Кончина игумена отца Арсения.

 

“ Блажен путь, в оньже идеши днесь, душе, яко уготовася тебе место упокоения ”.

 

Воистину блаженна душа, отшедшая из нашей многотрудной, бедственной жизни, из нашей среды, в день святого Иова Многострадального.

Блаженна душа эта во многих и многих отношениях. Ибо усопший Игумен отец Арсений оставил о себе не только добрую и вечную память, но сверх того, оставил высокий образец и пример веры ревностной, особенно для нашего тяжелого времени преподанный.

“ Несть человек, иже жив будет и не согрешит!” Какие дивные слова?! Нет человека, который бы прошел через плачевную юдоль жизни земной и не получил бы во брани духовной ран и увечий, – ошибок, грехов и прегрешений. Все несут то или иное бремя греха. Все виновны пред Господом Богом. Пред Богом все мы безответны, – “всякаго бо ответа недоумеющи, сию Ти молитву, яко Владыце, грешнии, приносим: помилуй нас!” Но Богомудрые Отцы, желая ободрить и избавить нас от безмерной печали согрешивших, говорят так. Ведь не тот воин вызывает удивление и получает высокую похвалу и награду, который за всю войну не получил ни одной раны, а тот, кто сопротивляясь и, будучи изувечен врагом, вышел в конце концов победителем. Таков именно отец Игумен Арсений (родившийся 19 августа 1890 года и скончавшийся 6/19 мая 1975 года).

Строгий аскет и подвижник, принявший благое иго Христово в ранней юности, он показал высокий пример монашеского жительства в наших безконечно трудных условиях. Он вел жизнь скитальца, гонимого имени Христова ради. Исключительно трудный подвиг он нес: кое-как питался, кое-где спал, словно нищий, и то самый последний, одевался едва-ли не в рубище. Он избегал всяких удобств, не давая покоя и без того изнуренному телу...

Ко всему он не только монах, но и пастырь. Пастырь добрый, полагающий душу свою в заботах и молитвенных трудах за пасомых. Не ради скверного “прибытка”, или “гнусной корысти”, как говорит святый Апостол (1 Петр. 5, 2), трудился он, этот безсребренник и милостивец. Он умер нищим, как нищим жил он в этом мiре, дабы богатым быть в загробном, вечном.

И хотя претерпел он некое кораблекрушение опасное в вере, так что оказался в волнах ложного мудрования богохульной ереси имябожнической или так называемого”имяславия” и ещё более страшной ереси, гнездящейся в недрах красной сергианско-алексеевской лжецеркви, но не утонул в этом обольщении, а выплыл на берег православного исповедания. Он осознал всю глубину своего заблуждения и принес Богу глубокое, слезное покаяние, принял на себя строгую епитимию, предусмотренную законом Святой Соборной и Апостольской Церкви Православной, не приклонившей своих колен пред новым “Ваалом” богоборства антихристова. В ознаменование глубокого раскаяния, в духе и букве послушания святым канонам Церкви Христовой, он смиренно прекратил священнодействование, что и предусмотрено каноническими правилами. И тем самым оставил сияющий пример для всех попавших в такую же духовную беду.

Он мужественно и исповеднически вынес злоречие тех, кто в духовном ослеплении не знает, что творит: “ Господи, не вмени им греха сего ”, – скажем словами первомученика Стефана (Деян. 7, 60).

Пред многими свидетелями он, по правилу 1 Святого Вселенского Второго Собора предал анафеме, т. е. “отлучению”, упомянутые ереси:

ересь имяславско-имябожническую, богохульно утверждающую, что любое имя Божие, в слове человеческом и, “особенно” – “имя Иисус”, есть Сам Бог по существу и естеству. В то время, как Св. Церковь учит, что Бог по существу – “неименуем!”

Предал он многократно анафеме и свое заблуждение как ересь антихристову, ныне в лице красной лжецеркви раболепствующую перед антихристовой советской властью, которая получила, как сказано в Божественном Писании, “от Сатаны” и “ силу свою и престол свой и великую власть ” (2 Фесс. 2, 9 и Откр. 13, 2), и богохульно утверждающей, что эта власть, как и всякая – “ от Бога!”

Дивной христианской кончиной, поразившей всех, окончил свою долгую жизнь этот восьмидесятилетний старец, дважды разбитый параличем и потому лишенный зрения, слуха и речи, он всё же оставался в памяти верующих до последней минуты. Никакого малодушия, уныния или отчаяния! А казалось бы, оно – так естественно, так человечно в этом положении. Но он жизнью своею приготовился к смерти. Она не пугала его. Он ждал её. Его ум и сознание, хотя и лишенные ясной, членораздельной речи, были направлены только на молитву. Не имея возможности даже вымолвить слово, он перебирал, глухой и слепой, четки. Когда пальцы рук не могли этого делать, он умудрялся делать это устами!...

Когда ему становилось легче, тогда он произносил слова молитвы Иисусовой в слух. За шесть дней до смерти он всю ночь на родительскую субботу произносил:

“ Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!”

А внешне он был безжизненным мертвым телом, даже тогда, когда мог ещё ходить... Хотя не было силы в руке, он до последнего издыхания пытался осенять себя крестным знамением, поднятая рука не слушалась и падала без сил. И несмотря на это, он снова и снова делал попытки...

Из-за пасмурной погоды несколько дней не было видно солнца. Но, как только гроб с его останками был вынесен из дверей дома, вдруг из мрака туч блеснуло теплое солнце. Это было столь удивительно, что даже местные татары, магометане, признали в этом чисто духовный смысл:

– Не простой был человек, ваш старик. Большой он человек!...

Да, новопреставленный отец Арсений (в мiру Андрей Дмитриевич Мельников) отошел в иной мир. Но он не умер. Он жив о Господе! Всевышний принял его покаяние и простил... И как помогал он духовно при жизни, так, верим, будет помогать и по смерти!

“Во блаженном успении – вечный покой!”

Вечная память, вечная память, вечная память! Аминь.

 

Преподобноисповедниче, отче Арсение, моли Бога о нас!

 

Старец Арсений рассказывал случай, когда его призвал к усиленной молитве совсем незнакомый и неправославный и, даже, не христианин:

– Я как-то сидел в двадцатые годы со своим старцем Даниилом в тюрьме. Нас прямо из монастыря забрали. Старец непрерывно молился, стоя в камере на коленях. А в камере столько людей, что только один проход посредине, и все люди лежат на полу. А я в ту пору ещё молодой, стеснялся людей и не смел молиться открыто.

И вот, как-то поздно вечером подходит незнакомый татарин и говорит мне:

– А ты что не молишься?! Видишь, как твой старик всё время молится. Становись и ты, – молись!

Я очень удивился этим словам, – послушался совета, стал на колени прямо в проходе (другого места не было) и начал горячо молиться.

А на утро моего старца вызвали “с вещами”... А через несколько минут и меня вызывают:

– Мельников Андрей Дмитриевич, “с вещами!”

Я вышел. Оказывается, нас обоих на освобождение. Когда старцу сказали, что он освобождается, то он попросил освободить с ним и меня... Вот что значит усердная молитва к Богу, как пророка Иону из чрева китова, так и нас из ада освободил Господь, по молитвам моего старца Даниила. Но самое удивительное то, что к молитве меня призвал, даже заставил, магометанин... Я рассказал старцу об этом.

Он же ответил:

– Слава Богу за Его несказанную милость! Пути промысла Господня – неисповедимы...

Об игумене Арсении рассказывала одна монахиня:

– Приехал к нам отец Арсений. Мы знали раньше, что он разыскивает одного “Владыку”, с которым встречался много лет тому назад в условиях тайной, Катакомбной Церкви. И этот Владыка увещевал его оставить, как неправославное, заблуждение “имяславское”, объясняя, что не только в слове человеческом, но даже и Ангельском, как пишет об этом св. Иоанн Златоуст, имя Божие не есть Сам Бог... Но в ту пору отец Арсений не внял увещеванию. Но после этого много лет трудился, ездил, разыскивал того, с кем имел беседу, разыскивал на сей раз для того, как он говорил, чтобы “покаяться”. И вот он, ища того Владыку, наконец, приехал к этой монахине, – и пал на колени передо мною и говорит своим уральским, на “о”, говором:

– Матушка, приехал я, чтобы каяться. Скажи, ради Христа: где Дедынька?! Умоляю, скажи!

Но я и вправду тогда не знала, где он. Да и знать-то нельзя, сегодня – здесь, а завтра уже в другом месте... Я отвечаю громко, чтобы он слышал... А он всё лежит на коленях, ниц лицом.

– Батюшка, да я ведь не знаю, где он может быть. Ведь он скрыт ото всех!...

– Ну вот и умру тут. Не встану. Умирать буду. Где Дедынька?!...

 

Смерть за веру в Бога.

Михаил Васильевич Авдеев, так звали этого мученика, был жителем города Оренбурга. А работал он шофером на грузовой машине. В момент насильственной смерти ему было всего 35 лет.

При какой-то неисправности в машине он был принужден залезть под машину и долго лежать под ней, производя ремонт. Вследствие этого он застудил почки и попал в терапевтическую больницу с диагнозом: воспаление почек. В связи с этим, он чувствовал себя очень плохо и стал, не таясь, чего в Советском Союзе делать “нельзя”, перед всеми молиться и, даже, “подумать только”, по обычаю христианскому, просить у всех, находящихся в палате, “ прощения ”, говоря, что он “будет умирать”. И он не ошибся... Из-за этого “непорядка в палате”, были вызваны советские врачи и, конечно, его, поскольку он верит в Бога и молится Ему, констатировали у больного “внезапное умопомешательство”, “сумасшествие”. Ведь советское государство признает вполне нормальными только тех людей, которые не верят в Бога и не молятся. А в данном случае в поведении больного была, очевидно, усмотрена прямо-таки “дерзкая демонстрация” религиозных чувств и убеждений. Поэтому Михаила Васильевича срочно переправляют в психиатрическое отделение больницы, с особым направлением, как “социально опасного пациента”.

Но и здесь он проявил себя так же, как и в терапевтическом отделении. Он продолжал перед всеми в палате молиться и у всех просил прощение, заявляя, что он умирает:

– Я умираю, я умираю.

А далее рассказывает уже мальчик, находившийся в этой палате и вскоре выписанный из больницы. На вопрос, как случилось, что Авдеев так внезапно, в первый же день поступления в больницу, скончался? Тот ответил:

– Ну вот вошел врач с большим шприцом и говорит: “Вам плохо?! Сделаем укол, инъекцию, и Вам сразу станет легче!” А как сделал этот укол, то больной даже не шевельнулся. Сразу умер!

С каким хладнокровием убивают молодого человека! Как будто бы это неодушевленная вещь. Но город Оренбург издавна “славится” своей холодной жестокостью как в тюремном режиме, так и в больницах, подчиненных чекистскому надзору.

А это происшествие с Михаилом Васильевичем Авдеевым, шофером тридцати пяти лет, человеком крепкого здоровья, случилось совсем недавно, в 1977 году.

Умученный Христа ради раб Божий Михаил происходил из крепкой крестьянской православной семьи, руководимый пастырями исповедниками и мучениками. И сын их духовный в расцвете сил ушел тем же православным путем, что и они. Сбылось на нем слово Писания: “ Ученик не выше учителя, и слуга не выше господина своего. Довольно для ученика, чтобы он был, как учитель его, и для слуги, чтобы он был, как господин его ” (Мф. 10, 24-25).

Вечная память!

 

Святый мучениче Христов, Михаиле, моли Бога о нас!