случится побывать в венском Художественно‑историческом музее и забрести в зал эпохи Возрождения, найдите картину с несчастным, пронзенным стрелами святым и всмотритесь в небо на заднем плане. Мантенья не принадлежит к тем великим художникам, которые умели мастерски изображать облака, поскольку у него они выходят какой‑то неправильной формы. Зачастую он рисовал кучевые облака с очень плоскими вершинами в центре, но с постепенно убывающими «концами», что характерно скорее для высоких, состоящих из ледяных кристаллов перистых. Действительно, на высоте, обычной для перистых, облака собираются в кучки – в таком случае они называются перисто‑кучевыми, – однако они ну нисколько не походят на нелепые создания Мантеньи.

Тем не менее за спиной святого Себастьяна Мантенья нарисовал одно облако, которое по форме больше других напоминает кучевое, – именно в этом месте проницательный любитель облаков разглядит кое‑что занятное. Если присмотреться, в облаке можно увидеть очертания конного всадника. Почему Мантенья вписал его в облако, остается загадкой – изображение никак не соотносится с картиной в целом. Может, это всего‑навсего игривое напоминание о любви греков и римлян к фигурам облаков: сама картина содержит многочисленные отсылки к античным временам, да и художник подписал работу своим именем по‑гречески?

Мантенья написал «Святого Себастьяна» в двадцать с небольшим, но только уже будучи старцем семидесяти одного года снова повторил свой трюк с изображением в облаке. Картина называется «Минерва изгоняет Пороки из сада Добра», она выставлена в парижском Лувре. На этот раз в верхней части холста с кучевого облака грозно взирает человеческий профиль.

Хотя с точки зрения научной правды облака Мантеньи немного не дотягивают до реальных, надо сказать, что то же самое справедливо и для остальных художников эпохи Возрождения. Лишь голландские мастера эпохи барокко – прежде всего знаменитый Якоб Исаак Рёйсдал – стали первыми, кто начал изображать на своих картинах реалистичные облака.

Но точность отнюдь не определяет все. Конечно, облачные «метисы» Мантеньи не шли ни в какое сравнение с впечатляющими, объемными слоисто‑кучевыми и кучевыми облаками Рёйсдала. Зато Мантенья здорово развлекся. Вне всяких сомнений, художника забавляла мысль о том, что многие зрители не заметят того, что он спрятал в облаках.

Я тоже так думаю – большинство не заметит. Кроме, разумеется, тех, кто неравнодушен к облакам.

***

Кроме похожих на НЛО чечевицеобразных облаков, существуют высоко‑кучевые облака и других видов. Вы можете подумать, что высоко‑кучевые – все равно что слоисто‑кучевые, только располагаются повыше. Типичные высоко‑кучевые облака – те, которые не орографические, – состоят из множества отдельных облачков, растянутых по небу в виде слоя шахматной мозаики. Одна из особенностей, отличающих эти облака от низких слоисто‑кучевых, заключается в том, что облачка зачастую бывают более гладкими, одного размера и отстоят друг от друга на одинаковом расстоянии, поскольку находятся вне досягаемости беспорядочно двигающихся восходящих потоков и вихрей с поверхности земли. Вообще‑то облачка, из которых состоят высоко‑кучевые облака, могут быть совершенно одинаковыми, и все полотно при этом напоминает партию булочек, лежащую на противне, – они будто подрумяниваются в теплых лучах заходящего солнца.

Существует парочка простых практических приемов, позволяющих отличить высоко‑кучевые облака от облаков остальных типов. Первый прием точнее. Вам нужно поднять руку и сравнить размер облачков с шириной пальцев руки.

Мне, любителю облаков, кажется нелепым торчать на улице с вытянутой рукой, однако так легче всего определить примерную высоту, на которой находится слой облачков. Слава богу, при этом не приходится держать пальцы буквой V, которая при ладони, обращенной от себя, в некоторых странах означает неприличный жест.

Вытянув руку, следует загнуть два пальца, оставив три. Если разрозненные облачка, из которых состоит слой, шире трех пальцев, значит, это, скорее всего, облако нижнего яруса, принадлежащее к роду слоисто‑кучевых. Если уже одного, то перед вами слой облачков более высокого яруса, относящийся к перисто‑кучевым. Если же размер облачков находится где‑то посередине – меньше трех пальцев, но больше одного, – то вы наверняка столкнулись со слоем высоко‑кучевых облаков.

Однако этот способ измерения не годится, если вы смотрите на облака с приличного расстояния. В таком случае рука должна быть вытянута под углом в 30° над линией горизонта. При этом советую воздержаться от измерения облачков всеми пятью пальцами, так как окружающим может показаться, что вы выбросили руку вперед в нацистском приветствии.

Второй практический прием связан со степенью затененности облачков. Когда небо вверху чистое и солнечные лучи падают прямо на облако, у высоко‑кучевых облаков появляется заметное затенение на сторонах, удаленных от солнца, хотя густой тень не назовешь. У слоисто‑кучевых, которые пониже, затененные части довольно темные, а вот на крошечных высоких перисто‑кучевых облачках тени вообще не бывает. Другими словами, если вы наблюдаете маленькие облачка с видимым затенением – перед вами высоко‑кучевые облака.

Пониже высоко‑кучевых обычно образуются добавочные элементы, называемые полосами падения. Они представляют собой нитевидные хвосты осадков, которые свисают пониже облачков, делая их похожими на медуз. Полосы падения появляются тогда, когда из облака идет дождь или снег, однако испаряются прежде, чем достигают земли. По их наличию можно отличить высоко‑кучевые облака от сбившихся в кучу кучевых облаков (кучевых плоских), которые никогда не несут с собой осадков.

 

Разрозненные высоко‑кучевые облачка с полосами падения – усиками испаряющихся осадков, которые делают облачка похожими на медуз.

 

Высоко‑кучевые слоистообразные просвечивающие облака. Как и большинство видов высоко‑кучевых облаков, эти облачка измеряются шириной от одного до трех пальцев вытянутой руки.

Если вы увидите усики полос падения, можете в полной уверенности остановить первого же прохожего и сообщить ему: «Видите вон тех медуз? Это высоко‑кучевые облака, а вовсе не скопление кучевых облаков, как вы могли подумать».

Форма и расположение облачков, составляющих высококучевые облака, отличаются удивительным разнообразием. И вообще у высоко‑кучевых облаков видов и разновидностей даже больше, чем у находящихся пониже слоисто‑кучевых, которые многочисленностью и великолепием своих нарядов могут составить конкуренцию самой поп‑диве Шер. Хотя у высоко‑кучевых облаков все те же семь общепризнанных разновидностей, что и у слоисто‑кучевых – плотные, просвечивающие, с просветами, двойные, волнистые, лучевидные и дырявые, – у них есть еще один вид, которого нет у родственника ярусом пониже.

И у высоко‑кучевых, и у слоисто‑кучевых имеется похожий на НЛО чечевицеобразный вид; часто встречается слоистообразный вид, при котором облачный слой затягивает большое небесное пространство; есть еще башенковидный – с зубчатой стеной, идущей по верху облачков. Однако высококучевые облака могут быть также представлены и как хлопьевидные. Этот вид характерен тем, что вершины облачков не уплощенные, как обычно, а напоминают холмики кучевых облаков. Высоко‑кучевые хлопьевидные облака часто сопровождаются полосами падения, устремляющимися из косматых оснований облаков вниз.

***

Распознавать в облаках всевозможные фигуры – целое искусство. Некоторые овладевают им с легкостью, другим оно дается с превеликим трудом. Обычно у детей это выходит само собой, однако у меня все происходило иначе.

Помню, как однажды – мне тогда было лет пять – наша группа «изучала облака». Нас построили парами и вывели на двор за детским садом. А потом мы легли на траву и стали смотреть в небо на облака. Сначала мы, что называется, проделали сложный анализ видимых нами облачных типов («пушистики», «малышки», «чуть‑чуть побольше», «клочки»), затем воспитательница предложила нам приглядеться: не различим ли мы в облаках какие‑нибудь фигуры.

Наша воспитательница – кажется, ее звали миссис Маклауд[66], но может быть, я это присочинил, – прочитала нам рассказ, в котором кто‑то разглядывал облака и видел в них фигуры. И тут же дети начали выкрикивать то, что разглядели сами. Шон узнал в облаке дракона. Ужасно довольная Джесси сообщила, что видит цветочек. Я же не видел ничего, только пушистые облака, одно за другим.

Я все таращился в небо, напрягая все силы, однако никаких фигур в облаках не узнавал. Другие что‑то видели – супермена там, необыкновенные рыбьи головы здесь, – но только не я, и это начинало меня угнетать. Я спросил свою соседку, где голова русалки. Она ткнула пальчиком, сказав, что там, рядом с вон той тучкой. Но чем больше я вглядывался в облака, тем большее уныние меня охватывало. Ну почему я ничего не вижу?! Мне тогда ужасно захотелось схватить грабли и сгрести все эти облака, совсем как Эрмингруд в «Волшебной карусели»[67].

Как только «поиски» закончились, нас отвели обратно в класс, где мы стали приклеивать клочки белой ваты к синей бумаге. Вата походила на кучевые облака, растущие в высоту, – плоские и средние. Миссис Маклауд показала нам, как наклеить на бумагу маленькие пластиковые бусинки – из наших облаков пошел дождь.

Любому, кто дочитал до этого места, станет ясна вся чудовищность поощрения подобных заблуждений – ведь конвекционные облака обычно разряжаются осадками, только пребывая в виде кучевых мощных или кучево‑дождевых. Несмотря на неправильный подход воспитательницы, к возне с ватными клочками я вполне преуспел. Однако неудачные попытки найти на небе облачные фигуры не давали мне покоя. Я невольно думал о том, что со мной что‑то не так: все в группе видели, а я – нет.

***

Большинство облаков принимают наиболее впечатляющий вид на восходе и на закате. Однако высоко‑кучевые, облака среднего яруса, выделяются из общей толпы – красивее всего они смотрятся в такое время суток, когда солнечные лучи освещают их под малым углом. Отдельные облачка слоя при этом обладают достаточной комковатостью, чтобы солнечные лучи окрашивали их в причудливые тона: пламенеющие красные, оранжевые, розовые, глубокие оттенки темно‑синего… Более того, нахождение слоя на среднем ярусе означает, что солнечный свет падает на него снизу, а отдельные облачка хорошо различимы.

Специалисты по облакам частенько высказывают свое «фи» в отношении снимков восхода и заката. Видимо, красота таких картинок чересчур очевидна – любой человек с улицы при виде них непременно восхитится, – и лишь истинный знаток оценит по достоинству красоту «облачной шапки», аккуратно примостившейся поверх вздымающихся волнами холмиков кучевого мощного облака. Но что до меня, то любой повод глянуть на небо хорош. И тем не менее Оскар Уайльд в своем эссе «Упадок искусства лжи», написанном в 1889 году, высказался на тему обозрения закатов с предельной язвительностью:

   

К примеру; никакой хоть сколько‑нибудь культурный человек не станет сейчас рассуждать о красоте, заката. Закаты старомодны. Они из той, эпохи, когда Тернер был последним словом в искусстве. Закатами восхищаются только типичные провинциалы. С другой стороны, они никак не прекратятся. Вчера вечером миссис Арундел настаивала на том, чтобы я подошел к окну и посмотрел, как она выразилась, на великолепное небо. Мне, конечно, пришлось подчиниться… И что, ты думаешь, это было? Второсортный Тернер, из его наихудшего периода, со всеми его недостатками, раздутыми до безобразия[68].

      

 

Высоко‑кучевые облака, или белый голубь.