Конвенциональная концепция истины

Согласно конвенциональной (от лат. conventio – договор, соглашение) концепции истина есть результат конвенции, соглашения в рамках некоего сообщества. Ее основная идея заключается в том, что в основе научных теорий лежат соглашения между учеными и их выбор обусловлен соображениями удобства, простоты – критериями, не связанными непосредственно с их истинностью.

Конвенциальная концепция истины оформилась при переходе от классической к неклассической науке в конце XIX – начале XX в. Ее возникновению способствовало также появление неевклидовых геометрий. Основоположником конвенциальной концепции истины был выдающийся математик А. Пуанкаре. Он считал, что конвенциональный элемент в науке очевиден, но он ничуть не снижает объективного характера научных теорий, опыт остается единственным источником истины в отношении физических теорий. С теориями геометрии дело обстоит сложнее. Поскольку различные системы аксиом геометрий Евклида, Лобачевского и Римана согласовывались с опытом, то возник вопрос о том, какая из них соответствует действительности, является истинной. Ответ Пуанкаре классически прост: «Геометрические аксиомы... суть конвенции, наш выбор осуществляется из всех возможных соглашений... Геометрические аксиомы есть не что иное, как замаскированные определения. Так что же следует ответить на вопрос об истинности Евклидовой геометрии? Вопрос лишен смысла... Одна геометрия не может быть более истинной, чем другая; более удобной – да, может».

Таким образом, аксиомы геометрии являются не более чем удобными конвенциями, и было бы неразумно доискиваться, истинны они или ложны. Эти соглашения только удобны.

Конвенциональные соглашения являются неотъемлемой стороной науки, обеспечивают ее функционирование. Приведем пример.

Международную систему единиц измерения СИ (килограмм, метр, секунда), принятую XI Генеральной конференцией по мерам и весам в 1960 г., нельзя считать более истинной, чем систему единиц измерения СГС (сантиметр, грамм, секунда), которая широко использовалась до ее принятия.

Анализ концепций истины показывает, что ни одна из них не может претендовать на полноту понимания истины: в вопросе об истинности знания остается немало проблем. Однако гносеология, как и философия в целом, не призвана давать окончательные и однозначные ответы. Ее задача – критически прояснять эти проблемы, соотносить различные позиции и аргументы за и против них.

 

 

Каждая из рассмотренных выше концепий фиксирует, на наш взгляд, существенное «измерение» истины. Так, классическая концепция характеризует истинность знания через отношение знания и его (объекта) предмета: знание истинно, если оно соответствует своему (объекту) предмету. Концепция когеренции характеризует истинность знания через отношение знания к самому этому знанию: знание истинно, если оно когерентно, если оно согласовано с самим собой. Наконец, прагматистская концепция характеризует истинность знание через его отношение к субъекту познания и знания: знание истинно, если оно полезно (в широком смысле этого слова) человеку. Очевидно, что эти концепции не исключают друг друга. Они могут быть рассмотрены как дополняющие и обогащающие друг друга.

Другими словами, вполне правомерно говорить о согласовании, гармонизации наиболее авторитетных концепций истины. Нет никаких сомнений в том, что такое согласование не только возможно, но и необходимо. Каждая «частная» концепция истины фиксирует только один (впрочем, весьма существенный) момент содержания категории истины. Можно сказать, что каждая такая концепция является односторонней, абстрактной в гегелевском смысле этого слова. Она не учитывает многие другие (существенные) моменты содержания категории истины. Так, например, корреспондентская концепция концентрирует внимание на соотношении знания и его предмета; концепция когеренции – на соотношении различных элементов знания; прагматистская концепция – на соотношении знаний (верований, убеждений) и результатов человеческой деятельности, организованной на основе этих знаний и т.д. Все эти («частные») концепции истины при соответствующей их интерпретации, несомненно, могут быть гармонизированы между собой. И эта гармонизация есть путь к более конкретной и многосторонней, к более целостной концепции истины.