Воля и Владимир Иванович Немирович – Данченко

В 1938 году, когда по всей стране шло разрушение христианских храмов, горькая чаша сия не миновала и нашего города Углича. Недалеко от дома, где жила тогда двенадцатилетняя девочка Воля с мамой, стояла красивая церковь св. Петра и Павла. К сожалению, эту церковь постигла та же участь, что и многие другие. Горечь и негодование по поводу разрушения этой церкви не давали маленькой Воле покоя. Она не знала, куда обратиться, кому пожаловаться. И вот, однажды, придя в кинотеатр, находившийся тогда на том месте, где сейчас картинная галерея, в киножурнале, который показывали перед основным фильмом, Воля увидела пожилого человека, выступавшего на похоронах Константина Сергеевича Станиславского. Этот мужчина с окладистой белой бородой говорил так хорошо, так справедливо, что она решила пожаловаться ему. На конверте написала просто: «Москва. Немировичу-Данченко». И, что удивительно, это письмо, по сути «на деревню дедушке», дошло до адресата. Она написала, что стали строить какое-то здание (как потом оказалось здание горсовета) рядом с бывшей церковью св. Петра и Павла, которая уже лежала в руинах. Её окружала каменная ограда, и вдоль неё росли старинные липы. Липы спилили, и для Воли это была трагедия. Режиссер, несмотря на занятость, нашёл время ответить и утешить маленькую девочку. Владимир Иванович не просто ответил, а завязалась переписка. За одним и тем же столом Немирович-Данченко работал со сценариями и писал письма Воле в Углич. У Воли Владиславовны сохранилась фотография с его автографом и подаренная им книга о Художественном театре. Однажды он написал: «Приезжайте в Москву. Я познакомлю Вас с Художественным театром - этим моим детищем». Но встретиться им так и не довелось. Немирович-Данченко умер 25 апреля 1943г. А Воля до 1944 года не имела возможности побывать в Москве. Шла война, и въезд в столицу был по пропускам. Окончив школу, Воля всё же приехала в Москву, пришла в музей Художественного театра и передала в дар письма. За эти письма дирекция предлагала ей хорошие деньги, но Воля от них отказалась. Директор музея Н.Д. Телешов написал записку главному администратору театра, чтобы Воля могла пользоваться правом бесплатного входа в театр. Она видела весь репертуар МХАТа: «Чайку», «Дачников», «Трёх сестёр», «Мёртвые души», «Анну Каренину»… И даже на сцене застала Книппер-Чехову. Один из создателей режиссерского искусства в России и основателей Художественного театра Владимира Ивановича Немирович-Данченко, вероятно, хотел, чтобы какая-то из глубокой провинции девочка была привержена театру. Вместе со Станиславским он боролся с рутиной и штампами на театральной сцене. И это, конечно возымело своё действие. Воля Владиславовна, будучи учителем в школе, находила время для поездок в театр, возила «свой класс» на «Чайку». Вот так свою любовь к театру, которую ей привил Владимир Иванович Немирович-Данченко, Воля Владиславовна в последствии передала многим своим ученикам.

 

2.5.6. Юность, опалённая войной

Когда началась война, Воля перешла в 8-ой класс. С продовольствием было сложно. Семья жила впроголодь. Жили вместе: Нина Ивановна, баба Саша, Воля, тетка Милочка, эвакуированная из Ленинграда с подругой Наташей и двое детей тётки Тани, которых семья Нины Ивановны приютила, взяв их из детдома. Все работали, что называется «в хвост и гриву». Нина Ивановна – в аптеке бухгалтером, но она часто заменяла других работников, совмещая свою работу с их. Милочка работала в госпитале санитаркой. Наташа, её подруга, ушла на фронт. Воля с бабой Сашей ходили в лес за хворостом для печек. Хлеб был по выдаче к обеду – всем одинаково, и малым и старым. Из леса носили ягоды и грибы, ловили рыбу. Пирог из ржаной муки с черникой или малиной делила Милочка по 7 сантиметров каждому. Бабе Саше давали без корок, из середины, а остальным – кому что достанется, разыгрывали: «Это кому?». Отвечала, отвернувшись, Таня, самая маленькая. За хлебом ходила её сестра Зоя (в 1943 году она пошла в школу) и покупала его по карточкам. Дорогой съедала довесок: голодная, блокадная привычка – не могла удержаться. Приходила домой и каялась: «Тётя Милочка, я довесочек съела». Воля про себя думала: «Вот дура – то! Я бы не сказала». А она говорила каждый раз. И каждый раз оставалась за обедом без хлеба. В большую перемену в школе давали по маленькому кусочку чёрного хлеба. Изредка – по прянику. Но пряники они не ели, а относили кому – нибудь из больных одноклассников. О войне не очень думали: она была где-то там, хотя немцы уже были в 90 км от Углича и по Волге, по воспоминаниям Воли Владиславовны, плыли трупы. Развелось много налимов и Воля ловила их на булавку – крючков не было. Ночью слышалась канонада, но Углич не бомбили. Народ говорил: «Святой царевич Димитрий не допустит». Летали немецкие самолёты и зенитки стреляли, и осколки сыпались, и даже пробивали железную крышу сеновала, где Воля спала до снега. Ребята учились, развлекались кто как мог и работали: летом – в колхозах и на торфоразработках за кусок хлеба, а зимой на лесоповале с риском для жизни. Тогда им было по 16-17 лет. К войне привыкли, к лишениям тоже, даже к похоронкам собственных одноклассников, которые ушли на фронт, приписав себе года.

 

Права человека и Воля

Ещё в школьные годы Воля зачитывалась произведениями Зощенко, и иногда она с подругой ходила по госпиталям, где они читали раненым. Однажды Воля Владиславовна рассказала мне ещё одну историю из своей жизни: «В десятом классе я решила, что мне надо окреститься, так как баба Саша, уж очень мной пренебрегала. Крестили меня и двух моих двоюродных сестёр Зою и Таню. Конечно, в классе я обмолвилась, что меня окрестили. В классе было два комсомольца, один из которых, я думаю, и доложил об этом учителям. Однажды меня кто-то попросил передать записку. Куда она шла, я не знаю, но я передала эту записку. А когда учительница заметила её, то отняла. И мне попало за это. Я ей сказала, что я никакого отношения к этой записке не имею. Тогда она припомнила мне, что я ещё и окрестилась. На что я тогда сказала, что не надо лезть грязными ногами в мою личную жизнь. Меня потом выгнали из школы на неделю. Мама сказала, что она не пойдёт в школу выяснять отношения. «Хочешь, выясняй сама»,- сказала она. Я пришла в школу, а там в это время шёл педсовет по поводу меня, так как я сказала, что написала письмо Калинину, что у нас свобода вероисповедания, и они не имеют права меня упрекать. Обратно меня взяли. В школе десятый класс был один, и соперников по учёбе у меня не было. Когда был выпускной вечер, я сказала, что я не пойду. И тогда Клавдия Владимировна Сотова, наш классный руководитель, пришла к маме, и сказала, чтобы она меня отправила на этот вечер, потому что: «Если Воля не придёт, то и половина класса не придёт»,- сказала она. Мама уговорила меня пойти на этот вечер. Это был 1944 год».

 

Студенческие годы Воли

В школьном аттестате Воли были одни пятёрки. Шла война. Москва была городом закрытым. Попасть туда можно было только по специальным пропускам. Воля послала свои документы в институт Востоковедения. К сожалению, документы потерялись в пути. Не дождавшись вызова, Воля пыталась добраться до Москвы нелегально. Её дважды снимали с поезда. В Москву она всё же попала. Поскольку общежития при институте Востоковедения не было, а время зачисления в ВУЗы  было закончено, её всё же взяли в институт нефти и газа им. И.М.Губкина, где вместо потерявшихся документов она представила почётные грамоты с четвёртого по десятый класс. Её приняли в институт без экзаменов. Весь первый курс она, можно сказать, прожила «на парте», общежитие Воле предоставили только на втором курсе. На лекции она ходила с рюкзаком и шутила: «Omnia mea mecum porto - всё своё ношу с собой». Однажды в институте из рюкзака были украдены продуктовые карточки. Не умереть с голоду Воле помогли однокурсники, кто чем мог. Наконец, она защитила диплом по теме «Центробежные насосы» и получила диплом инженера. По направлению Воля уехала работать в Сибирь, в Иркутск. Там она поступила в педагогический институт на факультет иностранного языка, вечернее отделение, где изучала английский язык. Вернувшись из Иркутска в Углич, она перевелась в Ярославский педагогический институт им. К.Д. Ушинского на факультет иностранных языков, который и закончила с красным дипломом.

С будущим мужем Воля Владиславовна познакомилась во время учебы в институте Нефти и газа. Леонид Введенский был скромным и ненавязчивым парнем. Всегда хорошо одетый, он был готов помочь в любой ситуации. Вскоре они решили пожениться: «Пошли в ЗАГС», - вспоминает Воля Владиславовна, - «подали заявление. Потом пошли расписываться. Вдруг Лёня сказал, потирая руки: «Ну-с, товарищ Монствилло, попалась?» Самолюбие молодой девушки было задето, и Воля отказалась от брака. На четвёртом курсе они всё же зарегистрировали брак, но Воля оставила свою девичью фамилию. В 1952 году в семье родился Миша, а в 1957 году - Андрей. Ещё до рождения Андрея в 1957 году семья Воли Владиславовны и Леонида Григорьевича распалась. Им удалось несмотря ни на что, сохранить тёплые, дружеские отношения.

 

 

Воля и её дети

  Детей Воля растила одна. Старший сын рос при отце и при няньке до 4,5 лет. Ел плохо, спал плохо. Любил похвастаться. Когда возникали конфликты с ребятами, он не жаловался, т.к. было бесполезно. Воля Владиславовна никогда не ходила выяснять отношения ни с Мишиными приятелями, ни с их родителями: веди себя так, чтобы к тебе не лезли. Младший рос без отца и без няньки от рождения и даже без грудного молока, которое пропало из-за развода и стрессов. Без холодильника в летнюю жару было не просто выкормить ребёнка. Когда Андрюше было два месяца, Воля Владиславовна вышла на работу. Ведь 1-е сентября. Так и жили: одного – на руки и в ясли, другого – за руку и в садик. Плюс ещё портфель на работу в школу. Работала всегда очень много. В школе была нагрузка 52 часа в неделю вместо 18. Когда дети ходили в школу, они после занятий шли к Нине Ивановне и бабе Саше. Бабушки их кормили, Нина Ивановна читала им вслух, а Воля Владиславовна забирала их домой по пути из школы. До дома шли пешком. А там начиналось другого рода деятельность, домашние дела: стирала, мыла, варила. Шила и зашивала Нина Ивановна, Воля только кроила, т.к. в Иркутске окончила школу кройки и шитья, но самой шить было некогда. По выходным ездила с детьми в Москву в театр. Миша по окончанию школы в шестнадцать лет поступил в медицинский институт в Ярославле. Закончил интернатуру по рентгенологии, защитил кандидатскую диссертацию по микробиологии. Сейчас занимается статистикой. Получив высшую категорию, в угличской больнице наладил компьютерную обработку информации и сбор статистических сведений.

Андрюша в детстве очень любил рисовать животных. Одним движением карандаша рисовал свинью, акулу, кита (то, что требовало обтекаемых линий). У него, как вспоминает Воля Владиславовна, была богатая фантазия. Обведя, например, пальцы на ноге, он мог всем им надеть шапочки с козырьком, подрисовать длинные носы, и получался уморительный рисунок. Его тетрадь по истории в 5 классе осталась у учителя – весь древний Египет в рисунках. Последний его рисунок изображал раскрытые ворота двора, в которые устремляются с заносом свинья, петух и собака, испугавшись выезжающего из-за угла автомобиля на большой скорости. Всё в движении, вызывающим улыбку. Был у Андрея и талант к музыке, но предпочитал играть на слух. В пять лет прочитал всего Гоголя. Закончил Андрей в 1987 г. Ленинградский Ветеринарный институт. Работал на Угличском мясокомбинате до его закрытия.

На могиле Карла Маркса

  В 1960 году Воле Владиславовне довелось совершить туристическую поездку по Англии. Какое счастье посетить лично Британский музей, Лондонские картинные галереи, Вестминстерское аббатство, знаменитый Тауэр. Побывала Воля Владиславовна и в домике Шекспира. Незабываемое впечатление осталось и от посещения могилы Карла Маркса на Хайгетском кладбище. Молча, их группа стояла перед памятником, примерно в два человеческих роста, на котором возвышался бюст Карла Марка. Надпись на пьедестале гласила, что здесь похоронены родные и близкие Карла Маркса: жена Женни Вестфаллен, дочь Элеонора Маркс, внук Гарри Лонге, служанка и друг семьи Марксов Елена Демут. Памятник утопает в цветах. На венках надписи на иностранных языках.

 

Волины книги

    Книги в жизни Воли Владиславовны всегда играли очень большую роль с самого детства. Собственно говоря, на них она и воспитывалась. Очень богатая библиотека её деда была разграблена. В 30-е годы книги умещались в один шкаф. Нина Ивановна, давая кому-нибудь почитать, не особенно беспокоилась о том, чтобы их возвращали. Книг становилось все меньше и меньше. У Воли была своя детская библиотека в другом шкафу. О ней она и пеклась, приклеивая к книгам кармашки со специальными карточками, которые вынимались из кармашка, когда книги брали читать. На них записывались фамилии взявших книги. Но это тоже не означало, что книги непременно возвращались в её шкаф. Воля имела доступ и к «взрослым» книгам. Были Лескова тридцать томов, Данилевский, Л.Н. Толстой, Достоевский, Гоголь, Лермонтов, Тургенев, Салтыков-Щедрин. Одни собрания были переплетены, другие – нет. Был Пушкин – первое посмертное издание 1837 или 1838 года. У Воли Пушкин был свой, с дарственной надписью: «За отличные успехи» после окончания начальной школы. Интересно, что проучившись до окончания школы ещё шесть лет на одни пятёрки, она больше никогда не получала подарков от школы. Поощряла её мама, обычно даря хорошо изданные книги: «Буратино», «Дальние страны», «Путешествие Гулливера». Отец тоже иногда присылал книги ко дню рождения: «Робинзон Крузо», «Лесная газета». Некоторые из этих книг сейчас находятся в моей библиотеке. На книге «Робинзон Крузо» он сделал такую надпись в стихах:      

 

                             «Все хорошие ребята:

                               Пионеры, октябрята

                               Любят книги. Папа знает,

                              Воле книгу посылает.

                               Но за это нужно Воле

                               Хорошо учиться в школе,

                               Маму слушаться всегда

                               И не плакать никогда».

 

Таким образом, её библиотека пополнялась, а библиотека Нины Ивановны таяла. Были у них и особенные книги, которым теперь не было бы цены. Во-первых, это иллюстрированный альбом о Пушкине. Его кто-то взял и не вернул. Были две огромные, неподъёмные для Воли, даже в её шесть лет, книги. Первая – это Русские былины, вся тиснёная золотом. «А какая бумага, какие иллюстрации!», - вспоминает Воля Владиславовна. Взял сосед и не вернул. Спрашивали с него несколько лет, а потом он уехал. Возможно, у него тоже кто - то взял и не вернул. Вторая – такого же формата и такого же издания «Венчание русских государей на царство». В этой книге чётные страницы были написаны по-русски, а нечётные – по-французски. Шикарные иллюстрации: коронование, приёмов, портреты царей, великих князей и княгинь, скипетры, державы. Но с этой книгой Воля рассталась сама. В то время учили, что царь – это враг номер один. Она вырывала страницы и обёртывала в них школьные тетради так, чтобы картинка была внутри, а сверху только текст, который не мешал подписывать тетрадь. Кто тогда этим интересовался, старался сохранить? Это же было преступление – держать такую книгу у себя. Тем более, что во время войны, приходилось писать на книгах, газетах, обоях. Нина Ивановна читала Воле вслух почти каждый вечер. Таким образом, она познакомила её и с иностранной литературой. В долгие зимние вечера читали Диккенса, Гейне. Нина Ивановна была человеком начитанным и могла ответить на любой вопрос. Как вспоминает Воля Владиславовна: «Я уже окончила два института, знала прилично английский язык, но могла услышать от мамы: «Боже, какая же ты серая!» Нина Ивановна сама знала, говорила и читала на двух языках: французском и немецком. Она привила дочери любовь к чтению и языкам. Затем война надолго отодвинула Волино заветное желание собрать библиотеку. С годами она осуществила свою мечту. Как рассказывает моя мама, Монствилло Анна Нинельевна, в нескольких книжных шкафах стояли в несколько рядов собрания сочинений русских, английских, французских, немецких классиков, были альбомы по искусству, книги о театре. А на шкафах с присущим Воле Владиславовне юмором висела табличка:

                                       «Не шарь по полкам жадным взглядом,-

                                         Здесь книги не выдаются на дом».

Но маме Воля Владиславовна всегда давала книги, и в свою очередь привила ей любовь к чтению и бережному отношению к книгам.

 

 

Учителя счастливая судьба

Как я уже упоминала, после Иркутска Воля Владиславовна вернулась в Углич и сразу же пошла работать в школу. Она работала и заканчивала английское отделение факультета иностранных языков. Окончила институт с отличием. Продолжая работать всё в той же школе, окончила ещё три курса факультета немецкого языка. Школа привязала её крепкими узами, где она проработала более четверти века. Через её руки прошли сотни учеников, а пятьдесят человек стали преподавателями английского языка. Многие учащиеся при поступлении в институт брали у неё частные уроки, а после высказывали слова благодарности. Любовь к английскому языку она передала и своей племяннице, моей маме, которая в свою очередь английским языком увлекала и меня. Ученики Воли Владиславовны говорят о ней как об интересном человеке, о личности, которая притягивает к себе. Она не сидит дома, не замыкается в узком кругу знакомых и родных. Несколько лет назад ездила в Германию, читала на английском языке лекции по древнерусскому искусству. Планировалось прочитать о закате династии Романовых на немецком языке, но немцы не захотели, а попросили материал по иконописи. Трудностей с языком не было: все присутствующие на лекциях знали английский, а терминология русского искусства на английском Воле была более привычна, нежели на немецком. Ездила в Австрию в качестве туриста. Но её «голубая» мечта - побывать в Иерусалиме.

 

Уроки Воли

   Как быстро мчится время! Воле Владиславовне сейчас 81 год. Она начинала свою трудовую деятельность в сош №1, а затем до самой пенсии проработала в сош №5 со дня её основания (1965). Её бывшие ученики и коллеги говорят о ней так:

Пуховая Галина Ивановна – её коллега, учитель математики сош№5:

«Воля Владиславовна работала почти с самого основания школы, была очень сильным педагогом, прекрасно знала свой предмет, требовательный учитель, высокой эрудиции, с чувством юмора».

   Пучкова Татьяна Анатольевна – бывшая ученица, учитель английского языка сош№5:

«Воля Владиславовна – мой любимый учитель, и первое, на что мы обратили внимание, когда она пришла, это то, что она была очень хорошо одета, она умела себя преподнести. Когда мы стали старше, мы поняли, что это очень умный человек. Столько, сколько читала Воля Владиславовна, а мы называли её Воля, никто, наверное, не читал, я имею ввиду учителей. Она эрудированна была в любой области и всегда готова была дать ответ на любой вопрос. Как учитель она была очень требовательна, очень жёсткая. Но мы её любили, потому что её требовательность граничила со справедливостью. Знаниями она давала сильные. Не все, конечно, пошли в педагогические вузы, но таковых было много. Знаниями, которые она дала, многие её выпускники пользуются и до сей поры. Жёсткая требовательная, умная, обладающая исключительным чувством юмора. На уроке она могла нас отругать, а потом преподнести что-нибудь такое, что мы зажав животы хохотали. Вот такая Воля, такой я её помню».

  Панкова Марина Николаевна – бывшая ученица, учитель истории сош №5:

«Главное качество, которое хотелось бы выделить – это требовательность, владение учебным материалом и эрудиция, которой она просто покоряет».

   Крайко Леонид – бывший ученик её класса, ныне врач – нарколог:

«Отличался наш класс, например оценками за поведение за неделю. Три замечания за неделю – поведение «неуд». Она приучила нас всех к порядку. Мыть полы, отмеряла каждому ступнями. Уборка территории – она отмеряла объём работы шагами. Возможно, это покажется своеобразной дикостью, но нас это приучило к порядку».

     Отец Николай (Шишкин) – бывший ученик её класса, настоятель храма Иконы Казанской Божьей Матери:

«На частном уроке Воля Владиславовна могла отстукивать ритм при чтении туфлёй по столу. Мне было это смешно, а для неё в порядке вещей. Я говорю: «Воля Владиславовна взяли бы молоток, только не по голове». А она: «Зачем, когда есть туфля». Проходили уроки весело и хорошо. Воля Владиславовна – это человек необыкновенной энергии, необыкновенного трудолюбия и необыкновенного чувства юмора. Чувство юмора присуще всем гениальным людям, а Воля Владиславовна – безусловно гениальный человек. Оно ей всегда помогало жить. Воля Владиславовна как огонь, как воздух, как вода. Она явление природы, вот кто она такая. Она как огромная большая планета. Для города – это большая честь, что она никуда не уехала, что живёт здесь среди нас, прививая определённый уровень культуры, образования, интеллигентности своим ученикам».

    О Воле Владиславовне можно говорить бесконечно. Я горжусь тем, что она моя бабушка. В конце интервью с Волей Владиславовной, она зачитала мне акростих:                                                 

                                              

                                              «В от всё, что я сказать хотела,

                                               О ткуда же взялись слова?

                                               Л юбовь слова мне подсказала,

                                               Я же из сердца их взяла».

Моя мама 4 года назад, когда я занялась этой работой, через паспортный стол, нашла наших родственников в Рыбинске. От них мы узнали, что у Владислава Петровича от третьего брака родился сын Владислав, который в 2004г. умер. Его дочь Марина Владиславовна с сыном и сейчас живут в Рыбинске, мы с ними поддерживаем переписку.