Глава III. Три течения народничества

Наиболее распространенным в народничестве 70-х годов тактическим направлением было бунтарское, идеологом которого выступал М. А. Бакунин.

Бакунин заявил о себе как революционер на всю Европу[67]. В 1868 г. он создал «Альянс социалистической демократии» (международное товарищество анархистов), в начале 70-х гг. пытался организовать народные восстания в Испании и Италии. К началу 70-х гг. Бакунин представлял собой, отмечает А. Н. Троицкий, самую значительную русскую революционную силу, самый подавляющий революционный авторитет[68].

Летом 1873 г. Бакунин написал книгу «Государственность и анархия», в которой была изложена программа данного течения народничества. «В русском народе существуют в самых широких размерах те два первых элемента, на которые мы можем указать, как на необходимые условия социальной революции. Он может похвастаться чрезмерною нищетою, а также рабством примерным»[69]. С точки зрения бакунизма, указывает Н. А. Троицкий, Россия была подготовлена к революции, поскольку «чрезмерная нищета» и «рабство примерное» довели его до столь отчаянного положения, что у него уже нет выхода, кроме как взяться за оружие[70]. Задача же революционеров, по мнению Бакунина, состояла в том, чтобы бросить в народ клич, призыв к восстанию. Он считал, что в России ничего не стоит поднять любую деревню, стоит лишь провести агитацию, чтобы «вдруг» поднялась вся Россия.

В то время как Герцен и Лавров звали интеллигенцию в народ для пропаганды в нем социалистических и революционных идей, Бакунин ждал от хождения революционеров в народ непосредственно революционного действия и призывал интеллигенцию не учить народ, а учиться у него. «Скажем только одно: русский народ только тогда признает нашу образованную молодежь своей молодежью, когда он встретится с нею в своей жизни, в своей беде, в своем деле, в своем отчаянном бунте»[71]. Свой призыв Бакунин делал во имя социальной революции, которая уже буквально стучалась в двери в России. Она, по мнению Бакунина, отмечает В. Левицкий, будет направлена не только против гнета, но и против государства, которое не только поддерживает, но в значительной степени создает этот гнет[72]. «…Государственное насилие», одним словом, «государство», потому что «государство» именно и значит «насилие», «господство посредством насилия, замаскированного, если можно, а в крайнем случае бесцеремонного»[73].

Таким образом, основная идея бакунизма состоит в агитации в народе, возбуждении в нем бунтов, организации народных сил, пропаганде действием. Эта революция разгорится из отдельных стихийных бунтов и разрушит одновременно и старый эксплуататорский социальный строй и государство, место которого займет федерация вольных рабочих как земледельческих, так и фабрично-ремесленных артелей[74].

Еще одним течением народничества 70-х гг. является пропагандистское или лавризм. Основателем его является П. Л. Лавров.

Лавров, сперва профессор в России, а после побега из вологодской ссылки – эмигрант, оказал очень сильное влияние на выработку миросозерцания революционеров. Впервые Лавров выступил с изложением своей теории в «Исторических письмах», которые первоначально печатались в петербургском демократическом журнале «Дело», а после вышли отдельной книжкой[75]. Философия, изложенная в данной работе, отмечает В. Левицкий, является выражением самосознания интеллигента–отщепенца, стоящего над обществом и считающего себя призванным быть носителем и активным творцом исторического прогресса[76]. Лавров говорит о том, что общество проходит несколько фаз в своем развитии, прежде чем прийти к каким-либо переменам. Все начинается со страдания народа, в результате чего проявляется противоборствующая сила, готовая к действию, и очень важно направить эту силу, выработать мысль, которая выскажется и распространится, когда «страдание становится сознательным»[77]. Поскольку «мысль реальна лишь в личности», то главной движущей силой истории являются критически мыслящие личности, то есть передовая интеллигенция[78]. Также в своей философии Лавров приходит к выводу, что для политического прогресса общества необходимо уменьшить государственный элемент в общественной жизни: «…я говорил о политическом прогрессе общества и пришел к тому результату, что этот прогресс заключается в уменьшении государственного элемента в общественной жизни»[79]. То есть здесь мы видим, что Лавров, в отличие от Бакунина, признает необходимость государственного элемента, но выступает за ограничение его влияния на общество.

Пребывание за границей и соприкосновение с западно–европейским социалистическим движением не могло не оказать влияния на Лаврова, отмечает В. Левицкий; еще большее влияние испытал он со стороны Маркса, взгляды которого он частично воспринял[80]. В заграничном журнале «Вперед», который он начал издавать в 1873 г., он разработал программу революционной деятельности в народе. Лавров признает теперь, что развитие капитализма неизбежно ведет к социальной революции, и что Россия неминуемо пойдет тем же путем. Но особенность этой революции будет в том, что главная роль будет сыграна не пролетариатом, как в Западной Европе, а крестьянством, приобщению которого к социализму поможет община[81]. Лавров слишком большое значение уделял сознанию и слишком хорошо понимал отсталость русского крестьянства, поэтому, с точки зрения лавризма, народ в России еще не готов к революции и не сознает ни потребности в ней, ни ее возможности. Отсюда задача русских революционеров, по мнению Лаврова, отмечает Н. А. Троицкий, пробудить в народных массах революционное сознание, т. е. разъяснить им, «на что они имеют право, к чему обязаны стремиться, и чего могут достигнуть»[82].

Особняком от вышеперечисленных теоретиков народнического лагеря стоял П. Н. Ткачев. Он является основоположником заговорщического течения народничества. В исторической литературе его также называют «русским бланкизмом», поскольку аналогичную тактику во Франции пропагандировал знаменитый Л. О. Бланки. Нужно сказать о том, что русский бланкизм немного отличается от бланкизма европейского, он – явление самобытное, но в то же время связанное с европейским бланкизмом, т. к. революционный процесс в России шел под постоянным воздействием идейных импульсов европейской мысли и революционных уроков Запада[83]. Здесь имеет место идея военной революции, совершаемой во имя народа, но без народа. Впервые идея заговора встречается в прокламации 1862 г. «Молодая Россия», принадлежавшая И. Заичневскому. В ней была высказана мысль о том, что народные массы чувствуют необходимость революции инстинктивно, а осмысленные же действия должны принадлежать революционном образованному меньшинству[84]. Также Заичневский призывал к установлению диктатуры революционной партии после победы революции. Однако идея заговора встретила в это время отпор в революционных кругах, но при этом, отмечает Э. С. Виленская, тенденция, выраженная в «Молодой России» нашла своих сторонников и начала пробивать себе дорогу[85].

Как течение, бланкизм неразрывно связан с именем П. Н. Ткачева. В отличие от Бакунина и Лаврова, он вырос в семье бедного, мелкопоместного дворянина, к тому же рано осиротел и вел жизнь, характерную для его сверстников–разночинцев – в трудах и заботах о хлебе насущном, отмечает Н. А. Троицкий[86]. Со студенческих лет он участвовал в антиправительственных акциях, сотрудничал с С. Г. Нечаевым. Пережив 5 арестов, 2 судебных процесса, 6 лет тюрьмы и 2 года ссылки, он в 1873 г. бежал за границу и там с осени 1875 г. начал издавать журнал «Набат», который стал своего рода центральным органом бланкизма. Революция как ближайшая практическая цель – эта мысль пронизывала всю программу журнала, отмечает Е. Л. Рудницкая[87]. Ткачев, как и Бакунин, говорит о том, что Россия уже давно готова к революции. Свой призыв же к немедленной революции он начинает с принципа общины. Неудержимо наступающий буржуазный прогресс несет в себе, по мнению Ткачева, двойную угрозу. Он разрушает коренные основы народной жизни: «Огонь «экономического прогресса» уже коснулся коренных основ нашей народной жизни. Под его влиянием уже разрушаются старые формы нашей общинной жизни, долженствующий лечь краеугольным камнем будущего общественного строя»[88]. На развалинах же перегорающих форм нарождаются новые формы – «формы буржуазной жизни, развивается кулачество, мироедство»[89].

Ткачев также рассуждал о том, что безгосударственность – это идеал будущего, но нельзя подменять его понятием «анархия», поскольку, делает вывод Ткачев, до тех пор, пока существует неравенство, хотя в какой–нибудь сфере человеческих отношений, до тех пор будет существовать власть. «Анархия, как ближайшая…цель революции – разве все это не фантастические утопии…?»[90]. Следовательно, отмечает Е. Л. Рудницкая, ближайшая цель революции – установить братство и равенство, а это потребует коренного изменения общественных отношений, политической системы, а также перевоспитания самого человека[91]. Как и саму революцию, осуществить эту великую задачу может меньшинство – люди умственно и нравственно развитые. Вместе с тем, чтобы не удаляться от уровня народных потребностей и народного развития, революционное государство должно окружить себя органами народного представительства – «Народной Думой и санктировать их волею свою реформаторскую деятельность»[92]. Модель революции была чисто бланкистской: революция посредством государственного заговора – главного и наиболее целесообразного средства к насильственному перевороту. Ткачев полностью отрицал пропагандистскую модель Лаврова и писал: «Подготовлять революцию – это совсем не дело революционера…Революционер не подготовляет, а «делает» революцию»[93].

Таким образом, мы видим, что Ткачев отказался от основополагающего тезиса народнической доктрины, которого держались и лавристы, и бакунисты – все для народа и через посредство народа. Направление Ткачева было заговорщическим и политическим, оно, как выразился Н. А. Троицкий, грешило революционным авантюризмом, уходившим корнями «в святое нетерпение». Но ряд вполне трезвых идей Ткачев стал ценным вкладом в идеологию народничества.

Подводя итог, хочется сказать, что все три течения продолжали основную линию народничества 50-х – 60-х гг. XIX в. – проведение социальной революции с целью коренного изменения внутреннего устройства России. Ни одно из трех направлений не стало господствующим, основным среди революционеров-практиков. В основном они сочетались в деятельности каждой народнической организации. Таким образом, идеологи народничества предложили революционной молодежи три способа действия. Проверка и выбор лучшего из них осуществлялись только в ходе практической деятельности народников.