Факторы мобилизации в общественных движениях

Парадигма идентичности, будучи структурным подходом, проблематике мобилизации уделяет относительно немного внимания. Однако ряд исследователей рассматривает, как специфические признаки Новых движений, а именно идентичность, организация и формы коллективных действий, влияют на особенности мобилизации.

Групповая идентичность выражается, в частности, в солидарности участников движения, которая считается в социологии общественных движений одним из основных факторов мобилизации. По словам А. Мелуччи, «групповая (коллек-

138

 

тивная) идентичность как процесс имеет три стороны: когнитивную, коммуникативную и эмотивную. Когнитивная сторона формирования коллективной идентичности заключается в формировании идеологических схем, интерпретирующих цели, средства и сферы коллективных действий. Коммуникативная сторона заключается в активизации взаимоотношений между субъектами, которые влияют друг на друга, договариваются и принимают решения в процессе формирования коллективной идентичности. Эмотивный аспект характеризуется усилением эмоциональных контактов и связей, которые формируют сплоченность участников движения» [31,р.343].

Организация — второй фактор мобилизации, анализируемый в рамках данной парадигмы. Европейская школа гораздо меньше внимания уделяет организационным единицам движения, чем парадигма коллективного действия. По мнению М. Кастеллса, организация — это «единица наблюдения, а не единица анализа общественного движения» [8,р.17]. Для представителей парадигмы вопрос организации — это вопрос о структуре движения в целом, конфигурация связей между его ячейками. Парадоксальную задачу «организационного строительства» движений можно сформулировать так: стать эффективной политической силой, не разрушая свою идентичность и автономию, не становясь формализованной, иерархически построенной организацией.

Представление о роли организационной структуры в мобилизации определяется интерпретацией Новых движений. Так, например, А. Мелуччи, рассматривая движение как многоуровневую систему социального действия, анализирует его организационную сторону очень подробно. Он выделяет три уровня движения: аффективный, когнитивный и коммуникативный. Аффективный уровень подчинен логике формирования солидарности; когнитивный связан с развитием идеологии; коммуникативный уровень движения зависит от его организационной структуры [32].

Организационная структура обусловлена специфическим соотношением между Новыми движениями и политическими возможностями коллективных действий, заданными обществом. Движениям 1980-х гг. присуща пульсирующая динамика коллективных действий, полисубъектность и изменчивость. Новые движения вырастают из контркультуры общества. Их организационное строение соответствует их типологической новизне. Оно представляет собой систему взаимодействия и обмена информацией и ресурсами между небольшими группами, члены которых исповедуют альтернативные ценности и придерживаются альтернативного образа жизни. Эта

139

 

 

сеть групп (submerged network) незаметна на общественной арене до начала мобилизации. Группы, составляющие ячейки Новых движений, не имеют четких ролевых и лидерских структур. Они состоят из участников действий, спикеров, добровольных помощников и спонсоров. В отличие от институциональных организаций организационные единицы Новых движений строятся на принципе отрицания иерархии ролей. Это означает, что практически отсутствует четкая граница между аутсайдером и участником движения, между лидером и рядовым.

Мягкие и размытые организационные структуры обладают следующими мобилизационными особенностями. Они допускают множественность членства, т.е. один и тот же человек может одновременно участвовать в разных движениях; коллективные действия носят краткосрочный или ограниченный во времени характер; личный вклад в коллективные действия и эмоциональная солидарность являются непременными условиями участия.

А. Мелуччи выявляет два уровня Новых движений: явный и латентный, которые соответствуют разным фазам мобилизации (конструктивной и деструктивной) [27]. На латентном уровне формируются новые культурные коды и символы движений. Ему соответствует деструктивная фаза мобилизации.

Явный уровень — это конкретные коллективные действия, предпринимаемые участниками движения. Этому уровню соответствует конструктивная фаза, когда движение мобилизует базу поддержки на политический протест, привлекает внимание к конкретным проблемам: угрозе мира, ядерной угрозе, экологическому кризису, проблемам регионального самоуправления и пр.

Мелуччи утверждает, что особенностью движений нового типа является то, что они неоднократно могут переходить из конструктивной фазы в деструктивную. Этот пульсирующий ритм мобилизации определяется остротой проблемных ситуаций и политическими возможностями, открывающимися перед движениями. Подспудные организационные структуры, связанные коммуникативной сетью, быстро мобилизуются в случае обострения проблемной ситуации — в этом смысл конструктивной фазы. Благодаря пульсирующей активности новых движений возникает новое политическое пространство между сферой официальной политики и гражданским обществом.

Организационная структура — не просто фактор мобилизации Новых движений. Она является самоцелью и символическим культурным прецедентом. Главная цель-ценность

140

 

движения — новая групповая идентичность. Эта цель находит одно из своих воплощений в организационной структуре. Организационное строение групп становится символом новых ценностей, вызовом институционализированным иерархическим моделям организации.

Важным фактором мобилизации является специфический репертуар коллективных действий Новых движений, который определяется их ценностной и организационной спецификой, характеризует отношения движений с обществом.

Новые движения строят отношения с институциональными политическими субъектами не в терминах компромисса и взаимных уступок, а в риторике резкой антиномии, противопоставляя «мы» и «они», «необходимое» и «нетерпимое», «теперь» и «никогда». Логика дизъюнкции и грамматическая форма отрицания в лозунгах символизируют антиинституциональный характер Новых движений. Анализируя символику и риторику движений, К.Оффе отмечает, что их лозунги, как правило, начинаются словами «нет», «никогда», «запретить», «уничтожить» [32].

В риторике лозунгов вербализован принципиальный отказ от политического диалога или тактики конструктивного давления на властные структуры. Движения не способны к договору еще и потому, что им нечего предложить в качестве условий удовлетворения своих требований. Поэтому логика рыночных отношений для анализа их деятельности не достаточна. Движения не являются распорядителями собственности или субъектами принятия административных решений. К примеру, антиядерное движение не может гарантировать снижения уровня потребления энергии населением в обмен на прекращение внедрения проектов ядерной энергетики со стороны власти.

Неспособность Новых движений к договору с официальными структурами коренится в том, что они абсолютно чужды этим институтам по своим ценностям и организационным принципам. Они не обладают такими чертами формальных организаций, как надежность в политической сделке, обязательность исполнения принятых решений. Политический альянс с движениями нового типа затруднен, и это понижает их мобилизационный потенциал.

Чтобы компенсировать уменьшение потенциала используется риторика отрицания. Она способствует мобилизации, поскольку протест собирает гораздо большее число стороннков, чем позитивные программы.

Антиинституционализм Новых двлжений выражен во внепарламентских методах прямой демократии. К ним относятся:

141

а) легальные плебисцитные формы представительства интересов, такие как референдумы, санкционированные митинги, демонстрации, предъявление исков официальным структурам и т.п;

б) формы гражданского неповиновения, свободного от насильственных действий: сидячие демонстрации, забастовки, бойкоты и пр.;

в) действия, включающие или провоцирующие элементы насилия и нарушения законности, например, несанкционированные митинги и демонстрации, саботаж и др.

Репертуар акций прямой демократии используется, чтобы привлечь к выдвигаемым требованиям как можно больше сторонников.

На основании анализа явной стороны деятельности Новых движений, которая проявляется в акциях прямого действия, многие исследователи делали вывод о том, что эти движения не являются субъектами исторических преобразований. Однако, как показывает Мелуччи, за внешней спорадической деятельностью монопроблемных и вето-групп стоит потенциал контркультуры, сохраняющийся на латентном уровне. Именно поэтому Новые движения являются движущей силой социально-культурных изменений.