Вице - адмирал П . С . Нахимов

Простой кумык, сиротой 7 лет он был отвезен в Египет и по окончании курса Каирского училища был взят одним турком, у которого жил до 16 лет, когда вернулся на Кавказ и женился на дочери шапсугского старшины Хаджи-Магомета-Кобли. Последний из честолюбия выдавал своего зятя за сына кумыкского хана, и с того времени он стал называться Ханом-Оглы.

Магомет-Амин оценил этого честолюбивого, ловкого человека, приблизил к себе и поручил ему управление племенем натухайцев, а затем послал в Константинополь с письмом к султану.

Вернувшись от султана, награжденный им чином, Хан-Оглу приобрел еще большее значение среди горских племен⁶³.

Весной уверенность в себе Магомета-Амина настолько возросла, что он 28 апреля предпринял экспедицию против мирных натухайцев под самый Новороссийск и к постам Варенниковскому и Гостогаевскому.

Для противодействия ему со стороны Варенниковского укрепления должен был действовать отряд адмирала Серебрякова из 6 бат., ¹/₂ эск., 1 сот., 3 пол. и 8 горн. ор.⁶⁴, которому должен был с Карабулахской линии, у острова Шарко, содействовать отряд полковника Кухаренко силой в 1 ¹/₄ бат., 5 сот. и 4 кон. ор.

Вместе с тем для лучшей обороны линии были начаты работы по ее сокращению проведением постов прямо от Варенниковского укрепления через Гостогаевское к Анапе и по укреплению

195

постройкой постов: Новокопыльского, Ново-Ерховского, Атаманского и 10 батарей (Отважной, Новоредутской и др.).

Со стороны Владикавказского округа генерал Евдокимов должен был предпринять карательную экспедицию против племени егерукаевцев, главных приверженцев Магомет-Амина, за их нападения на Лабинскую линию.

16 февраля отряд его силой в 6 бат., 24 сот., 8 пеш. и 6 кон. ор. и 22 ракетных станка⁶⁵, всего около 7850 штыков и сабель, выступил из Тенгинской в направлении к балке Джегу в верхнюю Уль.

17 февраля после 50-верстного перехода отряд подошел к аулу Ассан-Шухай, огражденному тремя рядами завалов. Для нападения казаки были разделены на две колонны: 8 сотен и 2 конных орудия под начальством командира Донского казачьего № 31 полка полковника Ягодина направились на аул, а 6 сотен войскового старшины Фелькерзама переместились влево к хуторам. Остальные силы были оставлены в резерве.

Полковник Ягодин взял аул спешенными казаками, подкрепленными затем двумя батальонами и четырьмя сотнями.

Уничтожив аул, войска эти стали под напором горцев, воспользовавшихся закрытой лесистой местностью, отходить на главные силы.

На следующий день отряд разделился: часть его отошла к раненым в Тенгинское, остальные в Темиргоевскую станицу.

Потери — главным образом при отступлении — составляли: 1 офицер, 12 нижних чинов убитыми и 6 офицеров, 128 нижних чинов ранеными и контужеными.

Император Николай, со вниманием следивший за каждым боевым столкновением на Кавказе, приказал спросить князя Воронцова: «Не произошли ли столь большие потери от каких-либо особых обстоятельств и соответствуют ли они важности достигнутой цели?»⁶⁶

Наместник объяснял потери готовностью горцев к встрече нашего отряда, так как они были предупреждены о нашем движении; у нас же все было в порядке и хорошо соображено.

На вторую часть вопроса князь Воронцов не дает ответа, но нельзя не признать справедливости сомнений государя.

Внушительный отряд в семь с лишним тысяч человек был употреблен для достижения частной цели — разорения одного аула, тогда как в тот же год в действующем корпусе, в главном сражении под Баш-Кадыкларом, было собрано лишь 10 000 человек, которым пришлось действовать против 36-тысячного корпуса турок.

Со стороны Владикавказского округа действия, кроме того, были направлены и в верховья р. Фортанги.

Ближайшие к нам или «мирные» чеченцы, естественно, тяготели к России более, чем населявшие нагорную часть Чечни,

196

которые ненавидели первых как изменников. Необходимо было упрочить в мирных чеченцах чувство доверия к нашей силе, надо было их поддержать против враждебных сородичей и облегчить желающим выселение под защиту наших передовых постов и укреплений.

С этой целью весной было предпринято движение в Шаложинское ущелье.

7 марта барон Вревский прибыл в станицу Михайловскую, откуда послал приказ частям с Верхне-Сунженской линии и из Бумутского укрепления собираться в Ачхой⁶⁷.

8 марта отряд из 2 ¹/₄ батальона, 4 орудий, 5 сотен⁶⁸ был собран и на рассвете двинулся в Шаложинское ущелье, где горцы устроили ров с завалами.

Казаки, завидев завал, двинулись вперед. Две сотни 1-го Сунженского полка спешились, выбили смелым ударом из завала чеченцев и завладели аулом. Часть жителей добровольно присоединились к нам.

Далее шел лесистый возвышенный гребень между р. Шаложей и Валериком; сакли лепились по верху гребня. В них оказано было отчаянное сопротивление, и только в 2 часа дня после девятичасового боя аулы пали, и тогда началось обратное движение отряда.

Потери наши составляли: 1 офицер и 11 нижних чинов убитыми, 1 офицер и 42 нижних чина ранеными.

8 результате к нам присоединилось во время боя 25 и после боя 10 чеченских семейств.

9 марта отряд усилился двумя ротами⁶⁹ и продолжал дело уничтожения завалов.

С 26 марта было приступлено к рубке леса и разработке дорог, расходящихся из Мужиса к Владикавказу, к Галашевскому ущелью, и от Горелама к Новому Дашыху.

Чеченский отряд под начальством князя Барятинского состоял из 11 батальонов, 4 эскадронов, 8 сотен, 24 орудий, силой около 10 600 штыков и сабель⁷⁰. Он был расположен следующим образом: 8 батальонов, 2 команды, 7 сотен и артиллерия в Грозной⁷¹;

Адмирал М. П. Лазарев

197

3 батальона егерского князя Чернышева полка на Кумыкской плоскости в укреплении Хасав-Юрт; сотня Донского казачьего № 17 полка в укреплении Куринском и 2 дивизиона Драгунского наследного принца Виртембергского полка, и 1 сотня Кизлярского казачьего полка в станице Шелководной.

В январе и феврале князем Барятинским были предприняты экспедиции для прорубки просек на р. Мичике от Куринского укрепления на Гурдалай через Гасанвинское ущелье и на Хоби-Шавдон, который и был занят 6 февраля.

Шамиль имел на Мичике у Гурдалая 12 000 пехоты и 8000 конницы.

17 февраля его позиция была атакована с фронта двумя батальонами при 14 орудиях полковника Левина и слева двумя батальонами при 4 орудиях полковника барона Николаи.

Кавалерия генерал-майора Бакланова с 1 батальоном егерского князя Воронцова полка при 8 орудиях была послана в обход с правого фланга, к слиянию Мичика с Гонсолью.

Шамиль, атакованный со всех сторон, был разбит и бежал, потеряв 500 человек убитыми. У нас выбыло из строя только 11 человек ранеными.

Этот успех имел для нас большое значение, так как он открыл прямое сообщение крепости Воздвиженской с Мичиком и Кумыкской плоскостью.

В Прикаспийском крае весной и летом действия горцев ограничивались вторжением мелких партий, но в июле стали распространяться слухи о сборе Шамилем значительных сил на границе Джаро-Белоканской области; для наблюдения за ним были собраны отряды генерал-майора Волкова силой 2 батальона, 6 орудий и 2 сотни⁷² на Куришинских высотах и князя Аргутинского-Долгорукова — силой в 8 батальонов, сводной команды штуцерных, 10 орудий и 6 сотен⁷³ — на Турчидане.

В наступление с этой стороны мы не переходили.

Таким образом, мы на всем протяжении приняли, в общем, положение активно-оборонительное, и наступательные действия имели главным образом цель демонстративную, угрозу, удержание горцев от нападения в наиболее невыгодном для нас направлении.

Скоро, однако, обнаружилось, что слухи о войне с Турцией настолько возвысили дух непокорных горцев, что из положения оборонительного они перешли в смелое наступление.

В половине марта⁷⁴ в западной части Кавказского хребта Магомет-Амин начал распространять свою власть на джигетов и на шапсугов до форта Лазарева, причем шапсуги северного склона Кавказского хребта добровольно к нему присоединились. Абадзехи же еще раньше признавали его власть.

198

13 марта Магомет-Амин спустился со своими полчищами к укреплению Вельяминовскому, 20-го числа прошел мимо Тенгинского, 30-го — у Ново-Троицкого, 2 апреля — у Шапор, откуда направился к дальним натухайцам.

Попутно он произвел рекогносцировку наших укреплений и

06 Тенгинском выразился, что «его нетрудно взять, но только для этого необходимо пожертвовать 800 человек».

Всем этим передвижениям нам было невозможно препятствовать, так как в средней части береговой линии не было продольного сообщения по берегу. Действия наступательные в это время года не могли бы принести нам пользы, так как жителям нечего было терять. Поэтому войска были исключительно заняты работами по улучшению сообщений, проложением просек между Адогумом и укреплением Абинским на соединение с ранее проложенной просекой по Неберджой и Адогуму, чем достигалось беспрепятственное сообщение Новороссийска с укреплением Абинским.

Для этой цели 25 марта был собран отряд из Новороссийского, Анапского и Геленджикского гарнизонов в составе 3 ¹/₄ батальона, ¹/₂ сотни казаков, 4 полевых и 6 горных орудий силой в 3276 штыков и сабель.

26 марта отряд выступил, 27-го прибыл в Адогум. До 31-го беспрепятственно шла рубка леса. Магомет-Амин советовал горцам принять до соединения всех сил выжидательный образ действий. 31 марта была произведена рекогносцировка к Шипсу, а 5 апреля было получено известие о движении Магомет-Амина в Хобль.

7 апреля отряд за недостатком продовольствия, которого было взято на 14 дней, вернулся в Новороссийск.

В результате была прорублена просека в 11 верст длиной и 1 версту шириной.

19 апреля шапсуги северного склона гор собрались у леса Сепуазе, а на 21-е был назначен их сбор у Адогума. Для воспрепятствования им 21 апреля был двинут из Новороссийска и Геленджика отряд в 3 ¹/₂ батальона, ¹/₂ сотни, 2 полевых и 4 горных орудия, т. е. около 2400 штыков и сабель, который 23-го числа прибыл в Нижний Адогум.

Магомет-Амин отступил без боя к натухайцам, а 24-го отряд вернулся в Новороссийск, откуда на следующий день перешел к форту Раевского для прикрытия мирных натухайцев от их непокорных единоплеменников.

30 апреля отряд под начальством генерала Дебу атаковал скопище горцев на высотах Маркотхе и его рассеял.

Более энергичных действий на этом фронте предпринять было невозможно за недостатком сил. Действительно, в Анапе кроме указанного выше отряда оставалось 2—3 роты, в Новороссийске — менее батальона, в Геленджике — 3 роты. При этом укрепления

199

Новороссийска были растянуты и слабы. В остальных укреплениях береговой линии гарнизоны тоже были очень слабы; так, например, линейный № 8 батальон был разделен на 3 части: штаб и 2 роты в Навагинском, рота в укреплении Св. Духа, рота в Гаграх, а Пицунда занималась линейным № 9 батальоном.

Между тем в июне и начале августа власть МагометАмина настолько возросла, что он вторгся даже в Кабарду для удержания переселения части населения в наши пределы, что ему и удалось. _{Генерал- адъютант}                 Вслед за этим он провозгла-

В. А. Корнилов               сил священную войну против

нас «в союзе с Турцией» и собирался напасть на укрепление Вознесенское. Появление русского отряда вынудило его отказаться от похода на Вознесенское, но лишь временно: мысль нападения на наши разрозненные силы не оставляла Магомет-Амина.

26 июля сборище из 8000 натухайцев и шапсугов напало на укрепление Гостогаевское, занятое слабым гарнизоном из гренадерской роты Черноморского линейного № 1 батальона с 1 орудием силой около 300 человек под командой поручика Вояковского⁷⁵.

К счастью, поручик Вояковский знал о готовящемся нападении и для встречи многочисленного неприятеля сделал все распоряжения.

В ночь на 26 июля скрытно подкрались горцы к укреплению и залегли в расстоянии ружейного выстрела, а в 3 часа утра ползком стали к нему приближаться, но сигнал тревоги поднял уже гарнизон, быстро изготовившийся к бою. Тогда горцы бросились на приступ открытой силой, и все три атаки их были отражены штыками храброго гарнизона.

В защите укрепления участвовали все способные владеть оружием: доктор, священник, денщики; даже женщины и дети приносили посильную помощь, поднося заряды и ухаживая за ранеными.

Все пространство впереди укрепления было усеяно телами убитых; на парапете собрано 78 тел, вне укрепления — до 800. У нас же убито всего 2 и ранено 8 человек.

200

На донесении об этом славном деле государь начертал: «Всем офицерам следующий чин, а поручика Вояковского из штабс-капитанов в капитаны и Георгия 4 ст. через Думу; нижним чинам строевым и нестроевым по 3 рубля серебром и на раздачу отличившимся 6 знаков отличия военного ордена; женам и детям по 1 руб., а жене поручика Булича золотую медаль за усердие и пенсион по жизнь, по жалованью мужа, и публиковать!»

Почти одновременно горцами было произведено нападение на Тенгинское укрепление, занятое гарнизоном в 9 офицеров и 518 нижних чинов при одном орудии.

20 июля горцы обложили укрепление, 23-го они напали на блокгауз, чтобы захватить орудие, там расположенное, но гарнизон блокгауза из 56 человек отбил атаку. После второго штурма на укрепление, в отражении которого огнем участвовал с моря бриг «Ендимион», горцы отступили; наша потеря состояла из 20 человек.

Вслед за этими двумя ударами последовал третий со стороны самого Шамиля, притом в направлении, для нас наиболее опасном, — на Лезгинскую линию, в тыл тех войск, которые должны были составить действующий на турецкой границе корпус.

Шамиль вышел с 10 000 дагестанских горцев 25 августа с гор против нашего укрепления Н. Закаталы.

У начальника Лезгинской линии князя Орбелиани было собрано всего 3 ¹/₂ бат., 6 ор. и 500 казаков⁷⁶, но и с этим слабым отрядом он смело двинулся навстречу Шамилю, и после горячего боя до самого вечера (у нас потери убитыми и ранеными были до 139 человек) Шамиль был вынужден отказаться от прямого направления и отойти в горы. Оттуда он выслал три отряда: первый — наиба Бакран-Алия для обложения укрепления Месельдегер, другой — под начальством Даниель-Бека — в Белоканскую область и третий — ирибского наиба Кази-Магомеда — в долину Мукач⁷⁷.

Князь Орбелиани, успевший уже 28 августа притянуть к себе 1 бат. и 2 горн. ор. из Елисуйского ущелья и Шинский отряд из 3 рот и ¹/₂ сотни, направил свои действия против отряженных Шамилем отрядов, ограничиваясь наблюдением за ним самим небольшими силами.

Между тем горцы 29 августа взяли Катех и Мацех, а 30 августа Даниель-Бек дошел до Белокан. Князь Орбелиани выступил против него из Закатал с 4 бат., 6 ор. и всей кавалерией, очистил Белоканский округ и в тот же день вернулся в Закаталы, сделав 70 верст в 18 часов.

1 сентября Даниель-Бек соединился с ирибским наибом КазиМагомедом в Мухахском ущелье. В ночь на 2 сентября им сожжены ст. Муганлинская и Алмалинская, но быстрое прибытие туда князя Орбелиани вынудило их отступить.

201

3 сентября Шамиль перешел в Катехское ущелье, а вслед за ним двинулся князь Орбелиани с 5 бат. и 9 ор., но 4 сентября Шамиль свернул к крепости Месельдегер. Догнать его было невозможно из-за задержки на выступившей из берегов р. Катех-чай. Князь Орбелиани, перейдя ее только к вечеру, не мог идти далее на выручку Месельдегера, так как к нему вела лишь одна извилистая тропа, по которой пришлось бы под выстрелами горцев двигаться по одному человеку.

Слухи о намерениях Шамиля, как было уже выше упомянуто, еще в начале августа доходили до князя Аргутинского-Долгорукова, начальника войск Прикаспийского края.

27 августа слухи эти подтвердились, и князь Аргутинский решился отвлечь Шамиля от Лезгинской линии движением через горы в Джарскую область или же напасть на него, соединившись с князем Орбелиани⁷⁸.

Немедленно весь дагестанский отряд выступил с Турчидага, имея при себе продовольствия на 12 дней, и 28-го числа прибыл в Кумухское укрепление⁷⁹.

Князь Аргутинский, распуская слух о движении своем в Табасаран, направился через Хозрек и перевал Носдаг в Ихрякское ущелье. В Ихрякском ущелье к отряду присоединились из Лучека 2-й и 4-й батальоны гренадерского князя Варшавского полка и 4 единорога горной № 4 бат., 2 кон. и 5 пеш. сот. самурской милиции и 2 сот. кубинских нукеров.

Далее на запад путь лежал через два хребта и Дульти-Даг к сел. Кусур. От Ихрякского ущелья до Кусура 32 ¹/₄ версты, но для их прохождения потребовалось трое суток.

30 августа отряд поднялся на Дульти-Даг, вечером окончил его переход и заночевал у подножия хребта. Движение далее становилось все труднее. Ночью на 1 сентября предстоял крутой подъем на Курти-Даг. Из-за дождей дорога размякла, был туман, шел снег. До 30 лошадей здесь сорвалось и погибло; орудия местами приходилось нести на руках. Переход через Кусурский хребет сделан в 22 часа. Лошади были до крайности изнурены, из-за непосильной работы при недостатке фуража — в горах рос лишь древовидный бурьян. Люди и на ночлеге не имели отдыха: на узкой тропе, где было невозможно разъехаться, приходилось становиться на ночь, спать без костров, держа лошадей в поводу.

2 сентября отряд имел дневку у разоренного аула Кусур. Крутой спуск к нему с гор при метели и вьюге сильно задержал движение, и арьергард прибыл в Кусур только 3 сентября в 7 ч утра. Далее предстояло сделать еще 37 верст по Самуру на перевал Гудур-Даг. В Кусуре отряд разделился: 1) князь Аргутинский с 4 ¹/₄ бат., 2 эск., 8 сот. и 6 ор.⁸⁰, имея продовольствия на 4 дня, двинулся далее и 2) полковник Рокуса с 3 ³/₄ бат., 8 сот. и 6 ор.⁸¹

202

Вид Одессы

должен был принять все лишнее из первого отряда и оставаться в резерве у Кусура.

4 сентября в 4 часа 30 мин утра отряд князя Аргутинского стал спускаться с крутого перевала по тяжелой дороге. Движение задерживалось, так как часто приходилось перевьючивать и подымать упавших лошадей. К 9 часам вечера князь Аргутинский прибыл с 1 батальоном в Динды (сделав 31 версту), т. е. был лишь в 6 верстах от Гонзагора, но весь отряд собрался туда лишь к полуночи с 5 на 6 сентября.

В это время положение горсти наших храбрецов в Месельдегере было критическое⁸².

Весь гарнизон этого укрепления с незаконченными еще верками состоял под начальством подполковника Критского из двух рот Мингрельского егерского полка, команды саперов и мастеровых при 2 полевых орудиях.

В 12 часов дня 4 сентября началась осада горцами Месельдегер-ского укрепления; но, несмотря на присутствие у них артиллерии, вреда гарнизону и укреплению нанесено не было.

На рассвете 5 сентября огонь по укреплению возобновился, и с двух часов дня горцы начали вести к нему подступы, прикрываясь хворостом и камнями.

Между тем гарнизон, израсходовавший еще к 4 сентября все продовольствие, страдал от голода и жажды, так как он был отрезан нападающими от родника. Патронов и зарядов также оставалось мало.

В ночь на 6 сентября подступы горцев еще ближе подошли к укреплению, а под утро стороны разделялись лишь пространством в 6 саженей.

203

К счастью для гарнизона, в этот день выпал дождь, удалось набрать воды, утолить нестерпимую жажду. В полдень среди горцев было заметно приготовление к штурму. Гарнизон поклялся лечь до единого, не сдавая крепости.

К вечеру началась усиленная бомбардировка Месельдегера; за бедностью в снарядах и порохе на нее не приходилось отвечать. Гарнизон стоял в ружье. В 8 часов вечера начался штурм со всех сторон, но горцы были встречены батальным огнем, картечью и штыками. Штурм был отбит. Осажденные ждали нового приступа, но с рассветом 7 сентября увидели, что неприятель неожиданно исчез. Штурм был лишь последней отчаянной попыткой Шамиля, знавшего уже о появлении у него в тылу свежего отряда князя Аргутинского. Попытка не удалась, и он быстро отступил через Джумрут в горы.

Потеря Месельдегерского гарнизона за время осады составляла лишь 4 нижних чина убитыми и 1 офицера и 19 нижних чинов ранеными.

«Не осуществились предприятия Шамиля возмутить край Джаро-Белоканского округа и наши мусульманские провинции, — говорил в своем приказе по войскам князь Воронцов. — Он во всех делах с нашими войсками разбит и бежал постыдно в горы, понеся значительную потерю от рук наших молодецких войск. Он взял в то же время на свою совесть еще другую потерю: конечное истребление большого числа несчастных горцев, силой завлеченных за собой при следовании по покрытым снегом горам, в то время когда там существуют сильные холода и вьюги.

Честь и слава храбрым войскам Лезгинского отряда, неустрашимому гарнизону Месельдегерского укрепления и Дагестанскому отряду, увенчавшему уничтожение замыслов Шамиля скорым приходом на помощь товарищам через такие места и в такое время, что поход сей, по справедливости, должно считать историческим и почти ⁸³ беспримерным».

Бегство Шамиля было так быстро, что нельзя было и думать о его преследовании в горы, и оба отряда наши вернулись в Закаталы. Три батальона было оставлено для работ в Месельдегере.

Князь Воронцов придавал большое значение этой победе над Шамилем. Едва ли до конца года можно было ожидать новых наступательных действий с этой стороны, тем более что среди мусульманского населения наших областей поражение имама должно было подорвать значительно его престиж. И действительно, при первых же его неудачах часть населения добровольно присоединилась к князю Орбелиани при его экспедиции в Белоканский округ против Даниель-Бека и в Чардали — против Кози-Магомета.

Эти успехи дали возможность также выделить от князя Орбелиани 1 батальон, от князя Аргутинского 2 батальона и 2 эскадрона и

204

по одному батальону из Владикавказского округа и с левого фланга, чтобы усилить таким образом действующий корпус у Александрополя.

Дагестанский отряд, отдохнув в Закаталах, выступил обратно через Шинское ущелье и Салавам в Борче. Здесь было получено известие о намерении Шамиля вторгнуться из Ириба в Козы-Кумухское ханство. Поэтому из Борча 1-й и 2-й батальоны князя Варшавского полка были направлены в Кусары для дальнейшего следования в Тифлис, а 3-й и 4-й батальоны в составе Дагестанского отряда — через Рутул и Лучек, Ихрякское ущелье, НосдагХозрек в Кумух, куда были вперед высланы 2 сотни казикумухской милиции.

17 сентября у подошвы Носдага было получено донесение о роспуске Шамилем своих сил и о прибытии его в Веден.

Во время отсутствия в Дагестане князя Аргутинского там все оставалось спокойно; были лишь мелкие нападения хищников. Спокойствие это не нарушалось до конца года.

Посольство князя Меншикова в Константинополь вызвало распоряжение о спешной боевой подготовке Черноморского флота на случай быстрого выхода в море. 27 февраля, в пятницу на масленой неделе, в Севастополе был получен приказ о немедленном вооружении всех военных и транспортных судов. Работа закипела на следующий же день, и через две недели на Севастопольском рейде красовался Черноморский флот в полной боевой готовности⁸⁴. 28 марта генерал-адъютант Корнилов лично убедился, что флот был «готов ко всяким событиям»⁸⁵. Примерный порядок, писал по этому поводу великий князь Константин Николаевич⁸⁶, в котором находилась портовая часть еще со времени управления флотом адмирала Лазарева, дал нам возможность вооружить на Черном море сильный и отлично снабженный флот. Даже слабейшая его часть, пароходы, была достаточно сильна для противодействия паровому флоту турок, успехи которого, благодаря руководству английских офицеров, были значительны и озабочивали наших адмиралов⁸⁷.

В начале мая 4-я и 5-я дивизии в составе 12 кораблей, 6 фрегатов и мелких судов стояли на Севастопольском рейде, имея провизии на 4 месяца и запасов на 6 месяцев. В течение лета флот этот увеличился еще двумя боевыми товарищами, 120-пушечным кораблем «Великий князь Константин» и 84-пушечным кораблем «Императрица Мария».

С мая началась тяжелая боевая служба Черноморского флота, непрерывно продолжавшаяся до Синопского сражения включительно. Трудно представить себе, чтобы когда-либо приходилось

205

полному сил и рвения флоту действовать в такой неблагоприятной обстановке, в какую были поставлены наши черноморцы в 1853 году.

Чтобы должны образом оценить заслуги наших моряков и безошибочно судить об их действиях, надо вспомнить, что они все время находились, так сказать, под дулами пушек тайных союзников Порты, открыто и безнаказанно выказывавших далеко не платоническое сочувствие к нашим противникам. «Человек военный и в особенности моря, — пишет по этому поводу Шестаков⁸⁸, — придаст этим исключительным обстоятельствам должную важность. Все, делающееся в море, требует быстроты и решительности. Составив заблаговременно план, не должно колебаться в исполнении его. Одна только неодолимая сила природы может изменить начертанное. Одни только прихоти этой силы, то враждебной, то союзной, уже побуждают моряка ко всегдашней умственной бдительности... Спокойствие нравственное, даже при совершенном знании дела, здесь необходимо. Каково же должно быть душевное состояние человека, обреченного в подобном случае силой обстоятельств на неуверенность и сомнения, неясно видящего черту, разграждающую наблюдательность от неприязненности, не знающего, продолжается ли мир или объявлена война, находящегося в какой-то душной, сжимающей сердце среде, чуждой его привычкам и наклонностям».

Как только после своего неудачного посольства князь Меншиков выехал из Константинополя, решено было учредить в Черном море крейсерство для наблюдения за турецкими и иностранными судами на случай выхода их из Босфора. Крейсерство это имело исключительно характер охранительный; единственная его цель заключалась в предупреждении нашего флота о враждебных намерениях турок и покровительствовавших им западных держав, так как война не была объявлена и дела могли быть еще улажены желаемым государем императором миролюбивым образом⁸⁹.

При этом крейсерам разрешалось прибегать к крайним средствам лишь в самых неизбежных обстоятельствах.

Весь Черноморский флот был разделен для этой цели на три части. Около половины его⁹⁰ оставалось в полной готовности на Севастопольском рейде, а остальные суда были распределены для крейсирования по Черному морю. В зависимости от целей действий, которые могли преследовать неприятельские эскадры, т. е. нападение на Крым и европейские берега или же на Кавказское прибрежье, крейсирующие отряды были разделены на две части: западную и восточную. Для наблюдения за западной частью моря назначалась первая практическая эскадра под начальством вице-адмирала Нахимова⁹¹; для наблюдения же за Кавказским побережьем — отряд судов, постоянно крейсировавших у восточных берегов Черного моря⁹².

206

 

Вице-адмиралу Нахимову⁹³ было предложено держать свою эскадру сосредоточенно примерно у пересечения параллели 44° с меридианом 2° к востоку⁹⁴ (в половине июня, когда эскадра ушла к Севастополю, здесь остался корвет «Андромаха»), а для наблюдения за Босфором выдвинуть ряд мелких судов. Ближайшее к Босфору судно (сначала бриг «Язон», а потом фрегат «Кулевчи») должно было крейсеровать от пересечения параллели 42° 30′ с меридианом 1° 40′ долготы к западу до пересечения параллели 41° 30′ с меридианом 0° 40′ долготы к западу⁵. Другое судно (сначала бриг «Птоломей», а потом фрегат «Коварна») должно было держаться между пересечением параллели 42° с меридианом входа в Босфор вдоль этой параллели до долготы 0° 20′ к востоку. Обоим этим судам предписывалось стараться приходить на вид один другого на меридиане входа в Босфор, не приближаясь, однако, к берегам настолько, чтобы быть оттуда видимыми. Третье судно (бриг «Эней») должно было держаться в широте 42° 30′ и долготе 0° 30′ к западу.

Для связи между этими судами и крейсирующей эскадрой и для наблюдения за движением неприятельской эскадры, если она войдет в Черное море, назначались два фрегата: «Коварна» (впоследствии бриг «Язон»), который должен был крейсировать около пересечения параллели 42° 50′ с меридианом 1° к востоку, и «Кулевчи» (впоследствии бриг «Фемистокль») — у пересечения параллели 43° 30′ с меридианом 0° ⁹⁵.

Для того чтобы следить за движением неприятельских судов вдоль Анатолийского к Кавказским берегам, крейсировавший у этих берегов отряд наших судов должен был высылать крейсера к Синопу, откуда быть в сообщении с судами, крейсировавшими между Босфором и Севастополем⁹⁶.

Такое распределение судов Черноморского флота давало возможность следить за выходом неприятеля из Босфора и своевременно сосредоточивать большую часть наших судов для активных действий против них в любом направлении.

Вплоть до окончательного разрыва с Турцией крейсерство носило мирный характер, хотя и требовало напряженной деятельности флота.

«Наблюдая за Босфором, — пишет один из современников⁹⁷, — эскадра крейсеров съела последний сухарь, тратя воду по порциям, пируя на одной солонине, сторожа денно и нощно неприятелей, не сбросивших еще личины, приготовляясь к должному приему их упражнениями боевыми, под зноем летнего черноморского солнца».

Турецкие и английские суда выходили иногда из Босфора, производили артиллерийское учение, выбирая своей целью наш ближайший крейсер, который отвечал им тем же, и этим дело кончалось⁹⁸. Впрочем, такое появление турецких судов заставило князя

'

208

Меншикова выдвинуть в первую линию крейсеров фрегаты, отодвинув на их место, во вторую линию, бриги⁹⁹. 29 июня первая практическая эскадра вошла на рейд и была в крейсерстве заменена второй эскадрой под флагом контр-адмирала Новосильского. В конце июля обе эскадры соединились на Севастопольском рейде, оставив в море одни крейсера.

В течение всего лета наш флот под опытным руководством Корнилова и Нахимова производил ряд учений и маневров, которые, бесспорно, послужили отличной подготовкой для предстоящих в течение бурной осени боевых действий Черноморского флота¹⁰⁰.

В начале июня в Севастополе было получено известие о враждебных намерениях кавказских горцев, что немедленно вызвало с нашей стороны усиление крейсировавших у восточного берега Черного моря судов. Вместо крейсировавшего там обыкновенно одного отряда приказано было сформировать два — северный и южный¹⁰¹.

Суда, прежде крейсировавшие, составили северный отряд, который имел центром соединения Новороссийск и должен был оберегать северную половину побережья; для наблюдения же за южной половиной побережья был сформирован в Севастополе новый южный отряд судов под флагом контр-адмирала Синицына¹⁰², которому предписывалось иметь пунктом соединения Сухум-Кале и один корвет («Калипсо»), крейсирующий на меридиане Синопа для связи с босфорскими крейсерами¹⁰³.

Оба крейсировавших отряда подчинялись начальнику береговой линии вице-адмиралу Серебрякову, который должен был указать места, подлежащие более бдительной охране, а также определить, действовать ли отрядам независимо или же быть им обоим в распоряжении старшего флагмана.

7 сентября князь Меншиков сделал ввиду приближения времени равноденствующих бурь распоряжение об уменьшении числа крейсирующих судов¹⁰⁴.

Между тем политический горизонт все более и более омрачался, и с конца августа в Петербурге начали опасаться со стороны Турции открытия враждебных против нас действий. Особенно опасным казалось наше положение на Кавказе как по недостаточности там войск, могущих быть употребленными для активных против турок действий, так и потому, что наступление турецкой армии скорее можно было ожидать на азиатском, чем на европейском театре военных действий.

8 это время война еще не была объявлена, но все говорило о скором открытии турками боевых операций. Большие сборы войск на нашей азиатской границе, сбор редифа, участившиеся, притом в более значительных, чем прежде, партиях, грабежи на нашей

209

Общий вид Синопа

границе — все это заставило князя Воронцова¹⁰⁵ просить о скорейшей присылке 13-й пехотной дивизии, так как иначе нельзя было быть уверенным в успехе даже оборонительной войны¹⁰⁶.

4 сентября военный министр сообщил князю Меншикову окончательное решение государя немедленно приступить к перевозке этой дивизии в Сухум-Кале, а для смены ее одновременно перевезти из Одессы в Севастополь одну бригаду 14-й пехотной дивизии.

Вместе с тем военный министр передал это решение и князю Воронцову с просьбой озаботиться приготовлением необходимых для следования обоза от места высадки лошадей и вообще сделать все распоряжения по беспрепятственному движению дивизии к ее сборным пунктам.

Государь, опасаясь невозможности перевезти всю дивизию в один рейс, соглашался разбить перевозку на два рейса: в 1-й — 3 полка и 2 батареи, во 2-й — 4-й полк, или же в первый рейс — бригада с 2 батареями, во 2-й — вторая бригада.

Во всяком случае каждая часть должна была иметь при себе весь обоз, трехнедельный запас сухарей сверх десятидневного провианта, и, кроме того, из Севастополя и Одессы должен был быть погружен запас овса около 2000 четвертей.

Принимая во внимание, что в обозе не имелось офицерских повозок, следовало нанять на каждый полк у пункта высадки для перевозки офицерских вещей по 16 арб.

Если бы высадка у Сухума затруднилась неблагоприятной погодой, то ее решено произвести или у Бомбор, или у Анакрии¹⁰⁷.

Таким образом, вся тяжесть быстрой перевозки этой массы войск ложилась на Черноморский флот и притом при обстоятельствах, самых невыгодных. Ежеминутное ожидание разрыва с Портой Оттоманской, бушующее во время равноденствий Черное море и негостеприимный восточный берег его с почти полным отсутствием удобных пунктов для высадки, а также необходимость следить за появлением в Черном море враждебных флотов делали

210

эту операцию весьма опасной. Необходимо было произвести ее возможно скрытно и скоро, и здесь-то впервые на практике выказалась блестящая подготовка личного состава нашего Черноморского флота.

Его положение было тем более затруднительно, что в это время все малые транспорты были заняты в Азовском море, а большие транспорты никоим образом не могли поднять лошадей целой дивизии¹⁰⁸. Решено было поэтому привлечь к перевозке и боевые суда флота.

13 сентября дошло до Севастополя высочайшее повеление о перевозке войск; 16-го к вечеру нагрузка была уже окончена, а 17-го утром флот с десантным отрядом в 16 393 человека, 824 лошади, со всеми обозами, госпиталями, тридцатидневным запасом продовольствия и материальной частью двух батарей вышел под флагом вице-адмирала Нахимова в море. Всего для перевозки 13-й дивизии было употреблено 12 кораблей, 2 фрегата, 2 корвета, 7 пароходов и 11 транспортов¹⁰⁹. 120-пушечные корабли помещали на себя до 1500 человек десанта, 84-пушечные — до 1000 человек, большие транспорты — по 120 лошадей и самые малые — по 40. Войска были в полной походной форме и имели при себе десятидневный запас провианта, независимо от судового довольствия¹¹⁰. Все распоряжения по высадке и избрание для нее места были возложены на генерал-адъютанта Корнилова.