Глава 2. Дела на западе и восстание виталиана

 

Было бы наивным полагать, что честолюбивый Теодорих удовлетворится статусом «императорского смотрителя» в Италии. И совершенно последовательно он начал укреплять свою власть над остальными германскими племенами, расположившимися на соседних территориях, используя старые как мир средства — войну и династические браки. Посредством глобальной системы альянсов он хотел объединить под своей властью все германские народы, живущие на территории Римской империи. Конечно, эта политика находилась в глубоком противоречии со стремлением Константинополя реставрировать Римскую империю в прежнем виде и не могла не вызвать обеспокоенности Анастасия. Отдав Тюрингскому королю Херминафриду в жёны свою племянницу Амалабергу, Теодорих пишет ему весьма недвусмысленное письмо, в котором звучат такие слова: «Вы, отпрыск королевского рода, отныне принимаете на себя часть славы блестящего рода Амалов» [1043].

Озабоченный франкской экспансией, он пишет письмо их королю, легендарному Хлодвигу (481–511), наполненное лестью и словами увещевания, цель которых — сделать франков своими союзниками; на подчинённых, конечно, ролях. «Бог соединяет королей святыми узами родства для того, чтобы на их миролюбивых отношениях основать желаемое спокойствие народов, — пишет он. — Короли вступают в родство для того, чтобы нации, разделённые между собой, могли иметь одну волю   (выделено мной. — А.В.), и чтобы через эти узы, как проводники согласия, объединялись мысли народов. Мы удивляемся, как вы могли вступить в жестокую борьбу с нашим сыном Аларихом  (королём вестготов из Южной Галлии. — А.В.) … Я угрожаю вам по праву отца и друга» [1044]. Без труда здесь обнаруживается и понимание Теодорихом своего главенства над всеми остальными германскими королями, и его сила, которую он не скрывает.

В 493 г. он вступил во второй брак, и его женой стала сестра Франкского короля Хлодвига. Франки в это время воевали с алеманами, и, с громадным трудом победив в 496 г. врага, Хлодвиг принял таинство Святого Крещения, положив начало новой эпохе своего народа[1045]. Рассказывают, будто сам Ангел Божий излил на него святое миро во время Крещения. Как легко понять, это обстоятельство оказалось на руку Теодориху, для которого более не существовало препятствий для налаживания добрых отношений с франками. Впрочем, история отношений франков с остготами только начиналась.

Затем Остготский король выдал замуж двух своих дочерей от первого брака за Вестготского короля Алариха и за бургундского кронпринца Сигизмунда. А в 500 г. Теодорих отдал в жёны Вандальскому королю Трасамунду свою сестру Амалафриду, передав в качестве приданого крепость в Сицилии и 6 тыс. готских воинов. Политическая цель этого альянса была очевидна для всех — обеспечить независимость южной части Италии от Константинополя при помощи вандалов, чей флот всё ещё господствовал на Средиземном море[1046].

Попутно в 504 г. Теодорих разгромил гепидов и присоединил к своему королевству провинцию Паннонию II, чем вызвал резко негативную реакцию со стороны Константинополя. Пока Анастасий воевал с персами, Теодорих Великий решил привлечь к себе также эрулов, расположившихся на Дунае. Они приняли предложение, и царь эрулов Радульф был даже признан сыном Теодориха «по оружию». Считая себя наследником западного императора, Теодорих вознамерился захватить область Иллирики, и в 505 г. его план реализовался — остготы заняли город Сирмий.

Но в своей экспансионистской политике Теодориху пришлось вновь столкнуться с франками Хлодвига. В 496 и 500–503 гг. они регулярно громили алеманов, а в 500 г. заставили уже бургундов платить дань. В конечном итоге он стал напрямую посягать на сферу интересов остготов и вестготов. И хотя Теодорих переселил с разрешения Хлодвига оставшихся алеманов в Швабию и Швейцарию, франк настойчиво вступал в противоборство с готами, нисколько не опасаясь, что его войска гораздо менее многочисленны, чем вражеские. В 507 г. Хлодвигу удалось нанести вестготам при Пуатье страшное поражение, и почти вся Испания попала под его власть.

Вскоре стало ясно, что мысли короля франков далеко не ограничиваются долинами Галлии, и он активно стремится к тому, чтобы стать объединителем всех западных земель по примеру прежнего Римского императора; франков тянуло Средиземноморье. Его союзниками стали бургунды во главе с их королём Сигизмундом, рейнцы Клодерика и отряды кельнских воинов, которых повёл в бой их король Сигебер. Успешные столкновения с готами принесли франкам в собственность побережье Аквитании и сокровища Алариха. В довершение всего Хлодвиг пришёл в Париж — в ту пору маленький населённый пункт, и основал в нём свою столицу. Примечательно, что и Теодорих, и Хлодвиг добросовестно копировали Римских самодержцев. Теодорих предоставил разбитым франками алеманам статус «федеративных союзников», а Хлодвиг созвал в Орлеане Собор галльских епископов, где обсуждался вопрос об искоренении арианства[1047].

Хлодвига поддержал император Анастасий, заинтересованный в том, чтобы столкнуть франков с остготами и уж, в крайнем случае, обеспечить добрый нейтралитет со стороны Франкского короля. Он направил посольство к Хлодвигу, которого признал консулом, и передал великолепно исполненные знаки консульской власти — одежду и венец. В храме Святого Мартина Хлодвига, одетого в пурпурную тунику и военный плащ, увенчали диадемой. В этом одеянии франк проехал по всему городу Туру и бросал в толпу монеты с изображением императора. Для него этот союз также был небезвыгоден, поскольку, хоть это было всего лишь титулярное консульство, но оно обеспечивало ему авторитет среди римского населения Галлии, где обосновались франки[1048].

Первоначально Анастасий не решился воевать на два фронта, но когда утихла война с персами, он в 508 г. направил эскадру в количестве 100 судов и 8 тыс. воинов под командованием комита доместиков Романа и комита схол Рустика к берегам южной Италии. Те успешно пограбили прибрежные пункты и беспрепятственно вернулись в Константинополь. Удачные действия византийцев и франков на время воспрепятствовали дальнейшей экспансии остготов, и поэтому эту войну можно занести Константинополю в актив, хотя полного разгрома врага добиться не удалось; впрочем, едва ли такая цель вообще ставилась перед войском мудрым Анастасием.

В конце концов, в 508 г. Теодориху удалось разбить в короткой войне франков, и на время их победоносное шествие было приостановлено. А после смерти Хлодвига, наступившей в 511 г., Теодорих принял на себя знаки императорского достоинства, и в Риме к нему начали обращаться со словами: «Наш государь, благороднейший и доблестнейший Теодорих, победитель и триумфатор, неизменный покровитель страны, рождённый для её счастья, защитник свободы, возвеличивший Рим покоритель народов» [1049]. И это славословие имело под собой твёрдое основание: Теодорих распространил свою власть на Италию, Сицилию, Прованс, Южную Галлию и Испанию. Северные границы его королевства протянулись по Рейну и Дунаю, восточнее доходили до Хорватии, Словении, Северной Сербии. За исключением Африки, оставшейся части Галлии и Балканского полуострова, все некогда римские земли стали остготскими, германскими[1050].

К сожалению для Константинополя, франкская держава раскололась между сыновьями Хлодвига и уже перестала представлять серьёзную опасность для остготов. Нет ничего удивительного в том, что, получая неизменные подтверждения растущей мощи Теодориха, всерьёз опасаясь с его стороны военных действий, император Анастасий утвердил в 498 г. соглашение, которое должен был подписать ещё Зенон, и послал Теодориху пурпурную мантию, диадему и золотой столовый сервиз.

Таким образом, остгот официально был признан в Константинополе правителем Италии, что, впрочем, не исключало двоякого толкования. Как лицо, принявшее власть от Римского императора, он являлся римским чиновником, тем более, что итальянская администрация практически не претерпела никаких изменений. С другой стороны, он не собирался считать себя подчинённым Константинополю лицом и вскоре принял титул Flavius Theodericus rex, в котором первое слово прозрачно намекало на то, что отсутствие в этом титуле привычного для императоров слова «Augustus» («Август») является пока ещё досадным недоразумением[1051].

Судьба распорядилась таким образом, что в течение всех лет царствования Анастасию приходилось вести войны — как внешние, так и внутренние. Едва затихли волнения на Западе и на восточных границах, как Римскую империю охватило широкое восстание под руководством полугота-полугунна Виталиана, сына Патрикиола, с которым они вместе воевали с персами в войне 503–506 гг. Очевидное и очередное подтверждение тому, что церковные споры всегда непосредственно затрагивали политическую сферу римского государства.

В 514 г. Виталиан занимал пост комита федератов и проживал в Добрудже, имея тесные связи с болгарами. Магистром армии во Фракии в ту пору был племянник императора Ипатий, который, подозревая Виталиана в изменнических намерениях, лишил того денежного содержания и резко уменьшил сумму выплаты войскам, находившимся в его подчинении. Видимо, Ипатий совершенно не вполне отдавал себе отчёт в том, к каким последствиям приведут эти меры, но вскоре Виталиан казнил нескольких близких к Ипатию офицеров и объявил, будто император назначил его вместо Ипатия магистром армии во Фракии. Получив доступ к денежной казне, он организовал армию в количестве 50 тыс. воинов и объявил себя защитником Православия. Его шаги имели широкий резонанс. Очень многие из тех, кто не принял монофизитство и вынужден был уйти из столицы, примкнули к нему, да и население в массе приветствовало Виталиана. Без боев пройдя на юг, Виталиан дошёл до столицы и стал бивуаком в Евдоме[1052].

Ситуация стала критическая, и император предпринял два действия. Во-первых, он лишил Виталиана нимба защитника Церкви, выставив на городских стенах медные кресты с описанием причин бунта, а затем сделал крупные пожертвования на Церковь. Во-вторых, Анастасий направил к восставшим для переговоров магистра армии Патрикия, человека уважаемого и заслуженного (за воинские подвиги он стал в 500 г. консулом), хорошо знакомого с Виталианом. Характерно, что в действительности Виталиан не собирался претендовать на верховную власть, удовлетворившись более скромным статусом народного героя; вероятнее всего, он на самом деле не преследовал никакой цели, действуя, скорее, под влиянием личной обиды. Переговоры прошли успешно, а диалог императора с близкими офицерами Виталиана, состоявшийся на следующий день, ещё более снял напряжение. В конечном итоге стороны договорились, что царь возместит войскам то, что им недодал Ипатий, предоставит право Римскому папе решить вопрос о вере (!), и на восьмой день Виталиан с солдатами снялся со стоянки и удалился к местам обычного расположения своих частей[1053].

Всё могло закончиться вполне мирно, но новый магистр армии во Фракии, некто Кирилл, на свой страх и риск решил захватить Виталиана, однако тот от изменника узнал о хитроумном плане сановника. Войдя ночью в город Одессу, где остановился Кирилл, он застал своего врага спящим, и убил. Весть об этом дошла до Константинополя, по-видимому, в несколько искажённом виде, поскольку император тут же созвал синклит, на котором было решено объявить Виталиана врагом отечества, набрать армию в количестве 80 тыс. солдат, назначить главнокомандующим Ипатия, а его помощниками — нового магистра армии Фракии гота Алафара и комита царских щедрот (интенданта) Феодора.

Принципиально инцидент в Одессе ничего не менял в договорённостях между императором Анастасием и Виталианом и ровным счётом не требовал столь решительных действий, особенно зная нелюбовь царя вести войну, и уж тем более на своей территории. Пожалуй, единственное содержательное условие из состоявшихся договорённостей, которое могло быть неприятно и неприемлемо для царя Анастасия — передача вопроса о вере Римскому папе. Но, зная умение византийского двора уходить от прямых ответов и тянуть время, можно ли согласиться, что только из-за этого император решился на продолжение боевых действий с собственной армией?

Но и Виталиан не сидел, сложа руки. Он вызвал множество конных болгар из-за границы и усилил ими своё войско. Заманив императорское войско вглубь контролируемой им территории и усыпив бдительность его полководцев путём «отдачи» им нескольких мелких стычек, Виталиан дал большое сражение, в котором римляне оказались наголову разбитыми. Говорили, что погибло до 60 тыс. войска, и сам Ипатий попал в плен к Виталиану[1054].

Теперь ситуация кардинально изменилась. Виталиан стал помышлять о собственном императорстве, и когда царь прислал к нему послов, попросту ограбил их, захватив все деньги, которые те везли для выкупа пленных. Тогда император решился практически на последний шаг: он направил к восставшим Иоанна, сына сестры самого Виталиана, храброго офицера и полководца, впоследствии стяжавшего славу в войнах с готами, чтобы тот выслушал условия мира от Виталиана. Объективно оценив своё положение, Виталиан потребовал единовременной выплаты ему 5 тыс. фунтов золота, титул магистра армии во Фракии, восстановления в патриаршестве Македония и Флавиана и утверждения эдикта императора о правой вере. Характерно, что гарантией выполнения этих условий должны были стать клятвы императора, всего синклита, старших офицеров, дворцовых схол и представителей димов. Анастасий выполнил и это требование, после чего Виталиан с войском удалился во Фракию[1055].

Но в 515 г. гунны внезапно опустошили Армению, Капподакию, Понт, Галатию и дошли до Ликаонии, и у двора Анастасия было много оснований предполагать, что виновником этих бедствий являлся Виталиан. В виде наказания в 516 г. царь распорядился отозвать у него титул магистра армии и передать его Руфину. Это вызвало третий поход Виталиана на Константинополь. С большими силами, основную ударную мощь которых составляли болгары, он стал в предместье столицы Сики, но здесь его ждали первые разочарования: исавры, на которых он так рассчитывал, остались верны императору. Видимо, и римская армия внушала собой серьёзную силу, поскольку Виталиан предпочёл перенести боевые действия на море, где ему противостоял будущий царь, тогда ещё комит экскувитов Юстин.

По одному свидетельству, добрый совет, принесший, в конце концов, царю победу, дал Анастасию философ Прокл Афинский. Он рекомендовал ему использовать в битве с войском Виталиана серный порошок — некое подобие «греческого огня». Неопытные моряки восставших не сумели противостоять римскому флоту, их корабли горели, как факелы, и они были разбиты; стоявшие в Сиках болгары бежали, бросив своих раненых и больных — победа имперских войск была полной[1056].

С торжественной процессией Анастасий в течение нескольких дней совершал благодарственные молебны в храме Архангела Михаила и предал казни попавших в плен ближайших соратников Виталиана, руки которых были обагрены кровью царских сановников. После этого Виталиан ушёл куда-то в Скифию и в течение 2-х лет не представлял уже опасности для Римской империи[1057].

Уже после ухода остготов во главе с Теодорихом северные области Римской империи оказались опустошёнными, и хотя остготская угроза перестала существовать, внезапно выяснилось, что охранять границы некем. Этим и воспользовался новый враг Империи — славяне, которые под именем гетов в 517 г. совершили первое вторжение. Они опустошили обе Македонии, Фессалию, дошли до Фермопил и Старого Эпира. Вскоре славяне заняли территории на левом берегу Дуная и с тех пор стали доставлять Империи большие неудобства.

Другие придунайские земли вскоре с разрешения императора заняли эрулы, которые едва не были истреблены до последнего человека славянами и гепидами. Впоследствии они много помогут римскому оружию, выступая под имперскими знамёнами в войнах[1058].