Более двадцати тысяч побывали в нем.

ЧУДЕСА УЛИЧНОГО ПАРАДА

 

Все порядочные люди приводят детей посмотреть на представление.

Какой отличный парад!

Если бы кто-то монополизировал рынок детишек позавчера, то наверняка составил бы себе целое состояние.

Вчера был день цирка, и каждый глава цеха или гильдии, каждый опытный и начинающий бизнесмен в Хаустоне, кто хотел увидеть, как лихо скачет на лошади с голой спиной мадемуазель Мари Мирс или как она бесстрашно ходит по канату, и кто не имеет своих детей, предлагал родительскую любовь и деньги тем, у кого они были, чтобы иметь удобный предлог для посещения цирка. В некоторых городах Новой Англии большие семьи зарабатывают себе на жизнь, отдавая своих детей в аренду членам церковной общины точно с такой же целью.

Когда кто-то говорит вам, что не верит в Ветхий Завет, просто спросите, что его заставляло, когда он был мальчишкой, идти следом за оркестром, за разбитым фортепиано, за клетками с животными и что уже сейчас заставляет его пробираться в цирк, кормить слона горохом и до посинения глядеть на смешные рожицы мартышек. Ничто на свете, кроме того чувства, которое все мы унаследовали от Ноя, когда он организовал самое великое шоу на воде, которое не исчезало из репертуара сорок дней и сорок ночей по всему миру.

Запах газовых рожков и опилок, треск хлыста инспектора манежа, старинные, с бородой, шутки клоунов, поразительные словесные выкрутасы продавца лимонада — вот те соблазны, перед которыми не устоять ни одному человеку на свете.

Уже долгие недели весь Хаустон был залеплен афишами и увешан знаменами шоу Барнума и Бейли, и, по мере того как приближалось первое представление, маленькие мальчики страдали от бессонницы и испытывали необычно сильную любовь к снисходительным дядям и старшим братьям, у которых водились деньжата.

Когда наконец наступил этот торжественный день, удовольствие от напряженного ожидания превращалось в наслаждение взахлеб наконец достигнутым.

Все люди начинают вспоминать о днях своего детства, когда приезжает цирк. Даже Сьюзан Б. Энтони впадала в какую-то мечтательную ретроспективу, когда видела, как на парад-алле эти животные ходят парами, по двое, и вспоминала о том далеком, далеком времени, когда она впервые увидела их в этом потопе, в течение сорока дней и ночей, когда беспрестанно повсюду лил дождь.

 

* * *

 

Уличный парад, начавшийся ровно в десять, был самым лучшим из всех, которые когда-либо видел Хаустон.

Процессия проходила определенную точку медленно, почти за двадцать минут. Клетки были все новые и лошади тоже, особенно некоторые великолепные особи. Все демонстрируемые публике животные были, как правило, в хорошем состоянии, а некоторые из них довели просто до совершенства свои роли диких зверей. Львы, однако, казались довольно старыми, у царей зверей наблюдались признаки телесного увядания. Человек, который находился вместе с ними в клетке, своим орлиным взором следил за ними, ничего не выпуская из вида. Это цирковое шоу имело двадцать слонов, только четырех тигров, но все это не отпугивало добропорядочных демократов. Ведь до выборов еще было далеко. Пышное зрелище с участием разных стран мира производило должное впечатление. Англия, Франция, Германия, Турция, Бельгия и другие страны были представлены всадниками в национальной униформе. Америка была достойно представлена шествием, в котором богиня Свободы сидела на троне, дядя Сэм вышагивал впереди нее, матросы по четырем сторонам, Джесси Джеймс и Ричард Крукер посередине. За ними следовали римские колесницы. Все мы восхищаемся предприятием «Барнум и Бейли» в области циркового искусства, но, как нам кажется, их реализм заходит слишком далеко, когда римские матроны времен Марка Аврелия погоняют колесницы по нашим улицам. Неужели девушка, рекламирующая сигареты, устала или все члены «Общества Ньюпорт» разобраны и им нечего показать более достойного нашего внимания?

Обычным гражданином подсчитано, что уличный цирковой парад наблюдали пятнадцать тысяч человек и, вероятно, от восьмисот до тысячи популистов.

Толпа, ожидавшая парад, была все той же обычной старой толпой. Тротуары на улицах были забиты красивыми девушками, пижонами, торговцами, клерками и крестьянами из провинции. Была там и женщина, жующая резинку и укачивающая орущего младенца на руках; была там и другая, с коляской, спокойно выслушивавшая ругань толпы и оскорбления в свой адрес со снисходительной улыбкой; был там и мужчина, который уверял всех, что, мол, все это одно и то же, что он все это видит уже сорок лет подряд.

Задул пронзительный холодный ветер, пошел холодный мелкий моросящий дождик, и один из дрожащих от холода египтян, едущих верхом на верблюдах, вспоминая о своей солнечной родине, наверняка говорил своим соотечественникам: «Беда, как хочется сейчас очутиться в кабаке не Тринадцатой улице, чтобы залить полпинты горячительной за воротник», а восточный человек справа от него с печальными глазами отвечал ему: «Ах, приятель, этот противный холод жалит меня, словно дьявол!»

Мистера Бейли на его шоу нет, зато есть другой мистер Джордж Бейли из «Даллас ньюс». Мистер Джордж Бейли не имеет ничего общего с цирком, если не считать, что он составляет для него афиши.

В час дня двери этнологического конгресса широко распахнулись, и разбухающая толпа ученых опустила руки в задние карманы за деньгами, чтобы вытащить оттуда ровно столько, сколько следовало отдать за билет.

Представление в цирковом шатре начиналось в два.

Выставка животных была просто первоклассной, а некоторые из завсегдатаев-мальчишек узнали своих старых знакомых. В самом центре шатра стоял стол для заключения международных сделок, за которым сидели представители индийских цирковых семей, сингалезских танцоров, островитян Фиджи, ратмалиатмов, старинных жителей Самоа и т. д.

Газетчик из «Пост» подошел к интеллигентно выглядевшему самоанцу и сказал:

— Ты, пригожий, но печальный в сердце, ссыльный с кораллового острова в Тихом океане, пляжи которого все время целуют волны, не скучаешь ли ты по своему дорогому, далекому дому?

Крупный самоанец бросил на вопрошавшего тоскливый взгляд и сказал на своем звучном туземном языке:

— Короче, парнишка! Нечего мне голову морочить. Закрой свою варежку, не то я огрею тебя вот этим настоящим боевым топором!

Это шоу отличается тем, что имеет самого замечательного карлика в мире. Его владельцы обещают крупную сумму за такого же другого. Он самый большой карлик, ныне выступающий перед публикой, — в нем роста почти шесть футов.

 

* * *

 

Там все видели и одного благочестивого, полного достоинства мужчину, который привел детишек посмотреть на животных. С кислым видом, в пальтишке, застегнутом на все пуговицы, он говорил малышу, которого держал за ручку:

— Видишь, Вилли, вот это животное называется леопард, о нем в Библии говорится, что «он не может менять своих пятен», вон тех больших черных точек.

— Нет, может, папа, — возразил Вилли, — минуту назад он был в дальней точке клетки, а сейчас перешел к нам поближе.

— Не святотатствуй, сынок, — сказал человек с кислым видом. — Пошли посмотрим в шатре на мадемуазель Мирс, как она скачет на восьмерке лошадей в своей знаменитой позе Трилби. Я хочу, чтобы ты изучил это благородное животное, я имею в виду, конечно, лошадь.

Еще один, весь накрахмаленный, мужчина в цилиндре и в белом галстуке привел с собой четырех или даже пятерых детишек. Все они стояли в цирковом шатре, он быстро объяснял им:

— Мои дорогие детки, вот это — львы, вот это — тигры, обезьяны, слоны, гиппопотамы и верблюды. Вы со всеми знакомы по картинкам в ваших книжках. А теперь пошли в другой шатер и полюбуемся там формами человека, самого благородного творения Господа — мадемуазель Мэттьи показывает свой номер на трапеции.

 

* * *

 

В цирке представление проходило одновременно на трех манежах. Акробаты, совершавшие прыжки и балансировавшие друг на друге, были очень хороши. Настоящим открытием для всех стал номер «наивысшей гибкости» в исполнении мисс Мод Эллингтон и мистера Г. Уэнтуорта. Дамы и господа, которые прежде смотрели на пластичность человека как на нечто довольно низкопробное и вульгарное, теперь были просто удивлены, поражены, с какой деликатностью, тактом и просто изысканным дипломатическим изяществом эти артисты забрасывали ноги себе за шею и выполняли шпагат.

«Самый великий наездник» в Европе, мистер Уильям Уоллет был на высоте и делил успех с наездником Хаггардом, помощником автора программы и цирковых афиш.

Артистки, которые, как говорилось в афишах, должны были ездить верхом на лошадях, с честью исполнили все свои подвиги. Все они были с обнаженными спинами и не только, в общем, скорее, смахивали на девушек, приехавших на пляж в Гальвестон, чтобы порезвиться в пенных волнах.

Иветта, единственная клоунесса на земле, вышла на манеж и вызвала взрывы смеха, засовывая руки в свои мужские брюки и стоя на одной ноге. К тому же она очень забавно показывала публике язык. Потом, попрыгав на другой ножке и доведя публику до конвульсий, она удалилась. Стоит ради этого посмотреть на Иветту, единственную в мире клоунессу.

 

* * *

 

Человек, который пришел, вероятно, в цирк с той улицы, на которой стоит салун, казалось, был просто очарован татуированным человеком с Борнео, который демонстрировал на себе громадное разнообразие орнаментов: розы, пейзажи, балерины, корабли и т. д.

— Леди и джентльмены, — говорил он, обращаясь к публике, — приходите посмотреть на этот удивительный феномен! Я всегда хотел увидеть живые картинки. Таких живых картинок вы больше нигде не увидите. Так что наслаждайтесь, не теряйте зря времени, это такое большое удовольствие, по крайней мере, для меня!

Татуированный верзила наклоняется и шипит:

— Послушай, приятель, ну-ка прекрати эти песни с плясками и проваливай отсюда поскорее, если не хочешь получить в нюхалку. Ты меня понял?

 

Ну, о представлении цирка «Барнум и Бейли» можно только сказать, что оно хорошо организовано и отлично ведется. Банде мошенников, опасных хулиганов и посредников, которые обычно увязываются повсюду за цирком, не разрешается раздражать публику. Все шатры довольно просторные и в них предусмотрено все необходимое. Их крупный бизнес подчинен отлично отработанной системе, и каждый человек в этой компании четко знает свое место, и это позволяет добиваться полной гармонии в действиях всех.

 

Само по себе представление было лишь довольно средним по высшим цирковым стандартам, многое в нем не было новым или удивительным, но кое-что все же возвышалось над ординарным в этой отрасли зрелищ. Вся беда заключается в том, что всегда все стремятся сделать слишком много. Если бы вся программа исполнялась на одном манеже, то представление, конечно, неимоверно растянулось бы, но оно произвело бы на публику гораздо большее впечатление по сравнению с тем, когда зрелище проходит сразу на трех площадках. Внимание зрителя рассредотачивается, он в смятении, и ему удается лишь увидеть два-три стоящих номера и, возможно, пропустить еще столько же, просто блестящих. Но жалоб на это не поступает, все хотят, конечно, большего разнообразия. В общем, там было всего понемногу, причем все неплохо исполнено, по крайней мере, с обычным искусством цирковых артистов.

В программу было включено несколько новинок. Поза Трилби на спине у лошади, танец юбок на ней, а также еще танец змеи и тому подобное. Карнавал на воде, демонстрация прыжков в воду с высоты и прочие водные развлечения — это последняя мода в цирковом искусстве. Все происходит на настоящем озере, если использовать фразу из газеты: сорок два фута в ширину и шесть в глубину.

В зверинце есть еще несколько совершенно новых животных, в частности несколько слонов, которые довели общее число их стада до двадцати четырех.

Этнологический конгресс продолжил свою работу, и те, кто видели цирковые представления на больших ярмарках, проявят особый интерес к таким развлечениям, которые привлекают разношерстную толпу любопытных людей. Акробатика, воздушные полеты, прыжки на высоких трапециях — все это поистине превосходно, а если еще учесть конные достижения сестер Микс, особенно когда обе они гарцуют на одной лошади. Это наиболее удачная часть всего представления.

Не менее захватывающе и представление на манеже, в котором участвует целое стадо слонов, среди их номеров и исполнение кадрили. Это — блистательное представление и, если снова использовать удачную фразу газетчика, это — сборище панорамных по масштабу новинок, хотя в них и немало старого. В результате публика покидает шатры с большим удовлетворением, не сожалея о том, что они напрасно потратили свои деньги.

 

Замечания по поводу

Дня благодарения

 

Очень многие люди, которые весьма скептически воспринимают другие темы, безоговорочно проглатывают все, что говорится о Дне Благодарения, даже не помышляя проанализировать достоверность такого праздника.

В самом Хаустоне полно людей, которые будут сегодня сидеть за праздничным столом, набивать себе желудки жареной индейкой с подливкой, но они абсолютно не способны ответить даже на самый невинный вопрос по поводу происхождения этого общенационального праздника.

Соединенные Штаты — единственная страна в мире, у которой есть Национальный День Благодарения в память о каком-то особом историческом событии. Среди первых переселенцев в нашей стране, за исключением тех, кто изобрел коктейли, были отцы-пилигримы. Это была благородная банда религиозных энтузиастов, которые прибыли из Англии в Америку на паруснике под названием «Мейфлауэр» («Майский цветок»), также назывался и знаменитый сорт мыла.

Им сильно повезло, благодаря быстрому переходу под парусами они добрались до Америки еще до Дня Благодарения. Они высадились в Плимут-роке, где их встречал достопочтенный Ф. Р. Лаббок, который и обратился к ним с приветственным адресом. Был холодный, ветреный день, который не располагал к речам.

Эту героическую маленькую банду изгнанников стали в Англии называть пуританами, что во Франции равносильно аболиционистам. Когда все они стояли на унылом, неприветливом берегу, дрожа от холода на жгучем ветру, капитан Майлс Стэндиш, человек самого отважного сердца и самого веселого темперамента во всей команде, сказал:

— Послушайте, ребята, может, перестанете клацать зубами и дрожать в коленках? Никто, по-моему, из вас не похож на таких, кто прежде хочет принять резолюцию, а уж потом что-нибудь поджечь. По-моему, все вы довольно веселые нормальные ребята…

 

* * *

 

Среди наиболее знаменитых членов этой банды были Уильям Брэдфорд, Эдвард Уинслоу, Джон Олден, Джон Карвер и Марк Антони, племянник С. Сьюзан Б.

По обычаю истинных американцев, они не проторчав на земле и получаса, сразу же отправились на сборище, чтобы избрать губернатора.

Джон Карвер послал по кругу шапку, собрал в нее голоса и в результате был избран.

— А теперь, — продолжал уже губернатор Карвер, — я объявляю, что следующий четверг будет Днем Благодарения.

— На кой черт? — спросил капитан Стэндиш.

— Вот тебе и на, — возмутился губернатор, — да его можно найти во всех школьных учебниках, во всех исторических книжках.

Губернатор Карвер назначил комитет с капитаном Стэндишем в качестве его председателя для исследования страны.

Капитан Стэндиш побрел во главе группы своих сторонников по глубокому снегу, а другие тем временем приступили к работе по строительству примитивных укрытий с помощью бревен и сосновых веток. Вскоре капитан Стэндиш со своей группой вернулся, а за ним шел, не отставая ни на шаг, большой, цвета красного кирпича страшный индеец, который все время повторял при каждом своем прыжке через глубокий снег «Ву-уу-вуу-ху!»

Губернатор Карвер пошел навстречу этому простодушному дитяти лесов и обратился к нему с такими простыми словами:

— Послушай! Я — большой белый вождь. У меня большие ружья. Ты убил моих солдат, я буду стрелять в тебя, соображаешь?

— Я просто очарован встречей с вами, губернатор, — сказал индеец. — Меня зовут Массасуа. Я тоже — большой вождь. Мой вигвам вон там, — он указал жестом руки куда-то на юго-восток. — Я только что вернулся из похода, истребив племя Гу-Гуз. Вы, губернатор, наверное, не слыхали, но кошка вернулась, значит, пора заключить мир.

Губернатор Карвер пожал руку Массасуа и сказал:

— Добро пожаловать, трижды добро пожаловать на наш новый, открытый нами континент, сэр. Полковник Уинтроп, протяните свою дружескую руку мистеру Массасуа.

— Нет уж, спасибочки, пусть ему пожмет кто-либо другой, — сказал полковник Уинтроп, — если вам не все равно.

Массасуа сел на свое место на краешке одеяла, расстеленного на снегу, и колода карт была перетасована.

Два часа спустя отцы-пилигримы выиграли у индейского вождя 200 шкур буйволов, 100 лисьих шкурок серебристой лисицы, 50 шкур оленей, 300 шкурок выдры и 150 шкур бобров, пантеры и норки. Это была поистине шкурная игра.

Позже губернатор Карвер поставил на ожерелье из раковин, сделанное Массасуа с помощью его дочери Присциллы, стоимостью двадцать семь долларов, но проиграл на восьмерках и трешках.

Лонгфелло в своей прекрасной поэме описывает, что произошло потом:

(Далее идет текст поэмы.)

 

ПАРОДИЯ НА БАЛЛАДУ ЛОНГФЕЛЛО

 

Из отеческой палатки,

Мягко по земле ступая,

Не идет, а выплывает

Присцилла, девица-пуританка.

Так робка и так покорна

Эта дивная голубка,

Не Присцилле ведь перечить

Строгим приказаниям отцовским.

Оторвав свой взор от карты,

От игры забавной в покер,

Массасуа устремил его на дочку,

Этот смелый вождь Томманов

И бесстрашный, словно лев.

Вот прыткая, косуля словно,

Несется Кучи-Кучи, пантера,

Стрелы быстрее,

Шипит, раскручивает кольца

Змея гремучая Бубаззи

В чаще колкого сумаха.

Подошел храбрец Массасу

К своим зверям-атаманам,

И вскочил на быстрого Трибли,

И умчался в беспредельность.

Мчался он через сугробы,

На скаку валил он ели,

Пробежав немало милей,

Наконец, он оглянулся, —

Видит, а Присцилла рядом,

Ни на сажень не отстала,

Мчит чрез снежные пространства,

А за ней бегут все звери.

Вот она — на тропку справа,

На себя уж не похожа,

Взгляд ее такой голодный,

В нем огонь большой надежды

Встретить храбреца мужчину,

Чтобы стал ее он милым.

И тогда вождь Массасуа,

Вождь отважнейших Томманов,

Заорал так громко-громко,

Пробудил сову Виз-Куссу

И Кат-Кью-Ву енота,

Переполошил всех змей в чащобе.

И исчез тогда Массасу,

Быстрый, как стрела из лука,

Он летел, земли касаясь,

Только на больших вершинах,

Он бежал, бежал из края,

Где живут пуритане, пилигримы,

И бежал он от Присциллы,

Убежденной пуританки.

И бежал он от Присциллы,

Не давал себя погладить

И назвать себя любимым,

Не подставил ей затылок

Так Массасу, индейский воин,

Сбросив четырех тузов картонных,

Кинулся бежать в пространство,

Запуганный девицей.

Не сорвал Массасу банка,

Проигрался он нещадно,

На восьмерках и на тройках.

И теперь до сороковки

Жил он рядышком с Присциллой,

Пуританкой и девицей.[371]

 

 

Когда приходит поезд