Анатомия национал-социализма

Вечером 30 января никто не сомневался в том, что республике пришел конец, но относительно буду­щего имелись различные представления. Страсти бушевали только среди нацистов, которые праздно­вали этот день как пришествие мессии. Население вело себя сдержанно. Британский посол в Берлине сообщал, что пресса «приняла назначение г-на Гит­лера рейхсканцлером с почти философским спо­койствием», и добавлял, что и «население реагиро­вало на это столь же невозмутимо». Парламентские фракции и не помышляли о том, чтобы сплотиться для отражения опасности. Руководство СДПГ срав­нивало приход Гитлера к власти с бисмарковским «исключительным законом» и полагало, что хуже все равно быть не может. Консерваторам будущее казалось просто радужным, поскольку большинст­во кабинета составляли их министры. Папен успока­ивал своих единомышленников, хвастаясь, что он пользуется полным доверием Гинденбурга, и обе­щая, что «через пару месяцев мы загоним Гитлера в угол и прижмем так, что он запищит».

180

Чтобы понять такие настроения, надо учитывать, что у немцев не было ясного представления о подлин­ном зловещем характере национал-социализма, ко­торый считали одним из обычных праворадикальных движений. Те немногие люди, которые прочитали программную книгу Гитлера «Майн кампф», не при­нимали ее всерьез, полагая, что идеологические фор­мулировки - это одно, а практические политические действия - совсем другое. К тому же поворот к авто­ритарному режиму не стал чем-то неожиданным. Уже с 1930 г. не было парламентского контроля за кабине­тами. Наконец, аналогичные процессы происходили в большинстве европейских государств, где к власти пришли самые разные диктаторы. Господствовало убеждение, что в период тяжелого экономического и политического кризиса демократия обанкротилась, что пришло время сильных людей. У всех перед глаза­ми стоял пример Муссолини, которым открыто восхи­щался дажелиберальный издатель Теодор Вольф или социалист Курт Хиллер. О Гитлере судили совершен­но неверно потому, что он как раз был не обычным политиком, а идеологом, который, в конце концов, имел только одну цель - установление мирового гос­подства германской расы.

Для достижения этой цели прежде всего было не­обходимо утвердить абсолютную власть нацистской партии в Германии. Этот процесс занял полтора года. Первым шагом стало устранение других партий и ограничение самостоятельности земель. По всей вероятности, поджог рейхстага 27 февраля 1933 г. не был запланированной провокацией нацистов, а явился делом рук бывшего коммуниста, психичес-

181

ки неуравновешенного голландца Маринуса вам дер Люббе, позднее приговоренного к смертной казни. Но для последствий пожара все это не играло ника­кой роли. Сразу же он был записан на счет КПГ и был издан «Закон о защите права и государства», отме­нивший основные права и свободы граждан, хотя формально веймарская конституция так никогда и не была упразднена. Но фактически этот закон ввел постоянное чрезвычайное положение, позво­лившее режиму приступить к охоте на своих против­ников под покровом видимости защиты прав. Штур­мовики, которые уже с конца января самовольно терроризировали всех инакомыслящих, свозили их в «дикие» концлагеря, подвергали пыткам и издева­тельствам, а нередко просто их убивали, были пре­вращены во вспомогательную полицию. В обстанов­ке запугивания и разнузданной пропаганды 5 марта прошли последние многопартийные выборы в рейх­стаг. Но даже теперь НСДАП не смогла добиться аб­солютного большинства и получила 43,9% голосов. СДПГ и уже запрещенная КПГ вместе набрали 30,6%. Таким образом, нацисты так и не завоевали поддержки большинства немецкого народа. Что же касается последующих различных плебисцитов, на которых одобрение выражало более 90% населе­ния, то в тоталитарных диктатурах такие результа­ты - самое обычное явление.

Новому рейхстагу, в котором больше не было фракции КПГ, канцлер 24 марта предложил принять «Закон о предоставлении правительству чрезвычай­ных полномочий», в соответствии с которым кабинет получал право издавать законы без участия рейхстага.

182

Закон был одобрен, но депутаты от СДПГ, несмотря на разгул террора и преследования, мужественно прого­лосовали против. Руководитель фракции СДПГ Отто Вельс, не испугавшись беснующихся в зале штурмо­виков, произнес горячую речь в защиту демократии.

После того как социал-демократические профсо­юзы, которые пытались наладить сотрудничество с новым режимом, 2 мая 1933 г. были все же распу­щены, месяцем позже была запрещена и СДПГ, мно­гие ее функционеры попали в концлагеря или даже были убиты. Буржуазные партии предпочли распуститься «добровольно». Летом 1933 г. в Германии ос­талась только одна партия Адольфа Гитлера. Была окончательно и незаконно ликвидирована самостоя­тельность земель, во главе которых вместо прежних премьер-министров были поставлены имперские на­местники, подчиненные канцлеру.

Унификация состояла не только в устранении конкурентов, но и в овладении всеми органами госу­дарственной власти. Двумя важными опорами госу­дарства являлись бюрократия и армия. По «Закону о восстановлении профессионального чиновничест­ва» от 7 апреля 1933 г. неугодные власти либеральные и демократические чиновники, прежде всего евреи, были уволены и заменены членами партии. С рейхс­вером дело обстояло сложнее. Кроме некоторых мо­лодых офицеров, армия не испытывала никаких сим­патий к Гитлеру и его партии. Она была настроена скептически и даже враждебно, поскольку плебейско-пролетарская, разнузданная манера нацистов от­талкивала большинство консервативных офицеров. Особенно претили им штурмовые отряды, которые

183

все громче требовали второй революции против ка­питалистов и консервативного административного аппарата, а также претендовали на то, чтобы из пар­тийной превратиться в регулярную армию, раство­рив в себе прежний рейхсвер, что было в глазах гене­ралитета наглой дерзостью.

Впрочем, штурмовиками уже тяготился и сам Гит­лер, который здраво полагал, что в качестве инстру­мента власти армия гораздо полезнее и важнее, чем буйная и непредсказуемая орава штурмовиков, чис­ленность которых перевалила за миллион человек. Кроме того, фюрера начали беспокоить неуемное че­столюбие и революционно-трескучие тирады коман­дира штурмовых отрядов Эрнста Рема, его старого сподвижника. Поэтому 30 июня 1934 г. в Германии была проведена «ночь длинных ножей», в течение которой были расстреляны почти все командиры СА, а также некоторые давние недруги Гитлера, в том числе его прежний соперник Грегор Штрассер, лич­ный секретарь вице-канцлера Палена Эдгар Юлиус Юнг, руководитель оппозиционной Католической акции в Берлине Эрих Клаузенер. В ходе расправы были убиты также бывший канцлер Шлейхер и его сотрудник, генерал Курт фон Бредов, на что коман­дование рейхсвера отреагировало с олимпийским спокойствием, поскольку вопрос о руководстве ар­мией был решен в его пользу. Что же касается прези­дента, то Гинденбург только ворчливо заметил, что всю эту «банду гомосексуалистов следовало давно ликвидировать».

Но речь шла не только о том, чтобы овладеть ор­ганами государственной власти. Тоталитарный ре­-

184

жим прочен тогда, когда он владеет умами и сердца­ми людей. Либеральные, демократические, социа­листические деятели подвергались преследованиям, оказывались в концлагерях или были вынуждены эмигрировать. Их книги публично сжигались, их кар­тины и музыка клеймились как «негерманские и вы­родившиеся», а с сентября 1933 г. всей культурной жизнью в рейхе руководил министр пропаганды и просвещения Йозеф Геббельс (1897-1945), создав­ший для этого особую «Имперскую палату культуры», в которой были обязаны состоять все лица творчес­ких профессий.

Из университетов было уволено около 15% не­угодных профессоров и доцентов, отчасти по полити­ческим, но в основном по расовым причинам. Одни ушли на пенсию, другие эмигрировали. Но большин­ство их коллег поспешили заявить о своей поддерж­ке новых властителей. Подобное произошло и с цер­ковью. В евангелистской церкви возникло движение «немецких христиан», которое резонно прозвали «штурмовые отряды Христа». В противовес ему в мае 1934 г. оформилась «исповедальная церковь», кото­рая резко полемизировала с нацистской идеологией, несмотря на притеснения и даже аресты ее членов. В католической церкви многие ее служители прояв­ляли симпатии к новому режиму, особенно после за­ключения в июле 1933 г. конкордата с Ватиканом. Но и здесь нарастала оппозиция нацизму, достигшая пика в 1937 г., когда вышла папская энциклика «Со жгучей тревогой», осторожно осудившая бесчело­вечные методы правления Гитлера. Протестуя против расовой доктрины нацизма, мюнхенский кардинал

185

Михаэль Фауленхабер имел смелость заявить, что «все мы - семиты по духу».

В тех случаях, когда человека не удавалось под­чинить и развратить духовно, за дело принималась машина террора, руководимая рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером (1900-45). Разветвленный ап­парат СС включал в себя и Главное управление им­перской безопасности (РСХА), куда входила злове­щая тайная государственная полиция (гестапо). В ведении СС находились концлагеря и Главное уп­равление по вопросам расы и поселения, проводив­шее в жизнь расовую концепцию Гитлера.

Согласно этой доктрине, арийцам, воплощаю­щим все добродетели, противопоставлялась группа, которая просто в силу принадлежности к определен­ной расе не могла не быть рассадником зла и мерзо­сти. По многовековой европейской традиции такой сатанинской расой считались, разумеется, евреи. Хотя тщательно разработанного плана их преследо­вания не было, но это всегда относилось к главным идеологическим целям нацизма. Террор и пропаган­дистские акции «снизу», от инсценированного Геб­бельсом бойкота еврейских магазинов 1 апреля 1933 г. до Хрустальной ночи 9 ноября 1938 г., когда по всей Германии прокатился массовый погром, че­редовались с государственно-правовыми мерами «сверху». Вслед за законом о чиновниках, принятом в мае 1935 г., последовал закон, отказывавший евре­ям в «почетном долге» службы в армии. Окончатель­но евреи были превращены в людей низшего сорта по Нюрнбергским законам 15 сентября 1935 г., со­гласно которым политические права и возможность

186

занимать государственные должности предоставля­лись в зависимости от доказательства арийского происхождения, евреи выводились из сферы дейст­вия Гражданского кодекса, запрещались их браки с неевреями. Нюрнбергские законы, поправшие все нормы правового государства, стали юридической основой дискриминации и преследования немецких евреев, численность которых составляла свыше по­лумиллиона человек.

Террор и насилие были одной стороной режима, обольщение и развращение - другой. Не было ни одной социальной группы, которую бы не поддержи­вал и не подкармливал национал-социализм. На ра­бочих сильное воздействие оказали широко рекла­мируемые меры по созданию новых рабочих мест, например при строительстве стратегических автоба-нов, быстрое снижение безработицы, повышение мер социальной защиты на предприятиях, различ­ные льготы, предоставляемые им организацией «Крафтдурх фрейде» («Сила через радость»), кото­рая занималась организацией досуга и дешевых ту­ристических поездок.

Ремесленники и мелкие торговцы выиграли от по­вышения налогов на ненавистные им универмаги и от ужесточения требований при создании новых ремесленных мастерских. Крестьяне были довольны введением аграрных покровительственных пошлин и повышением цен на сельскохозяйственную продук­цию: Промышленников радовали запрещение проф­союзов и создание вместо них единого Германского трудового фронта, отмена тарифных договоров и рост государственных заказов, прежде всего в во-

187

енном производстве. Словом, в каком-нибудь отно­шении каждый член «народного сообщества» что-то да получил от нового режима.

Этим и объясняется успех нацизма внутри стра­ны. В отличие от демократии диктатура воздейство­вала на чувства и эмоции. Многие немцы, даже в принципе отклоняя национал-социализм, тем не менее считали, что он привнес в серую и холодную повседневность драматизм и страсть. Нацизм казал­ся романтически-эмоциональным протестом против бездушной рационализации человеческого бытия. Большую роль играло при этом обращение к тради­циям. Показательным в этом отношении был состо­явшийся 21 апреля 1933 г. День Потсдама, когда Гитлер и Гинденбург обменялись символическим руко­пожатием над гробницей Фридриха Великого, что должно было означать союз между старой Пруссией и молодым национал-социализмом. В технике ма­нипулирования массами нацистский режим достиг вершин виртуозности. Превосходно организован­ные Олимпийские игры 1936 г. в Берлине, ежегодно проводимые грандиозные партийные съезды и па­рады в Нюрнберге и многое другое пробуждали в людях чувства величия нации и гордости за свою принадлежность к ней.

Национал-социализм отличался двойственнос­тью, предельный модернизм сочетался с глубочай­шим архаизмом. С одной стороны, современные автобаны, мерседесы и фольксвагены, самые дешевые в мире радиоприемники, первый в мире реактивный самолет, с другой - древнегерманская мифология, орденские бурги СС, языческие праздники солнцево-

188­

рота. Современнейшая техника и культ мракобесия слились воедино.

Бесспорной поддержке Гитлера большинством населения способствовало и то, что в отличие от сво­их демократических предшественников он шагал от одного внешнеполитического успеха к другому. При этом население и не ведало, что за этой активно­стью фюрера скрывается замысел новой большой войны за мировое господство. Уже через четыре дня после своего назначения новый канцлер совершенно откровенно заявил командованию рейхсвера, что предстоит «завоевание нового жизненного прост­ранства на Востоке и его беспощадная германиза­ция». Но западным странам Гитлер тактически умело дал понять, что Германия стремится к взаимопони­манию и сотрудничеству, хотя уже тогда он думал только о войне

Плебисцит в Сааре 13 января 1935 г., которым от имени Лиги Наций управляла Франция, значительно укрепил авторитет Гитлера: за возвращение в лоно Германии проплосовало 90,8% населения Саарской области. 18 июня того же года рейх заключил мор­ское соглашение с Англией, по которому соотноше­ние немецкого и британского военных флотов, кроме подводных лодок, устанавливалось как 35:100. Со­глашение показало, что западные державы готовы пойти на уступки, несмотря на то, что еще 16 марта Гитлер в нарушение Версальского договора заявил о введении всеобщей воинской повинности и приня­тии программы перевооружения армии. 7 марта 1936 г. немецкие войска вошли в демилитаризован­ную Рейнскую зону, на что Англия и Франция отреа-

189

гировали вялыми нотами протеста. В том же году была создана «ось» Берлин-Рим и заключен «Антикоминтерновский пакт» с Японией.

Но не удалось добиться сближения с Англией, к чему стремился Гитлер, поскольку Великобритания восприняла японо-германский пакт как угрозу своим интересам на Дальнем Востоке. Охлаждению в анг­ло-германских отношениях способствовало и вме­шательство Берлина в гражданскую войну в Испании на стороне Франко, где люфтваффе (воздушные си­лы) Германа Геринга опробовали свою готовность к большой войне. Вместе с тем в Германии с удовле­творением отметили, что Англия не желает ввязы­ваться в континентальные конфликты. Это дало Гит­леру основания полагать, что при его дальнейших шагах у него будет свобода действий.

С 1936 г. приготовления к войне шли полным хо­дом. Разработанный четырехлетний план был рас­считан на то, чтобы подготовить немецкую экономи­ку и армию к ведению новой войны. Но выступление Гитлера перед руководителями рейха и вермахта 5 ноября 1937 г., в котором речь шла о планах экспан­сии на Восток, вызвало возражения. Министр иност­ранных дел Константин фон Нейрат указал на боль­шой внешнеполитический риск, командующий ар­мией Вернер фон Фрич сомневался в экономической и военной способности Германии вести большую войну. Годом спустя оба критика были заменены бо­лее покладистыми людьми.

12 марта 1938 г. вермахт вошел в Австрию, после того как Гитлер убедился, что Англия и Италия вме­шиваться не станут. Аншлюс Австрии вызвал нео­-

190

писуемое ликование немецкого и большинства австрийского населения. Великая Германия, о кото­рой мечтали как либералы франкфуртского пар­ламента в 1848 г., так и социал-демократы вей­марского Национального собрания в 1919 г., стала реальностью.

Столь триумфальный успех показал Гитлеру, что с западными державами можно не церемониться. 28 марта он принял решение аннексировать и Чехо­словакию. Вермахт получил приказ о подготовке уда­ра по этой стране, намеченного на 1 октября 1938 г. Встревоженные и напуганные Англия и Франция предпочли компромисс, чтобы избежать войны. На Мюнхенской конференции 29 сентября Германия получила согласие Англии, Франции и Италии на присоединение населенной в основном немцами Судетской области. На следующий день британский премьер-министр Невилл Чемберлен и Гитлер под­писали договор о ненападении, который усилил веру Запада в то, что с фюрером можно договориться.

Но Гитлер думал о другом. Уже в то время, ког­да он рассуждал с Чемберленом о мире и дружбе, началась разработка плана создания сильного флота, нацеленного на Британию. 15 марта 1939 г. германские войска заняли всю Чехию, а Словакия стала марионеточным государством. Это показало, что соглашения между западными демократиями и германским диктатором ничего не значат. Лишь теперь британский кабинет собрался с силами, что­бы принять ответные меры: вместе с Францией га­рантировал защиту Польше и попытался заключить союз с Москвой. Но Гитлер опередил Чемберле-

191

на. 23 августа 1939 г. в Кремле был подписан советско-германский пакт о ненападении, а по секретно­му дополнительному соглашению оба диктатора поделили Восточную Европу на сферы влияния, граница между которыми проходила посередине польской территории, по Висле.

 

АПОКАЛИПСИС XX ВЕКА

На рассвете 1 сентября 1939 г. вермахт взломал поль­скую границу и развернул широкое наступление. Че­рез 17 дней с Востока в Польшу вошла Красная Ар­мия. В отличие от 1914 г. настроение немцев, даже на­цистских депутатов рейхстага было подавленным, ибо на этот раз фюреру не удалось, как прежде, избе­жать войны и решить проблему мирным путем: Во­преки ожиданиям Гитлера, западные державы не от­ступили, а объявили Германии войну.

Победа над Польшей, которой способствовала и Красная Армия, была одержана через пять недель.

В разделенной стране западнее Буга хозяйничали СС и гестапо, восточное - органы НКВД. Гитлер же те­перь повернул вермахт на Запад. Чтобы опередить Англию и Францию, обезопасить северный фланг и получить выход к Атлантике, немецкие войска

9 апреля 1940 г. захватили Данию и Норвегию.

10 мая вермахт нанес мощный удар по Бельгии, Ни­дерландам и Франции. Неожиданно для военных, в том числе и немецких, специалистов западный по­ход превратился в победоносное шествие герман­ской армии и триумф самого Гитлера, достигшего

192

зенита славы. 14 июня без боя был сдан Париж, а 22 июня в Компьенском лесу, в том самом салон-вагоне, в котором немецкая делегация подписывала в ноябре 1918 г. перемирие, теперь свои условия диктовала нацистская Германия.

Следующей целью являлась Англия. Гитлер все еще надеялся заключить с ней соглашение и весьма неохотно отдал в августе приказ о начале массиро­ванных бомбардировок британской территории. Но воздушная битва за Англию протекала для немец­ких люфтваффе гораздо менее успешно, чем обещал фюреру их командующий Геринг, который хвастливо заявил, что его асы через несколько недель поставят Англию на колени и заставят ее капитулировать.

Но главной целью Гитлера оставалась Россия. По­скольку Британия, премьером которой стал несгиба­емый Черчилль, и не думала сдаваться, фюрер изме­нил свои стратегические планы. Он заявил, что спер­ва следует разгромить Россию, выбить из рук Лондо­на «континентальную шпагу», чтобы принудить его к заключению мира. Это была та же самая роковая ошибка, которую в 1812 г. совершил Наполеон.

12 ноября 1940 г. в Берлин прибыл советский нарком иностранных дел В.М. Молотов, чтобы об­судить вопрос о дальнейших территориальных при­тязаниях Кремля - от Финляндии до Бессарабии. Переговоры закончились безрезультатно, но укре­пили Гитлера в намерении опередить Сталина и первому нанести удар. 18 декабря 1940 г. началась разработка плана «Барбаросса» о нападении на Со­ветский Союз. Гитлер считал, что в 1942 г. в войну вступят США, и стремился к этому времени победно

193

закончить все операции в Европе, создать огром­ный рейх, обезопасить его укреплениями по линии Архангельск - Астрахань, на Ближнем и Среднем Востоке и в Северной Африке, а затем обрушиться на США. Особая роль в этом плане отводилась Япо­нии, причем расовые предубеждения в этом случае отходили на задний план по сравнению со стратегическими соображениями.

Война против Советского Союза началась 22 июня 1941 г. По вине Сталина Красная Армия была застиг­нута врасплох, почти вся ее авиация уничтожена на аэродромах, в плен уже к началу июля попало пол­миллиона советских солдат. Первоначальный успех настолько укрепил уверенность немецкого командо­вания и Гитлера в скорой победе, что военная про­мышленность рейха была переориентирована с про­изводства для сухопутных войск на обеспечение флота, чтобы подготовиться к грядущей войне с англо-американцами. Но в декабре 1941 г. немецкое на­ступление на Востоке остановилось. В начале месяца последовал мощный контрудар советских армий под Москвой. Замерзающий и выдохшийся вермахт пе­решел к обороне по всему фронту. Стратегический план Гитлера снова был перечеркнут.

11 декабря 1941 г., через несколько дней после на­падения японцев на главную американскую военно-морскую базу в Пёрл-Харборе на Гавайских остро­вах, Гитлер объявил США войну, в которой еще не было никакой необходимости. Но этим шагом фюрер стремился еще больше привязать к себе Японию и не допустить ее перемирия с американцами. Тем более что в первой половине 1942 г. надежды на близкую

194

победу в России возросли. Немецкие армии на Укра­ине и в Северной Африке неудержимо шли вперед, а японцы тем временем заняли Сингапур и вырва­лись на просторы Тихого океана. Летом 1942 г. вер­махт достиг берегов Волги и предгорий Кавказа, над Эльбрусом развевался флаг со свастикой, а африканский корпус «лиса пустыни» Эрвина Роммеля приближался к Александрии. В Атлантическом океа­не сотни англо-американских судов шли на дно, по­раженные торпедами немецких подводных лодок. Германия достигла зенита своего могущества.

В оккупированной Европе был установлен «но­вый порядок». В ее западной части немецкое господ­ство было еще не столь жестким, хотя и там гестапо и СС развернули настоящую охоту на евреев, цыган и участников Сопротивления. Но на Востоке война приобрела истребительный характер. В Польше ра­совая доктрина начала осуществляться на практике. Миллионы евреев были депортированы в гетто, что­бы освободить место для немецких переселенцев из стран Восточной Европы. В России, в тылу вермахта, особые «айнзатцгруппы» службы безопасности (СД) не только расстреливали без суда и следствия ко­миссаров и коммунистов, но и приступили к систе­матическому уничтожению евреев. Только за два дня, 29-30 сентября 1941 г., в киевском Бабьем Яре огнем пулеметов было скошено более 30 тыс. чело­век. Военнопленные содержались в лагерях в таких бесчеловечных условиях, что у них не оставалось шансов на выживание. Из 5,7 млн. советских воен­нопленных погибло более половины - 3,3 млн., причем почти 2 млн. из них - до февраля 1942 г.

195

В период до 1944 г. население Германии не испы­тывало больших лишений, как это было во время Первой мировой войны, поскольку для его снабже­ния товары и продовольствие безжалостно выкачи­вались из оккупированных стран.

Однако главным врагом в глазах Гитлера остава­лись евреи. Еще 30 января 1939 г., выступая в рейх­стаге, он заявил, что результатом грядущей войны будет «полное уничтожение еврейской расы в Евро­пе». Война Гитлера была не борьбой за господство, к которой издавна привыкла Европа. Это была расо­вая война. По мнению фюрера, западные демократии и Веймарская республика пали жертвой «тлетворно­го» еврейского влияния, а Советская Россия является первым полностью захваченным евреями государст­вом и очагом заражения всего остального мира.

Поэтому для руководства Германии главной це­лью во Второй мировой войне была не ревизия Вер­саля, как считали многие консервативные сторонни­ки Гитлера. Речь шла не о господстве в классическом смысле европейской внешней политики, не о захвате экономического пространства, не о снятии внутрен­него напряжения путем войны. Ни одна из внешнепо­литических причин, до сих пор известных в истории Европы, не подходила к действиям нацистской Гер­мании во Второй мировой войне. Говоря словами Гитлера, эта война - «начало финальной борьбы против еврейско-большевистского заклятого врага» на гигантском евроазиатском пространстве.

Все, что происходило до июня 1941 г., было толь­ко подготовительной стадией. Нападение на Польшу должно было расчистить вермахту путь для дальней-

196­

шего похода за «жизненным пространством». Побе­да над Францией и стремление договориться с Анг­лией обеспечивали Германии безопасный тыл. А с нападением нa Россию началось осуществление главной цели нацизма - планомерное и безжалост­ное истребление евреев в интересах установления немецкого мироого господства.

Опыт массовых убийств уже имелся. С октября 1939 г. осуществлялась программа эвтаназии, в хо­де которой 80 тыc. душевнобольных людей были уничтожены. Теперь расстрелы, умерщвление га­зом или инъекциями распространились на евреев. Вероятно, летом 1941 г. Гитлер распорядился при­ступить к «окончательному решению» еврейского вопроса. Но когда это произошло точно, сказать трудно, ибо фюрер предпочитал отдавать такого рода приказы устно.

После полугода административно-технической подготовки руководители занятых в этой операции ведомств 20 января 1942 г. собрались на вилле на бе­регу берлинского озера Ваннзее, чтобы обсудить по­следние организационные детали холокоста, т.е. то­тального истребления евреев. Шеф РСХА Рейнхард Гейдрих представил общий план депортации евреев со всей Европы в лагеря уничтожения на территории Польши - Хелмно, Треблинку, Собибор, Майданек, Бельзек и Аушвиц (Освенцим). Непосредственным руководителем окончательного решения» был на­значен обер-штумбаннфюрер СС Адольф Эйхман, казненный в Иерусалиме в 1962 г.

Организация этого беспримерного в истории массового геноцида после протестов католической

197

церкви против эвтаназии держалась теперь в секре­те. Но холокост, унесший жизни шести миллионов евреев, был бы невозможен без прямого или кос­венного участия тысяч немцев. Если и оставались неизвестными истинные масштабы геноцида, то о са­мом факте уничтожения евреев население Германии знало. Депортации проводились на глазах у всех, сотни тысяч фронтовиков, приезжая в отпуск из Рос­сии, рассказывали о происходивших там массовых расстрелах.

К началу 1943 г. характер войны изменился. Гер­мания теперь была вынуждена перейти к обороне. Капитуляция 6-й армии в Сталинграде означала, что на победу уже не приходится рассчитывать, с этого времени одно поражение следовало за другим. Союзники Третьего рейха начали искать пути выхода из войны, а то и переходили на сторону противника. Это заставляло Германию оккупировать новые тер­ритории, как случилось в сентябре 1943 г. с Италией, а в марте 1944 г. - с Венгрией.

Ухудшилось положение и внутри самого рейха. С 1942 г. британская авиация начала ковровые бом­бежки немецких городов и промышленных предпри­ятий, а годом спустя англо-американцы полностью господствовали в небе над Германией. После разру­шения Ростока в апреле 1942 г. пропаганда Геббельса заговорила о «террористических налетах», что было недалеко от истины. Союзная авиация уничтожала в основном не военный потенциал Германии, а жилые кварталы, чтобы подорвать дух населения. В целом сделать этого не удалось, но материальный ущерб был огромным. Погибло более полумиллиона

198

гражданских лиц, было разрушено около 4 млн. домов, началась массовая эвакуация населения из крупных городов в сельскую местность. Соборы, зам­ки, исторические центры старых городов превраща­лись в охваченные пламенем руины, погибла значи­тельная часть немецкого культурного наследия, облик страны менялся на глазах.

Каковы же были намерения союзников? В то вре­мя как сотни бомбардировщиков стирали с лица земли немецкие города, а с востока неудержимо на­двигалась Красная Армия, «большая тройка» - Ста­лин, Рузвельт и Черчилль вырабатывали на конфе­ренциях в Тегеране и Ялте концепцию послевоенно­го устройства Германии и Европы. Они стремились к тому, чтобы, говоря словами Черчилля, «воспре­пятствовать Германии, а прежде всего Пруссии, на­пасть на нас в третий раз». На Тегеранской конфе­ренции в ноябре 1943 г. было решено передвинуть западную границу Польши на Одер, а ее восточные земли, населенные белорусами и украинцами, пе­редать Советскому Союзу, как и северную часть Восточной Пруссии с Кенигсбергом. Ялтинская кон­ференция в феврале 1945 г. приняла решение раз­делить Германию и Австрию на оккупационные зо­ны. Подобно Германии, Восточная и Центральная Европа практически была поделена на сферы влия­ния. Таким образом, конец войны должен был озна­чать и конец старой Европы, которой отныне была уготована роль буферной зоны между глобальными державами - США и СССР.

Отношения между союзниками никогда не бы­ли безоблачными, но германская опасность за-

199

ставляла западных лидеров уступать советскому диктатору, ибо его армия играла решающую роль в разгроме нацизма.

В самой Германии террор возрастал в той же ме­ре, в какой учащались поражения на фронтах. Чтобы преодолеть упадок духа населения после катастрофы на Волге, Геббельс в речи 18 февраля 1943 г. попытал­ся подогреть фанатизм немецкого народа, призвав к «тотальной войне». С введением в армии должнос­ти «офицера-воспитателя», скопированной с полит­руков Красной Армии, вермахт оказался под контро­лем нацистской партии. Когда же гауляйтеры были назначены имперскими комиссарами обороны, то их распоряжениям должны были подчиняться и армей­ские генералы. В октябре 1944 г. тотальная война привела к формированию «фольксштурма», народ­ного ополчения, куда призывались все способные носить оружие мужчины в возрасте от 16 до 60 лет, что само по себе уже было актом отчаяния.

Опасность угрожала режиму Гитлера не только извне, но и изнутри. Конечно, в условиях жестокого террора и лояльности населения ни о каком сильном Сопротивлении не могло быть и речи. О немецком Сопротивлении трудно судить однозначно еще и по­тому, что грани между личным нонконформизмом, оппозиционными взглядами и активным противо­действием оставались расплывчатыми.

Решительную борьбу против нацизма вели преж­де всего коммунисты. Видную роль среди подполь­ных групп играла «Красная капелла» во главе с пра­вительственным советником Арндтом Харнаком и обер-лейтенантом Харро Шульце-Бойзеном, каз­-

200

ненными в августе 1942 г. после раскрытия гестапо их организации.

Однако природа тоталитарных режимов такова, что с ними может бороться не простое население, а люди из самого аппарата власти. Оппозиционно настроенные, придерживающиеся консервативной государственной этики и христианской морали вид­ные чиновники и военные сплотились вокруг быв­шего лейпцигского бургомистра Карла Гёрделера, дипломата Ульриха фон Хасселя и бывшего коман­дующего сухопутными войсками Людвига Бека. Они придерживались традиции бисмарковского госу­дарства, а не веймарской демократии. Поэтому для западных держав они являлись не очень подходя­щими партнерами. Но это была единственная в Гер­мании группа, которая все же могла рассчитывать на успех. Однако покушение на Гитлера, совершенное 20 июля 1944 г., не удалось. По случайному стечению обстоятельств фюрер отделался легким ранением, когда в его восточнопрусской ставке «Вольфшанце» взорвалась бомба, подложенная полковником Кла­усом фон Штауффенбергом. В Берлине нерешитель­ные заговорщики не захватили ключевых позиций в аппарате власти прежде, чем в столицу пришло из­вестие о том, что Гитлер жив. Заговор мгновенно провалился, а последовавшая расправа над его уча­стниками была крайне жестокой. Казнили не только 158 заговорщиков, но и их родственников, которые не имели к заговору никакого отношения. По акции «Гроза» в августе было арестовано и брошено в концлагеря около 500 бывших видных политиков Веймарской республики.

201

К моменту неудавшегося заговора англо-амери­канские войска уже высадились 6 июня 1944 г. в Нормандии и открыли второй фронт в Европе, ес­ли не считать итальянского театра боевых действий, открытого в 1943 г. Война на нескольких направле­ниях превышала возможности и ресурсы Германии, поражение которой стало только вопросом време­ни. Но Гитлер упорно продолжал безнадежную борьбу, невзирая на то, что она может привести к полному уничтожению Германии. По его безумной логике, если немецкий народ не в состоянии одер­жать победу, то он является слабым и обречен на гибель. В то время когда на западе союзники при­ближались к Рейну, а на востоке, от Прибалтики до Карпат, Красная Армия перемалывала обескров­ленные немецкие дивизии и вышла к границам рей­ха, Гитлер и его паладины начали войну против соб­ственного народа под лозунгом «Мы оставим аме­риканцам, англичанам и русским только пустыню». Но министру вооружений, технократу Альберту Шпееру (1905-81) удалось отговорить ряд бурго­мистров и генералов от выполнения этого драко­новского приказа «Нерон». Поэтому вступление со­юзных войск в Германию стало освобождением не только для миллионов узников концлагерей и уг­нанных в рейх рабочих, но и для самого немецкого народа, обреченного Гитлером на гибель, хотя, ра­зумеется, большинство немцев воспринимало это тогда совершенно иначе. Прежде всего потому, что подписанная 8 мая 1945 г. безоговорочная капиту­ляция германских вооруженных сил одновремен­но являлась и крахом немецкого национального

202

государства, будущность которого оставалась со­вершенно неясной.

До сих пор данные о людских потерях Германии за годы войны очень различны и колеблются от 5 до 10 млн. человек. Как ни ужасны эти показатели, они все-таки меньше данных о жертвах, понесенных ее противниками. Только в Польше погибло около 6 млн., Советский Союз по новейшим исследованиям потерял до 30 млн. человек. Всего же во Второй ми­ровой войне погибло 50-60 млн. человек.

 

КТО РАСКОЛОЛ ГЕРМАНИЮ?

После войны большинство немецких городов лежа­ло в руинах. В Кёльне было разрушено две трети жилого фонда, в Дортмунде, Дуйсбурге, Касселе - более 60%, в Киле - 58, в Гамбурге - 55%. Всего за два налета, 14 и 15 февраля 1945 г., был стерт с лица земли почти весь Дрезден, где погибло более 35 тыс. жителей.

Люди ютились в подвалах, бараках и развалинах, страну охватил голод, потребление продуктов пита­ния составляло от одной до двух третей необходимо­го минимума. Это приводило как к вспышкам эпиде­мий, так и к разгулу преступности, поскольку в обста­новке хаоса и стремления выжить граница между дозволенным и недозволенным почти исчезла.

Положение осложнялось и огромным притоком беженцев, а затем - изгнанных из Польши, Венгрии и Чехии этнических немцев. Их число превысило 12 млн. человек, не считая 2 млн. погибших во время

203