Человека в старости. Индивидуальные типы старения

Старость, ее восприятие человеком как периода жизни, не­сущего новое миросозерцание и мироощущение, - все это из­давна занимало умы человечества. Перед каждым человеком в старости встают вопросы о смысле и образе дальнейшей жиз­ни, о выработке собственного отношения к старости, собствен­ной установки: как быть старым. Известная сентенция М. Монтеня о том, что «немногие люди умеют стареть», содержит в себе вопрос: что же лежит в основе достойного старения? У одних пожилых отмечается резкое неприятие старости: они ненави­дят ее и считают тяжелым бременем. Как показывают наблю­дения, ни хорошее физическое здоровье, ни сохранение дея­тельного образа жизни, ни высокое общественное положение, ни наличие супруга и детей не являются залогом и гарантией осознания старости как благоприятного периода жизни. И при наличии этих признаков, каждого в отдельности и вместе взя­тых, пожилой человек может считать себя ущербным и полно­стью не принимать свое старение.

И, наоборот, при плохом физическом здоровье, скромном ма­териальном достатке, относительном одиночестве пожилой че­ловек может находиться в согласии со своим старением, в состо­янии увидеть положительные стороны своего старческого бытия.

Различие формы поведения пожилых в однотипных ситуа­циях отражают индивидуальные особенности реагирования на собственное старение. Именно эта сторона психической жизни человека определяет его отношение к личным потерям, утрате прошлых возможностей, так же как и новое восприятие окру­жающего.

Однако личность старого человека, претерпевая известную трансформацию, все же остается сама собою, сохраняя индиви­дуальные черты. В старости не происходит какого-либо измене­ния личностных характеристик, «ни нравственные, ни соци­альные качества личности не утрачиваются» (Н.Ф. Шахматов). В этом отношении интересными представляются наблюдения над долгожителями, проведенные Р. Яцемирской в домах для преста­релых в Болгарии. Она показала, что «характерологические чер­ты и особенности личности прослеживаются на протяжении всей долгой жизни и практически остаются неизменными и на самом последнем этапе онтогенеза - в период долголетия. Характер лич­ностного реагирования сохраняется до конца жизни и, по суще­ству, не подвергается изменениям под влияниям возрастного фак­тора вплоть до долголетия». По всей видимости, как утверждает, Яцемирская, при отсутствии старческих психических заболеваний характер человека со всем его своеобразием можно проследить до самой смерти. М. Цицерон в своем трактате «О ста­рости» писал: «Но старики, скажут мне, ворчливы, беспокойны, раздражительны и трудны в общежитии, а если приглядеться к ним, то и скупы. Это недостатки характера, а не старости».

Какова же роль личности в процессах формирования психо­социального статуса пожилого человека? Каково ее влияние на процессы адаптивного (благоприятного) и неадаптивного (не­благоприятного) старения? Накопленный опыт свидетельствует о том, что поведение человека перед лицом ста­рости в большой степени зависит от зрелости его взглядов на  Жизнь. Насколько адаптивной, успешной будет жизнь челове­ка в старости, определяется тем, как он строил свой жизнен­ный путь на предшествующих стадиях, - утверждают психо­логи. В этом смысле очень важно, что человек несет в себе, какова система его жизненных ценностей, установок, всего  внутреннего строя его личности. Поэтому справедливо звучат  слова А. Шопенгауэра: «То, что человек имеет в себе, никогда так ему не пригодится, как в старости».

Какие же черты личности способствуют адаптивному старению? Важное значение придается таким чертам, как актив­ность, творческая деятельность. Отмечено, что человек, ведущий

 плодотворную жизнь, не становится дряхлым, напротив, умственные и эмоциональные качества, развитые им в процессе жизни, сохраняются, хотя физическая сила слабеет.

Люди, жизненный путь которых отличался успехом, активностью, конструктивно относятся к спутникам старости: ухудшению здоровья и появлению разных болезней. У стариков, отличаю­щихся сдержанным, уживчивым и добрым нравом, старость проходит более терпимо, чем у таковых с заносчивым и неуживчивым характером. В этом контексте можно рассматривать и такие наблюдения, когда люди, прожившие богатую жизнь, пусть полную не только радости, но и горя, проявляют в старости больше положительных черт, чем неудачники, терпевшие в жизни одни крушения, которые в старости становятся себя­любивыми, желчными и угрюмыми.

На неадаптивный процесс старения влияют такие особенности личности, как привычка тормозить свое поведение, npeo 6ладание стратегии отказа от решения актуальных задач, от использования благоприятных возможностей. Неадаптивным оказывается процесс старения у тех людей, которые не смогли развить в себе качества самостоятельности и инициативы, у которых ориентирами в организации жизни были указания, мнение окружающих людей. В ситуации отставки они чувствуют себя потерянными, беспомощными и быстро усваивают негативные социальные стереотипы старости. Все эти современные разработки подтверждают то, что было сказано за две тысячи лет до этого М. Цицероном: «Тем людям, у которых нет ничего, что позволяло бы им жить хорошо и счастливо, тяжел любой возраст». И еще одно, не менее актуально звучащее высказывание: «Только неразумные люди относят свои собственные недостатки и проступки за счет старости».

Успешность, адаптивность старения определяется тем, насколько человек оказывается подготовленным к вступлению в новую фазу своей жизни, к тем задачам, которые несет с собой поздний возраст, специфичным для старости трудным ситуациям, принятию своего нового места в обществе и изменения социального статуса.

Знаменитый психоаналитик К. Юнг (швейц. психолог и психиатр) в своем эссе «Стадии развития», размышляя об учащении нервных срывов при старении,  видит причину их в том, что во вторую половину жизни люди вступают абсолютно неподготовленными. Насколько драматичным оказывается для них наступление старости, можно видеть на примере самоописания советского писателя Ю. Олеши: «В том, что бы дожить до старости, есть фантастика. Ведь я мог и не дожить, не правда ли? Но я дожил, и фантастика в том, что мне как будто меня показывают. Так как с ощущением "я живу" ничего не происходит, и оно остается таким же, каким было в младенчестве, то этим ощущением я воспринимаю себя старого по-прежнему мо­лодо, свежо. И этот старик необычайно уже нов для меня - ведь, повторяю, я мог и не увидеть этого старика, во всяком случае, мно­го-много лет не думал о том, что я увижу... теперь нас двое - я и тот. В молодости я тоже менялся, но незаметно, оставаясь всю сердцевину жизни почти одним и тем же. А тут такая резкая пе­ремена, совсем другой. Здравствуй, кто ты? Я — ты. Неправда!»

Недаром поэтому К. Юнг считает непоправимой ошибкой «проводить сумерки жизни в соответствии с программой ее зари», нести «в сумерки закон утра». Он предостерегает от за­блуждения, «что вторая половина жизни должна направлять­ся принципами первой половины».

Из этих неправильных установок и предпосылок, мешающих «вписаться» в старость, исходит многообразие индивидуальных типов старения. Американские психологи выделяют следую­щие варианты:

а)   регрессия, т.е. возвращение к прошлым формам поведе­ния, проявляющаяся в форме «детского» требования помощи
в повседневной жизни, независимо от состояния здоровья. Смирившись со своей участью, они ищут поддержки, внимания,
опеки у окружающих;

б)   бегство, или изменение места жительства, как форма ос­вобождения в трудной ситуации;

в)   добровольная изоляция от окружающих, пассивность и
минимальное участие в общественной жизни;

г)   стремление вызвать к себе интерес у окружающих;

д)   попытка включиться в жизнь общества, невзирая на воз­раст и состояние здоровья, стремление скрыть специфические
недомогания.

В других случаях поведение определяется бунтом против процессов старения, страхом перед смертью, отчаянными по­пытками сохранить уходящую зрелость, что выражается в ма­нере одеваться, сексуальном поведении, проведении досуга. Часть пожилых людей, напротив, обнаруживают как бы до­срочное примирение с фактом старости, будучи в физическом отношении вполне благополучными. В этих случаях мнимые и подлинные недомогания становятся доминирующими и состав­ляют содержание всей повседневной жизни человека. Угнетен­ность собственным состоянием делает существование пожило­го человека тягостным и обременительным.-

Как избежать этих нежелательных отношений со своим возрас­том? Как сделать старость приятной и приспособить в широком смысле «свою биологию к жизни, а не жизнь к своей биологии» - все это и является целью психологической перестройки, которая ждет человека в старости. Потребность выработать целостный взгляд на свою жизнь, обращенность внутрь себя, самосозерца­ние являются в старости, как утверждает К. Юнг, «долгом и не­обходимостью». Результатом этой психологической перестройки является появление новой жизненной позиции, рационального взгляда на свое существование и вместе с тем созерцательного ус­тойчивого психического и нравственного равновесия.

По мнению ряда психологов, особо важной является в этом плане мыслительная активность человека «по интеграции пройденного пути», благодаря чему стареющая личность как бы аккумулирует достижения и энергетический потенциал пройденных этапов жизни, переживая чувство удовлетворения.

Тот факт, что, в конечном счете, все традиционные ценности человека связаны со старением, делает особо важным, чтобы старость в умах человечества сохранила образ достойный, доб­рый и счастливый. Об этом же говорит и К. Юнг: «Человек оп­ределенно не перешагнул бы семидесяти-восьмидесятилетний рубеж, если бы такое долголетие не имело значения для него как биологического вида. Так и закат человеческой жизни должен иметь собственное значение, а не быть жалким придатком к заре жизни».