Сущность советской экономической системы

 

В Приложении 1 в тезисной форме излагается взгляд К. Маркса и Ф. Энгельса на социализм. Там констатируется, что основоположники марксизма в своих трудах в качестве альтернативы капитализму противопоставили коммунизм (а не социализм, что выглядит куда логичней с современных позиций). И только трудности непосредственного перехода от капитализма к коммунизму заставили их упомянуть о необходимости некоего переходного периода, не слишком длительного, но полезного во многих отношениях.

Во всём многотомье трудов Маркса и Энгельса социализму посвящено всего несколько абзацев, главным образом в «Критике Готской программы» Маркса. Там социализм представлен не в качестве самостоятельной общественно-экономической формации, а как переходный этап к коммунизму, как неполный коммунизм, его первая, низшая фаза. Вследствие такого подхода социалистический способ производства был наделён почти всеми атрибутами коммунистического, включая главный и определяющий ― общенародную форму собственности на средства производства.

Практически единственное принципиальное «послабление», которое было сделано для социализма, ― способ распределения (по труду, а не по потребности). Таким образом, социализм был в существенной мере лишён своей индивидуальности, в истории цивилизации ему было отведено слишком незначительное место, и для него был выделен слишком короткий временной период.

В соответствии с этим подходом, чрезмерно и неоправданно сближающим социализм с коммунизмом, социалистический способ производства представлялся основоположникам в качестве плановой, централизованной, нетоварной и безденежной экономики. Продукты не обмениваются (поэтому они перестают быть товарами), а централизованно распределяются обществом. Работник получает квитанцию, в которой указано затраченное им количество труда (рабочего времени). Квитанции не обращаются, поэтому это не деньги. По квитанции работник получает из общественных запасов такое количество необходимых ему предметов потребления, на создание которых затрачено столько же труда, сколько указано в квитанции. В нетоварной и безденежной экономике необходимость определять стоимость отпадает, она перестаёт использоваться и существовать как экономическая реальность. Подтвердим сказанное цитатой из «Критики Готской программы»: «В обществе, основанном на началах коллективизма, на общем владении средствами производства, производители не обменивают своих продуктов; столь же мало труд, затраченный на производство продуктов, проявляется здесь как стоимость этих продуктов, как некое присущее им вещественное свойство, потому что теперь, в противоположность капиталистическому обществу, индивидуальный труд уже не окольным путём, а непосредственно существует как составная часть совокупного труда»³⁸.

Большевики в первые годы Советской власти предприняли попытку воплотить на практике подобный способ производства и распределения, результатом чего стал военный коммунизм. В его рамках большевики стремились ввести прямой продуктообмен между городом и деревней вместо рынка и товарного обмена. В принятой в 1919 г. Программе РКП(б) была поставлена цель уничтожения денег и денежного обращения. 

Однако именно опыт военного коммунизма доказал утопичность отказа от товарно-денежных отношений. Поэтому сформировавшийся к началу 1930-х гг. советский способ производства сочетал в себе несочетаемые — с точки зрения традиционной марксистской теории — признаки. С одной стороны, он базировался на общенародной форме собственности на средства производства, экономика носила плановый и централизованный характер. Но, с другой стороны, он включал в себя черты, чуждые ортодоксальной марксистской модели социализма ― товарный характер производства, наличие товарно-денежных отношений и определение вклада отдельных производителей в совокупный общественный продукт через посредство стоимости.

 

Тезисная форма изложения может вызвать упрёк в чрезмерной категоричности и недостаточной аргументированности сделанных утверждений. Более подробно эти вопросы освещены в работах автора, ссылки на которые приведены в Приложении 1.

 

Следует ещё раз подчеркнуть неразрывную связь советского способа производства с трудовой теорией. Приняв соответствующий постулат стоимости, марксистская версия трудовой теории неизбежно пришла к выводу о существовании прибавочной стоимости, которая создаётся наёмным работником, но присваивается капиталистом. Отсюда один шаг до открытия основного противоречия капитализма, преодолеть которое возможно лишь путём обобществления средств производства. Если обобществление осуществляется в крайней ― общенародной форме, государство превращается в монопольного, практически единственного производителя товаров. Это обстоятельство предопределяет плановый и централизованный характер экономики. Остаётся только взять власть и воплотить рекомендации теории на практике ― и в итоге, с учётом опыта военного коммунизма, мы получаем советский способ производства.

 

1. Настало время подвести итог тому критическому анализу трудовой теории стоимости, которому она была подвергнута в ходе изложения синтетической концепции.

Начать следует с того, что, как указано в конце главы «Первобытный бартер», в рамках обеих объективных теорий стоимости невозможно выявить субстанцию, определяющую верхний предел цены при единичном обмене и, как следствие, объяснить природу потребительского спроса.

Этот серьёзный и принципиальный недостаток (это ещё слабо сказано!) отнюдь не исчерпывает претензии, которые можно выдвинуть к трудовой теории. Вспомним, что ещё Рикардо был вынужден признать, что стоимость невоспроизводимых антикварных товаров (произведений искусства и т. п.) не может быть объяснена затратами труда на их изготовление. В главе «Парадокс стоимости» было показано, что марксистская политэкономия также не преуспела в своих усилиях объяснить стоимость престижных благ. Собственно говоря, похожая ситуация возникает всякий раз, когда стоимость, которую готов заплатить за товар потребитель (С_потр,2), намного превосходит себестоимость производства (С_{произв,1}). Подобное соотношение стоимостей может сложиться, например, для интеллектуального продукта, сулящего огромную выгоду в случае его практической реализации. В этом случае цена, как правило, стремится к своему верхнему пределу (С_потр,2), тогда как трудовая теория хочет нас убедить в том, что она должна колебаться вокруг значения стоимости, определяемой затратами труда.

С точки зрения синтетической концепции, трудовая теория совершенно недостаточно объясняет сущность феномена «революции цен».

Трудовая теория смогла выработать собственное понимание таких важных категорий, как стоимость рабочей силы и цена земли, но заплатила за это недопустимо высокую цену, вынужденно выйдя за рамки принятого постулата стоимости и, тем самым, допустив нарушение целостности теории.

Попытки решения проблемы редукции труда, то есть, сведения сложного труда к эквивалентному количеству простого, оказались бесплодными и закончились очевидной неудачей.

Следует также указать, что противоречие между обменом товаров по цене производства и принятым в теории законом стоимости уже более ста лет служит главным аргументом для критиков трудовой теории. Сторонники теории не нашли до сих пор решения, снимающего все вопросы.

Получился что-то уж слишком длинный список принципиальных изъянов и неразрешимых противоречий для теории, претендующей на решение проблемы стоимости.

2. В этом месте придётся отступить от принятого в этой работе принципа строгого объективизма, предполагающего изложение в «безличной» форме, и позволить себе личный комментарий.

Синтетическая концепция стоимости противостоит не только экономиксу, но и трудовой теории. Надо сказать прямо: она представляет собой ревизию марксизма, то есть, самых основ теории социализма. (В данном контексте термин «ревизия» лишён негативного идеологического содержания. Положения марксизма, как и любой другой научной теории, должны периодически проверяться на соответствие реальной действительности и, при необходимости, подвергаться ревизии. Как говорил Эйнштейн, в науке нет вечных теорий. Можно добавить: но существуют вечные истины, познать которые и есть задача науки). Не приносит ли в таком случае синтетическая концепция делу социализма больше вреда, чем пользы?

Развал СССР очевидным образом доказал неадекватность советской экономической модели. Возникло естественное стремление выявить причины случившегося. Анализ прогнозов общественного развития, содержащихся в марксизме, показал, что они были верными в основном только для времени своего создания (см. Приложение 2). Со временем пришло понимание, что источник всех проблем следует искать в исходном пункте марксистской политической экономии — трудовой теории стоимости. Поэтому была поставлена задача слегка «подрихтовать» трудовую теорию путём ввода в неё категории «полезность» и всего с ней связанного. Неожиданным(!), но, как теперь уже ясно, закономерным результатом стала синтетическая концепция. В определённый момент возникло опасение, что она явится желанной индульгенцией для тех, кто с упоением и с характерным для «прозревших» прозелитов чувством интеллектуального превосходства над «косными ретроградами» плясал на костях Великой Советской Цивилизации. В связи с этим, основанием для продолжения работы стало следующее соображение. Если предположить, что синтетическая концепция отражает научную истину или приближается к ней ближе других теорий стоимости, то она в конечном итоге окажется выгодной восходящему классу. Именно он, идущий на смену отжившей своё буржуазии, перехватывая у неё экономическую власть, заинтересован в знании истины, а не в её сокрытии.

Когда-нибудь будет написана книга под названием «Новая политэкономия социализма». Если эта работа хоть в какой-то, самой малой степени приблизит время появления этой книги, она достигнет своей цели.