Структура семантической памяти

Представленные в этой главе факты наглядно демонстрируют многогранную приро- ду извлечения информации из семантической памяти. А что мы знаем о сохранении информации в семантической памяти? Как известно, у больных, страдающих афазией (нарушение понимания и экспрессивной речи), могут наблюдаться проблемы со словесным выражением в рамках различных семантических категорий — у одного больного могут быть проблемы с называнием цветов, тогда как другой может испы-

 

тывать трудности с называнием продуктов питания и частей тела. В последние годы этот феномен подробно изучался, в частности, исследования в этой области проводила Элизабет Уоррингтон (Лондон). Ею был описан больной Дж. Б. Р., испытывавший сильные трудности с пониманием слов, относящихся к живым существам, и практически не затруднявшийся при понимании слов, обозначающих неодушевленные объекты. Он мог дать определение фонарика («маленький переносной светильник») или портфеля («кожаная сумка, в которой студенты могут носить книги»), но при этом давал очень убогие определения растений и живых существ. Например, его определением нарцисса было — «растение», а про страуса он просто сказал: «необычный».

Часто бывает так, что больные, потерявшие способность точно определить слово, могли пра- вильно указать соответствующую этому слову

категорию. Они знали, что олень — это животное, а Нарушения называния могут быть роза — это цветок, но они не могли дать никакой специфичными для какой-либо семан- дополнительной информации про розы или выбрать тической категории. Одному больно-

зывать фрукты и овощи, при этом он

картинку  с  изображением  розы  среди  других му, к примеру, было очень трудно на-

картинок с изображениями цветов. Такое явление не испытывал никаких затруднений с хорошо согласуется    с                 описанными выше называнием животных и зданий.   иерархическими           моделями                         семантической     памяти.            Подобные   нарушения семантической  памяти  могут  наблюдаться  в  качестве  последствий  тяжелого

энцефалита. Они также бывают на поздних этапах болезни Альцгеймера, когда распад семантической памяти прогрессирует. Вначале деградация может касаться только конкретных понятий и не касаться абстрактных, или наоборот, затем расстройство становится более генерализованным. В некоторых случаях отдельные категории могут быть вовсе утрачены.

Зонами мозга, ответственными за сохранение информации о значениях объ- ектов, являются височные доли. Их изучение находится пока на начальной ста- дии, но известно, что определенные участки височных долей могут специализи- роваться на информации относительно формы объектов, вкусовых ощущений или связей между данными модальностями. Специфические нарушения вышеуказан- ного типа происходят, вероятно, вследствие ухудшения состояния одного участка по сравнению с другими. Например, поражение участка, специализирующегося на зрительной или тактильной информации, может привести к проблемам с называ- нием объемных предметов. С другой стороны, повреждение области вербальных ассоциаций может вести к появлению проблем с абстрактными словами и поняти- ями. Различение фруктов и овощей может зависеть, в частности, от состояния уча- стков, отвечающих за цвет и запах, а способность отличить одно животное от дру- гого будет скорее опираться на зоны мозга, связанные с различением формы. В один прекрасный день нейропсихологи дадут нам более адекватную и глубокую основу для психологических теорий семантической памяти.

 

9. Воспроизведение

 

 

 

Представьте себе, что вы секретный агент и что вам нужно заучить следующее закодированное сообщение, — засеките время и посмотрите, сколько времени вам на это потребуется.

ТЛИАТЛ Е О Ф Р ЬУ

Память часто сравнивают с огромной библиотекой, наполненной разнообраз- ной информацией. Однако, чтобы библиотека была удобной для пользования, не- обходимо, чтобы информация была доступной — это означает, что она должна быть соответствующим образом структурирована и каталогизирована. Как мы зна- ем из 5 главы, решающим является процесс структурирования информации, и причина этого заключается в том, что, пока информация не будет храниться упо- рядоченно и систематически, она не сможет оказаться доступной в нужный мо- мент. Неструктурированную память можно сравнить с библиотекой, залы которой наполнены книгами, хранящимися в случайном порядке. Историк, желающий уз- нать про какой-либо определенный аспект Французской революции, вынужден будет перерыть тысячи томов, прежде чем он найдет что-нибудь подходящее. Та- кая библиотека окажется довольно бесполезной. Решающую роль играет также способ структурирования. Книги с красным переплетом могут храниться в одной комнате, с синим переплетом — в другой, с желтым переплетом — в третьей и так далее, но это вряд ли поможет нашему историку, пока ему не посчастливится уз- нать, какого цвета переплет у нужной ему книги.

Более удобной является классификация по темам, когда темы расположены по алфавиту. Такая классификация по крайней мере дает возможность искать Фран- цию на букву Ф, а революцию — на букву Р. Предположим, однако, что я хочу найти роман Джозефа Конрада «Сердце тьмы». На какую букву мне надо искать, чтобы найти роман, — на С, на Т или на Р? Понятно, что необходима альтерна- тивная классификация по авторам. Предположим, что мне известен только сюжет романа в общих чертах, а также то, что автор родом из Польши, но жил в Анг- лии. В таком случае единственным выходом будет покинуть каталог и побеседо- вать с библиотекарем: человеческая поисковая система будет более удобной и гиб-

 

Предметная классификация, которая существует в человеческой памяти, является бесконечно бо- лее богатой и гибкой, чем любая библиотека или компьютерная поисковая система.

Временами кажется, что на самом деле мы ничего не забываем. Но чего бы стоила нашему организ- му такая система, которая могла бы извлекать из памяти каждый цветок подобного пейзажа?

кой, хотя и менее надежной, чем большинство схем, до сих пор придуманных для библиотек.

Действительно ли долговременная память похожа на библиотеку с огромным количеством ежедневно регистрируемой информации, которую мы аккуратно ко- дируем и сохраняем, чтобы она могла оказаться востребованной в нужный мо- мент? Конечно, говоря субъективно, количество забываемого нами гораздо более внушительно, чем количество запоминаемого. Пока я писал этот абзац, я мог рас- слышать множество птиц, щебетавших за окном, и несколько машин, проехавших по дороге. Трудно поверить, что каждое щебетание и каждый звук машины сохра- нились в моей памяти. Точно так же, выглянув из окна, я мог бы увидеть пше- ничное поле и лес. Но может ли каждый колосок пшеницы и каждое дерево со- храниться в памяти таким образом, чтобы в случае необходимости, через 20 лет, я мог бы воспользоваться этой информацией? Крайне маловероятно. И все же мы не можем логически доказать, что информация не сохраняется полностью (хотя скорее всего не сохраняется). По-видимому, сохраняется некое образное пред- ставление о выглядывании из окна совместно с представлением о поле и лесе, ко- торое основано на общих знаниях о полях и лесах, возможно, с одной или двумя чертами, характерными именно для этого вида из окна. И если это так, то, может быть, долговременная память имеет мало общего с библиотекой, в которой накап- ливается информация в течение жизни, а скорее похожа на сцену, где старые со- бытия постоянно стираются новыми? Возможно, когда мы забываем, это проис- ходит на самом деле — след памяти разрушается, а не становится недоступным.

Впрочем, такая точка зрения слишком проста. Если любое забывание пред- ставляет собой разрушение следа памяти, тогда общим итогом наших воспомина- ний было бы то, что мы можем припомнить в некоторый данный момент време-

 

ни. Существует масса доказательств того, что это не так. Очевидно, мы знаем не- сколько больше того, чем мы можем воспроизвести в каждом конкретном случае. И хотя в определенный момент может оказаться невозможным воспроизведение некой информации, она оказывается воспроизводимой при наличии ключевого стимула или подсказки. Ключевые стимулы для воспроизведения позволяют нахо- дить информацию, являющуюся в противном случае недоступной. Прочтите вни- мательно два раза следующий список из 28 слов, затем возьмите лист бумаги и, не глядя на слова, попробуйте написать как можно больше слов из этого списка в любом удобном для вас порядке.

 

хижина, коттедж, палатка, гостиница, утес, река, холм, вулкан, капитан, капрал, сержант, офицер, роза, фиалка, нарцисс, пион, цинк, медь, алюминии, бронза, джин, водка, ром, виски, сверло, пила, долото, гвоздь

Эти 28 слов распределены на семь категорий: жилища, природные объекты, во- енные звания, цветы, металлы, алкогольные напитки и инструменты. Теперь напи- шите эти категории на обратной стороне вашего листка с ответами и посмотри- те, сколько слов из каждой категории вы можете воспроизвести. Теперь сравните количество воспроизведенных слов в первом и во втором случае. Большинство людей считают, что категориальные ключевые стимулы дают им возможность вос- производить ранее пропущенные слова. Ключевые стимулы как бы направляют ваш поиск в определенное место памяти и таким образом делают доступными те следы памяти, которые иначе были бы потеряны.

Хотя не вызывает сомнения тот факт, что использование как ключевых сти- мулов, так и узнавания дает возможность извлекать информацию, недоступную путем прямого припоминания без посторонней помощи, но можно также возра- зить, что след памяти существует, но он недостаточно сильный, чтобы быть вос- произведенным. Ключевой стимул обеспечивает дополнительную информацию, которая, вместе со слабым следом памяти, дает возможность припоминания. По аналогии с библиотекой можно сказать, что проблема заключается не в нахожде- нии, а в узнавании книги, которая уже была однажды найдена.

 

Научиться вспоминать

 

Эксперимент, проведенный канадским психологом Энделем Тульвингом, проли- вает немного больше света на процесс воспроизведения. В этом эксперименте стандартная процедура заучивания списка слов была модифицирована. В обыч- ном эксперименте на заучивание испытуемым предъявляют список слов (всего 36 слов), просят их воспроизвести, предъявляют второй раз, просят второй раз воспроизвести, и так далее, пока список не будет выучен. В модификации Туль- винга после каждой пробы заучивания шли три последовательные попытки вос- произведения. Испытуемые прочитывали список слов, пробовали воспроизвести его, затем снова пробовали воспроизвести его, и снова, и только потом читали список слов второй раз. Затем следовали еще три попытки воспроизведения, а за- тем следующее предъявление тех же слов (т. е. заучивание, воспроизведение, вос- произведение, воспроизведение; заучивание, воспроизведение, воспроизведение,

 

Похожа ли ваша память на такую свалку, в которой почти невозможно отыскать нужный факт?

воспроизведение; заучивание, воспроизведение, воспроизведение, воспроизведе- ние, и т. д.).

Как повлияло изменение процедуры на выполнение? Что удивительно, испы- туемые заучивали слова в таком режиме так же быстро, как и те, у кого пробы за- учивания и воспроизведения чередовались. Значит, процесс поиска воспроизво- димых элементов реально способствует заучиванию — здесь, по-видимому, имеет место процесс научения воспроизведению определенного набора элементов.

Когда Тульвинг проанализировал результаты воспроизведения, он заметил, что общее количество воспроизведенных слов не различалось в пределах каждого из трех последовательных воспроизведений; если испытуемый припоминал пять слов при первом воспроизведении, он припоминал также пять слов при втором и при треть- ем воспроизведении. Возможно, это и неудивительно при отсутствии промежуточ- ных проб заучивания. Удивительным было то, что только около половины слов по- вторялись при воспроизведении во всех пробах; остальные появлялись и снова исчезали. Предположим, список содержит слова собака, кошка и канарейка; собака могла быть воспроизведена во все трех пробах, тогда как кошка могла появиться при первом воспроизведении, быть пропущенной при втором (при этом могла быть вос- произведена канарейка) и могла снова появиться при третьем воспроизведении. Ис- пытуемые Тульвинга не обнаруживали при каждом конкретном воспроизведении всего того, что они знали; они словно бы рылись в коробке, вытаскивая из нее то один нужный им элемент, то другой. Но подобный эффект наблюдается не только при усвоении новой информации. Если вы хотите увидеть на себе действие этого эффекта, попробуйте за три минуты выписать названия всех африканских стран, ко- торые вы сможете вспомнить. Затем повторите упражнение. Вы обнаружите, что во второй раз в вашем списке появятся страны, которых не было в первый раз, при этом некоторые из ранее упомянутых стран окажутся забытыми.

«На кончике языка»

С субъективной точки зрения, пожалуй, самым убедительным свидетельством то- го, что часть информации, содержащейся в нашей памяти, недоступна, является ситуация, когда нам задают вопрос, ответ на который нам известен, однако мы не можем воспроизвести его в данный момент; мы чувствуем, что ответ «вертится на кончике языка».

Несколько лет назад два психолога из Гарвардского университета, Роджер Браун и Дэвид МакНейлл, решили попробовать понять, имеет ли это ощущение под собой реальную основу или это просто иллюзия. Они организовали эксперимент, в котором возникала ситуация с «верчением слова на кончике языка». Они зачи- тывали испытуемым ряд определений сравнительно непонятных слов, а затем про- сили назвать определенный таким образом объект. Возьмем, к примеру, такое оп- ределение: «музыкальный инструмент, который сделан из деревянного каркаса с прикрепленными на нем пластинками, по которым ударяют молоточками». Испы- туемым давалась инструкция показывать, если они окажутся в состоянии, когда слово вертится «на кончике языка» (т. е. полная уверенность в том, что слово из- вестно, но при этом полная невозможность это слово воспроизвести). Когда это происходило, их просили угадать несколько слогов этого слова и сообщить любую другую информацию, например, первую букву слова. Информация сообщалась ими на гораздо более высоком уровне, чем можно было ожидать. Другие исследо- вания показали, что, когда испытуемому сообщают первую букву, в данном случае к, он часто оказывается в состоянии сразу вспомнить нужное слово, ксилофон.

Задание на вспоминание названий столиц различных стран — лучший способ спровоцировать появление данного эффекта. Прочитайте в быстром темпе распо- ложенный ниже список стран, прикрыв чем-нибудь столбец с начальными буква- ми их столиц. Исключите те страны, для которых вы сразу можете сказать назва- ние столицы, а также исключите те, для которых вы чувствуете, что не знаете ответа. Сосредоточьтесь на оставшихся странах. Получается? Если нет, исполь- зуйте буквенные подсказки, может быть, они вам помогут. Правильные ответы см. на стр. 176.