Человек не определяется инстинктами и импульсивными влечениями

 

Почему-то вопрос о возможности человека регулировать деятельность мозга, связанную с формированием эмоций и мотивов, все более и более обходят стороной. Нередко в литературе человек обнуляется и, по сути, сводится до уровня животного, детерминируемого набором рефлексов.

О том, насколько спорными могут быть взгляды, низводящие человека на уровень животного, определяемого набором рефлексов, мы с паломниками обсуждали в рамках цикла лекций «Остаться человеком: Офисы, мегаполисы, концлагеря». В четвертой части этого цикла (одна из основных тем – человек, находящийся под воздействием экстремальных ситуаций) мы рассматривали книгу известного постмодернистского автора[2], утверждающего, что в концлагере Освенцим ставить вопрос о человеческом достоинстве – даже неприлично.

По его мнению, в экстремальной ситуации люди очень быстро приходят в состояние деградации. Так и Фрейд был убежден, что люди в состоянии голода очень быстро утрачивают свои индивидуальные различия и возвращаются к уровню животных инстинктов. И действительно, те, у кого в жизни не было ничего кроме работы, сна и еды, к этому состоянию быстро приходили. Однако, люди, которые обладали способность сопереживать, любить, которые были воспитаны в определенной культуре поведения – даже в концентрационном лагере Освенцим не теряли человеческое лицо.

 

См. лекции 17.2-19.4 из четвертой части цикла «Остаться человеком: Офисы, мегаполисы, концлагеря».

 

Несмотря на свою известность, автор почему-то не обратил внимания на такие книги, как книги Кристины Живульской «Я пережила Освенцим», Йосефа Якубовича «Освенцим тоже город», «Побег из Освенцима» (книга, написанная нашими военнопленными). Мы также разбирали книгу девушки из еврейской семьи, воспитанную, в том числе, и христианскими мотивами, – Этти Хиллесум «Я никогда и нигде не умру» (в беседах разбирались и иные источники).

Авторы этих книг не скатились к физиологическому уровню существования, не обнулились до уровня «голого существования». У них, применительно к разбираемой теме, оставалась активной система саморегуляции поведения. Они совершали осмысленный выбор, находясь посреди экстремальной ситуации, навязывающей определенный «животный» стиль поведения. И, отчасти, вследствие сохранения способности совершать разумный выбор, они, можно сказать, и остались живы.

 

О внутренних условиях, способствующих сохранению личности в экстремальной ситуации см. в виде текста, например, в главах «Регрессия и исчезновение вертикали», «Доминанта жизни. Творческий ответ на травматический опыт» из части 4.1 одноименной статьи «Остаться человеком: Офисы, мегаполисы, концлагеря»

http://solovki-monastyr.ru/abba-page/solovki_page/2062/

 

Если смотреть физиологически, можно сказать, что у этих людей были развиты лобные доли; если брать аспект культуры – это были мыслящие, деятельные личности, стремящиеся к познанию, обладающие, в том числе, какой-то религиозность. Иосиф Якубович был иудеем, Кристина Живульская – католичка, Этти Хиллесум – еврейка с христианскими взглядами. Сейчас мы не разбираем, какая религия истинна. Религия формируется внутреннее состояние, которое человек берет с собой в жизнь вечную. И истина там, где возможно сформировать глубокое состояние внутреннего мира даже посреди скорбей. Некоторые течения могут дать человеку какое-то подобие опоры, но если глубокого мира они создать в человеке не могут, то соответственно человек в жизнь вечную придет с хаосом, и цель, для которой создан человек, не будет реализована…

На данный моменты не сравниваются религии между собой. На данный момент комментируется та мысль, что и в Освенциме люди вовсе не обязаны были скатиться до уровня животных, определяемых инстинктами.

 

Еще несколько лет назад современная наука сводила все к дофамину и серотонину. Если следовать мысли многих авторов, то могло показаться, что кроме нейронных связей ничего не существует, ни души, ни разума. Вспомним эпизод из «Братьев Карамазовых», когда Ракитин в тюрьме объяснял Мите, что на самом деле души нет, а есть в мозгу клеточки, которые задрожат хвостиками, и от этого появляются образы. Митю так это впечатлило, что он расчувствовался: «Как бога жалко!»[3].

 

Однако современная наука все же близка христианству. На беседах про Освенцим мы разбирали книгу А.В. Брушлинского, директора НИИ Российской академии психологических наук, «Психология субъекта». В ней он рассматривает тоталитарный строй, понятие, близкое к зависимости. Что же их объединяет? Происходит формирование в человеке моделей поведения, которые он сам никогда не желал, но которые прививаются ему извне. Его книга была написана уже после распада СССР, когда стало возможным вообще говорить о тоталитарном строе. Интересно, что он не писал о методах насилия, о дубинках, а подчеркивал, что суть тоталитарной системы – это убежденность, что человека формирует внешняя среда.

 

Мысли А.В. Брушлинского применительно к теме зависимого поведения в главе «Справедливо ли полагать, что главной причиной наркомании является генетическая обусловленность и физиология?» из пятой части статьи «Мировоззренческий сдвиг – детонатор наркотического "бума" и распада общества»;

http://solovki-monastyr.ru/abba-page/solovki_page/2021/

 

На самом деле это не так. Что такое субъект? Брушлинский говорит, что когда человек стоит на высшей ступени своего развития, становится творческой личностью, которая имеет свой путь в истории, все внешние импульсы он пропускает через свою внутреннюю суть, своего рода внутреннюю прослойку, совесть, взгляды, воззрения, и на выходе получаются совсем не очевидные вещи. Комментируя эти мысли, можно привести следующий пример. Человек может родиться и вырасти в семье алкоголиков, но при наличии внутренней силы и разумной деятельности, не стать зависимым. Хотя существует мнение, что путь такого человека предопределен.

Короленко и Дмитриева в другой своей книге «Психосоциальная аддиктология» пишут, что «злоупотребление алкоголем одним из родителей не обязательно приводит к столь негативным последствиям» как «отклонения в психическом и физическом развитии». Они отмечают: «Создается впечатление, что в ряде случаев семейные алкогольные проблемы вызывают у детей реакции протеста, увеличивают их выносливость, устойчивость к стрессам и независимость. Эти положительные черты должны усиливаться поддержкой со стороны. К сожалению, над детьми алкогольных аддиктов часто нависает, как Дамоклов меч, распространённое в обществе предубеждение об их неизбежной фатальной судьбе»[4].

То есть вследствие наличия личностных особенностей у зависимых у детей наоборот вырабатывается такой иммунитет к алкоголю, что они никогда в своей жизни не притрагиваются к спиртному. Девушка из подобной семьи не обязательно должна выйти замуж за алкоголика, хотя часто утверждается обратное.

Если у человека есть разумная деятельность, то он способен импульсы внешней среды осмыслить, творчески претворить, и на выходе получится совсем иное. Когда внешняя среда действует на человека травмирующе, мы должны ставить вопрос об отсутствии внутреннего ядра личности. Именно оно может помочь ему сопротивляться.

Подробнее о Брушлинском можно почитать на сайте Соловецкого монастыря в статье «Мировоззренческий сдвиг, часть 5», где приводятся некоторые его мысли, с параллельными цитатами слов подвижника 4-го века – преподобного Макария Великого. По сути, Брушлинский пишет о том, что мы уже знаем из «Добротолюбия» и из наставлений Макария Великого. Преподобный Макарий Великий сравнивал человеческую природу с колесницей, а ум называл возницей колесницы души.

Древние греки говорили, что человека несут два коня – эрос и тимос (мысль о эросе чем-то схожа с теорией Фрейда). Эрос – сила вожделения, тимос – сила напряжения. Но у каждого ли человека будет «сформирован» возница на этой колеснице? Вот в чем вопрос.