Основные подходы к пониманию рациональности науки

Проблема истинности и рациональности — центральная проблема науки, которая решается по-разному на различных этапах развития науки, однако остается неизменной цель научной деятельности — открытие истины. Достижение этой цели тесным образом связано с формированием стандартов научной рациональности в каждой конкретной научной парадигме.

Понятие рациональности оказывается полисемантичным и исторически изменчивым. Наиболее явно различие смыслов рациональности проявляется в сопоставлении этого понятия с его антонимами. Понятие «рациональность» формирует несколько бинарных оппозиций в зависимости от того, какой антоним ему противопоставляется.

Могут быть представлены, по крайней мере, следующие бинарные оппозиции: «рациональное — иррациональное», «рациональное — нерациональное», «рациональное — неразумное», «рациональное — чувственное», «рациональное — бессмысленное», «рациональное — противоречащее здравому смыслу».

Из таких оппозиций вытекают следующие смыслы рациональности:

— рациональное — разумное, логичное, осмысленное разумом;

— рациональное — эффективное, оптимальное;

— рациональное — освоенное при помощи форм логического (разумного) мышления;

— рациональное — само собой разумеющееся, не противоречащее здравому смыслу;

— рациональное — имеющее явно выраженный смысл;

— рациональное — подчиненное определенному алгоритму; и др.

Таким образом, общее решение проблемы рациональности существенно зависит от ответа на ряд вопросов:

— Что такое разумность, какова ее сущность?

— К каким родам и видам бытия применима идея рациональности?

— Сущность рациональности абсолютна и неизменна, или она является исторически изменчивой?

— Какова типология рациональности? |127 |

 — На каких основаниях могла бы строиться типология разновидностей рациональности?

Проблема рациональности заключается в выяснении смысла «разумности» как свойства или характеристики, применяемой к конкретному объекту: бытию, действию, отношению, цели и т.д. На этом основании ряд авторов выделяет типы рациональности. Так, Е. Н. Шульга различает типы рациональности, во-первых, по отношению к видам предметов, о которых имеются рациональные высказывания; во-вторых, по отношению к виду ситуации и, наконец, по виду критериев рациональности. В соответствии с этими основаниями предлагается различать:

1) рациональность мышления и рациональность действия;

2) рациональность здравого рассудка и научную рациональность;

3) рациональность ценностей и рациональность знания;

4) онтическую рациональность;

5) рациональность формальную и рациональность материальную;

6) эпистемологическую рациональность;

7) прагматическую рациональность.

Таким образом, идея рациональности может быть применима к различным видам и формам бытия и сознания. Вместе с тем значительную часть рассмотренных применительно к «рациональности вообще» семантических значений справедливо включить в понятие научной рациональности, которое подразумевает анализ форм и проявлений рациональности в науке. Ряд исследователей саму науку рассматривает как особый тип рациональности и говорит о «науке как типе рациональности».  

Представления о сущности научной рациональности изменяются вместе с развитием науки и общества. Так, логоцентрическая парадигма античной философии базировалась на убеждении в абсолютности и неизменности законов вселенского разума, постигаемых человеком и обнаруживаемых им в собственной духовной способности. В качестве таких законов выступали законы логики, которые, по Аристотелю, являются фундаментальными принципами бытия и мышления. Таким образом, в Античности утверждается идея: все, что соответствует законам логики, рационально. То, что не соответствует | 128 | этим законам, нерационально; то, что противоречит логике, иррационально. Однако «разумность» далеко не всегда тождественна «логичности», поскольку логически корректными могут быть и вполне бессмысленные «умозаключения». Так, логически безупречным является суждение «Некоторые шмяки — глюки», полученное как дедуктивное заключение из посылок «Все бяки — глюки», «Некоторые шмяки — бяки», однако такое суждение лишено смысла. «Разумность» может характеризоваться целесообразностью, эффективностью, гармоничностью и согласованностью элементов и др.

Существует понимание рациональности как способности упорядочивать восприятие мира, способность давать миру определения, правила, законы1. При таком понимании и практическая, и мифологическая мыслительная деятельность есть алгоритм для «приведения мира в порядок», поэтому миф может рассматриваться как специфический тип рациональности, хотя и культурно-социальной, но вненаучной. Однако с того исторического периода, когда возникла наука, именно научная рациональность являлась основой рациональности для других сфер общества.

Рациональность классической науки, воспринявшей традиции Античности и развивающей идеи логоцентризма, подразумевала веру в способность разума к освоению действительности, в тождество разума и бытия.

В неклассической рациональности на смену такому пониманию приходит вера в способность науки к постижению мира и его преобразованию.

В постнеклассическии период саморефлексия науки приводит к выводу об исторических типах научной рациональности и, следовательно, — к идее о ее плюрализме. Постнеклассическии этап научного развития связан с новым качественным скачком в содержании научной рациональности. Последняя включает в свое содержание понимание нелинейности и историзма систем, исследуемых наукой (в том числе естественными и техническими науками), их человекоразмерность.

Определения типов рациональности соотносятся с тем, что французский мыслитель М. Фуко (1926—1984) называет «эпистемами», т.е. специфическими эпистемологическими пространствами (пространствами познания) порядка, в соответствии с которыми конструировались знания в каждую эпоху. | 129 | M. Фуко выделяет три рациональности в европейской культуре Нового времени: ренессансную (XVI в.), классическую (XVII— XVIII вв.) и современную.

Проблемы исторических типов рациональности широко разрабатывались и в отечественной философской традиции. Следует отметить труды Н. С. Автономовой, П. П. Гайденко, В. Н. Поруса, В. С. Стёпина, В. С. Швырева. Историки отечественной философии относят к классическим труд М. К. Мамардашвили «Классический и неклассический идеалы рациональности» и совместную статью М. К. Мамардашвили (1930— 1990), Э. Ю. Соловьева (р. 1934) и В. С. Швырева (1934—2008) «Классика и современность: две эпохи в развитии буржуазной философии». В этих работах выявляется различие классической и неклассической рациональности.

Так, В. С. Швырев отмечает, что классическая рациональность предполагает направленность сознания на «существующий независимо от субъекта миропорядок, причем предпосылки воспроизведения этого миропорядка в рациональном сознании не выступают предметом специального анализа». Для современной рациональности характерна критико-рефлек сивная установка «по отношению к своим собственным предпосылкам. Предметом рационального сознания становится, тем самым, деятельность по выработке рационального знания на основе имеющихся познавательных средств и предпосылок.

Таким образом, объект классической рациональности — мир целостности и познаваемого единства, а субъект, познающий этот мир, — это автономный независимый субъект. В классическом типе рациональности господствует идея абсолютной суверенности разума, стремящегося к постижению истинной сущности вещей. Сам разум остается при этом как бы сторонним наблюдателем. Одновременно предполагается возможность построения абсолютно объективной картины мира. Такой тип рациональности реализован, в частности, в ньютоновской картине мира, претендующей на универсальное объяснение явлений и событий.

Современная рациональность постнеклассического типа вызвана ситуацией, в которой единое универсальное объяснение мира оказывается невозможным. В философии науки осознан и обоснован тот факт, что результаты нашего видения зави-| 130 |сят от способа смотрения (и усмотрения). Современный тип рациональности базируется на идее о том, что достижима лишь относительно истинная картина реальности. Научным сообществом признается тот факт, что содержание теоретического знания зависит не только от специфики объекта, но определяется также особенностями метода, посредством которого осваивается этот объект.

М. К. Мамардашвили и В. С. Швырев анализируют прежде всего современный и предшествующий ему типы рациональности.

В. С. Стёпин одним из первых в отечественной философии науки разработал типологию научной рациональности применительно к основным этапам развития науки и сформулировал отличия классического, неклассического и постнеклассического типов рациональности.

«Классическая наука полагает, что условием получения истинных знаний об объекте является элиминация при теоретическом объяснении и описании всего, что относится к субъекту, его целям и ценностям, средствам и операциям его деятельности. Неклассическая наука (ее образец — квантово-релятивистская физика) учитывает связь между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности, в которой обнаруживается и познается объект. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями по-прежнему не являются предметом научной рефлексии, хотя имплицитно они определяют характер знаний (определяют, что именно и каким способом мы выделяем и осмысливаем в мире). Постнеклассический тип научной рациональности расширяет поле рефлексии над деятельностью. Он учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ее ценностно-целевыми структурами. При этом эксплицируется связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями».

Предложенная В. С. Стёпиным методология весьма плодотворна, поскольку позволяет соотносить развитие науки не только с внутринаучными, но и с социально-культурными факторами. В результате выявлена тесная связь научных революций с социальным контекстом их осуществления, и если это справедливо для естествознания, подобная методология еще более продуктивна для социальных наук. | 131 |

В работах В. С. Стёпина под научной рациональностью (хотя в явном виде это не формулируется) фактически понимается то, что считается для научного сообщества само собой разумеющимся, что не требует дополнительных доказательств, потому что общепринято научным сообществом и составляет исходные позиции для научного исследования. В качестве критериев различения типов научной рациональности В. С. Стёпин рассматривает в первую очередь представления научного сообщества о природе истины и взгляды на диалектику субъекта и объекта, объективного и субъективного в процессе научного исследования.

Однако могут быть выдвинуты и другие критерии различения типов научной рациональности. В их числе представления о роли научных средств в познавательном процессе, о типах детерминизма, о влиянии социокультурных ценностей на процесс научного познания.

Отметим, что необходимо различать рациональность науки как социального института и рациональность науки как процесса научного исследования, с одной стороны, и рациональность научного знания — с другой. В первом случае имеем дело с рациональной (или нерациональной) организацией научного познания, во втором — с его результатом. Однако в большинстве публикаций такого разделения не осуществляется, хотя в работе В. С. Стёпина речь идет прежде всего о науке как социальном институте и процессе научного познания, а у Е. Н. Шульги — о рациональности научного знания.

Возможен и комплексный подход, синтезирующий характеристики рациональности науки с различных точек ее рассмотрения. Подобный подход, с учетом идей В. С. Стёпина, М. К. Мамардашвили, В. С. Швырева и др., реализован в табл. 5.1.

Таблица 5.1. Основные типы научной рациональности.

Тип научной рациональности	Классический	Неклассический	Постнеклассический
Субъект познания	Автономный, независимый познающий разум, фактически «эпистемологическая машина»	Субъект + инструментальные средства	Социальный, ценностно нагруженный субъект -1- инструментальные средства
Истина	Монополизм истины	Плюрализм истины	Плюрализм и аксиологическая загруженность истины

| 13 2 | Окончание табл. 5.1