Тема 12. Сюжет и герой в драме

 

·   В чем принципиальное отличие драматического героя от лирического и эпического?

Персонаж (фр. personnage, от лат. persona – особа, лицо, маска) – вид художественного образа, субъект действия, переживания, высказывания в произведении. В том же значении в современном литературоведении используются словосочетания литературный герой, действующее лицо (преимущественно в драмеБ, где список лиц традиционно следует за названием пьесы). В данном синонимическом ряду слово персонаж – наиболее нейтральное, его этимология (persona – маска, которую надевал актер в античном театре) мало ощутима. Героем (от греч. heros – полубог, обожествленный человек) в некоторых контекстах неловко называть того, кто лишен героических черт (так, «Ярмарке тщеславия» У. Теккерей дал подзаголовок: «Роман без героя»). Понятие персонажа (героя, действующего лица) – важнейшее при анализе эпических и драматических произведений, где именно персонажи, образующие определенную систему, и сюжет (т.е. система, ход событий) составляют основу предметного мира. В эпосе героем может быть и повествователь (рассказчик), если он участвует в сюжете (Гринев в "Капитанской дочке" Пушкина, Макар Девушкин и Варенька Доброселова в эпистолярном романе Ф.М. Достоевского "Бедные люди"). В лирике же, воссоздающей прежде всего внутренний мир человека, персонажи (если они есть) изображаются пунктирно, фрагментарно, а главное – в неразрывной связи с переживаниями лирического субъекта (например, "жадно" глядящая на дорогу крестьянская девушка в стихотворении "Тройка" Н.А. Некрасова, воображаемый собеседник в стихотворении М. Цветаевой "Попытка ревности"). Иллюзия собственной жизни персонажей в лирике (по сравнению с эпосом и драмой) резко ослабевает.

Чаще всего литературный персонаж – это человек. Степень конкретности его изображения может быть очень разной и зависит от многих причин. Он может занимать в системе персонажей разное место и, соответственно, быть нарисован в полный рост или представлен через немногие детали. Так, в пушкинском "Станционном смотрителе" вокруг главного героя, Самсона Вырина, сменяются эпизодические лица, в частности, в финале появляется "кривой мальчик", как бы замещающий его петербургских внуков.

Но в рамках эпизода в центре внимания часто оказывается именно эпизодическое лицо (Феклуша в «Грозе» Островского, доезжачий Данила в сценах охоты в «Войне и мире» Толстого). Сам выбор героя в сильной степени зависит от жанра; можно говорить о «жанровых героях» в традиционалистской литературе. Так, в эпопее герой, по Н. Буало, должен быть благородным и по происхождению, и по характеру, но при этом быть правдоподобным:

 

Герой, в ком мелко все, лишь для роман годен.

Пусть будет он у вас отважен, благороден,

Но все ж без слабостей он никому не мил:

Нам дорог вспыльчивый, стремительный илл;

Он плачет от обид – нелишняя подробность,

Чтоб мы поверили в его правдоподобность.

Комедию же следует писать поэту, «что понял чудака, и мота, и ленивца, / И фата глупого, и старого ревнивца», изучившего «горожан, придворных».

Структура образа в эпических произведениях иная, чем в драме. Т. Манн отмечал преимущества повествователя, романиста, перед драматургом: "Драму я скорее воспринимаю как искусство силуэта и ощущаю только рассказанного человека как объемный, цельный, реальный и пластический образ". Но более всего принципы и приемы изображения определяются замыслом произведения, творческим методом писателя: о второстепенном персонаже реалистической повести (например, о Гагине в "Асе" И.С. Тургенева) в биографическом, социальном плане сообщено больше, чем о главном герое модернистского романа. «Многие ли читатели помнят имя рассказчика в "Тошноте" или в "Постороннем"? – писал в 1957 г. А. Роб-Грийе, один из создателей и теоретиков французского "нового романа". – [...] Что же касается К. из "Замка", то он довольствуется простым инициалом, он ничем не владеет, у него нет ни семьи, ни собственного лица; может быть, он даже вовсе и не землемер». Но психология, мифы и парадоксы сознания героев названных романов Ж.–П. Сартра, А. Камю, Ф. Кафки отразили процесс обезличивания, трагически переживаемый самими авторами.

Наряду с людьми в произведении могут действовать и разговаривать животные, растения, вещи, природные стихии, фантастические существа, роботы («Лягушка-путешественница» В.М.Гаршина, "Синяя птица" М. Метерлинка, "Маугли" Р. Киплинга, "Человек-амфибия" А. Беляева, "Война с саламандрами" К. Чапека, "Солярис" Ст. Лема).

·  В чем специфика слова в драме?

«Родовые» свойства слова или специфику текста можно изучать в двух направлениях: на основе противопоставления драмы эпике; через сложившуюся традиционную систему терминов речи в драме (диалог, монолог, реплика, ремарка, вставной текст). Если в тексте эпического произведения мы находим два вида речи с явно противоположными и взаимодополняющими функциями, то в драме господство одного. Отсюда идея полифункциональности, попытки решить проблемы путем перечисления или характеристики ряда функций. В драме прямая речь присутствует и как средство характеристики лица говорящего, и как прием наглядного развертывания речевой темы, и как носитель силовых драматических моментов. Драма к тому же работает с произносительным словом и на этом строится ее расчет на большую выразительную силу слова. Силовые драматические моменты – эмоциональное динамическое слово. Такое слово роднит лирику с драмой. Об этом говорит и роль слова как средства наглядного развертывания речевой темы. Сюда же примыкает и замечание о произносительном слове: разыгрывание речи и связь слова с жестом. Высказывание персонажей драмы должно быть их исчерпывающим самораскрытием, адекватным изображаемой ситуации. Изображающее слово исполнителя совпадает с изображаемым словом героя, и таким образом возникает «эффект отсутствия» исполнителя. Высказывание персонажа пьесы адресовано зрителю (реальному или потенциальному), который призван видеть одновременно и «реального человека» (изображаемого в произведении персонажа) и эту изображающую персонажа игру читателя или актера. Речь в драме описывается с помощью:

Монолог и диалог – обозначают противоположные формы речи. Сюжетные функции имеет в первую очередь диалог, функции монолога – в самораскрытии и рефлексии персонажей по отношению к действию. В таком случае реплика – монолог, выходящий в действие и менее развернутый. Следовательно, границы между монологом и репликой в таких случаях четко не определены, а потому два явления часто смешиваются: монологом называют реплику длинную или изолированную от процесса обращения: произносимую «в сторону» или образующую «отдельную сцену». Структурные особенности: для монолога – устойчивый контекст и тематическое единство, неизменность «ролей» участников коммуникативного акта, связанная с различием их рангов, адресованность всему социуму, а не собеседнику на сцене. Для реплики – динамический контекст и эллиптичность, синтаксическая взаимосвязь с другими репликами. Диалог – быстрый разговор на какие-нибудь обыденные или бытовые темы, быстрый обмен речью. Для монолога будет характерна длительность и обусловленная ею связанность, построенность речевого ряда; односторонний характер высказывания, не рассчитанный на немедленную реплику.

Ремарка – вид прямого авторского слова. Замечание автора в тексте пьесы (обычно в скобках), поясняющее обстановку действия, а также внешность и поведение действующих лиц: их уход, приход, передвижение по сцене, поступки, жесты, интонации. Иногда Р. дополняют сведения о персонажах: их точный возраст, черты характера, детали биографии

·  В чем своеобразие драматического героя?

Соотношение драмы с эпикой и лирикой в этом аспекте в научной литературе почти не затрагивалось, но ряд терминов, обозначающих «родовую» специфику героя, разработан именно в теории драмы. Понятия «роли» и «амплуа» всегда были специальными; категория характера первоначально возникла применительно к драме и лишь впоследствии значение термина расширилось. Однако если комические или трагические характеры не слишком органичны для эпики, то драме чужда традиционная эпическая героика. Следовательно, различие достаточно значительно и остается ощутимым.

Как мы уже говорили, в целом вопросы «родовой» специфики героя почти не изучены. До XX в. это не казалось научной проблемой, затем формалисты занимались произведением как вещью, а вульгарные социологи — классовой психологией авторов. У нас именно в отношении проблемы литературного героя ярче всего проявилось пренебрежение наукой — эстетикой и поэтикой — в пользу политической идеологии: бесконечные рассуждения о том, каким должен быть литературный герой в свете «наших идеалов» и, в особенности, как он должен быть связан с народом и правильным мировоззрением, разумеется, исключали интерес к различиям между героем драмы и романа. Но и в западном литературоведении дело обстоит, насколько мы можем судить, не лучше.