К ак Россия неожиданно стала Латинской Америкой

В XIX веке практически все колонии Нового Света полу­чили формальную независимость от Испании, но тут же превратились в фактические колонии промышленных лидеров Европы и Соединенных Штатов. Страны, обладав­шие колоссальными запасами минеральных и сельскохо­зяйственных ресурсов, казалось бы, имели все предпосыл­ки для того, чтобы купаться в роскоши. На деле Латинская Америка стала территорией социального бедствия, посто­янных военных переворотов, дефолтов и общей экономи­ческой отсталости.

В колониальные времена Латинская Америка переболела тяжелейшими лихорадками: изумрудной, золотой и сере­бряной. Потоки драгоценностей уплывали в Европу, обога­щая кого угодно, но только не тех, кто их непосредственно добывал. В эпоху «независимости» прибавились новые бо­лезни: «сахарная», «кофейная», «каучуковая», «фруктовая» и ряд других.

Латифундия, по-русски говоря — поместье, стала сим­волом и проклятием значительной части Нового Света. Крупные сельскохозяйственные предприятия обеспечивали

11

Запрещенная экономика: что сделало Запад богатым, а Россию бедной

огромные прибыли владельцам-латифундистам на фоне чудовищной нищеты всех остальных. В Латинской Америке с издевательским постоянством разыгрывалась одна и та же трехактная пьеса.

Акт первый: появляется источник сверхдоходов, на­пример сахарный тростник. Все силы и средства сразу же бросаются на его возделывание. Каждый клочок земли, пригодный для выращивания тростника, отводится под эту культуру, в ущерб всем остальным.

Экономика тут же выстраивается по принципу: «прода­дим сахар, а все остальное купим на мировом рынке». Это правило распространяется даже на продукты питания, кото­рые импортируются и продаются в лавках тех же латифун­дистов. Колоссальные прибыли идут на сверхпотребление олигархии, строятся дворцы и театры, в которых выступают мировые звезды. Особо одуревшие от денег сеньоры рас­куривают сигары крупными купюрами. Латифундист не вкладывает деньги в другие сферы. Зачем? Есть же сахар, и он дает наивысшую прибыль.

В Европе и США закупается абсолютно все, вплоть до конфет, которые сделаны из латиноамериканского саха­ра. Ясно, что в таких условиях неоткуда взяться местной промышленности. Латифундия использует практически бесплатный труд людей, которым платят ровно столько, сколько хватает на скудное пропитание. Причем продукты батрак покупает в магазине латифундиста, который таким образом повторно грабит работника.

Акт второй. Земля, отведенная под монокультуру, бы­стро истощается, чтобы восполнить ее убыль, вырубаются леса, освободившиеся участки вновь отводятся под трост­ник.

12

Глава 1. Как Россия неожиданно стала Латинской Америкой

И наконец, финальный аккорд: цены на сахар падают, экономика оказывается банкротом, а тростник оставляет за собой пустоши ни на что не пригодных земель.

Тем не менее судьба дает новый шанс. Кофе и какао. И что вы думаете? Может быть, сейчас латифундист опом­нится и сделает выводы из прошлого печального опыта? Ничего подобного. Все повторяется в деталях, вплоть до закупок шоколада в Европе, сделанного из латиноамерикан­ского какао! История знает и другие примеры фантастиче­ских взлетов и столь же оглушительных падений. Каучуко­вый бум является хрестоматийным случаем. Менее известна хлопковая лихорадка, но ничего принципиально нового не случилось и здесь. Сырье уходило за границу, а потом там же закупались ткани, сделанные из этого же самого хлопка. Сверхприбыльные отрасли порождали нищету миллионов и надежно препятствовали возникновению собственной промышленности.

Такое впечатление, что сам черт заставил бегать Ла­тинскую Америку по дьявольскому кругу. Но отбросим мистику и зададимся вопросом: почему? Всем ясно, что наивысшую прибыль получает не страна-экспортер сырья, а страна-промышленник, которая делает конечный продукт и потом сбывает его как раз тому, кто и поставляет сырье. Протекционизм (по-русски — защита, покровительство) — залог промышленного развития страны и ее процветания, так неужели до олигархов не доходила простая истина? Раз­умеется, они не были глупцами. Напротив, эти люди облада­ли мертвой деловой хваткой и прекрасным образованием, полученным в лучших университетах мира. Всё они видели и всё прекрасно понимали. Так в чем же причина такого странного поведения?

13

Запрещенная экономика: что сделало Запад богатым, а Россию бедной

Алчностью это не объяснишь, как раз наоборот именно алчность и должна была бы их заставить развивать не экс­порт сырья, а собственное производство. Это же доходнее, тем более что латифундия опиралась на почти бесплатные рабочие руки, а до этого и вовсе на даровой труд рабов. К людям относились как к расходному материалу: выжима­ли их до предела и равнодушно смотрели, как они умирали, далеко не дожив до «пенсионного» возраста. Разумеется, пенсии не полагались, не полагалось никакой социальной защиты, отпусков, и даже воскресенье долгое время было рабочим днем. С таким низким уровнем издержек, при таком невиданном обилии разнообразного сырья можно было бы развернуться и превратить Латинскую Америку в промышленного гиганта. Но не тут-то было.

Еще задолго до того, как Испания и Португалия потеряли свои колонии, Латинская Америка превратилась в рынок сбыта фабрично-заводской продукции европейских лиде­ров и в первую очередь Британии. В свое время англичане поднялись на том, что ввели у себя в стране жесточайшие протекционистские порядки. То есть взимали высокий на­лог на импорт промышленной продукции, стимулируя одно­временно закупки сырья и экспорт своих готовых товаров. В те годы Испания и Португалия почивали на лаврах. Из ко­лоний они выкачивали золото и серебро, а их собственный рынок был открыт для соседей. Английские и французские товары убивали испанскую и португальскую промышлен­ность, но пока колонии обеспечивали бесперебойный поток драгоценных металлов, можно было жить, и жить (в смысле потреблять) неплохо.

Хотя формально метрополия обладала монопольным правом торговать со своими колониями, фактически ис-

14

Глава 1. Как Россия неожиданно стала Латинской Америкой

панцы и португальцы превратились лишь в посредников, ставящих свое клеймо на иностранных товарах и пере­правлявших продукцию далее в Латинскую Америку. Кроме того, существовала широчайшая контрабандная торговля, пресечь которую испанцы и португальцы не смогли. А если уж метрополии, Испания и Португалия, не защитили свой рынок и постепенно теряли свое производство, то где уж этого ожидать для колоний? Таким образом, на момент обретения независимости промышленность Латинской Америки была очень слабой. С самого начала она не могла конкурировать с мировыми лидерами.

Единственный выход: поставить на пути импорта заграж­дение в виде пошлины, фактического налога на иностран­ную продукцию, как это сделали в свое время англичане, как это сделали позже немцы, а затем и североамериканцы. Это понимали все, разумеется, понимали и европейцы. Они раз­вились под защитой сурового протекционизма и только по­том взялись рекламировать принципы свободной торговли. Но пропагандой дело не ограничивалось. В ход пошло всё: подкуп чужих элит, в первую очередь военных, спонсирова­ние войн, переворотов, навязывание кабальных договоров, предоставление займов под высокий процент и так далее.

В Латинской Америке регулярно появлялись лидеры, ко­торые пытались вводить протекционизм, пытались покон­чить с властью латифундий и зависимостью от монокуль­тур. Но с той же самой регулярностью их свергали. После чего в президентское кресло садился человек, отменявший протекционистские (покровительственные) ограничения и заодно раздававший иностранцам выгодные концессии по символическим ценам. Военные режимы, так называемые хунты, служили латифундии: сгоняли крестьян с земель,

15

Запрещенная экономика: что сделало Запад богатым, а Россию бедной

превращая их в экономических рабов, и расстреливали тех, кто пытался протестовать.

В конечном итоге сами латифундисты служили США и Европе, получая за это сравнительно небольшой процент от прибылей. Но поскольку доходы исчислялись астроно­мическими величинами, то даже малой их доли хватало на безумные кутежи и запредельную роскошь.

К чему я это все говорю? А к тому, что на заре рыночных реформ в России конца 1980-х — начала 1990-х годов пе­чальный опыт Латинской Америки был прекрасно известен всему миру. Отлично его знали и в СССР, где о неоколониа­лизме выходили горы литературы. К чему приведет отмена протекционизма, было известно заранее. Промышленность не появляется в результате действия свободной рыночной стихии и участия в мировой конкурентной борьбе. Это было доказано на опыте множества стран. Капитал тут же утекал в немногие прибыльные сферы, а вся остальная эко­номика гарантированно уничтожалась.

Весь латиноамериканский механизм воспроизвелся в России до мелочей, порой трагикомичных. Латифунди­сты выписали как-то великого Карузо, который пел для них в сельве, ну так и не менее известный Паваротти в 1997 году выступал с концертом в Москве, а спустя всего лишь год нашу страну потряс финансовый кризис. По злой иронии судьбы, спасать от дефолта тут же пригласили аргентинца Доминго Кавалло, но реально спасли нашу страну от эко­номического и социального хаоса Примаков и Маслюков. А когда они справились с тяжелейшей задачей, то их от­правили в отставку, и Россия вернулась к тому же самому курсу, благо цена на «сахар, какао и каучук», то есть нефть и газ, пошла вверх.

16

Глава 1. Как Россия неожиданно стала Латинской Америкой

Когда российская «монокультура» дешевеет, сразу на­чинаются разговоры о кризисе, о том, что пора затянуть пояса, начать экономить, сокращать расходы и пр. Но ведь Россия — это континент. Казалось бы, как может целый континент с его несметными богатствами заниматься под­счетом копеек? Впрочем, нынешнее наше состояние — это типичная неоколониальная ситуация, так что удивляться не приходится.

17