Следственный анализ преступления (профилирование)

 

Следственный анализ преступления (САП) (также называемый анализом места преступления) – попытка выдвижения гипотезы о личности преступника на основании анализа места преступления, информации о жертве и знания деталей ранее совершенных преступлении (Knight, Warren, Reboussin and Solev, 1998). По существу, это является формой ретроклассификации или классификации, которая касается уже совершенного преступления (Douglas, Burgess, Burgess and Ressler, 1992). Для следственного анализа преступления применялись различные названия и обозначения, включая профилирование, психологическое профилирование, профилирование криминального поведения, следственное профилирование, профилирование места преступления и анализ места преступления. Хомант и Кеннеди (Homant and Kennedy, 1998) предлагают подразделять профилирование места преступления на четыре частично перекрывающиеся категории:

1) психологическое профилирование,

2) составление профиля преступника,

3) географическое профилирование и

4) предположительный анализ смерти.

По мнению этих авторов, психологическое профилирование должно составлять основу стратегии интервьюирования и тестирования подозреваемых и должно быть нацелено на то, чтобы определить, соответствуют ли их личностные особенности стандартным характеристикам преступников, которые базируются на результатах исследований. Например, интервьюирование и тестирование подозреваемого может проводиться с целью определить, вписывается ли он в эмпирически сложившуюся типологию преступника. Как считают Хомант и Кеннеди, составление профиля преступника по своему подходу является строго эмпирическим методом классификации. Такое профилирование требует накопления большого количества эмпирических данных и их систематического анализа, направленного на выявление типовых характеристик поведения и личности преступника. Из этих данных часто вырисовывается «профиль», который характеризует некоторый тип преступников.

«Следственное профилирование лучше рассматривать как стратегию, позволяющую следственным органам сузить круг поиска и выработать обоснованные предположения относительно личности виновного» (Douglas et al., 1992, р. 21). У других исследователей можно прочитать, что «психологический профиль фокусирует внимание на людях, обладающих личностными чертами, которые сходны с чертами уже известных преступников, совершавших подобные преступления раньше» (Pinizzotto and Finkel, 1990, р. 215). Короче говоря, криминальное профилирование представляет собой попытку идентифицировать демографические переменные, место проживания и стереотипы поведения преступника, основываясь на характеристиках преступников, которые совершали подобные преступления в прошлом.

 

Расовое профилирование

В конце 1990‑х годов расовое профилирование превратилось в серьезную и чреватую осложнениями проблему для страны. Расовое профилирование определяется как «проводимые полицией розыскные действия, опирающиеся в первую очередь на расовые, этнические или национальные признаки, которые считаются характерными для определенного вида преступлений, а не на особенности поведения или на другую информацию, которая могла бы вывести полицию на предполагаемого преступника» (Ramirez, McDevitt and Farrell, 2000). Расовое профилирование стало настолько ассоциироваться с людьми небелой расы, что этому явлению присвоили ярлык «вождение автомобиля в черном виде» или «вождение автомобиля в коричневом виде» («driving while black», «driving w’hile brown»), сокращенно DWB, что перекликается с юридически узаконенным термином DWI (вождение автомобиля в нетрезвом виде). По данным опроса института Гэллапа (Института опросов общественного мнения), опубликованным в 1999 году, 72 % чернокожих мужчин в возрасте от восемнадцати до тридцати четырех лет были уверены, что дорожная полиция останавливала их исключительно из‑за расовой принадлежности, тогда как среди белых мужчин только 6 % считали, что цвет кожи водителя играет какую‑либо роль в том, остановит его полиция или нет. Больше всего представители цветных сообществ жалуются на то, что полиция останавливает их за незначительные нарушения правил движения: за езду со спущенными шинами, невключение сигнала поворота непосредственно перед перекрестком, неисправность оборудования транспортного средства или незначительное превышение скорости (меньше чем на 10 миль в час сверх установленного предела). Другая распространенная жалоба состоит в том, что полицейские часто останавливают небелых водителей в районах, заселенных преимущественно белыми, потому что считают, что люди с цветной кожей не могут проживать в этих районах, и, следовательно, подозревают этих людей в преступной деятельности.

В значительной степени расовое профилирование базируется на распространенной в органах правопорядка убежденности в том, что представители многих национальных и расовых меньшинств специализируются на незаконном обороте наркотиков или на перевозке контрабандных товаров, например нелегально ввозят оружие. Однако имеющиеся данные свидетельствуют о необоснованности такого предположения. Одним из первых дел, в котором можно было видеть эмпирическое подтверждение расового профилирования в судебном разбирательстве, было дело «Уилкинс против полиции штата Мэриленд» (цитируется по: Harris, 1999). Дело Уилкинса было судебным разбирательством по коллективному иску против полиции штата Мэриленд, поданному от имени Роберта Л. Уилкинса, чернокожего юриста, который был остановлен, задержан и обыскан полицией штата Мэриленд без каких‑либо оснований (Harris, 1999). С помощью доктора Джона Ламберта, профессора психологии в Университете Темпла, Американский союз борьбы за гражданские права (ACLU, American Civil Liberties Union) провел анализ нарушений правил дорожного движения на трассе 195 штата Мэриленд. Анализ показал, что 74,7 % из 5354 нарушителей, превысивших скорость и остановленных полицейскими в штате Мэриленд, были белыми, и лишь 17,5 % были афроамериканцами. Однако «за период с января 1995 года по сентябрь 1996 года полиция штата Мэриленд сообщила о 823 автомобилистах, в отношении которых проводилось разбирательство на трассе Т95 к северу от Балтимора; 600 из них, или 72,9 %, были черными. 80,3 % (661 человек) всех задержанных составили афроамериканцы, испаноамериканцы или представители других расовых меньшинств. Только 19,7 % задержанных за этот период водителей были белыми» (Harris, 1999, р. 23). Основываясь на своем анализе этих данных, Ламберт пришел к следующему заключению:

«Результаты этого исследования указывают на бросающееся в глаза и весьма статистически значимое несоответствие между процентом чернокожих автомобилистов, которые на законном основании подлежали задержанию полицией штата Мэриленд на трассе 195, и процентом чернокожих автомобилистов, которые задерживались на этом шоссе и в отношении которых велось разбирательство сотрудниками полиции штата. Хотя никто не может знать, какими конкретными мотивами руководствовался тот или иной инспектор дорожного движения при задержании водителя, приводимая здесь статистика, представляющая широкую и репрезентативную выборку, весьма убедительно показывает несомненное влияние расовой дискриминации на действия полиции в отношении водителей из числа чернокожих и представителей других меньшинств на трассе 195» (Harris, 1999, р. 24).

«Война с наркотиками», проводившаяся в 1970‑е и 1980‑е годы, оказала, по‑видимому, сильнейшее воздействие на формирование «профиля наркокурьера». В 1985 году, когда война с наркотиками была в самом разгаре, Департамент безопасности движения и автомобильного транспорта штата Флорида выпустил рекомендации для правоохранительных органов по идентификации наркокурьеров. В этих рекомендациях служащим полиции предлагалось особое внимание обращать на арендуемые автомобили, а также на водителей, которые стараются особенно тщательно соблюдать все правила дорожного движения, водителей, которые носят на себе много золота, водителей, чей внешний облик не «соответствует» транспортному средству, и водителей, которые представляют «этнические группы, связанные с торговлей наркотиками». В то время различные правоохранительные организации необоснованно считали, что афроамериканцы и испаноамериканцы были основными участниками получившего широкое распространение наркобизнеса. В 1986 году Администрация по борьбе с наркотиками ввела в обиход различных правоохранительных органов по всей стране расово смещенный профиль наркокурьера (носивший явно дискриминационный характер). Профиль широко использовался при обучении офицерского состава в школе «Operation Pipeline» (Harris, 1999). В 1999 году, в предварительном анализе, проделанном Департаментом полиции Сан‑Диего, было установлено, что водителей из числа испано‑ и афроамериканцев останавливали и обыскивали гораздо чаще, чем других водителей (Dvorak, 2000). В целом ряде исследований, проводившихся в штатах Нью‑Джерси и Нью‑Йорк, получены аналогичные результаты (Ramirez et al., 2000). За последние годы в целом ряде штатов – Пенсильвании, Флориде, Иллинойсе и Мэриленде – водители из числа национальных меньшинств возбуждали судебные процессы по поводу применения правоохранительными органами расового профилирования в качестве аргументации. В 1996 году судья Верховного суда Нью‑Джерси отклонил девятнадцать дел о незаконном обороте наркотиков, мотивируя это тем, что сотрудники дорожной полиции, патрулирующие автотрассы Нью‑Джерси, незаконно выделяли и останавливали чернокожих водителей.

Законы, запрещающие расовое профилирование, были приняты более чем в дюжине штатов, а во многих из них предписывались специальное антидискриминационное обучение и сбор статистических данных на каждого останавливаемого водителя (Lewin, 2001). Во многих штатах подобные законы приняты к рассмотрению (Dvorak, 2000). Данные, полученные в других странах, указывают на то, что расовое профилирование не ограничено только Соединенными Штатами. В исследовании, проведенном Министерством внутренних дел Великобритании в 1998 году, анализировалось влияние расового и этнического фактора на работу органов полиции в Англии и Уэльсе. В исследовании установлено, что чернокожих водителей останавливали и обыскивали в 7,5 раз чаще, а арестовывали в четыре раза чаще, чем водителей с белой кожей (Ramirez el al., 2000). Согласно данным учета численности населения за 1999 год, 93 % жителей Англии составляют белые и только 7 % – этнические меньшинства.

Можно сделать вывод о том, что эмпирические данные, документальные свидетельства и информация, полученная из социологических опросов, подтверждают существование расового профилирования как социальной проблемы. Несмотря на доказательство самого факта расового профилирования, проводится не так много достоверных исследований, призванных подтвердить правильность профиля, основанного исключительно на расовых признаках. Следовательно, мы должны проявлять осторожность при любом разговоре о профилировании, задаваясь вопросом, не слишком ли применение профилирования нарушает гражданские права других людей.

 

Криминальное профилирование

Во время Второй мировой войны Управление стратегических служб (Office of Strategic Services) уже практиковало психологическое профилирование, главным образом для составления характеристик вражеских военачальников и их склонностей (Ault and Reese, 1980). После войны профилирование было в значительной степени забыто, и лишь в начале 70‑х годов ФБР начало применять его снова. Понятно, что описания основных характеристик, или профили, человека, составленные на основе ограниченного количества информации, использовались еще задолго до того, как их начали применять Управление стратегических служб или ФБР (Canter and Alison, 2000). В сущности, научным базисом профилирования является психологическое тестирование, или психометрия. В настоящее время Национальный центр анализа тяжких преступлений ФБР и Отделение бихевиоральных наук получают многочисленные заказы от различных правоохранительных служб на создание профилей, прежде всего для случаев, связанных с убийствами (65 %), изнасилованиями (35 %) или похищениями людей (киднэппингом) (8 %) (Pinizzotto, 1984). Приступая к расследованию того или иного преступления, ФБР очень часто запрашивает: 1) цветные фотографии места преступления, 2) сведения о характере окружения (информация экономического и социального характера), 3) заключение медицинской комиссии, 4) карту передвижений жертвы до момента смерти, 5) полный отчет об осмотре места совершения преступления и 6) полное описание жертвы, включая ее привычки и образ жизни. Судебные психологи и психиатры, работая независимо или по поручению правительственных органов, также часто выполняют заказы по сбору информации относительно различных видов криминального поведения.

В идеале профиль призван выяснить, «что», «почему», «где» и «кем» совершено. Однако, как заключают на основании своих исследований Пиниццотто и Финкель (Pinizzotto and Finkel, 1990), профилирование преступника является намного более сложным процессом, включающим «многоуровневый ряд атрибуций, корреляций и предсказаний» (р. 230). В значительной степени построение профиля сводится к выдвижению предположений, основанных на интуиции и описательной информации, накапливаемой за многие годы опыта, и поэтому оно чревато ошибками и неверными интерпретациями. В настоящее время профилирование, по‑видимому, является не менее чем на 90 % искусством и гаданием и только на 10 % наукой. Тем не менее отдел бихевиоральных наук ФБР (BSU) вместе с отделом похищения детей и серийных убийств (CASKU) и отделом профилирования и оценки поведения (PBAU) ведут научно‑исследовательскую работу, направленную на придание большей объективности и строгости профилированию и исследованию места совершения преступления. Профилирование очень редко помогает точно установить личность преступника, да оно для этого и не предназначено. Криминальное профилирование в основном направлено на сужение области расследования (Douglas, Ressler, Burgess and Hartman, 1986). B общем случае криминальное профилирование помогает установить тип человека, который мог бы совершить расследуемое преступление, но точная идентификация случается чрезвычайно редко.

Профиль обычно включает в себя информацию о поле, возрасте, семейном положении и уровне образования преступника и некоторые общие характеристики рода его занятий. Возможны также некоторые предположения или оценки относительно вероятности повторных преступлений, о наличии полицейского досье на данного преступника, а также о типах людей, которые предположительно могут стать жертвами этого преступника. В некоторых случаях составители профиля могут попытаться установить возможные мотивационные факторы преступления, а также некоторые личностные черты преступника.

Опытные составители профилей утверждают, что наиболее эффективным профилирование серийных преступников оказывается тогда, когда на месте совершения преступления преступник демонстрирует некоторую форму психопатологии, например садистски пытает жертву, извлекает внутренности, избивает или расчленяет мертвое тело или совершает другие подобные действия (Pinizzotto, 1984). Логика такого утверждения заключается в том, что когда человек страдает психическим расстройством, его поведение более однообразно и предсказуемо в различных ситуациях. Однако поведение людей с психическими расстройствами совсем не обязательно является более однообразным, чем поведение нормальных людей. Вероятно, что в некоторых случаях такая логика оправдывается, а в других – нет.

Профилирование оказывается особенно полезным в случае серийных преступлений на сексуальной почве, например серийных изнасилований и серийных убийств на сексуальной почве (Pinizzotto and Finkel, 1990). Это объясняется тем, что в области сексуальных преступлений мы имеем более обширную исследовательскую базу, чем в области убийств. Более того, из‑за ограниченной исследовательской базы в настоящее время профилирование чаще всего малоэффективно при идентификации преступников в таких видах преступной деятельности, как мошенничество, кража со взломом, грабеж, политические преступления, мелкое воровство и преступления, связанные с наркотиками, однако в последние годы и в этих областях были достигнуты значительные успехи.

Многообещающими являются модели профилей преступника, построенные с помощью компьютера на основании обширных статистических данных, собранных при расследовании аналогичных преступлений. Однако до настоящего времени проведено еще слишком мало исследований применимости, надежности и валидности криминального профилирования вообще. И ФБР соглашается с этой оценкой. «До настоящего времени не предпринималось никаких систематических усилий, чтобы подтвердить основанные на профилировании классификации» (Douglas et al., 1992, р. 22).

Пиниццотто и Финкель (Pinizzotto and Finkel, 1990) провели исследование, в котором попытались оценить точность профилирования. В исследовании принимали участие четыре подготовленных эксперта из ФБР, шесть подготовленных полицейских детективов, шесть опытных детективов без специальной подготовки, шесть клинических психологов, не имеющих подготовки в области криминального профилирования, и шесть студентов последнего курса, не прошедших специального обучения. В целом результаты не позволили сделать однозначный вывод о точности профилирования. Специально подготовленные эксперты оказались несколько более точными в профилировании лиц, совершивших сексуальные преступления, однако в профилировании убийств показали ненамного лучшие результаты, чем нетренированные группы. Исследователи также пытались найти какие‑либо качественные различия в способах, которыми эксперты и неспециалисты обрабатывали представляемую информацию. В целом результаты не показали наличия у экспертов каких‑то особых способов обработки информации, которыми бы они отличались от неспециалистов. Этот факт свидетельствует о том, что когнитивные методы и стратегии, используемые опытными специалистами, не слишком отличаются от способов обработки доступной информации о преступлении, практикуемых неспециалистами. Однако возможно, что наиболее влиятельными факторами в этом исследовании оказались искусственный характер ситуации эксперимента и качество предъявляемой группе информации. Что исследователи действительно установили, так это то, что некоторые обученные составители профилей больше интересовались специальными вопросами и оказались более квалифицированными в некоторых областях, чем неспециалисты. Например, некоторым участникам эксперимента лучше удавалось извлекать информацию из медицинских отчетов, тогда как другие могли лучше обнаруживать ключевые детали с фотографий места совершения преступления. Этот факт свидетельствует о том, что групповое профилирование бригадой подготовленных экспертов могло бы быть более эффективным, чем составление профиля одним экспертом. Кантер и Элисон (Canter and Alison, 2000) также считают неправильной ту точку зрения, согласно которой существует некоторый особый набор умений и знаний, необходимый для составления профилей, который доступен только тем, кто уже работал с преступниками, или тем, кто имеет значительный опыт в расследовании преступлений. Исследователи и вдумчивые практики также могут добиться значительных успехов и делать открытия в криминальном профилировании.

В последние годы некоторую популярность получила практика реконструкции личностного профиля и познавательных особенностей (особенно намерений) покойников. Этот посмертный психологический анализ иногда называется реконструктивной психологической оценкой (RPE), или примерным анализом смерти (Povthress, Otto, Darkes, and Starr, 1993). Анализ также известен как психологическая аутопсия (психологическое вскрытие) (Brent, 1989; Ebert, 1987; Selkin, 1987), хотя термин «психологическая аутопсия» часто резервируется для случаев самоубийства. Психологическая аутопсия часто применяется для определения причин и факторов, приведших к самоубийству.

Реконструктивная психологическая оценка имеет два важных отличия от криминального профилирования: 1) профиль создается на мертвого человека и 2) личность человека уже установлена. Однако, как и в случае криминального профилирования, надежность и валидность реконструктивной психологической оценки и ее вариантов (психологическая аутопсия) еще должны быть доказаны и остаются открытыми для дискуссии.

Таким образом, очевидно, что прежде чем можно будет сделать какие‑либо определенные выводы в области криминального профилирования, необходимо провести еще немало серьезных исследований по оценке его точности, полезности и способов обработки результатов. Серьезный шаг в этом направлении сделали Раймонд Найт и его коллеги (Knight et al., 1998). Другой разновидностью криминального профилирования, которое будет играть важную роль в ближайшем будущем, является географическое профилирование. Хомант и Кеннеди (Homant and Kennedy, 1998, р. 327) считают, что географическое профилирование «безусловно, примыкает к профилированию места преступления, поскольку представляет собой попытку установить вероятное местонахождение или основное место действий неизвестного преступника, исходя из информации о местах совершения сходных преступлений». Как правило, этот тип профилирования предполагает идентификацию местности, которую преступник хорошо знает, на которой чувствует себя наиболее комфортно и где предпочитает находить своих жертв или нападать на них (Rossino, 1997). Если психологическое профилирование предполагает выдвижение гипотез о демографических, мотивационных и психологических особенностях преступления, географическое профилирование сфокусировано на месте совершения преступления и на том, как оно может быть связано с местом проживания и/или основным местом деятельности преступника. В основе географического профилирования лежит предположение о том, что серийные преступники предпочитают совершать преступления поблизости от собственного дома или что они, по крайней мере, хорошо знакомы с той местностью, где совершают свои преступления. Следовательно, географическое профилирование может оказаться полезным при розыске неизвестного преступника путем определения предполагаемой области его проживания или сужения области предполагаемого совершения следующего преступления. Географическое профилирование полезно не только при розыске серийных преступников, совершивших насильственные преступления, но и при поиске преступников, совершивших имущественные преступления, например серийных грабителей.

 

Преступники, совершающие множественные убийства

Одним из самых страшных и, возможно, непонятных видов убийств является бессистемное убийство группы людей как в одном эпизоде, так и в течение некоторого периода времени. Хотя множественные убийства все‑таки случаются довольно редко, когда они действительно случаются, они не могут не привлекать внимания и надолго оставляют след в общественном сознании. Кто сегодня не может вспомнить массовую бойню в ресторане «Макдоналдс» в Сан‑Исидро, в Калифорнии, совершенную в июле 1984 года Джеймсом Оливером Хьюберти, когда погиб двадцать один посетитель ресторана, или массовое убийство двадцати двух посетителей кафетерия «Льюби» в Киллине (Killeen), штат Техас, которое произошло 16 октября 1991 года? Многие помнят серию спланированных одиночных убийств тридцати трех молодых мужчин и мальчиков в подвале пригородного дома в Чикаго, совершенных Джоном Уэйном Гэйси в конце 1970‑х годов. В начале 1990‑х годов Джеффри Дамер заманил в свой дом в городе Милуоки не менее семнадцати мальчиков и молодых мужчин, где заставлял их принимать наркотики, а затем убивал и расчленял их тела. Общественность была потрясена, узнав подробности того, как Дамер поедал тела своих жертв и совершал сексуальные действия с трупами. Преступления Дэвида Берковица, печально знаменитого «сына Сэма» (Son of Sam), Холмового Душителя (Hillside Strangler), бостонского Душителя и Теодора Банди, – классические примеры множественных убийств, которые произошли в Соединенных Штатах и получили обширное освещение в печати.

В Англии был свой Джек‑Потрошитель, а потом Питер Сатклифф, Йоркширский потрошитель, который убил тринадцать женщин из кварталов красных фонарей в Северной Англии. Первым серийным убийцей в Англии, охотившимся за представителями гомосексуальной культуры, стал Деннис Нилсен; он совершил по крайней мере пятнадцать известных убийств (Jenkins, 1988).

Несколько лет назад по Соединенным Штатам прокатилась волна множественных убийств, в которых убийцы проникали в школы или в учреждения и начинали беспорядочную стрельбу из полуавтоматического огнестрельного оружия. Вот пример типичного сценария: «В пятницу, 8 августа 1993 года, ночью, солдат из Форта Брэгга, полностью вооруженный, вошел в ресторан в городке Файетвилл в Северной Каролине, крича что‑то о президенте Клинтоне и о гомосексуализме среди военнослужащих, и начал беспорядочно стрелять в людей. Прежде чем его самого застрелили, он успел убить четырех человек и ранить еще шестерых посетителей ресторана, в котором он никогда до этого не бывал».

Термин «серийное убийство» обычно резервируется для случаев, когда преступник (или несколько преступников) убивает несколько человек (обычно не менее трех) за некоторый промежуток времени. Временной интервал между убийствами, который иногда называют периодом остывания (cooling‑off period), может длиться несколько дней или недель, по чаще всего – месяцы или годы. В продолжительности периода остывания заключается главное различие между серийными убийствами и другими видами множественных убийств (Douglas, Ressler, Burgess and Hartman, 1986). Серийные убийства заранее обдумываются и планируются, и преступник обычно выбирает определенную жертву. Термин «убийства без разбора» (spree) обычно относится к убийству трех или более лиц без какого‑либо периода остывания, обычно в двух или более местах. Грабитель байка, который убивает в помещении банка несколько человек, убегает с заложниками и убивает во время бегства с места преступления и погони еще нескольких людей в различных местах штата, является примером убийцы без разбора. Массовое убийство – это убийство трех или более людей в одном месте без значительного перерыва (периода остывания) между убийствами. ФБР идентифицирует два типа массовых убийств: классическое и семейное (Douglas et al., 1986). Примером классических массовых убийств является случай, когда преступник баррикадируется внутри общественного здания, например в ресторане быстрого питания, и убивает посетителей или других людей, которые попадаются на пути. В качестве конкретного примера можно привести уже упоминавшиеся дела Джеймса Хьюберти, убивавшего посетителей ресторана «Макдоналдс», или солдата из Форта Брэгга в Северной Каролине. Еще одним примером может служить дело Силькии Сигрист, которую прозвали «мисс Рэмбо» из‑за военного стиля одежды; в октябре 1985 года она открыла стрельбу в торговом центре в Пенсильвании, убив трех и ранив семь человек (Douglas et al., 1986). Она была приговорена к пожизненному заключению. Семейные массовые убийства – это убийство, по крайней мере, трех членов семьи (обычно другим членом семьи). Очень часто преступник затем кончает с собой, и такие случаи классифицируются как массовое убийство с самоубийством или расширенное самоубийство.

 

Серийные убийцы

Количество серийных убийств в Соединенных Штатах и в Англии, по‑видимому, растет. В Соединенных Штагах за все 1950‑е и 1960‑е годы произошло только два случая, когда преступник за один раз убил десять или более человек. Однако начиная с 1970 года как серийные убийцы были квалифицированы не менее сорока преступников (Jenkins, 1988). Министерство юстиции США пришло к заключению, что в 1970‑е и 1980‑е годы в Соединенных Штатах в любой промежуток времени одновременно действовали приблизительно тридцать пять серийных убийц (Jenkins, 1988). Тем не менее остается неясным, действительно ли количество серийных убийств растет или рост статистических показателей о серийных убийствах, по крайней мере частично, может объясняться улучшением системы сбора информации и внедрением компьютерных сетей в правоохранительных органах и в средствах массовой информации. До 1970 года обмен информацией между отдельными учреждениями был затруднен и по сегодняшним стандартам примитивен, поэтому серийные убийцы, которые переезжали из одного географического региона в другой (как они часто и поступают), скорее всего, оставались не обнаруженными.

Количество преступников, совершивших массовые убийства в Соединенных Штатах, по‑видимому, также увеличивается, хотя в Англии это явление остается редким. По имеющимся оценкам, в Соединенных Штатах жертвами серийных убийц каждый год становятся приблизительно от 3500 до 5000 человек (Holmesand DeBurger, 1988). Однако эта оценка могла бы быть намного выше, поскольку она учитывает только около 14–20 % всех убийств, совершаемых каждый год по всей стране.

Несколько лет назад Дженкинс (Jenkins, 1988) отмечал, что жертвами серийных убийц чаще всего становятся молодые женщины, особенно активные проститутки. В настоящее время основными жертвами серийных убийц являются дети обоих полов (в возрасте от восьми до шестнадцати лет). В ответ на увеличение числа жертв среди детей директор ФБР Луис Фри создал специализированный отдел, который призван заниматься исследованием проблемы похищения и убийства детей. Отдел называется «Отдел по вопросам похищения детей и серийных убийств». Кроме того, в 1994 году постановлением Конгресса была создана целевая группа по розыску пропавших детей и предотвращению эксплуатации детей (MECTF), в задачи которой входит оказание помощи в расследовании наиболее трудных дел, связанных с похищением и эксплуатацией детей. Отдел по вопросам похищения детей и серийных убийств и MECTF тесно сотрудничают с Национальным центром по розыску пропавших детей и предотвращению эксплуатации детей. В 1987 году Управление правосудия по делам несовершеннолетних и профилактики делинквентности (OJJDP) провело шесть исследований, направленных на определение инцидентности похищения детей не членами семьи. Было предложено два определения похищения: юридическое похищение и стереотипное (stereotypical) похищение (FBI, 1997). Определение юридического похищения охватывает случаи принудительного и неправомочного увода ребенка больше чем на двадцать футов или дольше чем на один час лицом, которое не является членом семьи, или соблазнение ребенка с целью совершения другого преступления. Определение стереотипного похищения, кроме критериев юридического похищения, включает такие признаки, как похищение ребенка незнакомым человеком, в результате чего ребенок или отсутствует в течение ночи, или оказывается убитым, или перевозится на расстояние более чем в пятьдесят миль, или за ребенка требуется выкуп, или ребенок удерживается длительное время. Исследования показали, что за год происходит от 3200 до 4600 юридических похищений, от 200 до 300 стереотипных похищений и, по крайней мере, 100 детей становятся жертвами убийств (FBI, 1997).

В отличие от типичного агрессивного преступника, который демонстрирует склонность к насилию уже в раннем возрасте, серийные убийцы обычно начинают свою кровавую карьеру сравнительно поздно. Дженкинс (Jenkins, 1988) приходит к заключению, что большинство из них начинают карьеру убийцы‑рецидивиста в возрасте между двадцатью четырьмя и сорока годами. Интересно, что средний возраст арестованных серийных убийц составляет тридцать шесть лет. Арест обычно происходит приблизительно через четыре года после того, как они совершают первое убийство. И хотя полицейские досье серийных убийц обычно весьма обширны, в этих досье, как правило, отражаются серии случаев мелкого воровства, присвоения чужого имущества и подделки документов, а не история насильственных преступлений (Jenkins, 1988). Удивительно, но обычно на таких правонарушителей даже не заводятся обширные досье как на несовершеннолетних преступников. Дженкинс заключает, что в случаях, которые произошли в Англии, не было никаких ранних индикаторов или признаков, по которым можно было прогнозировать возможность такого поведения. Когда британские серийные убийцы совершали свои первые убийства, приблизительно половина из них были женаты, жили стабильной семейной жизнью и проживали, как правило, в одном и том же доме много лет. Большинство из них имели постоянную работу и, как ни парадоксально, многие являлись бывшими полицейскими или охранниками.

Серийные убийцы убивают приблизительно по четыре человека в год; эта величина, по‑видимому, характерна и для британских, и для американских преступников. Однако нет никаких фактов, которые бы подтверждали тот факт, что на убийство их толкает какое‑то непреодолимое влечение или непреодолимая тяга к убийству. Убийство, скорее, совершается в результате стечения обстоятельств (представившейся возможности) и случайной доступности подходящей жертвы.

Холмс и Де Бургер (Holmes and DeBurger, 1988) не так давно анализировали характеристики серийных убийц в Соединенных Штатах. В целом образ действия и характеристики британской выборки весьма схожи с характеристиками американских серийных убийц. Однако если британские серийные убийцы, как правило, долгие годы живут на одном месте, многие их американские коллеги предпочитают перемещаться по всей стране, совершая убийства в разных штатах и юрисдикциях. Холмс и Де Бургер также отмечают, что серийное убийство – это преимущественно убийство белым мужчиной белой женщины. Разумеется, бывают и исключения. Джеффри Дамер, белый мужчина тридцати одного года, в 1991 году убил, по крайней мере, девять чернокожих мужчин, и очевидно, за десятилетний период убил намного больше людей. И в британской, и в американской выборках жертвами чаще становились незнакомые люди или люди, с которыми убийцы знакомились незадолго до убийства, что чрезвычайно затрудняло работу правоохранительных органов по идентификации преступника. Кроме того, мотив убийства обычно бывает странным и чрезвычайно трудным для понимания тех, кто занимается розыском преступника.

В истории США было, по крайней мере, три дюжины серийных убийц‑женщин, хотя все же такие случаи относительно редки. В работе Хикки (Hickey, 1991) упоминается тридцать четыре серийных убийц‑женщин, чья деятельность подтверждена документально, причем 82 процента из них действовали после 1900 года. Кроме того, существует ряд заметных различий между серийными убийствами, совершаемыми женщинами и мужчинами. Например, только примерно в 1/3 серийных убийств, совершенных женщинами, жертвами были незнакомые люди, тогда как мужчины предпочитают убивать почти исключительно незнакомых (Holmes, Hickey and Holmes, 1991). Большинство жертв серийных убийц‑женщин – их мужья, бывшие мужья или поклонники. Например, Белл Бизнес убила, по разным оценкам, от четырнадцати до сорока девяти своих мужей или поклонников в Ла Порте, в штате Индиана (Holmes et al., 1991). Нэнни Досс, жительница городка Туле в штате Оклахома, убила одиннадцать мужей и членов своей семьи.

Женщины убивают прежде всего ради материальной или финансовой выгоды, например чтобы получить страховку, имущество по завещанию, акции и недвижимость. Кроме того, убийство совершается чаще всего с помощью яда (обычно цианистого калия) или передозировки лекарств. Приблизительно половина серийных убийц‑женщин имели сообщника‑мужчину. Некоторые женщины убивали в связи с участием в культовых обрядах или в компании с серийным убийцей‑мужчиной. Наглядным примером участия в культовом обряде является случай с женщиной из семьи Чарльза Мэнсона. Примером соучастия с серийным убийцей‑мужчиной может служить дело Чарлин Галлего (Charlene Gallego), жены серийного убийцы Джеральда Галлего (Holmes et al., 1991). Чарлин помогла Джеральду выбрать, похитить и убить не менее десяти человек.