Сергеев С. В. «из истории моей жизни»

Сергеев С.В. «Из истории моей жизни»

(автобиографические воспоминания)

О субашских и тямтинских родственниках

Моя мама, Лазарева Екатерина Емельяновна, согласно записи в метрической книге, родилась 25 октября 1900 года по старому стилю, т.е. 7 ноября (по-новому) в деревне Дюртели Субаш (су баш – с татарск. «начало реки») Шеморбашской волости Мамадышского уезда (ныне село Субаш Тюлячинского района РТ) в зажиточной крестьянской семье.     

                                                                                Морозова (Лазарева) Е.Е.

 

В церковной книге прихода села Гороховое поле Шеморбашской волости и в метрической книге деревни Дюртели Субаш указаны и её родители. Отец – Емельян Яковлевич и мать – Анна Ильинична (фамилии в документе не указаны). Эту метрическую книгу я видел лично в Тюлячинском райбюро ЗАГСА в 1954 году, на основании этого документа маме выдали свидетельство о рождении.

В конце жизни мама рассказывала, со слов своей матери, как она родилась. Её беременная матушка что-то делала возле котла, и в это время выпал ребёнок, т.е. она родила стоя, без всяких предварительных схваток, какие бывают у рожениц. Мама стала четвёртым ребёнком в семье и третьим ребёнком у своей матери, Анны Ильиничны (Атукай).

 У её отца, Емельяна Яковлевича, первая жена Василиса (Вәчличә) через неделю после родов простудилась во время полоскания белья на речке и умерла от воспаления лёгких, оставив дочь Елизавету (Лиса).

 В возрасте 8-ми лет мама поступила в Субашскую школу Св. Гурия, учителем у нее был Тихон, житель нашей деревни Тямти. Однажды он вызвал её к доске и попросил рассказать отрывок из «Закона божия». Она во время пересказа что-то перепутала, и другие ученики стали её дразнить этими ошибочными словами. Мама обиделась и перестала посещать школу. Утром она уходила из дома, как будто в школу, но шла к бабушке, у которой сидела до тех пор, пока не заканчивались занятия в школе, а потом спокойно шагала домой. Когда узнали правду, то оказалось слишком поздно: она пропустила очень много уроков, и дальнейшее обучение в этом классе стало невозможным. Так, из-за своей глупости и из-за отсутствия контроля со стороны родителей, моя мама осталась неграмотной.

 

О предках по материнской линии

 

 

 

Место, где находился дом Якова Лазаревича,

Мамины братья и сёстры

В это время самому старшему из детей в семье деда Емельяна, Ивану, было около 17 лет. Он родился 29 февраля 1896 года, и вся тяжёлая крестьянская работа легла на его плечи. Второй сын Дмитрий учился тогда в Казанской учительской школе отца Василия Тимофеева. Она располагалась на Арском поле, ныне улица Ершова, дом 20.  

Вера 1909 года рождения и Владимир (1911 – 1921) были ещё малолетними. Второй работницей в семье была Екатерина, моя мама. Она, благодаря крестьянскому труду, и тому, что походила на отца, была физически крепкой, с сильным иммунитетом и наследственностью. Она боронила во время весеннего и осеннего сева, жала, молотила хлеб. Все работы в то время выполнялись вручную.

Когда произошла революция, Ивана и Дмитрия забрали в армию, и всё хозяйство легло на плечи сестёр Кәтернә (моей мамы) и Начтук (в дальнейшем - жена Захарова Ивана Алексеевича (Пакал). Прим. авторов книги).

Иван был призван в Красную армию во время Гражданской войны. Это был период, когда в стране был полный беспорядок. Сегодня приходят красные, завтра – белые. В такой обстановке Иван с товарищами дезертировали. Их поймали и избили до полусмерти. После этой экзекуции он не поправился – умер. Третий брат матери, Филип, заболел и ушел из жизни в 15-летнем возрасте.

В голодный 1921 год её сестру Веру и брата Владимира вместе с двоюродным братом Павлом (сыном Григория), чтобы спасти от голода, вывезли в Белоруссию, в Могилёвскую губернию. Владимир в детдоме заболел тифом и умер. А Вера с двоюродным братом вернулись домой.

Сёстры Кәтернә и Начтук со своей матерью всё это время работали по хозяйству: занимались земледелием, заготавливали корма, ухаживали за скотиной и т.д.

В 1923 году летом моя мама пошла в гости к родственнице – тёте Анисье (жене дяди Кости), её задержали в деревне Тямти и насильно выдали замуж за моего отца. Эта история описана ниже – в разделе об отце. 

О маме

Моя мама была удивительной женщиной – сильной духом и физически, работящей, боевой, с оптимистичным мироощущением и очень порядочной. Она родила девятерых детей, из которых выжило только четверо:

Иван (1924 – 1952),

Сергей (1926 – 2016),

Николай (1940 г.р.),

Анна (1945 г.р.).

Мама поздней осенью и зимой занималась прядением льноволокна и ткачеством. Она в деревне считалась первой мастерицей по ткачеству белого полотна и шотландки. В те годы в деревне процветало натуральное хозяйство. Купить материал для одежды было почти невозможно. Мама изготавливала белое льняное полотно и шила из него для папы и для нас добротные рубашки и штаны. Из белых шерстяных ниток ткала домашнее сукно для пошива чулок. Помню, как, одевшись во всё новое, мы с отцом гордо шагали по деревенской улице. 

 

Ещё о родственниках

В доме бабушки (Җырак әби) Анны Ильиничны в Субашах с 1935 года жили её деверь (младший брат мужа) Лазарев Николай Яковлевич с женой Прасковьей (Пләш сестрасы) и детьми Марией, Петром и Иваном. Оба сына погибли на фронте, а дочь Мария Николаевна после окончания пед. института работала учителем в Кибячинской средней школе Сабинского района ТАССР.

После них в бабушкином доме жил ее дальний родственник Комиссаров Александр Осипович из деревни Шеморбаш, мать которого была родной сестрой отца бабушки Ильи Харитонова. Александр Осипович работал директором Субашской семилетней школы. У него был сын (Борис Александрович), который погиб на фронте. А его брат Иван Осипович работал директором Шеморбашской НСШ. Он был выдающимся лингвистом, которого ценили в Казанском университете.

После войны тётя Настя с мужем (Иваном – Пакал), продали бабушкин дом Егорову Василию Егоровичу (Гузәл), женой которого была учительница Егорова (Тукмакова) Мария Ивановна из деревни Ковали. Комиссаров Александр Осипович с женой вынуждены были переехать на жительство к вдове Игната Андреева (Абыйлар), который скончался в Субаше во время войны.

 

Худ. Илья Максимов

                       

Отец

Мой отец, Морозов Василий Сергеевич родился 25 февраля 1899 года (по старому стилю), то есть 9 марта (по новому стилю) в крестьянской семье. Это подтверждает справка из метрической книги родившихся в д. Тямти Лаишевского уезда. Там же указаны его родители: отец – Сергей Михайлович и мать – Татьяна Семёновна. Фамилии в документе ни у родителей, ни у Василия не указаны.

                                                                                         Морозов В.С.

 

Прежде чем рассказывать про отца, напишу про своих предков по отцовской линии.

Прадед Михаил Игнатьев – старо-крещённый татарин, родился в деревне Тямти Лаишевского уезда Казанской губернии в 1844 году. (Его отец – Игнатий Петров, мать – Мария Егоровна). В 1863 году Михаил вступил в брак с Екатериной Кондратьевной. (Это подтверждает справка из Национального архива). К этому моменту им было по 19 лет. Через год у них родился сын Сергей (мой дед).

Прадед Михаил был известен в деревне смелостью и бесстрашием. Я знаю только одну историю. Однажды мужики соседней деревни Старые Карабаяны (Колбагыш) ночью переставили межевой столбик на лугах, принадлежащих деревне Тямти. Об этом стало известно мужикам из Тямтей, и они решили поставить межевой столб на прежнее место. Мужчины толпой направились к столбу, а мой прадед шёл впереди, опережая всех на метров 100, с дрыном в руке. В общем, межевой столб был водружён на место. Впоследствии эти луга назывались спорными.

У прадеда с женой было четверо детей: три сына – Сергей (мой дед), Фёдор, Семён и дочь Анастасия.

 Сергей занимался крестьянским трудом и был хорошим портным. Фёдор служил на станции Чепчуги. Семён до Октябрьской революции работал на шахтах города Кизила Пермского края. После революции, когда все шахты закрыли, он приехал в деревню и возглавил Комитет бедноты. Дочь Анастасию отдали замуж в деревню Крещёные Савруши.

Моя прабабушка Екатерина Кондратьевна родилась в деревне Крещёные Савруши Мамадышского уезда Казанской губернии в 1844 году. Она была из рода Ибатаевых.

Ибатаев Александр Васильевич в 1938 – 1939 годах работал учителем физики (у которого я учился в 7 классе) и директором Большенырсинской НСШ, построил двухэтажное здание школы. Моя прабабушка сосватала ему девушку из деревни Субаш по имени Андра (Александра) из рода Гузәл. Ибатаев А.В. погиб на войне.

Сестра Ибатаева - Анна Васильевна, тоже работала учителем (в Большесаврушской школе и директором Янцеварской школы. Еще одна сестра Ксения - учителем в селе Большие Савруши. Брат Петр работал учителем Гороховопольских начальных классов Субашской школы, погиб на войне. Прим. авторов книги) и была удостоена Ордена Ленина за многолетний труд в области образования.     

Мой дед Сергей Михайлович родился 2 июня, крещён 5 июня 1864 года в деревне Тямти. Он с весны до осени (включительно) занимался крестьянским трудом, а зимой брал швейную машинку и отправлялся на заработки в районы Закамья (Чистопольский и Аксубаевский), где обшивал чувашей, татар и кряшен.

Прозвище нашей семьи в деревне Тямти было «Сипат». Оно связано с дедом Сергеем: вот каково его происхождение. Однажды после своего возвращения дед разговаривал с деревенскими мужиками, и дядя моего деда Карп (Карпун) спросил его, в каких деревнях тот работал. Дед ответил, что на этот раз он работал в татарских деревнях. Карп спросил: «Как же тебя там звали?» Дед ответил, что к нему обращались по имени Сибагат (В те времена в татарских деревнях квартировать у себя христиан и обшиваться у них не приветствовалось. Поэтому кряшенам, чтобы получать заказы, приходилось скрывать свои настоящие имена. Прим. авторов книги). Карп, услышав по-своему, сказал: «Отныне тебя так и будем звать – Сипат». Это прозвище перешло и к моему отцу.

Будучи на заработках, дед заразился туберкулёзом лёгких, и, по рассказам тёти Ани, младшей дочери деда, в последние годы жизни для лечения болезни пил кумыс из коровьего молока домашнего приготовления.

Женат дедушка был на Татьяне Семёновне из соседней деревни Субаш, примерно тоже 1864 года рождения. Её родители: отец Семён, выходец из зажиточной семьи, мать – Атук (Анна) из д. Старые Карбаяны, из рода Абрамовых (Убрам). Она была родной сестрой Якова Абрамова, которого я хорошо помню и был знаком с его детьми – Сергеем и Варварой.

У деда с бабушкой было пятеро детей: Агриппина, Мария, Василий (мой отец), Анисья и Анна. Они имели 6 десятин земли, держали лошадь, корову, овец и кур.

Бабушка Татьяна Семёновна была смуглокожей красавицей, поэтому кряшены звали её Кара Татый (Черненькая Татьяна). Она любила праздники и застолья и, пока муж ездил на заработки, приглашала к себе подруг и сама ходила к ним в гости, поэтому частенько оказывалась в долгах. И, конечно, супруг был очень недоволен её поведением.

После его смерти в 1908 году Татьяна осталась вдовой с пятерыми детьми. Агриппине было 18 лет, Марии – 15-16 лет, а Василию – 9 лет. Сёстры Анисья и Анна были малолетними.      

Моя тётя Агриппина была очень красивой девушкой, и деревенский парень Сафонов Михаил Григорьевич посылал сватов к её родителям, но получил отказ. Причина заключалась в отсутствии в её семье рабочих рук. Михаил ждал несколько лет, чтобы получить согласие бабушки Татьяны на брак с её дочерью. Это произошло, когда подросли Василий и младшие сёстры Агриппины.

Жили они в то время на позьме Савельевых.  Братья деда Сергея были далеко: Фёдор служил казаком в Чепчугах, Семён работал на шахтах Урала. Может, из-за этого дом пустовал.

После пожара в 1919 году бабушка Татьяна вернулась на свою позьму и построила временное жильё: дом на столбах с земляным полом и двумя окнами на огород. Василий (мой отец) в это время служил в Красной Армии и оказать помощь матери и семье не мог. Со стороны её родителей тоже помощи не было, т.к. её отец Семён скончался в один день со своим сыном Иваном, и мать (моя прабабушка) Анна Абрамовна (Атук) осталась одна.

Она вышла во второй раз замуж за мужика из деревни Алан Поляны по прозвищу Шакуй, который был бездетным зажиточным хозяином. Они с ним приняли на воспитание двоих беспризорных детей: Романа и Анну. Когда эти дети подросли, то поженились друг с другом. 

В 1920 году Шакуй умирает, а Атук продолжает жить с приёмными детьми в Алан Полянах. Но, когда мой отец вернулся из армии, она решила переехать в Тямти, где жила её дочь Татьяна с детьми. Отделившись от воспитанников, бабушка привезла с собой корову, шесть овец и девять колодок пчелосемей.

 

Худ. Илья Максимов

 

Что касается сестёр отца, то Мария вышла замуж за Евдокима Пузырёва. У них было шестеро детей: Афанасий, Фёдор, Груня (Агриппина), Иван, Алексей, Василиса. Афанасий и Фёдор жили в родной деревне Янцевары.

Анисья была выдана замуж за Кузьму Волкова из деревни Старые Карбаяны (Колбагыш), из который отделился посёлок Петровское, где и жил Кузьма с семьёй. У них было двое детей – Петр и Николай, оба погибли на фронте.

Анна была замужем за искусным портным Михаилом Васильевичем Савельевым (Васильевым). У них было семеро детей: Григорий, Марфа, Тимофей, Василий, Пётр, Мария и Иван.     

 

Теперь об отце

Папа был видным человеком: высокого роста (около 180 см), хорошо сложён, очень сильный физически, имел чёрные вьющиеся волосы, а борода и усы у него были рыжие. Он был третьим ребёнком у своих родителей.

Если раньше семья имела 6 десятин земли, то после смерти моего деда семья осталась с тремя десятинами, поэтому хлеба до нового урожая не хватало, что вынуждало людей побираться. Так, мой отец запрягал в сани лошадь, сажал младшую сестру рядом с собой и направлялся в богатое русское село Гороховое поле. (От д. Тямти до с. Субаш – 700-800 м, до с. Гороховое Поле – 1,5 км. Прим. авторов книги)

Оставив у знакомых лошадь, обходил село, прося милостыню. В это время мальчишки дразнили отца «нищим», а он собранным в мешок хлебом наотмашь бил этих мальчишек, так как был выше и сильнее их.  

   На следующее лето, после смерти мужа, бабушка отдала папу в подпаски. Вместе с пастухом он пас отару овец и коз, а с осени пошёл учиться в деревенскую земскую школу. Не знаю, как он учился, но, по моей оценке, он был малограмотным.

Когда Василию исполнилось 15 или 16 лет, муж старшей сестры Агриппины, Сафонов Михаил Григорьевич возил его две зимы подряд на заработки в шахты города Кизила Пермского края. По рассказам папы, он, влезая в лямки, тянул салазки, гружённые углём из лавы в штрек, откуда уголь ссыпался в ленту транспортёра или в вагонетку.

К этому времени сестру Марию выдают замуж. Дома остаются младшие сёстры, и основную работу по хозяйству выполняет отец: ему приходится пахать, боронить, сеять яровые и озимые, убирать урожай, заготовлять корма и дрова, заниматься перевозкой. Семья держала лошадь, корову, овец и кур.

В 1919 году отца призывают в Красную Армию. После прохождения курса молодого бойца его зачисляют рядовым красноармейцем 1-го интернационального полка, который направляют для подавления чеченцев. С отцом в этом же полку служил парень из деревни Субаш по имени Макар.

После окончания этой операции отца направляют на нефтепромыслы в город Грозный, где он после обучения работает тартальщиком.

 

 

 Бойцы, добывающие нефть, на рабочих местах находились при оружии, т.к. чеченцы нападали на них и бросали их на шкивы, обрекая на неминуемую смерть. Так они проявляли своё отношение к России и Советской власти. Это и не удивительно: Англия и Турция науськивали горские народы на борьбу за свою независимость в течение 340 лет. Это продолжается до сих пор. На самом деле этим покровителям нужна нефть и другие полезные ископаемые Кавказа.

В 1922 году отец демобилизовался и приехал в Тямти с мешком денег, которые, пока он ехал, превратились в пустые бумажки. Советское правительство после гражданской войны и разрухи провело первую денежную реформу, и все деньги, заработанные отцом на нефтепромыслах, в раз пропали.  

В деревне отец застал полную разруху. Ещё в 1919 году сгорела вся деревня, за исключением четырёх домов зажиточных семей: Дмитрия Илларионова, Ибраевых…. Народ посчитал, что это несправедливо, что все погорели, а они остались невредимыми, и кто-то ночью поджёг и эти четыре дома.       

 Бабушка жила во временно построенном доме с земляным полом, но самое главное – она сохранила в своём хозяйстве корову, благодаря которой семья пережила голод 1921 года.

История женитьбы

В 1923 году отец надумал жениться. Увидев несколько раз маму в Субашах и Тямтях, он решил свататься по всем правилам, существовавшим среди кряшен. Вместе со своей матерью он пошёл к Анне Ильиничне просить руки её дочери. Но получил отказ, причина которого, вероятно, заключалась в том, что у отца не было нормального дома для настоящей семейной жизни. Времянка с земляным полом ни бабушку, ни маму не устраивала.

Мама вспоминала, что, когда бабушка провожала папу от крыльца до ворот, она встала напротив открытого окна и, дразня отца, промолвила, что у этого парня, оказывается, очень толстые губы.

 Раз женитьба по правилам не получилась, отец пошёл на хитрость: он задумал уговорить тётушку Анисью, которая приходилась родственницей Анне Ильиничне, позвать маму в Тямти, придумав какую-нибудь причину. Тётя Анисья нашла повод быстро: она пошла в Субаши вроде как в магазин и на обратном пути зашла к бабушке и между разговорами предложила ей послать маму в Тямти к ней за капустной рассадой.

На следующий день, после обеда, мама взяла решето и пошла в Тямти к тёте Анисье. Придя к ней, она застала там отца. Немного поговорив с ними, мама опять наотрез отказалась выйти замуж за Василия, после чего её вместе с ним заперли в клеть, которая находилась напротив дома через дорогу. В ней они простояли всю ночь, ухватившись за ручку двери, а утром мама, высунув руки в слуховое окно, кричала и просила, чтобы её освободили. Но никто к клети не подошёл, хотя все прекрасно слышали её крики о помощи. Отец всё это время уговаривал её и обещал, наверное, золотые горы. В такой ситуации ей ничего не оставалось, как согласиться на его уговоры и выйти за него замуж.

Несмотря на любовь и внимание отца, она долго не могла привыкнуть к нему. Отец был крупного и крепкого телосложения. Она рассказывала, что, когда утром просыпалась, то видела лежащего рядом огромного мужчину с большим лицом и руками, как брёвна. Мама несколько раз возвращалась домой к матери и говорила, что она мужа не любит, и просила позволения жить в отчем доме. Но Анна Ильинична такого разрешения не дала и сказала, что муж твой – видный, здоровый мужик, тебя любит, время придёт, и ты его полюбишь. Так мама снова возвращалась к мужу в дом-времянку с земляным полом.

Моя тётя Анна, младшая сестра папы, очень хорошо, ласково и приветливо относилась к жене брата, во всём её поддерживала и защищала. Что касается отца, то он, прожив с мамой 25 лет, не тронул её даже пальцем и глубоко уважал. Значит, я думаю, он любил её по-настоящему. А мама так и не полюбила отца, об этом мне сказала моя родная сестра Анна, которая проживала совместно с ней последние 25 лет.

 

Мечта о новом доме

В 1924 году родился мой старший брат Иван. С появлением ребёнка жить в доме-времянке стало ещё труднее, и родители решили построить нормальный дом. А где взять стройматериал? С лесом было туго. Волостной исполком выделил только 10 кубометров леса. Недостающую часть надо было где-то добывать. В ночное время отец брал маму с собой в лес. Именно тогда произошёл случай, когда она в темноте по неосторожности ударилась животом о бревно, в результате чего родила мёртвую девочку.

Мама вспоминала, как отец ухитрялся привозить лес, который находился в полутора километрах от деревни. У них был конь по кличке Бегун, очень крупный, сильный и резвый. Отец вечером запрягал его в длинную арбу, специально предназначенную для перевозки брёвен, и ехал в лес. Два шестиметровых бревна, диаметром 32-36 см, заранее заготовленных вместе с мамой, он укладывал на арбу и вёз домой. Доехав до начала переулка, отец давал коню условный знак, и тот летел стремглав и на полном ходу заезжал прямо во двор, где его, заранее открыв ворота, поджидала мама. Вот так они добывали брёвна для постройки дома.    

Я родился в доме-времянке 27 декабря 1926 года, и отец сразу же получил свидетельство о рождении в Мамалаевском волисполкоме, который находился в 10 км от д. Тямти. Причина такой спешки заключалась в том, что детям, родившимся до нового года, полагался земельный надел.

 

Новый дом

В 1927 году отец наконец-то построил новый дом. Только для сеней леса не хватило, и они были сооружены из липовой коры. Между новым и старым домом был вырыт погреб. Справа от дома-времянки находился лабаз, ещё правее хлев для коровы и овец, затем лабаз для дров, рядом с которым был построен сарай для коня. От сарая в сторону улицы – сенник. Между сенником и новым домом были установлены на трёх дубовых столбах ворота, в обе стороны от которых были сделаны дощатые сплошняком изгороди. Впереди дома располагался, огороженный на первых порах плетнём из лещины (лесной орех), палисадник. Позднее плетень заменили на жерди.

 

 

В колхозе

Жизнь в деревне потихоньку налаживается. В 1930 году организуется колхоз «Искра» («Очкон»), и родители вступают в него одними из первых. В этом же году отца принимают кандидатом в члены ВКП(б) и назначают бригадиром полеводческой бригады.

В 1933 году его посылают на учёбу на агрономические курсы, организованные сельскохозяйственным отделом Рыбно-Слободского района в деревне Кугарчино, где отец учится в течение пяти месяцев. Возвратившись домой, он продолжает работать бригадиром полеводческой бригады.

В 1935-1936 гг. отца направляют на агрономические курсы в Тюлячи. По их окончании его назначили агротехником колхоза. В 1936 году ударила засуха, и зерновые не уродились.

В этом же году Первым секретарём Тюлячинского райкома ВКП(б) был назначен Марков Алексей Никитич (1904 – 1967), уроженец деревни Субаш.

 

Трудные испытания

В октябре 1936 года папа ездил по делам в Тюлячи и, возвращаясь, простудился и слёг. Вскоре у него обнаружили сыпной тиф. 21 день он лежал без сознания, а мама в это время поила его из заварочного чайника молоком с растопленным в нем маслом. Только через 21 день кризис прошёл, могучий организм отца победил болезнь, и он стал поправляться. Переболели тифом и я, и мой брат Иван, а бабушка в ноябре от тифа скончалась. Не болела только мама, которая отличалась крепким иммунитетом.

В зиму 1936 – 1937 годов мы остались живы только благодаря помощи Ивана Алексеевича, который, будучи председателем колхоза, во всём поддерживал маму: выписывал продукты, топливо, и даже всё необходимое для похорон бабушки. Ведь год был неурожайный, многие в деревне жили впроголодь.

Помню 1937-ой урожайный год, когда колхозники заработали очень много зерна и овощей в основном из-за уменьшения гос. поставок, благодаря действию председателя Ивана Захарова, которому в свою очередь помог первый секретарь Алексей Марков. 

2-я бригада колхоза «Очкон» (Искра) д. Тямти – 1940-е годы

 

Папа по характеру был прямым человеком и оценивал людей по труду. Очень не любил лизоблюдов и угодников. В глаза говорил человеку о его недостатках, был начисто лишен дипломатичности. А в колхозе работали разные люди: были честные и трудолюбивые, но попадались и лентяи, и выпивохи, и рвачи. За прямоту характера отца некоторые не любили, но вынуждены были терпеть и цеплялись к нему по всякому поводу.           

Помню, в один год не взошли яровые, в другой раз замёрзли озимые, и недруги всегда пытались обвинять отца. Понятно, что всё это происходило из-за погодных условий, но тогда каждого подозревали в чём-то.

Тюрьма и оправдание

В 1938 году нашу семью постигла беда. Отец согласился временно заменить председателя колхоза Гаврилова Алексея, который уезжал куда-то по личным делам. Именно в это время произошла трагическая история. У колхозницы Галкиной Акулины после того, как она, будучи беременной, поработала на веялке, начались роды, которые, по вине неопытной повитухи, закончились неблагополучно, и женщина на следующий день скончалась.    

В районной газете появилась заметка судьи Авзалова, который называл отца вредителем. Папу арестовали.

 В первое время его содержали в пересыльной тюрьме под Кремлём в Казани. Он рассказывал, как следователи издевались над ним, добиваясь нужных им показаний, поочерёдно допрашивая его, чтобы он сознался во вредительстве. Допрос шёл в течение суток, и ему не давали сидеть. От длительного стояния у него опухли ноги. Не добившись от отца признания, его вынуждены были перевести в Плетневскую тюрьму №2, где папа просидел 4 месяца до суда, работая в швейной мастерской.  

Осенью 1938 года отца привезли в колхозный клуб, где состоялся суд. Помню, во время судебного заседания с двух сторон от него стояли красноармейцы с винтовками с примкнутыми штыками. Несмотря на результаты судебно-медицинской экспертизы (врачи-эксперты произвели эксгумацию тела и дали заключение, что смерть женщины произошла из-за ошибки повитухи), судья Авзалов приговорил отца к 3-м годам лишения свободы в колонии общего режима. Так он, по всей вероятности, хотел оправдаться за свою заметку в районной газете. Если бы судья вынес оправдательный приговор, то его можно было бы считать клеветником.

Мама, по совету родственников, нанимала адвоката, но тот никакого влияния на решение судьи не оказал. Отец на этом не остановился – он с помощью своего двоюродного брата Михайлова Сергея Фёдоровича, очень грамотного человека, работавшего счетоводом в деревне Айдарово, подал кассационную жалобу в Верховный суд ТАССР на несправедливый приговор районного суда.

 

Кроме того, отец ездил в Казань и встречался с председателем коллегии адвокатов ТАССР Василием Тихоновичем Дмитриевым (1899-1972), уроженцем деревни Субаш. Тот проконсультировал его, как вести себя во время заседания судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда ТАССР, как отвечать на вопросы. В итоге, отца оправдали.                                                                                                                              

                                                                               

                                                                                                                Дмитриев В.Т.

     После ареста отца исключили из партии, но он, обидевшись, не стал писать апелляцию в партийные органы для восстановления. Получив паспорт на свою законную фамилию Морозов (до этого считался Сергеевым), он пошёл работать в совхоз имени Сталина, на бойню свиней, где проработал зиму 1938 – 1939 гг. А летом 1939 года отца назначили бригадиром полеводческой бригады на участок «Алга» совхоза, и семья переехала туда же. Здесь родители прожили две зимы и с началом войны вернулись в Тямти. А мы с Иваном в 1940 году поступили в Казанский меховой техникум, проучились год, сдали экзамены и тоже приехали домой (на каникулы).

      Отец летом 1941 года работал в колхозе разнорабочим: скирдовал солому, работал на молотилке и т.п. Осенью этого же года он подхватил где-то малярию, и его ежедневно трясла лихорадка. Лекарств не было. Отец страдал малярией до тех пор, пока секретарь сельсовета Григорий Иванов (Гәркә) не крикнул в окно, с целью испугать его, слово «Пожар!». Отец в это время крепко спал, проснулся от крика, и испуг сразу вылечил его от малярии. Я был свидетель этому.

Худ. Илья Максимов

Продолжение следует…

Страницы из книги Степановы. Тюлячи_Субаш-родные истоки.

Гл. Сергеевы (Морозовы), «Сипатлар», рабочие материалы

https://vk.com/istoria_subash

Сергеев С.В. «Из истории моей жизни»

(автобиографические воспоминания)