Глава 22. Джулиан проверяет теорию

По дороге в Беллегард, Джулиан боролся с сомнениями – стоит ли рассказывать сэру Роберту об открытиях на старой мельнице. Если узнают, что он скрывает улики, судья может отлучить его от расследования – а, быть может, и заподозрить в преступлении. Даже поднимаясь, чтобы переодеться к ужину, Кестрель не принял решения.

На втором этаже его поджидала остроносая девушка.

- Прошу вас, сэр. Я – горничная мисс Крэддок. Госпожа велела дождаться, когда вы вернётесь и узнать, не будете ли вы добры встретиться с ней в музыкальной комнате.

Джулиан поблагодарил её и спустился вниз. По хитрой улыбке горничной, он мог понять, что она думает о тайной интрижке между ним и мисс Крэддок. Хью явно тоже успел додуматься до этого. Очень неловко, но, возможно, не так плохо для Мод. Такой романтик как Хью вряд ли будет расположен влюбиться в девушку, что ему навязали. Он бы хотел ухаживать за своей возлюбленной, бороться за неё и преодолевать препятствия. Нет сомнений, соперник – очень хорошее препятствие.

Мисс Крэддок ходила по музыкальной комнате, сплетая и расплетая пальцы.

- Надеюсь, вы не против того, что я попросила Элис ждать вас. Я подумала, что вы захотели бы со мной встретиться здесь, если бы знали, что я хочу рассказать.

- Я захотел бы встретиться с вами где угодно, даже если бы вам было вовсе нечего рассказывать.

- Вы так добры ко мне, а я так жестоко испытывала ваше терпение, скрывая то, что может помочь расследованию! Я говорила вам, что должна как следует подумать, и я подумала. Я решила. Я должна рассказать вам всё.

Проклятая честность вынудила Джулиана сказать:

- Вы же знаете, моё участие в расследовании… неофициально. Строго говоря, вам нужно рассказать всё сэру Роберту.

- Я думала об этом. Но это касается его сестры – где она была во время убийства. А все Фонтклеры так верны друг другу. Я думаю, сэр Роберт хочет всё сделать правильно, но не представляю, что он сможет быть беспристрастен. Мне очень жаль говорить такое об отце Хью, но я не могу довериться ему. Я говорю с вами.

- Так рассказывайте же.

Они сели на диван. Девушка начала исповедь:

- Я кое-что утаила, когда рассказывала сэру Роберту о том, где была в тот день. Я и правда ходила на пикник с мисс Притчард, Джози и Пиппой. Но я умолчала, что, вернувшись без четверти шесть, я пошла в комнату отца. Я хотела спросить его, можно ли пригласить мисс Притчард в Лондон на праздники. Я как раз хотела постучать, как услышала за дверью голоса. Мистер Кестрель, там была леди Тарлтон. Он лгала, когда утверждала, что весь день провела у себя.

- Вы знаете, что она там делала?

- О чём-то спорила с отцом. Боюсь, я подслушивала их. Я не хотела, но меня так поразило её присутствие. Она говорила, что сожалеет о чём-то и корит себя за это уже больше двадцати лет.

Их глаза встретились – в них читалось ожидание чего-то дурного.

- И что он сказал в ответ?

- Я была так поражена, что не разобрала, что сказал отец и ответила леди Тарлтон. Я уже стала отходить от двери, как папа крикнул. Это было ужасно! Он сказал, что в ней нет честности и прямоты – лишь чудовищная, всепожирающая гордость, что губит на своем пути. Он сказал, что репутация для неё – всё, и что нет ничего, чем она не готова была бы пожертвовать ради неё, и что они оба знают это. А потом он сказал: «Ты знаешь, на что вы, Фонтклеры, похожи? На спелый плод, что хорош на вид, но уже сгнил изнутри. Я лишь хочу, чтобы весь мир мог увидеть то, что увидел я, когда пришёл и застал тебя…» Я не знаю, что он хотел сказать дальше, потому что она закричала «Довольно!». И предупредила отца, чтобы он говорил тише. Потом сказала, что больше не выдержит. И добавила: «Если ты расскажешь хоть кому-то ещё… Ты можешь подумать, что это пустые угрозы, но ты не знаешь – и даже представить не можешь – как я тебя ненавижу. Ты думаешь, я не посмею предать тебя. Посмотрим, мистер Крэддок, посмотрим!»

Мод вздрогнула, возвращаясь из мира воспоминаний, и поднесла ладонь ко рту. Джулиан взял её за другую руку и сжал её в своих.

- Они сказали что-нибудь ещё?

- Я не знаю. Я услышала, что идёт к двери и убежала. Заперлась в своей комнате. У меня кружилась голова. Всё, о чём я могла думать – отец знает, что-то постыдное о леди Тарлтон – что-то, о чём она сожалеет уже больше двадцати лет. Быть может, этой тайной он и шантажирует Фонтклеров. Но почему он сам был так зол и рассержен? И что значили её слова о предательстве? Всё, что я смогла придумать – это рассказать вам. Вы знаете мир лучше меня. Вы можете понять, что значил этот разговор. Я хотела рассказать вам ещё в день убийства, когда вы вернулись после прогулки, но вы уже поднялись переодеться. Потом я рассказала отцу, что подслушивала, а он велел не говорить никому. Он сказал, что это может навлечь на Фонтклеров нечто ужасное. Я ничего не понимаю! Я не хочу навредить Фонтклерам или выставить отца лжецом. И я испугалась того, что леди Тарлтон как-то связана с убийством, пусть он и сказал, что это не так. О, нет, мистер Кестрель, я ни на миг не подумала, что папа может убить кого-то! Наверное, он смог бы убить того человека, что напал бы на него, но не юную девушку. Она ведь едва ли старше меня.

- Я понимаю. – Но Джулиан задумался обо всех оказавшихся в тюрьме должниках Крэддока и всех соперников, что он уничтожил. Остановится ли такой делец перед хладнокровным убийством?

- Это всё, что я хотела рассказать. – Закончила Мод. – Я не перестаю думать о ваших словах – вы сказали, что важным может оказаться всё, что угодно. Я подумала, что из-за моего молчания могут повесить невиновного – а если бы я смогла спасти его? Я бы никогда себя не простила.

- Вы всё сделали правильно. Обещаю, я буду держать всё, что услышал от вас, в тайне, и раскрою её только, если это окажется совершенно необходимо. Но, возможно, мне придётся говорить об этом с леди Тарлтон, чтобы узнать у неё, где она в самом деле была в тот день.

- А если она вам ничего не расскажет?

- Она расскажет, в конце концов. Я не дам её покоя, пока она не заговорит.

 

 

Переодеваясь к ужину, Джулиан прокручивал в голове всё, произошедшее за день – от визита к миссис Уоррен до разговора с Мод. Он как будто вытаскивал бумаги из разных ящиков стола, сверял их друг с другом, сравнивал, искал закономерности и несоответствия. С обострившимся интересом он вспомнил то, что рассказывал ему Гэй в ночь перед убийством. В теорию, что складывалась в его голове, удивительно стройно укладывались все факты. Она могла оказаться и ошибочной, но она могла быть инструментом или оружием. Конечно, даже намекать леди Тарлтон на свои подозрения – всё равно, что подносить факел к бочке пороха. Но если для того, чтобы добиться правды, придётся устроить взрыв, он на это готов.

Возможность поговорить с ней с глазу на глаз выдалась лишь после ужина, когда джентльмены присоединились к дамам в гостиной. Леди Тарлтон отошла в оконную нишу, и Кестрель последовал за ней.

Он заговорил – тихо, но не шёпотом, который бы привлёк лишнее внимание.

- Леди Тарлтон, я хочу поговорить с вами о кое-чём очень важном. Быть может, пройдём в другую комнату – например, библиотеку?

- Какая наглость! Нет, я никуда не пойду с вами, мистер Кестрель! Вы думаете, я горничная, чтобы ходить туда-сюда ради вашего удобства?

- Я думал, что вы захотите поговорить приватно. Но если это не так, я готов сказать вам всё прямо здесь.

- Я и знать не хочу, что вы собираетесь говорить! – Прошипела она.

- Боюсь, у вас нет выбора. Я хочу знать, что вы делали в комнате мистера Крэддока в день убийства. И, Богом клянусь, я получу ответ.

Леди Тарлтон резко выдохнула, а её рука метнулась к горлу.

- Библиотека? – Переспросил Джулиан.

Она закрыла глаза и резко кивнула. Кестрель взял небольшой подсвечник, и они вышли.

В библиотеке было темно и тихо. Джулиан поставил канделябр на стол и повернулся к леди Тарлтон.

- Что заставило вам думать, что я была в комнате этого человека? – Надменно потребовала она ответа.

- Я знаю это.

- Если вам сказал это мистер Крэддок – он лгал. Когда Роберту придётся выбирать между моим словом и его, вы увидите, что будет.

- Я знаю об этом не от мистера Крэддока. Кое-что подслушал ваш разговор с ним.

- Нет. – Она вцепилась в Джулиана, едва не оторвав лацканы его сюртука. – Кто подслушивал нас? Что вам известно?

- Только то, что вы были в комнате мистера Крэддока и ссорились с ним. Я не знаю, о чём вы говорили – но надеюсь, что вы сможете объяснить.

Леди Тарлтон повисла на Кестреле, не отрывая от него безумного взгляда расширенных глаз.

- Так вы не знаете… Вы не знаете…

Он мягко освободил лацканы от её рук и подвёл женщину к креслу.

- Могу я предложить вам стакан воды… или скорее вина?

- Ничего не нужно. Кроме объяснений! Почему вы заставляете меня переживать этот ужас? Что вам нужно от меня?

- То же, что и ото всех в этом доме – правды о ваших передвижениях в день убийства. Вы сказали, что не покидали своей комнаты. Теперь я знаю, что это не так. Я хочу знать, когда вы покинули её и где были, кроме комнаты мистера Крэддока, долго ли пробыли в его комнате и почему вообще отправились туда.

- Почему я отправилась туда – вас не касается!

- Если это имеет отношение не убийству…

- Не имеет!

- Я не могу знать этого, пока вы мне не расскажете.

Она откинула голову.

- Узнайте, если сможете, мистер Кестрель! Я не скажу вам ни слова. Я была в комнате мистера Крэддока – пусть так. Почему бы вам не спросить вашего загадочного осведомителя о том, что я там делала? Я не верю, что этот ваш шпион что-то знает или что это знаете вы. Покажите же себя с худшей стороны! Расскажите Роберту – расскажите всем! От меня вы не услышите ничего. Но когда всё это закончится – когда ваш слуга-убийца будет осужден и повешен – тогда мне будет что сказать! Весь Лондон узнает, что вы пытались сбросить груз своей вины на одного из нас. Это будет конец для вас, мистер Кестрель! Ваш вышвырнут из приличного общества – от вас отвернётся даже прислуга!

Разговор разворачивался совсем не так, как хотелось, но Джулиану было некого в этом винить, кроме себя самого. Леди Тарлтон была женщиной и была так потрясена, что Джулиан вёл себя мягко, когда нужно было надавить. Теперь она сама перешла в наступление, а стало быть, ему нужно вести контратаку. Кестрель раздувал в себе гнев и давил рыцарские инстинкты.

- Если вы не расскажете мне то, что я хочу знать, – проговорил он, – мне придётся делать выводы самому. И когда я приду с ними к сэру Роберту, я ими с ним поделюсь.

- Что вы хотите сказать? Какие выводы?

- Это расследование похоже на китайскую мозаику. У вас есть гора разрозненных фактов, а вы пытаетесь сложить целую картинку. Вот что я сделаю. Соберу картинку какой получится, даже будь она неправильной от начала и до конца. Юная леди-иностранка оказалась в Олдертоне три дня назад. Её было около двадцати. У неё рыжие волосы и голубые глаза. – Он расхаживал туда и обратно, пока говорил, но сейчас остановился и вперил взгляд в свою собеседницу. Её рыжие волосы выбивались из пучка. Её голубые глаза не отрывались от него.

- Вечером она прибыли в Олдертон и спросила у миссис Уоррен, где находится Беллегарл. Она сказала миссис Уоррен, что скоро встретит кого-то, кого очень любит – кого-то, что вынужден был оставить её в раннем детстве. Этот человек подарил её украшение в виде серебряной раковины, что она носила на шее – та самая безделица, к которой вы так не хотели притрагиваться. Предположим, что человек, которого она так хотела увидеть, находится в Беллегарде. Предположим, что этот человек – её мать.

Леди Тарлтон окаменела. Уголки её рта задрожали. Руки сжались в кулаки.

- А теперь я расскажу одну семейную историю. Мистер Крэддок был конюхом в Беллегарде около двадцати лет назад. Вы – пылкой и неугомонной наездницей. Если Крэддок был грумом, что сопровождал вас в поездках, вы могли надолго оставаться с ним наедине вдали от Беллегарда. В какой-то миг вы потребовали, чтобы сэр Роберт прогнал его. Никто не знал, почему. Крэддок всё ещё зол на вас, и вы платите ему ненавистью. Но вы чувствуете в кое-что ещё – вину и горькое сожаление. Вы сказали ему: «Я корила себя за это больше двадцати лет». И ещё один важный факт. Ещё в молодости вы совершили поездку на континент против желания семьи. Вы воспользовались затишьем в войне с Францией – должно быть, Амьенским миром. Это было в 1802 году – около двадцати двух лет назад.

- Что… На что вы намекаете?

- Вы оставили свою дочь во Франции, леди Тарлтон?

Она вскочила из кресла и вперилась ему в лицо. Он не моргнул.

- Сочту, что вы предпочли не отвечать.

- Как вы смеете! Как вы смеете! Нет! Это не так! Эта несчастная девчонка – не моя дочь! Как вы могли подумать такое? – Она отшатнулась от Кестреля, вся дрожа. – Вы нашли крупицу – одну крупицу! – правды. Мистер Крэддок в своей несравнимой наглости однажды попытался воспользоваться своим положением. Мы ехали через угодья, я спешилась на небольшой поляне – да, мистер Кестрель, поляне, которой он дразнил меня вчера! Он начал вести себя вольно – слуга, которому я доверяла сопровождать меня, которому я выказывала всяческое благоволение, намного больше того, чем он заслуживал! К счастью для моей репутации, о причинах его увольнения не было сказано вслух ничего. Если бы стало известно, что такое существо, как Крэддок посмел дотронуться до меня, это бы осквернило меня навсегда. Какой-то грум с конюшни! А я – Фонтклер! Конечно, мистер Крэддок никогда этого не простил. Он так пыжится, что просто не видит расстояния между мной и собой. Он и правда подумал, что я отвечала на его «чувства»! Вам стоило бы его видеть – самодовольного, хвастливого гордеца – подумавшего, что если служанки падают к нему в объятия, то Кэтрин Фонтклер последует их примеру! Я лишила его этих иллюзий! Он ненавидел меня и моего брата все эти годы, а теперь судьба дала ему шанс отомстить. Он собирается выдать свою мышку-дочь за Хью, чтобы смешать свою кровь с нашей. Я никак не могу остановить это – никак! Вот почему я пошла в его комнату. Ничто иное не могло заставить меня зайти туда и рискнуть встретиться с ним наедине. Я знала, что он поехал проехаться и надеялась уехать до того, как он вернётся, но мне не повело. Он вернулся и застал меня.

- Чего вы надеялись добиться от него в его комнате?

- Я должна это сказать, верно? Я не скажу – можете продолжать ходить, копать и вынюхивать наши постыдные тайны… Нет! Я не позволю вам и дальше меня унижать! Я решили, что я отдалась конюху и родила от него дочь. Быть может, вам пришло в голову, что я убила свою дочь, чтобы скрыть свой позор! Что же, вы ошиблись! Это не я поставила нашу семью на грань позора и отдала в руки Крэддока. Джеффри, Джеффри – вот преступник в нашей семье! Но не просто убийца, мистер Кестрель! Убийц всего лишь вешают. А предателей душат и четвертуют, а их имущество отходит короне. Вот что случится с Джеффри, если бы мы не сговорились с Крэддоком, чтобы скрыть его вину. И если бы не позор, что это навлечёт на нашу семью, я бы посмотрела на его казнь и не пролила ни слезинки!

 

Глава 23. Расплата

- Полковник Фонтклер совершил предательство? – Ошеломлённо спросил Джулиан.

- Во время Пиренейской войны. – Неожиданно собравшись с духом, леди Тарлтон опустилась в кресло и расправила юбки. – Вы, конечно, знаете, что он служил под началом Веллингтона в Португалии и Испании. Не раз награждён за храбрость на поле брани. Ещё несколько месяцев назад мы все гордились его достижениями. Мы видели в нём достойного наследника героев, что рождались в нашей семье. Мы не знали, что он угодил в лапы бонапартистскому шпиону – существу по имени Габриэль Дешам. Они повстречались после осады Бадахоса. Она пряталась в церкви – в церкви! – и он взял её под свою защиту. После этого он виделся с ней где мог и когда мог. И писал ей письма – всего около полудюжины. В них он сообщал сведения – сведения, которые та потом продавала французской армии! Он помогал врагу во время войны, мистер Кестрель! Просто чтобы сохранить благосклонность какой-то шлюхи! Я с трудом могу поверить, что он мой брат, что он – Фонтклер! Он думал, что это никогда не станет явным. Он потерял связь с этой женщиной после того как получил увечье и больше десятка лет ничего от ней не слышал. Но на свете есть возмездие, мистер Кестрель, и Бог счёл нужным явить её нам и тому, кто заслужил его. В этом апреле, сразу после совершеннолетия Хью, в Беллегард приехал Крэддок и потребовал разговора с Джеффри, Робертом и мной. У него были письма Джеффри, и он угрожал придать их огласке, если Роберт не согласиться на брак Хью и дочери Крэддока. Милая месть, не так ли? Я отвергла его много лет назад – теперь он хочет выдать свою дочь за моего племянника – сделать её матерью следующего поколения Фонтклеров. Вообразите, как его радовало держать над нашими головами этот дамоклов меч! Мы всегда гордились подвигами наших предков, а теперь пали так низко! Меня удивляет, что Джеффри всё ещё жив. Если бы у него осталась хоть капля чести, он бы покончил с собой, чем стал бы терпеть унижение и жалость. Но он цепляется за свою недостойную жизнь – более того, он умолял Роберта согласиться на условия Крэддока, чтобы спастись от обвинений и бесчестья. Конечно, Роберт согласился – уверена, что не ради Джеффри, а для того, чтобы защитить фамильную честь и передать наше имя потомкам незапятнанным.

Джулиан вспомнил свой первый вечер в Беллегарде. Джеффри тогда вышел из гостиной, услышав, как леди Тарлтон говорит о подвигах предков. Неудивительно. Каждое её слово должно было ранить его, подчёркивать разницу между былой славой и грозящим ему позором.

- Но как письма полковника Фонтклера попали в руки Крэддока?

- По обстоятельствам, что некоторые сочтут совпадениям, но которые я называю расплатой. Среди всех отвратительных предприятий Крэддока есть несколько ломбардов в Сити. Он был в одном из них и увидел чёрно-золотую женскую шкатулку для украшений в японском стиле. Тот, кто заложил её, не стал выкупать и управляющий выставил её на продажу. Крэддок же решил подарить её своей дочери. Осмотрев шкатулку, он обнаружил двойное дно. Заглянул туда – и нашёл письма. Во всяком случай, такую историю рассказал он сам.

- И эта шкатулка раньше принадлежала этой женщине – Габриэль Дешам?

- Я не знаю. Джеффри сказал, что не помнит у неё такой шкатулки, но почему мы должны верить хоть чему-то из его слов – выше моего понимания.

- Кто заложил шкатулку?

- Мы не знаем.

- И вы не хотите найти его? Если это была сама мадемуазель Дешам, она может быть в Англии. Полковник Фонтклер может купить молчание мистера Крэддока, но стать жертвой нового шантажа с её стороны.

- Мы подумали об этом. Мы не дураки, мистер Кестрель. Мы спросили Крэддока, кто заложил шкатулку, но он сказал, что управляющий этого не знал. Он ничего не запомнил об этой сделке.

- Разве закон не обязывает залогодержателей записывать имена и адреса каждого кто сдаёт им что-либо?

- Этот ростовщик потерял записанные имя и адрес. Так сказал Крэддок. Мы не могли пойти и расспросить его сами. Нельзя было показывать, что нас интересует шкатулка или тот, кто принёс её в ломбард. Я не думаю, что это была Дешам. Зачем ей сдавать шкатулку со своими же письмами внутри? Они ценные – она могла дорого продать их самому Джеффри. Скорее всего, она уже мертва или шкатулка была у неё украдена. Должно быть, она попала в руки того, кто, либо не знал про письма, либо не оценил их важность. Но стоило Крэддоку их прочесть, как он понял, чего они могут стоить, и как их можно использовать против нас. Теперь вы понимаете, почему я пошла к нему в комнату, когда его там не было? Я надеялась на невозможное – на то, что он мог взять их с собой в Беллегард. Я ждала в своей комнате до пяти часов – тогда все слуги должны были уже ужинать, и я прокралась в его комнату и обыскала её. Меня отталкивала его одежда, бритвенные принадлежности, постельное бельё – но я искала везде. Если бы я смогла заполучить эти письма, угроза была бы уничтожена. Мы бы вышвырнули его из Беллегарда также как сделали это много лет назад – и его дочь вместе с ним.

Теперь расскажу вам про мои ножницы – это ведь вас так интересует. У Крэддока в комнате был несгораемый ящик. Я попыталась открыть его, но он был заперт. Я была уверена, что письма там, и меня сводило с ума то, что я не могу их достать. Я попыталась утащить его с собой, но он оказался слишком тяжёл. Тогда я попыталась взломать замок лезвием ножниц, но у меня не получилось. Наконец, я ударила ножницами по крышке, надеясь вскрыть его. Тогда и порезала палец. И именно в тот миг появился Крэддок! Просто представьте моё унижение! Быть пойманной в его комнате за обыском его вещей!

Джулиан подумал, что эта история звучит правдиво. Царапины на ножницах вполне могли появится от того, что ими лезвиями пытались вскрыть несгораемый ящик или его замок. А представить, как леди Тарлтон в ярости бросается на ящик и ранит себе палец было ещё проще. Он понимал, почему он лгала раньше – ей пришлось бы объяснять, что она искала в комнате Крэддока, а так могла выйти наружу история с письмами полковника Фонтклера. Крэддок поддержал её ложь, чтобы сохранить в тайне свой рычаг давления – власть шантажиста иссякает, когда секрет, что он угрожает выдать, становится известен всем. У Крэддока и Фонтклеров были разные стремления, но цель одна – скрыть преступление Джеффри любой ценой.

- Крэддок вернулся с прогулки в двадцать минут шестого. – Сказал Джулиан. – И, если верить моему осведомителю, вы оставались в его комнате даже полчаса спустя. О чём вы говорили всё это время?

- Кто ваш осведомитель?

- Я хотел бы сохранить его или её имя втайне от вас.

- Не сомневаюсь, что это какой-то нечестный слуга. Если я узнаю, кто это был, он будет уволен без рекомендаций. Подслушивать у дверей!

- Леди Тарлтон, – тихо сказал Джулиан, – за что вы себя корите больше двадцати лет?

Она бросила на него резкий, опасливый взгляд и через мгновение сказала:

- Я всегда хотела, чтобы Крэддок был наказан за то, что позволит себе вольности в отношении меня. Но мы с Робертом решили замолчать это, чтобы сохранить мою репутацию. Конечно, я была ни в чём не виновна, но это не спасло бы от скандала. Злонамеренные люди могли бы сказать, что я поощряла Крэддока. Потому Роберт дал ему рекомендацию и расплатился в обмен на то, что Крэддок никому не будет рассказывать, почему ему пришлось покинуть Беллегард. Позже я пожалела, что мы так мягко с ним обошлись. Он почти что попытался принудить меня. Он должен был быть арестован. За это милосердие я и корила себя все эти годы.

Джулиан поднял брови, но сделал никаких замечаний.

- В вашей ссоре с Крэддоком вы грозили предать его, если он что-то о вас расскажет. О чём шла речь?

- Я не хотела, чтобы он рассказал моей семье, что поймал меня за обыском. Мне и без этого было плохо. Я сказала – я пригрозила предать огласке, что он шантажирует нас письмами Джеффри. Он не поверил, что я решусь на это. Он знал, что я не хочу, чтобы позор Джеффри стал общеизвестен. – Её глаза сузились. – Что ещё слышал ваш шпион?

- Мистер Крэддок сказал, что вы пожертвуете ради своей репутации чем угодно. Он сказал, что хочет, дабы весь мир узнал то, что узнал он, когда пришёл и застал вас… где?

- В своей комнате, за попытками вскрыть несгораемый ящик. – Нетерпеливо ответила она. – А как вы думаете где? В вашей комнате, над трупом девушки?

В том-то и корень проблемы, уныло подумал Джулиан. Связано ли всё, что он сейчас услышал, с убийством? Что же, по крайней мере, он узнал, чем Крэддок сумел подчинить себе Фонтклеров. И поскольку между шантажом и убийством легко выстроить связь, и Джеффри Фонтклеру, и Марку Крэддоку предстоит многое объяснить.

 

 

Вернувшись в гостиную, Джулиан попросил сэра Роберта о разговоре с глазу на глаз. Они вернулись в небольшой кабинет в задней части главного дома, где две ночи назад все обитатели дома осматривали тело убитой. Интересно, захочет ли кто-нибудь когда-нибудь снова сесть на этот диван?

- Днём у меня был Синдерби. – Сказал сэр Роберт. – Он рассказал мне, что Морли видел Блисса вместе с убитой. Он сказал, что уже рассказывал и вам.

- Да. Блисса ещё не нашли?

- Нет. Один из особых констеблей ведёт расспросы. Найти его будет несложно. Он слишком стар и у него нет ни лошади, ни экипажа, чтобы быстро исчезнуть. Кроме того, он привык часто останавливаться, просить подаяние и навязывать свои товары. Впрочем, не думаю, что от него мы узнаем что-то полезное. Кажется, он лишь раз поговорил с девушкой и указал ей направление

Джулиан подумал о серёжке и прядке волос, что он завернул в бумагу и спрятал в коробочку от зубного порошка у себя в дорожном несессере. Эти улики указывали на нечто большее, чем случайная встреча и минутный разговор на улице. Но Кестрель не мог убедить себя рассказать сэру Роберту об изысканиях на старой мельнице.

- Именно о рассказе Морли я и хочу поговорить. – Сказал он. – Я сожалею, что поднимаю столь болезненную для вас тему, но леди Тарлтон рассказала мне о письмах полковника Фонтклера. – Он повторил её рассказ о шантаже Крэддока и её попытке взломать несгораемый ящик.

Сэр Роберт выслушал это с неожиданным спокойствием.

- Мне стало немного легче от того, что вы тоже об этом знаете. – Тихо сказал он. – Нам было всё сложнее скрывать тайну Джеффри от вас. Порой я думал не стало ли это убийство нашим наказанием за то, что мы скрывали вину моего брата. Как раз в тот миг, когда мы больше всего хотели избежать внимания, это преступление вывело на свет каждое наше действие, мысль и чувство. Будто стало насмешкой над нашими тайнами и угрозами Крэддока. Мистер Кестрель, мой брат – преступник, а я – судья. Я скрывал его преступление, и оправданий этому нет. Если вы решите предать это огласке – вы поступите как подобает британскому подданному, и я первым одобрю такое решение!

«Непросто же такому человеку лгать ради своего брата, выносить шантаж бывшего слуги и скрывать сведения, что могут стать ключевыми в расследовании. – Подумал Джулиан. – Нет сомнений, отчасти он и правда хочет спасти шкуру своего брата, но куда больше им двигает желание сохранить своё имя незапятнанным. Он думает о своих предках и о потомках. Для него это важнее справедливости».

Вслух он сказал:

- Единственное преступление, что заботит меня – это убийство, что было совершено два дня назад. Если письма полковника Фонтклера не имеют к нему отношения, это не моё дело.

- А вы думаете, что письма и убийство могут быть связаны?

- Это очень вероятно. Вы не спрашивали вашего брата и мистера Крэддока, нет ли связи между убитой и Габриэль Дешам или письмами?

- Нет, именно об этом я не спрашивал. Боюсь, я отверг саму эту идею.

- Понимаю. Но думаю теперь мы должны спросить их об этом.

- Конечно, вы правы. – Сэр Роберт позвонил, и послал слугу пригласить к ним полковника. – Мистер Кестрель, я не верю, что мой брат как-то причастен к убийству. Он был отважным солдатом, но он не жесток от природы. Его грехи – слабость и безответственность. В мистере Крэддоке я не уверен. Но обещаю вам – если окажется, что убийство как-то связано с преступлением моего брата, ничто не земле не заставит меня скрывать его и дальше. Я уже почти что предал правосудие, скрывая эти письма. Дальше я зайти не могу.

 

 

- Я хотел бы я описать вам, какова она была! – Джеффри беспомощно развёл руками. – Она могла убедить любого мужчину сделать, что угодно. Это… будто колдовство. Она могла мучить человека, пока он не сойдет с ума. В ней никогда нельзя было быть уверенным. Даже в моих объятиях она казалась отстранённой. Смеялась надо мной, должно быть. Думала о ком-то другом. Отчасти дело было в самой войне. Она выматывала даже самых стойких из нас. Я сражался уже несколько лет, бой за боем – сегодня преимущество у нас, завтра – у французов. Стояла изнуряющая жара, земля была жёсткой, а припасы подвозили через раз. Испанцы были похожи на диких зверей, а наши солдаты не сильно от них отличались. Я был измотан и скучал. И тут появилась эта женщина. Я никогда не встречал никого, кто сделал для меня то же, что она. Но я никогда не рассказывал ей ничего важного! Я не продавал своих солдат и не сдавал их французам! Она узнавала от меня лишь мелочи – то, что французы всё равно бы узнали. Мы редко встречались, а когда её не было рядом, я боялся, что она где-то с другим. Я сходил с ума от ревности. Я решил, что она будет верна мне, если я буду и дальше делиться с ней тем, что знаю. Но я не передавал её ничего важного, вы должны мне поверить! Но эти письма… я предчувствую, что если он выплывут сейчас, это будет очень скверно.

Мрачное, патрицианское лицо сэра Роберта исказилось в отвращении. Он явно слышал всё это прежде.

- Ни мистеру Кестрелю, ни мне не нужны твои объяснения. Мы лишь хотим знать, может ли быть связь между письмами и убийством.

- Я не представляю такой.

- Эта девушка не может быть как-то связана с мадемуазель Дешам? – Спросил Джулиан.

- Каким образом?

- Убитая была иностранкой. Она могла оказаться её родственницей или камеристкой.

- Я ничего об этом не знаю. – Пробормотал Джеффри.

- Когда вы в последний раз слышали о ней? Я имею в виду – о мадемуазель Дешам.

- Я потерял её след, после того как французов вытеснили за Пиренеи. Я был ранен и меня отправили в Англию. Габриэль могли убить – как и многих французов в Испании. Но она могла и бежать во Францию. С тех пор я ничего о ней не слышал. Я почти сумел забыть её, но появился Крэддок и сказал, что у него мои письма.

- Вы никогда не думали, как они уцелели? – Спросил Джулиан.

- Я пытался не думать об этом. Возможно, Габриэль сохранила их. Она бы никогда не позволила чему-то так легко ускользнуть от неё, если это можно обратить в деньги. Но будь я проклят, если знаю, как письма попали в ту шкатулку.

Джулиан задумался.

- Если Габриэль умерла, кому могло достаться её имущество?

- Я не знаю.

- Она когда-нибудь упоминала, что у неё есть семья?

- Нет. – Он заёрзал в кресле и бросил несчастный взгляд на сэра Роберта. – Что будет теперь?

- Мы с мистером Кестрелем продолжим искать связь между убийством и твоими письмами. Ты должен понять – если она найдётся, я больше не буду тебя защищать. Вся история будет предана огласке.

- А если её не найдётся? – Джеффри переводил опустошённый взор с брата на Джулиана.

- Я могу заверить вас, полковник, я нимало не заинтересован ни в чём, что касается вашей семьи, но не связано с убийством.

Джеффри с трудом поднялся

- Если вы закончили со мной, я пойду.

- У меня есть ещё несколько вопросов. – Остановил его Джулиан. – Вечером в четверг мы с леди Тарлтон встретили вас и леди Фонтклер в оружейной. Она сказал вам «Это глупо и неправильно. Пообещай, что больше не будешь думать об этом». О чём шла речь?

Красное лицо Джеффри побагровело ещё больше.

- Я думал, что могу просто зарядить один пистолет… И покончить со всем. Сесилия заставила меня пообещать, что я не буду этого делать. Она сказала, что я выкажу больше храбрости, не пожелав так убежать. И добавила, что моя смерть не заставит Крэддока отступить. – Он замолчал, а потом хрипло спросить. – Что-то ещё?

- Мне интересно, если у вас привычка носить с собой нож.

- У меня есть складной нож. – Расширив глаза, с запинкой ответил Джеффри.

- Он был у вас при себе в день убийства?

- Я… я не помню.

Сэр Роберт отошёл в стороны, будто действительно не мог больше смотреть на полковника.

- Если вы удовлетворены, мистер Кестрель, думаю, мы можем позволить моему брату идти.

Джеффри дёрнулся к двери, потом повернулся и жалобно спросил:

- Вы расскажете Гэю о моих письмах и всём прочем?

- Мы не посвящали в это Гэя. – Пояснил Джулиану сэр Роберт. – Джеффри не хотел, что он это знал, и я счёл, что нет нужды отягощать его таким знанием.

- А Хью?

- Ему мы рассказали. Мы не имели права просить его согласиться на условия Крэддока, не объяснив, что стоит на кону.

- А мисс Фонтклер?

- Ей ничего не сказали. Изабель гордится нашей семьей и её наследием, и я хотел освободить её от такого знания.

Джеффри отвернулся и медленно побрёл прочь. Сэр Роберт с каменным лицом посмотрел ему вслед, а потом позвонил лакею и приказал ему сообщить мистеру Крэддоку о том, что хотел бы с ним поговорить.

 

Глава 24. Манёвры

- Итак, она рассказала вам о письмах, так? – Спросил Крэддок. – Не знаю, чего она хотела этим добиться. Быть может, думала выставив меня в дурном свете, она сможет обвинить меня и в убийстве. Но она дорого заплатит, если письма будут преданы огласке. Фонтклеры смогут отказаться от брака, но это слабое утешение в сравнении с гибелью полковника. Я не осознавал, что она ненавидит меня настолько, что готова пожертвовать собственным братом, чтобы досадить мне.

- Это не менее странно, чем то, что вы готовы пожертвовать своей дочерью, чтобы досадить ей.

- Что вы имеете в виду? – Резко спросил Крэддок.

- Я имею в виду, что как бы Фонтклеры с вами не обошлись, мисс Крэддок ни в чём не виновна, и я думаю, она заслуживает большего чем быть орудием возмездия в руках собственного отца.

- Не вмешивайся не в свои дела, мальчишка! Я этого не потерплю. Знаю я, какую игру ведёшь ты – хочешь сорвать брак между моей дочерью и Хью Фонтклером, чтобы самому получить Мод и несколько сотен тысяч фунтов её приданного. Ты спелся с ней с того мига, как приехал сюда – не думай, что я этого не замечал. Что ж, тебе лучше прямо сейчас узнать то, что позже я скажу и Мод – она не получит ни полпенни из моих денег, если выйдет за кого-то кроме Хью Фонтклера.

- Мой дорогой сэр, я и не думаю покушаться ни на ваши дукаты, ни на вашу дочь. Но я очень высокого мнения о мисс Крэддок и не могу безмолвно смотреть как её отдают замуж против воли благодаря шантажу, что будет отравлять её отношения с мужем и семьей до самой смерти.

- Я не принуждал её давать согласие. Этот выбор она сделала сама.

- В неведении. Она не знала, что стоит на кону и как сильно она повредит Фонтклерам, если откажет Хью.

- Ей и не нужно было ничего знать! Я нашёл ей отличного мужа – из хорошей семьи, с хорошим характером, своими деньгами – больше ей ничего не нужно было знать. Это завидная партия – ни один отец не мог бы желать лучшего! Как я устрою такой брак – это уже моё дело.

- На вашем месте, – заметил Джулиан, – я бы тоже стыдился рассказывать дочери об этом.

- Ради Бога, сэр, это уже слишком! – Он замахнулся кулаком.

Джулиан напрягся, готовясь отразить удар. Но между ними встал сэр Роберт.

- Мистер Крэддок, вы вынуждаете меня напомнить вам, о том, что в моей власти будет арестовать вас за нападение, совершённое в моём присутствии. Что же до вас, мистер Кестрель, будьте добры помнить, что я пригласил сюда мистера Крэддока не для того, чтобы бы ссорились с ним, но лишь чтобы позволить вам расспросить его о возможной связи между убийством и письмами моего брата.

Крэддок бросил на Джулиана тяжёлый, подозрительный взгляд.

- Что вы хотите знать?

Услышав вопросы, Крэддок рассказал, как обнаружил письма, когда пришёл проверить, как идут дела в ломбарде.

- Это было в марте, три месяца назад. Шкатулка мне понравилась. Я подумал, что Мод она тоже понравится. Ворп – Сайлас Ворп, он управляет тем ломбардом – сказал, что выставил шкатулку на продажу около месяца назад, потому что она у него уже год, а владелец не выкупил её и не платил процентов.

Крэддок объяснил, что осмотрел шкатулку и обнаружил тайник с письмами.

- Я прочитал их – милая помесь слезливых любовных записочек и военных сведений. Мне едва не сделалось дурно. Сперва я хотел отнести их в правительство и газеты. Но так случилось, что я совсем недавно читал в светской хронике о совершеннолетии Хью Фонтклера. Я подумал, что найду этим письмам лучшее применение. Остальное вы знаете.

- Вы не хотели узнать, кто заложил эту шкатулку? – Спросил Джулиан.

- Конечно, хотел. Я спросил Ворпа, но он не смог ответить.

- Он не записывал имён и адресов своих клиентов?