Взращиваем чувство самоценности

 

Чтобы творить, необходимо понимание того, куда вы намерены идти. Создать подлинник может только тот, кто и сам обладает «подлинностью». Упражнения этой недели помогут осознать, кто вы и на каком этапе находитесь, отследить пронизывающие вашу жизнь мощные течения. Внимательно присмотревшись к своим предпочтениям, вы станете ближе к тому, что любите. Присмотревшись к страхам, сможете их одолеть. Бог кроется в деталях, в конкретных и известных фактах вашей жизни. Погрузитесь в исследование собственной души и места, которое она занимает в окружающем мире, и ваш внутренний компас все точнее станет указывать на истинный север.

 

То, что доктор прописал

 

 

Счастье – это когда то, что вы думаете, говорите и делаете, находится в гармонии.

Махатма Ганди

 

День сегодня был неустроенный: прямо посреди моего рабочего времени нагло втиснулся визит к врачу. Взяв такси, поехала на прием – 60 кварталов к югу по запруженным улицам. В воздухе разлито очарование весны. Я нашла нужный дом и бочком протиснулась мимо желтой ленты – идет ремонт тротуара. Поднялась на лифте. Я пришла за несколько минут до назначенного времени. В разложенных по приемной журналах нашлась статья про Google. Подумала: если бы мне пришла фантазия поискать себя в интернете, поисковик наверняка выдал бы портрет растрепанной нервной женщины с комментарием: «Лучше бы она писала».

– У вас угнетенный вид, – заметил доктор вместо приветствия и мрачно меня осмотрел.

Я действительно была угнетена. Хотелось оказаться дома и чтобы день тек по незамысловатому расписанию, а вовсе не проводить его где-то в городе. Хотелось оказаться за столом и писать слово за словом. Я всегда угнетена, когда мало пишу. А визиты вроде этого отрывают немалый кусок от времени, которое я намеревалась посвятить работе.

– Я слишком мало пишу, – сдержанно жалуюсь. – От этого и напряжение.

 

Я обнаружила, что комфорт зависит не от обстоятельств, в которые мы помещены, а от настроя, с которым мы их встречаем.

Элизабет Кинг

 

Доктор внимательно смотрит на меня, а я – на него. Мне здесь не нравится.

– Попробуйте снять домик в деревне и уехать туда на лето поработать, – безрадостно советует доктор. – В деревне жилье недорогое, – добавляет он, заметив, вероятно, как у меня в глазах начинают прыгать многозначные цифры.

Что? Он что, с ума сошел, этот врач? Перед внутренним взором всплывает картинка: забытая богом деревня, где нечего делать, кроме как таращиться на лист бумаги перед собой. Это же верный путь к творческому ступору! Да мне будет в сто раз лучше, если я останусь где есть и буду делать то, что делаю!

Мне не хотелось снимать домик в деревне. Мне хотелось писать там, где я привыкла, – в самом сердце Нью-Йорка. Хотелось писать о красотах улицы цветочников, улицы одежных магазинов, улицы антикваров. Хотелось писать о месте, в котором я укоренилась, о жирной почве бурлящего мегаполиса. Хотелось писать – и точка. Мне страстно хотелось проторить какую-нибудь тропу, облечь свой опыт в слова, перенести увиденное на страницу и достичь равновесия и оптимизма. Но нормы в три страницы ежедневно на это хватить не могло. Благодаря этим трем страницам я стояла на ногах, но и только. Все прочее в жизни вдруг разом пришло в негодность, однако опыт подсказывал, что если я буду продолжать упорно работать, в конце концов все наладится. «Трагедиям место в тексте», – твердила я себе. Но трагедия шла за мной по пятам, куда бы я ни направилась, даже к врачу.

Последние несколько дней мне то и дело оставляют на автоответчике длинные и трагические сообщения люди, утратившие способность работать над своим творчеством. «Позвони мне», – просят они, но если я позвоню, их трагедия хлынет и в мою жизнь тоже.

Не следует искать безмятежности где-то еще, я должна обрести ее там, где укоренилась. Сейчас это место – центр Манхэттена. Мне трудно выслушивать все эти сообщения с бесконечным перечислением всего, что можно предпочесть работе. То есть я хочу сказать, даже не работе, а эмоциональной взвешенности, простой и исполненной позитива жизни здесь и сейчас. В этой жизни нет места суете, нет места безумной спешке, пожирающей покой. Чтобы сохранить эмоциональное равновесие, нужно двигаться в собственном комфортном ритме. И я пытаюсь, однако в последнее время это становится все труднее и требует все больше напряжения. Мир так и лезет ко мне со всех сторон.

 

Принятие помогает любому событию предстать в новом свете.

Генри Хаскинс

 

Вчера я ужинала с одной шикарной писательницей, и та порекомендовала массу всевозможных вещей, которыми я просто обязана заняться, живя в городе. «Но когда же писать?» – подумала я. На свете есть много приятного, но мало что доставляет мне больше удовольствия, нежели созидание. Нет, пожалуй, я лучше буду придерживаться своего плана и жить очень-очень простой жизнью. Я повторяю это как мантру. Как ни борюсь, сколько всего ни «знаю», а все равно соскальзываю в трагизм и отчаяние. «Не усложняй», – изо дня в день твержу я себе с утренних страниц. Садись за пианино. Садись за клавиатуру. Пойди погуляй. Сделай маленький шажок вперед. Не поддавайся отчаянию. Постарайся поспать. Если просыпаешься ночью и не можешь уснуть, перебирай в памяти радости, а не страхи. И первая радость – это трезвость, пусть не эмоциональная, но хотя бы физическая. Не прикасайся к стакану, как бы плохо тебе ни было.

 

То, что не убивает нас, делает нас сильнее.

Фридрих Ницше

 

Волшебная лоза

Мы начинаем соскальзывать в отчаяние, если утрачиваем чувство опоры. Чтобы бороться с этим, надо постараться ощутить ненавязчивую радость бытия. Проще говоря, пересчитать свои радости. Благодарность – обыденное, но вполне эффективное противоядие от отчаяния.

Возьмите ручку. Пронумеруйте строки от первой до 21-й. Начинайте с самого главного. Я первым пунктом пишу: «Сегодня я трезва». А потом: «Я здорова». И дальше: «У меня есть где жить» и «За жилье уплачено». Переходим от крупного к мелочам: «Мне нравится моя постель, она такая уютная». «Мне очень нравятся мои фланелевые простыни. Такие мягкие». В списке могут быть не только вещи, но и люди. «Я благодарна за то, что дружу с Соней». «Я благодарна за то, что мы с дочерью так понимаем и любим друг друга». Исследуйте свою жизнь по кусочку и пересчитывайте все радости, которые вам дарованы. Пусть сегодня издательство откажется публиковать ваш роман, но вы не стояли на месте и продолжали писать. Вы писали утренние страницы. Всем знакомы горечь и утраты, но списки вещей, за которые мы благодарны, помогают удерживать равновесие. Если стакан наполовину пуст, значит, он наполовину полон. Все зависит от того, как посмотреть.

 

 

Человеку нужны трудности: они необходимы для здоровья.

Карл Юнг

 

 

Бездна

 

Очередная бессонная ночь дала горькие плоды. Сон латает расползающиеся дыры тревоги; бессонница эти тревоги создает. Я твержу себе, что все в порядке, однако мозг мой в это не верит. Он измучен, едва жив от усталости и перебирает тревогу за тревогой. Я говорю себе, что не надо проецировать. Я говорю себе, что надо жить здесь и сейчас, но мозг не желает слушать моих советов. Он не обращает внимания на заборчики, которые я для него возвела. Я прокручиваю в уме катастрофы, поджидающие меня в будущем. В этом будущем я бесприютно скитаюсь по лабиринтам улиц Манхэттена.

Я понимаю, что мыслю негативно и ударяюсь в трагедию. Я знаю, что всего этого, скорее всего, не произойдет. Но знаю и то, что, когда в Лондоне со мной впервые случился нервный срыв, я и впрямь отправилась бродить по улицам. Меня остановила полиция. Меня увезли в участок. Я едва могла вспомнить собственное имя.

 

Жизнь начинается по ту сторону отчаяния.

Жан-Поль Сартр

 

Что случилось раз, может произойти снова. Я боюсь. О да, я боюсь. Мой мозг твердо вознамерился бесконечно прокручивать наихудшие сценарии будущего. Я этого не хочу – и все же упиваюсь картиной бед. Не хочу, но стою на самом краю пропасти.

В эту минуту я не могу похвалиться длительным сопротивлением. Не могу похвалиться длительной верой. Я стою на самом краю пропасти. Эту пропасть я зову бездной. В бездне живет дьявол, он хватает меня за ноги, лишь стоит приблизиться к краю. Он крепко держит меня вот уже неделю, а я сопротивляюсь, не давая стащить себя вниз. Меня переполняют страх и тревога.

Дьявол приходит тогда, когда я охвачена отчаянием. Дьявол рассказывает, сколько преград у меня на пути и как глупа я была. Он любит говорить: «Какой в этом смысл? Игра кончена». Дьявол приходит ко мне в образе тревоги, в образе того, что нельзя исправить. И главное – он приходит ко мне со стаканом в руке. Он хочет, чтобы я думала, будто стоит мне выпить, и все станет прекрасно или хотя бы сносно. Лучшее средство для этого – стакан. Дьявол говорит, что я вот-вот потеряю все, и я начинаю ему верить. Дьяволу очень хочется, чтобы страх меня парализовал – ведь тогда утрата всего станет еще вероятнее.

Сползая к краю, я сумела потянуться за помощью, в поисках руки или ветви дерева, за которую можно ухватиться. Мало-помалу поняла, что ищу. Я говорила со своей подругой Бернис, мудрой женщиной и психотерапевтом-юнгианцем. Она сказала, что выбираться следует понемногу, восстанавливая эмоциональное состояние так же, как в те дни, когда я впервые боролась с алкоголизмом. Это значит, что я должна хотеть воплотить в жизнь все лозунги общества трезвости – «Живи нынешним днем», «Живи и давай жить другим», «Отпусти и отдайся на волю Божью», «Ешь слона по кусочкам». Я ем слона по кусочкам прямо сейчас, когда пишу это мини-эссе о бездне. Я стараюсь создать небольшой рассказ, посвященный тому дню, в котором живу. Что же меня так пугает?

Должно быть, бездна распахнула свою пасть в тот миг, когда я читала новую книгу о Билле Уилсоне, одном из основателей Ассоциации анонимных алкоголиков. В этой книге Билл был представлен неисправимым бабником и даже на смертном одре умолял дать ему выпить. Прочитав об этом, я была потрясена. Неужели и я стала бы просить стакан виски даже перед смертью? Неужели эта страсть непобедима? Неужели нет на свете милосердия? Я позвонила друзьям, поговорила, но они сказали: «Ну и что? Он всего лишь человек». Сомнений больше не было. Я чувствовала, что главный мой страх – не «он всего лишь человек». Главный мой страх был связан с тем, что не устоял даже самый главный столп.

«Ты что же, полагала, что он выше других?» – спросили меня. Я подумала, что вряд ли.

«Все, кто учили меня, как отказаться от алкоголя, умерли», – сказала одна женщина.

Мысли об этом не приносили покоя. Меня и без того пугают мысли о возрасте людей, которых я люблю. Большинству из этих людей за 70. В голове крутятся всевозможные негативные сценарии, я уже мысленно иду на похороны. Сколько же моих близких друзей уже немолоды!

«Но сегодня они со мной», – говорю я себе. Сегодня вы можете позвонить и услышать их голос. В замершем сегодня вы вместе. Вы не одиноки.

 

Все перемены связаны с неудобством, даже если это перемены к лучшему.

Сэмюэл Джонсон

 

Волшебная лоза

Когда одолевают глобальные страхи, спасения следует искать в маленьких, но революционных действиях. Свистеть веселую мелодию – вот что мы должны делать, невзирая на все страхи. Когда трагедия лезет из всех углов, самое время устроить комедию. «И это пройдет» – да, отчаяние не вечно, но порой для того, чтобы время шло быстрее, нужно как-то отвлечься и заняться творчеством. Поэтому я предлагаю вам то же, что посоветовали в свое время мне: когда все плохо, возьмите в прокате смешное кино. А если все очень плохо, тогда пять фильмов сразу. Устройте собственный мини-кинофестиваль. В программе «12 шагов» это называется «вести себя, как будто». Посмеяться всегда полезно, потому что от смеха становится легче на сердце.

«Воспитание крошки», «Это случилось однажды ночью», «Филадельфийская история», «Принцесса-невеста», «Проклятые янки», «Всплеск»… Эти и другие фильмы – отличное средство, отвлекающее от экзистенциальных тревог. (С «Острием бритвы» или «Покидая Лас-Вегас» лучше подождать.) Когда вы понимаете, что вот-вот сорветесь, заботьтесь о себе так же бережно, как заботились бы о больном друге.

Самобичевание отнюдь не достоинство, а признак зацикленности на себе. В самые мрачные времена нам остро необходима магия легкого самозабвения. Сейчас не время лить слезы над недостатками мира. Не время всерьез стремиться стать лучше. Вы и без того неплохи, просто разучились это видеть. Будьте к себе добрее. Не стоит устраивать инвентаризацию и копаться в себе. Этим вы займетесь, когда обретете равновесие. А вы его обретете. И приведет вас к нему смех.

 

 

По-настоящему ценишь не то, что имеешь, а то, что теряешь.

Хорхе Луис Борхес

 

 

Возвращаясь к азам

 

Я только что поставила в углу спальни пишущую машинку. Компьютеру пришлось потесниться – я сказала себе, что сейчас он мне не нужен, но когда-нибудь снова к нему приду. Прямо сейчас мне нужно вернуться к азам. А азы – это убаюкивающее клацанье клавиш пишущей машинки и медленный, неуклонный рост стопки отпечатанных страниц.

Хочу воспользоваться разумным советом, который дала мне Бернис, и оттащить себя от края пропасти. Чтобы исправиться от гнетущего страха, заведу ненавязчивую и знакомую рутину. Чтобы чувствовать себя здоровой и твердо стоять на ногах, я должна вести себя так, словно уже здорова. Следует взять себя в руки, отставить мысли о худшем и не позволять сознанию приближаться к краю пропасти. «Живи нынешним днем», – твержу я себе. А сегодня у меня есть крыша над головой и работа, которую нужно сделать. Я не скитаюсь по улицам. Я не сломлена и не отчаялась. Пусть неподалеку вновь маячит срыв, но пока он еще не настал. А может, и вовсе не настанет. Я не могу позволить себе трагедий. Мне нужны ясность и деликатность. А еще – и это пришло с опытом – мне нужна простота.

В том, что касается творчества, я завишу от привычек. Мои повседневные обыкновения складываются в каркас, за который я теперь должна уцепиться. Нужно делать несколько простых вещей, повторять их снова и снова. Я пишу утренние страницы. Хожу на творческие свидания. Гуляю. Стоит мне отлепиться от этого простого каркаса, и я падаю. Стоит поддаться малейшему сожалению и позволить ему по спирали увлечь меня в отчаяние, как я немедленно ощущаю нужду в простых действиях, позволяющих вновь обрести эмоциональную трезвость. Потому-то я и достала пишущую машинку и заправила в каретку чистый лист бумаги. Мне нужно физически ощущать рост книги, видеть, как старомодно и размеренно прирастают страница за страницей. Живи нынешним днем, живи нынешней страницей. Так я и буду жить.

 

Думай о ниспосланных тебе радостях, кои всякому даны во множестве, и не думай о прошлых горестях, кои в некотором количестве есть у любого.

Чарльз Диккенс

 

Чувствую себя ужасно старомодной. Я пыталась писать на компьютере, но ничего не вышло. Слишком уж это современно, слишком запутывает. Одним нажатием клавиши можно перемотать рукопись до любого места. Я нажимала клавиши, а потом блуждала, потерявшись в лабиринте найденных слов. Как разум мой перескакивал от одного страха к другому, так и компьютер перескакивал от главы к главе. Нет, безусловно, многие умеют правильно пользоваться этой машиной и извлекают из этого пользу – многие, но не я. Компьютер лишь отражает и усиливает мое смятение.

Сегодня я испытала настоящее облегчение: отыскала магазин, все еще торгующий пишущими машинками, и продавец по имени Марк, помогавший выбрать модель, выслушал мои панические возгласы, а потом мягко спросил: «Вы ведь писатель?» Я призналась – да, писатель. «У нас покупают машинки писатели со всего города, – заверил Марк. – Очень многие говорят, что не могут работать на компьютере». Тут он назвал имя автора, к которой я испытываю глубочайшее уважение. Она давно числится в клиентах этого магазина. Не знаю, какая у нее модель машинки – у меня Selectric, но знаю, что она приходит сюда и обращается к Марку, а тот выслушивает ее рассказ о страстном желании иметь старую удобную машинку и достает с полки подходящую модель.

Моя подруга Натали Голдберг пишет от руки. Мой друг Эд Тоул пользуется блокнотами с небеленой бумагой. Я пишу утренние страницы от руки, но, когда приходит пора заняться книгой, «пересаживаюсь в карету» – берусь за пишущую машинку. (Мне пришло в голову, что у пишущей машинки даже деталь такая есть – каретка. Это наверняка не совпадение.) Стоящая в углу комнаты пишущая машинка излучает спокойствие, и ужас мой потихоньку рассеивается.

 

Любой вид зависимости плох, будь то зависимость от алкоголя, наркотиков или идеализма.

Карл Юнг

 

Сегодня после обеда я еще раз поговорила со своей подругой Бернис. Она вновь выслушала мои рассказы о страхах, а потом в тысячный раз сказала: «Ты еще не вышла из эмоционального запоя. Тревога похожа на алкоголь. Твоя нервная система от нее опьянела. Делай небольшие шажки, уходи от бездны по чуть-чуть».

Нужно вымыть голову. Нужно прибрать в комнате. Нужно сложить одежду и разгладить простыни. Нужно делать небольшие результативные действия в жизни, которая у меня есть, а не в том кошмаре, который, как мне представляется, подступает все ближе. Так что же нам говорят факты? Факты, в отличие от страхов, всегда трезвы. А факты таковы.

Я сижу у окна, выходящего на северную сторону. На дереве под окном распускаются листья, яркие и нежные. Они раскрываются каждый день и походят на крошечные флаги. Написав предыдущую книгу, я переехала из старой тихой квартиры на Риверсайд-Драйв в новую, в более оживленном районе. Пожалуй, проблема в том, что я теперь все время в гуще событий. Мне не скрыться от мира. Он меня гнетет, мне нужно место, где можно тихо и бестревожно мечтать и работать. Нью-Йорк исполнен шума и тревог. Это яркий город, до краев полный жизнью, кипящий шумом и суетой. Тихим его не назовешь. Придется искать в нем тишину самой. Понемногу, изо дня в день.

Прямо сейчас я иду по лезвию ножа. Стараюсь вновь обрести умение удерживать равновесие в любой ситуации, однако искать приходится очень аккуратно. Я твержу, что со мной все будет хорошо, нужно просто жить нынешним днем, делать по чуть-чуть, ставить реальные задачи, которые снова и снова будут дарить ощущение стабильности.

Сегодня я ужинала в греческом ресторанчике на углу квартала. Там была пожилая женщина со спутником. Она шла, опираясь на палку. «Мне 88», – сказала она, не обращаясь ни к кому конкретно. Лицо у нее было славное и живое. У меня в доме на восьмом этаже живет похожая женщина. Ей 92 года, но она всегда с легким макияжем и изящно повязанными шарфиками. Мысль о старости в Нью-Йорке меня пугает. Город и так трудно выносить, а уж старику? Какой же надо обладать отвагой, чтобы здесь жить! Но я живу и в обозримом будущем буду жить именно здесь. Будущее кажется неохватным, оно пугает. «Господь посылает лишь те испытания, что нам под силу», – говорят мне, однако я гадаю, не переоценил ли он меня. Или наоборот – и даже скорее всего: это я недооцениваю Бога?

 

Любой трус примет бой, если уверен в победе; мне же дайте человека, который бросается в бой, не сомневаясь, что проиграет.

Джордж Элиот

 

Волшебная лоза

В худшие моменты жизни мы часто становимся «благоразумны». Сама я в наиболее мрачные дни могу вспомнить дни радости, просто сомневаюсь, что они когда-либо снова наступят. В такие времена выжить помогают непреклонность и твердость намерений. Маленькие положительные шажки дают огромный результат. А значит, нужно выбирать действия небольшие и осуществимые, а не масштабные и явно неподъемные.

Держитесь за свой каркас из позитивных действий – это полезно для нашего столь уязвимого самоуважения. В упорстве есть своя сила. Как говорят участники программы реабилитации алкоголиков, «не сдавайся – вдруг через пять минут случится чудо». Поэтому мы не бросаем утренние страницы, а пишем их изо дня в день. Мы заставляем себя настроиться легкомысленно и отправиться на творческое свидание. Выволакиваем себя на прогулку. Вместо того чтобы делать нечто большое и серьезное, разрешаем себе скромные дела, ведущие к исцелению.

Возьмите ручку. Напишите письмо Богу, не стараясь казаться больше, чем вы есть. Сейчас надо писать так: «Боже, я не могу вымыть голову и переодеться в дневную одежду без посторонней помощи. Помоги мне прибраться, одеться и застелить постель». Столь честное письмо рождает чувство близости. Мы больше не притворяемся. Мы просим Бога прийти к нам туда, где мы сейчас, и таким образом учимся сочувствовать самим себе. А сочувствие – и юмор – начало исцеления.

 

 

При свете дня я атеист.

Брендан Биэн

 

 

Внимание на позитив

 

 

Верх безумия – ставить целью уничтожение страстей. Как хорош этот святоша, который неистово терзает себя, чтобы ничего не желать, ничего не любить, ничего не чувствовать, – он сделался бы под конец настоящим чудовищем, если бы преуспел в своем начинании!

Дени Дидро

 

Дерево за окном кабинета уже полностью покрылось листвой. Листья ярко-зеленые, свежие, так и пышут жизнью. Я живу на одиннадцатом этаже многоквартирного дома, но дерево почти достает до моего окна. Не знаю, что это за дерево. Листья у него угловатые, а с небольшого расстояния кажутся пальчатыми, словно листья клена. Меня больше занимает другое – то, что это дерево вообще растет здесь, в самом сердце Манхэттена.

Когда я хочу помечтать, смотрю на это дерево. Листва его подрагивает на вечернем ветерке. По верхним веткам туда-сюда скачет скворец. Дерево это – благословение, подарок природы, ласковое подмигивание Бога: да, Я здесь, даже посреди этих бетонных джунглей. Мне нужно, чтобы Бог был рядом.

Бернис говорит, что во времена отчаяния мы разрываем связь с Богом. А Бог, говорит она, прикасается к нам через небольшие позитивные дела. Если хочешь найти Бога, говорит она, сделай что-нибудь практическое и однозначное. Ты можешь найти Бога, если вычешешь собаку. Можешь найти Бога, отмывая как следует раковину. Можешь найти Бога, загружая стиральную машину. Ну, а я могу найти Бога, когда печатаю на пишущей машинке.

«В абстрактном Бога нет», – говорит Бернис. Как писатель я верю, что Бог живет в перестуке клавиш моей машинки, в звоночке, который раздается всякий раз, когда я достигаю конца строки. Быть может, Бог живет и в пачках снежно-белой бумаги. Одна моя подруга клянется, что Бог живет у нее в ящике с губками и щетками. Всякий раз, когда ей трудно верить, она делает уборку в доме. Когда мне трудно верить, я сажусь писать.

 

Искусство – слишком серьезная вещь, и потому его нельзя воспринимать серьезно.

Эд Рейнхардт

 

Этим вечером я пишу, и работа меня успокаивает. Я собираю слова, и это – маленькая молитва. «Найди меня здесь, Господи», – молюсь я. Словно нарочно, моя собачка по имени Тигровая Лилия издает долгий легкий вздох. Она тихонько спит, свернувшись на краю моей постели, дышит глубоко и ритмично. Животные дышат естественно, а нас такому дыханию учат специальные мастера медитации. Быть может, поэтому нам становится так спокойно от прикосновения к морде лошади, от ее отдающего сеном ароматного дыхания. Запряженные лошадьми кэбы чередой стоят на южном краю Центрального парка. Пролетают мимо трубящие торопливые такси, а лошади стоят, как в полудреме, дожидаясь, пока возница щелкнет поводьями. Человеку тоже пристало ждать и отдыхать, прислушиваясь, пока прозвучит сигнал Бога. Бог знает и любит нашу животную часть.

Одна моя подруга говорит, что медитирует, когда гладит свою кошку Келли. «Я знаю, это не по правилам, так обычно не делают, но честное слово, у меня только так и получается», – говорит Эйприл. Поглаживая кошку, она устремляется в духовные пространства бескрайнего мира вокруг. «Нас сам Бог свел, – говорит Эйприл о своей спасательной кошке. – Нам суждено было встретиться».

 

Искусство – это, безусловно, всегда результат пережитой опасности, плод проживания всякого опыта до конца, до момента, когда далее идти невозможно.

Райнер Рильке

 

В монастырях монахи каждый вечер один за другим возносят молитвы. Это же чувство служения Богу я вижу в своих соседях, которые выгуливают собак. Каждый вечер между девятью и одиннадцатью владельцы собак выходят на прогулку. Только у нас в доме живут два маленьких веселых вест-хайленд-уайт-терьера, золотистый ретривер с блестящей шерсткой, крепкий пятнистый боксер, огромный шоколадно-коричневый чесапик-бей-ретривер, да еще Рови – темненький приземистый питбуль, которого по очереди выгуливают трое.

Даже если Тигровая Лилия и понимает, что я ее слуга, то мудро не подает виду. Вместо этого она бурно приветствует меня всякий раз, когда я вхожу в дверь. «Слава Богу, ты вернулась», – говорят ее прыжки и кульбиты, которые она выделывает в воздухе. Наверное, Бернис права: Бог живет в конкретике. Прыжки веселой собачонки – это исполненная радости молитва.

 

 

Волшебная лоза

Если нам не хватает радости, ее следует активно добывать самим. Нужно всячески стараться оказаться в компании людей и вещей, доставляющих нам удовольствие. Порой, во времена наибольшей подавленности, трудно бывает даже вспомнить, что в жизни есть что-то радостное. Именно поэтому мы вновь берем в руки ручку.

Садитесь за стол, пронумеруйте строки с первой по 50-ю. Запишите 50 вещей, которые вы любите.

Например: малина, котята, снегири, цветы рудбекии, ореховый латте, греческие оливки, журнал «Нью-Йоркер», осенние листья, ежевика, вест-хайленд-уайт-терьеры, рыбки-вуалехвосты, одежда из плотного твида, маленькие длиннохвостые попугайчики, узамбарские фиалки, нью-йоркская пицца, настоящие взбитые сливки, трехцветные кошки, оконные ящики для цветов, горгульи, витражи…

Вооружитесь получившимся списком из 50 пунктов и спланируйте одну неделю так, чтобы повидать и попробовать все, что любите. Сходите в зоомагазин полюбоваться на золотых рыбок. Купите лоток ежевики или ореховый латте. На прогулке высматривайте красивые цветочные ящики или трехцветных кошек. Узамбарская фиалка обойдется совсем недорого, а красота ее с лихвой окупит потраченные средства. Работа со списком быстро покажет, что существует множество способов наполнить жизнь вещами, приносящими счастье.

 

 

Человек достигает просветления не тогда, когда воображает фигуры света, а тогда, когда осознает тьму.

Карл Юнг

 

 

Кусочек булки

 

День стоит пасмурный, прохладный. Легкий ветерок чуть отдает влагой. Кажется, будет дождь. Красные кирпичные дома, что видны из окна моего кабинета, совсем приуныли. Утром я видела одного оптимиста – он расстелил полотенце на крыше и улегся загорать, – но потом небо стало совсем пасмурным, и оптимист ретировался. Сейчас крыша пуста. По карнизу прогуливаются голуби. Еще несколько птиц машут крыльями, направляясь к парку.

 

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, бездна тоже смотрит в тебя.

Фридрих Ницше

 

Этим утром по дороге в парк Тигровая Лилия подобрала кусочек булки. Отобрать его оказалось решительно невозможно. Она твердо решила не сдаваться. Она вцепилась в этот кусочек, как старик в сигару. Именно об этом кусочке она мечтала. В парке не стала гоняться за белками, не бросалась в шутку на проходящих мимо собак. Все ее внимание принадлежало кусочку булки, а прочее было как в тумане.

Мучаясь неотвязными страхами, мы цепляемся за них, словно Тигровая Лилия за кусочек булки. Мы снова и снова обсасываем пугающую нас мысль и ни за что на свете не позволим себя от нее отвлечь. Мы твердим себе, как мантру: «Боюсь, со мной случится Х». Дрожа от страха перед Х, мы не замечаем Y. Мы полностью сконцентрированы на Х, и это усиленное внимание к Х заставляет чувствовать, что нас загнали в ловушку.

Но мы вовсе не в ловушке. У нас всегда есть выбор. Есть свобода воли и передвижения, к которым мы можем прибегнуть. Мы можем сделать шажок вперед и разжать пружину капкана. На самом деле весь вопрос – в способности воспринимать мир как он есть, но когда разум зациклится на кусочке булки, все бесполезно. Тут остается лишь отпустить ситуацию и уповать на Господа. Но как?

В моем случае в дело идет ходьба. Очень трудно одновременно идти и цепляться мыслями за страх, как за кусочек булки. Можно, конечно, последовать примеру Тигровой Лилии и всецело сконцентрироваться на своей обсессии, но очень скоро в голову полезут другие мысли, и под их влиянием мы ослабим хватку. Вон в окне сидит кот – толстый, трехцветный. А вон идут два мопса-близнеца, а из корзин корейца-зеленщика торчат пушистые веточки вербы. В магазине поношенной одежды обновили витрину. Мелочи завладевают нашим вниманием, и идущие по нейронным путям сигналы становятся чуть-чуть иными. У нас есть о чем подумать и кроме того кусочка. И в какой-то момент, отвлекшись, мы его роняем.

 

Ничего нельзя изменить, если не принять этого. Осуждение не освобождает, а лишь подавляет.

Карл Юнг

 

Роняем – и что дальше? Поначалу может нахлынуть ужас. Мы немедленно впериваем взгляд в мостовую в поисках еще одного кусочка. Свобода дезориентирует. Вокруг столько вариантов на выбор – что же делать? И тут на помощь снова приходит прогулка. Если мы принимаемся двигаться, пусть хоть по шагу, то шаг за шагом видим, за чем идем. Сначала примечаем трехцветного кота. Потом думаем, что хорошо бы, пожалуй, завести кошку. Или не кошку, но что-нибудь толстенькое и уютное. Например, вышитую подушку. Она, конечно, не мурлычет, зато сколько угодно будет лежать на коленях. Мало-помалу, шаг за шагом мы начинаем понимать, чего нам не хватает. Мне в городе часто не хватает природы. Когда я выбираюсь в парк, эта жажда природы начинает стихать. Шагая вперед, понимаю, чего мне не хватает.

Чтобы быть здоровым и счастливым, нужно просто делать вещи, способствующие здоровью и счастью. Это значит, что надо приучить себя думать не о большом, а о малом. Когда надо принять «крупное решение», мы пугаемся. Но крупные решения можно принимать понемногу, по шажку. Вот опять, видите, этот шажок. Гуляя пешком, мы по шажку движемся вперед. Ходьба помогает найти путь, которым будет приятно идти. На ходу слышим, как с нами что-то говорит. Мы слышим совет. Он исходит изнутри нас и из мира вокруг нас. Ходьба – это мощная разновидность молитвы. «Веди меня, укажи мне путь», – молимся мы, шагая, и идем, слушая совет, туда, куда ведет Высшая Сила.

 

Талант образуется в тишине, характер – в бурных волнениях света.

Иоганн Гете

 

Гуляя в парке, Тигровая Лилия отвлеклась и уронила свой кусочек булки. И сейчас же принялась выпрыгивать из шлейки в погоне за наглой белкой – затявкала, задергала поводок. Надо же было в конце концов пугнуть черно-белого джек-рассела по кличке Ханна!

– Она из Ирландии, – весело сообщила владелица Ханны.

– Какая красивая!

– Да, пожалуй.

– Ханна – жесткошерстный джек-рассел-терьер.

– А Лилия – кокер-спаниель, только хвост не купирован, – ответила я.

А наши собаки носились и играли, не испытывая нужды ни в именах, ни в официальной процедуре знакомства.

Тигровая Лилия, белая красотка в бисквитных пятнах, скакала и извивалась, дергая за поводок. Она принимала эффектные позы – гордо, напоказ. «Только пустите, я ей задам!» – говорила она всем телом. Я ослабила поводок. Обнаружив, что больше ее ничто не удерживает, Тигровая Лилия внезапно принялась вилять хвостом, сделала шаг вперед и с фырканьем обнюхала нос Ханны. Избавившись от застившего взгляд кусочка булки, она обрела друга.

 

Перед смехом не устоит ничто.

Марк Твен

 

Волшебная лоза

Чтобы выполнить это задание, вам понадобится щепотка планирования и капелька усилия. Я попрошу вас не просто прогуляться, а в необычное время. Нарушьте привычный ход вещей и насладитесь ощущением приключения, которое принесет прогулка. Пройдитесь хотя бы полчаса.

Быть может, вы встанете пораньше и отправитесь исследовать район, пока соседи еще спят. Или пойдете после ужина, когда все уже заперлись по домам. Отправившись на прогулку в непривычное время, вы увидите, что мир кажется ярче. Увидите утренние лучи солнца, льющиеся сквозь кроны деревьев. Или восходящий над горизонтом молодой месяц, снежно-белый на голубом. Вам снова захочется ощутить себя персонажем собственной книги. Мысли и чувства приобретут особую важность. Что нового и интересного встретится вам в давно привычных окрестностях?

 

 

Мы видим вещи не такими, какие они есть. Мы видим их такими, какие мы есть.

Талмуд

 

 

Проверка

 

1. Сколько раз за эту неделю вы писали утренние страницы? Если пропустили день, то почему? Что вы ощущаете благодаря этому упражнению? Быть может, ясность? Многообразие эмоций? Б о льшую отрешенность, целеустремленность, спокойствие? Было ли что-нибудь такое, что вас удивило? Не всплывали ли повторяющиеся темы, которые так и просят, чтобы вы с ними разобрались?

2. Были ли вы в эту неделю на творческом свидании? Почувствовали себя лучше и благополучнее? Что делали, что при этом ощущали? Помните, что поход на творческое свидание может даваться нелегко; возможно, придется уговаривать себя сходить.

3. Выбирались ли вы на еженедельную прогулку? Как себя почувствовали? Какие всплыли эмоции, инсайты? Возможно, удалось погулять больше одного раза? Как подействовала прогулка на оптимизм и на в и дение будущего?

4. Произошло ли за эту неделю что-либо еще, что вы считаете важным для самопознания? Опишите в подробностях.

 

 

Неделя 6