В тот же день. В акватории вблизи территории Федерации, подразделение подводных лодок имперской армии отправило в северное море флагманский корабль U-152

— Полковник фон Дегуршаф, я понимаю, что не имею права говорить, но... вы серьезно?

Подполковник Таня фон Дегуршаф удивлена, что ей задали такой неожиданный вопрос.

Внутри тесной U-152 находится подразделение магов — то есть личный состав трех рот. Она подумала, что им не понравится, если их столкнут в тесноте, но они так легко согласились, что она не обратила на это достаточно внимания.

Она предположила, что экипаж субмарины будет сотрудничать.

— Мне трудно понять смысл вашего вопроса, капитан фон Шрафт. Что вы имеете в виду?

Нет ничего более неприятного, чем снова и снова подвергать сомнению свою решимость.

Для подполковника Тани фон Дегуршаф решение есть решение. Как только она примет его, даже если ужасный Бог встанет у нее на пути, она пробьет себе дорогу, если придется.

Нет. — После минутного раздумья она изящно исправляет свою ошибку. — Если на моем пути встанет ужасный Бог, я с радостью разнесу его на куски.

— Вы действительно собираетесь напасть на военно-морскую базу?

— Именно это я и говорил все время.

Капитан фон Шрафт вполне может усомниться в моем здравомыслии. Я уважаю его свободу воли.

Таня могла бы громко возразить, что он ее не понимает, но она не намерена вмешиваться в мысли и убеждения морского офицера того же ранга, что и она.

Вот что значит быть либеральным.

Но. — Таня признает, что есть один момент, когда ее долг заставляет ее спорить. То, что должно быть сказано, обязательно будет сказано.

— При всем моем уважении, капитан, таково желание Верховного Главнокомандования и Генерального штаба. Я не думаю, что мы вольны иметь собственное мнение.

— Вы правильно подметили. Я не могу спорить. Но... — он криво улыбается и выходит из-за перископа. Затем небрежно толкает под него деревянный ящик. — О, прекрасные моряки из U-152, когда эта война закончится, вы должны вернуться в сферу обслуживания.

Должно быть, он понял, что ребенок не может смотреть в перископ. Именно этого я и ожидала от военно-морского флота.

— Взгляните, полковник.

— Хорошо.

Главный объектив телескопический. Оптическая технология Империи сохраняет свою похвальную надежность даже в открытой воде Северного моря.

Тем не менее, это все еще просто перископ.

— Вы можете видеть? Не обижайтесь, но думаю, не можете.

Конечно, перископ U-152 находится в хорошем состоянии и полностью работоспособен. Есть только фундаментальный предел того, что он может сделать. На самом деле видимость ужасная, и все, что она может видеть — туман.

— Вы правы. Но это не только потому, что мне пришлось встать на цыпочки, чтобы посмотреть? — спрашивает она, выходя из раздражающей коробки с самым невозмутимым видом, на какой только способна. Она не собирается недооценивать знания специалиста и принимать решение, не спросив мнения капитана фон Шрафта или кого-то из его команды. — Я надеюсь, что у подводника с большим опытом может быть другой взгляд на ситуацию…

— Простите, но я должен вас разочаровать.

— И так?

— Ну, у нас есть подтверждение, что Королева моря находится на базе. Просто мы больше ничего не знаем. — Как это неприятно с его стороны. Он только пожимает плечами и говорит: наверное, они нас встряхнули.

И все же как естественно и открыто. Или, возможно, мы должны сказать, что это подходит ему. Даже если Имперский флот — сборище смирительных рубашек. Или, может быть, все подразделения подводных лодок таковы?

Хорошо это или плохо, но подводники, как правило, не связаны условностями.

Ну, если они могут делать свою работу, это прекрасно. Если они следуют минимальному количеству правил, то посторонний человек не имеет права жаловаться.

— И мы не знаем, где находится враг. Мы, подводники, любим ждать своего шанса, а потом атаковать. Честно говоря, мы предпочитаем быть осторожными.

— То, что вы говорите, определенно имеет смысл. Но информация, которую мы получили от воздушного флота, оказалась гораздо более полезной, чем та, которую мы получили от объединенного разведывательного управления Командования Армии и флота. Можно сказать, что сейчас наш шанс — мы должны взять инициативу в свои руки и нанести удар.

— Я не могу отрицать этого, но они должно быть внимательно следят.

— Им, наверное, и в голову не приходило, что маги могут пробраться туда на подводной лодке. Скрытные атаки — классический метод, но это потому, что они так полезны.

Даже Перл-Харбор^[16] был, с точки зрения логики, огромной авантюрой, которая никогда не должна была сработать. Или подумайте о подводных операциях, чтобы войти в Скапа-Флоу^[17].

Честно говоря, британские бомбардировщики, которые еще в те времена, когда Люфтваффе^[18] были живы и здоровы, прорвались через нацистскую воздушную завесу и подвергли бомбардировке Берлин, обладали похвальным мастерством и храбростью.

И я не прочь признать мужество коммунистов.

Но они делают структурную ошибку. Инцидент с Международным аэропортом на Красной площади — прекрасный пример. Мы узнали это, когда атаковали Москву: они отлично умеют строить заговоры, но не всегда безупречны, когда речь заходит о серьезных вещах. Другой пример — случай с Инчоном, когда стратегический транспортный узел, который нужно было решительно защищать не был защищен.

— Мы захватим врага врасплох. Это старый трюк, но вы знаете, как он работает. Пойти на них традиционным методом было бы не так уж плохо. — Таня добавляет, что лучший способ — проверенный и верный. — Конечно, я не собираюсь пренебрегать правильными, ортодоксальными методами.

— Уверен, что нет, но лучше всего делать все правильно, если возможно.

Все, что он говорит, имеет смысл, но Таня должна о чем-то спросить. — Могу я спросить вас кое о чем прямо?

Капитан фон Шрафт глазами показывает ей, чтобы она продолжала, и Таня бросает ему довольно дерзкий вопрос.

Тридцать узлов могут быть невероятно быстрыми, но если точка выхода известна, даже новичок в морских операциях, как Таня, может придумать любое количество планов. Почему не действуют подразделения подводных лодок или военно-морской флот?

— Если вы знаете, что корабль находится в порту, не могли бы вы просто устроить им засаду с подводными лодками здесь? Вы определили, в каком порту он находится.

— Конечно, мы это учли. Мы подумали о засаде, нападении волчьей стаи, а также о минной операции, где мы поставили поле вдоль его предполагаемого курса…

— Это всего лишь мнение любителя, но ни один из этих методов не звучит так уж плохо.

Таковы ортодоксальные методы. Они в полной мере используют специфические свойства подводных лодок. Имперские подводные лодки во главе с U-152 должны быть способны на это.

— Да, если бы это было возможно, они не были бы плохими.

— Если?

Здесь происходит ужасно много обертонов. Речь идет об основных вариантах при проведении коммерческой рейдовой операции.

Это совершенно нормальные способы использования подводных лодок. Честно говоря, она не может отделаться от вопроса, почему они были бы невозможны.

Разве подводные лодки изначально не были разработаны специально для этого?

— Есть какие-то проблемы? Если вы не возражаете, я хотела бы услышать.

— Конечно. Ну, во-первых, план использования подводных лодок для создания минного заграждения пошел прахом, когда подразделение, которое почти затонуло, заявило яростный протест.

— Что, черт возьми, случилось?

Один, конечно, но весь отряд чуть не утонул?

Неужели они построили минное поле для защиты от подводных лодок? — Нет, у них не должно быть достаточно сил, чтобы построить минное поле, способное блокировать все подводные лодки от плавания в Северном море. — Поэтому она озадаченно говорит — насколько я знаю из брифинга, Федерация не очень хорошо воюет с минами. В Империи я слышала, что они держатся довольно близко к своим берегам.

— Да, все правильно, полковник.

Капитан фон Шрафт натягивает на лицо улыбку, в которой сквозит ирония. Тем не менее, он не насмехается над ее информацией. Так в чем же тогда проблема ведения минной войны?

— Насколько мне известно, мы — единственная держава, пытающаяся вести минную войну в Северном море. И вот тут-то и возникает проблема.

Когда Таня глазами ищет объяснения, подводник усмехается, делясь своими горестями. — Датчики новых магнитных мин имеют критический дефект. В этих высоких широтах и в этой области, богатой минеральными ресурсами, магнетизм особенно силен. Мы не можем ожидать, что мусорные триггеры будут работать должным образом на этих широтах.

— Хотите сказать, что они не взрываются?

— Как раз наоборот! И это ужасно! — говорит он, и хотя улыбается, в нем сквозит напряженное, усталое чувство. Почему капитан подводной лодки, который хвастается, что ничего не боится, выглядит таким напряженным?

Что случилось? — Она не может не испытывать любопытства. — Если они взорвутся, это будет лучше, чем если бы их не было, верно? Даже если они уйдут рано, это не такая большая проблема, как если бы они полностью провалились, не так ли?

— Если бы они не взрывались время от времени, чего на самом деле не должно было быть, может быть.

Хм… — Ей кажется, что она уже где-то это слышала. Когда она думает об этом, то вспоминает, что дружественные подводные лодки, пытавшиеся уничтожить флот Союза Антанты, были обеспокоены торпедами, которые взорвались слишком рано.

— Вы хотите сказать, что они взорвутся прежде, чем вражеские корабли приблизятся к ним?

— Нет нет нет! Ничего более очаровательного, чем это. Триггеры слишком чувствительны... достаточно шокирующе, они реагируют на подводные лодки!

— А?

— Да. Их чуть не потопили мины, которые они сами же и заложили. Мы никогда не должны были пытаться бороться с минами.

Какое-то мгновение она не понимает, что только что сказал капитан фон Шрафт.

Она сомневается в своих ушах, и ее челюсть слегка отвисает.

Они не смогут совершить подобную атаку исподтишка.

— А?!.

— Невероятно — эти чертовы штуковины реагируют даже на магнитную сигнатуру U-152. Это серьезно заставляет меня задуматься, не проникли ли агенты разведки Содружества в наш отдел разработки подводных взрывчатых веществ.

Магнитные мины работают, реагируя на магнитные сигнатуры. Теоретически подводные лодки тоже имеют магнитные сигнатуры.

Но разве это не означает, что у них есть предохранительные механизмы, чтобы они не взорвались? Как вы можете даже заложить их, если ваша собственная лодка вызывает реакцию?

— И вдобавок ко всему, торпедные взрыватели сгнили.

— Вы должны извинить мое невежество, но они еще не исправили их? — Таня спрашивает, донельзя удивленный. Она видела, как торпеда, выпущенная подводной лодкой во время операции в этом же Северном море, взорвалась слишком рано, но ей кажется, что это было давным-давно.

Что касается механических проблем, то у Тани сложилось впечатление, что Имперские промышленные товары надежны. Что даже сейчас Империя с ее национальной мощью может продолжать выпускать высокоточную промышленную продукцию.

Но морские орудия Империи, такие как торпеды и мины, продолжают терпеть позорные неудачи?

— М-м-м, с тех пор мы продвинулись вперед. Дела пошли на лад.

Вот что такое настоящий шок.

Изменилось ли определение с “улучшилось” на ухудшилось", когда я не смотрела?

— Л-лучше?.. — Она чуть не сказала но проглатывает слова, потому что они были бы слишком грубыми. И все же это уже слишком. Подводные лодки являются наиболее активной частью Имперского флота. И все же основное оружие, которое мы им даем, неисправно?

— Все действительно стало намного лучше. Поверьте.

— Я... каким именно образом?

— Это важная военная тайна, но я вам все объясню. Контактные предохранители так себе. По крайней мере, если вы сделаете прямое попадание, они взорвутся более чем в половине случаев. Ну, если угол падения невелик, то это все равно что стрелять из той же старой муляжной винтовки, но…

Таня таращится на него и недоверчиво кричит: п-погоди! Хочешь сказать, что прямое попадание взрывается только в половине случаев?!

Осечки случаются, конечно.

Она это точно знает.

Даже снаряды, которыми стреляет артиллерия, иногда оказываются пустышками. Некоторые торпеды дают осечку; это она может понять. Но для Тани тот факт, что даже прямое попадание срабатывает только в половине случаев, совершенно абсурден.

И капитан фон Шрафт продолжает самоуничижительным тоном, как будто хочет увидеть ее реакцию. — Хм? Мы любим контактные предохранители по сравнению с другими.

— Простите, но разве может быть что-то хуже?

— Да. Есть проблема с механизмом удержания глубины, поэтому мы не можем нацелить торпеды для прямого попадания на корабли с мелкой осадкой. В частности, такие, как эсминцы и так далее.

Серьезное открытие, что у подводных лодок нет способа бороться с эсминцами... хотя сами подводные лодки так уязвимы.

Они даже не могут торпедировать своего естественного врага, эти корабли сопровождения, которые разбрасывают мины повсюду...?

— Таким образом, мы остаемся с нашими дорогими магнитными триггерами в качестве надежды... Но из-за широты у нас продолжают возникать проблемы с ними. В Северном море, если у нас есть только магнитные триггеры, у нас больше шансов выжить, если мы будем вести себя тихо и уклоняться от глубинных бомб…

— Вы должны извинить меня, капитан фон Шрафт. Нет слов, чтобы описать обстоятельства, в которых находятся подразделения подводных лодок. Я впечатлена тем, что вы смогли продолжить борьбу…

— Благодарю вас, полковник фон Дегуршаф. Это понимание, а не жалость, которой нет замены. Но даже если так, могу я высказаться по поводу одной вещи?

Таня утвердительно кивает, и капитан начинает говорить ровным голосом.

— Самая безнадежная вещь из всех-это то, что…

Внезапно она осознает:…

Все на мостике, кажется, сопротивляются какому-то порыву.

— Отдел вооружения военно-морского флота упорно утверждает, что все проблемы — оперативные ошибки. Они убеждены, что их торпеды идеальны. — Он огрызается на мостик U-152, как это нелепо. — В качестве доказательства они продолжают уверять нас, что работали в лаборатории. Это их реакция на то, что они не работают в бою…

— Я совершенно ошарашена. Не могу поверить, что вы должны вести войну с оружием, которое вы даже не уверены, будет работать или нет. Вас дергает эго разработчиков — я вам сочувствую. Пожалуйста, позвольте мне наблюдать, когда вы загружаете проявители в свои торпедные аппараты.

— Извини, но эта часть веселья ограничена. Это будет вечеринка только для подводников, надеюсь, вы понимаете.

— Ха-ха-ха. Нет, в этом есть смысл. Это была самонадеянная просьба. Я была бы вам очень признателен, если бы вы хотя бы просто рассказали мне, как это происходит.

— По крайней мере, в этом можете на меня рассчитывать. Я даже могу напечатать листовку и послать ее вам.

Восторг от того, что сдуваешь дураков — запретный кайф. Да, я понимаю, что посторонним не следует совать свой нос в чужие дела.

В таком случае... — Таня делает соответствующий переключатель и возвращает разговор к реальности. — Во всяком случае, теперь я понимаю ваше положение. Неудивительно, что атаки подводных лодок идут так плохо.

Я не имел права говорить о ортодоксальных методах. — Нет, — поправляет себя Таня. Объединенное разведывательное управление планировало, что подводные лодки нанесут последний удар торпедой.

Другими словами, информация о дефектах либо не дошла до них, либо они не сочли ее важной.

Это глупо, но Имперский флот, который так быстро расширился, ужасно справляется с устранением неполадок. Это стало совершенно бесполезной организацией. Пора сделать кое-какие надрезы.

Но составление отчета происходит после того, как мы разберемся с заданием.

— При нынешнем положении дел мы можем только наблюдать или, если повезет, пускать торпеды. Я хочу поддержать в рейде на базу, но как ни обидно это говорить, не можем.

— Это огромная помощь для вас, даже если вы помогли доставить нас так далеко.

— “U-152” — подводная лодка, понимаете? Не транспортный корабль.

— Нет, — проворчал дежурный офицер на мостике. — Пока на угрей нельзя рассчитывать, U-152 — транспортный корабль, который крадется по морю. К нашему большому сожалению, хотя мы и были созданы для того, чтобы топить транспортные суда, в какой-то момент мы стали одним из них под водой.

Верно подмечено, — ей хочется посочувствовать.

Но нет ничего более бесполезного, чем обвинять их в проблемах, которые они не вызвали.

Таня знает, что люди на земле часто изнемогают от того, что сверху систематически выдвигаются невыполнимые требования. Хотя в теории поощрение людей — прекрасное организационное управление.

Вы идиоты, которые сбрасывают со счетов силу слов, вы подонки, которые бросают оскорбления! Будь-то кишащий рой союзников Существа Икс или просто кучка идиотов, все это может просто сгнить.

— Нет-нет, вы отличная штурмовая субмарина. Вы собираетесь выпустить нас, так что я думаю, что можете считать нас чем-то вроде воздушных торпед.

Сами авианосцы тоже не нападают. Это всего лишь платформы, с которых можно запускать самолеты. Но есть ли солдаты, которые недооценивают авианосец как транспортный корабль? Нет, если у них нормальный интеллект.

— Ха-ха-ха, торпеда, которая парит в небе?

— Да, и вы можете использовать слово “выпустить” точно так же, как для торпед.

Чувствуя, как улучшается атмосфера на борту субмарины, Таня позволяет своим губам медленно изогнуться в чарующей улыбке. Платформа с баллистическими ракетами — тоже грозный корабль.

Называть это частью взаимно гарантированного уничтожения вполне корректно. Хотя в данный момент времени идея все еще является кабинетной теорией…

— Вам кажется, что это уже что-то?

Члены экипажа, которые ответили: конечно, думают, что это просто милая история. Но даже милая история может вдохновить людей снова стать амбициозными.

Я представила генералу фон Зеттюру слова как недорогое оружие, но можно ли их использовать и для поддержки союзников? Слово! Как мощно.

Может быть, это потому, что она думает о таких вещах?

— Прекрасно. Тогда перестаньте дуться из-за транспортной миссии и сосредоточьтесь на подготовке к запуску наших воздушных торпед.

Услышав, как гладко говорит капитан фон Шрафт, Таня вдруг что-то понимает. Был ли весь этот разговор просто пародией на команду?!

Неужели? — О на действительно удивляется, но следующее, что он говорит, убеждает ее. Говоря небрежным тоном, капитан субмарины захватывает сердца своей команды.

— У меня есть еще кое-что для вас. Даже если мы стреляем в воздух, торпедная атака остается торпедной атакой. Нам нужно прибавить к нашему потопленному тоннажу. У казначейства есть бутылка для любого, кто придумает способ угрожать животным в командовании флота.

Под одобрительные возгласы на мостике Таня незаметно снимает фуражку и машет ею капитану. Вау.

— Я наконец понимаю, почему командование подводной лодки, несмотря на странное сотрудничество в отправке лодок, начинает наматывать круги вокруг меня прямо перед атакой.

— Ха-ха-ха! Извините, полковник фон Дегуршаф. Я приношу извинения от имени всех наших офицеров за то, что использовал вас, чужака, для достижения наших собственных целей. Торпедные проблемы действительно подрывают моральный дух, как для нас, так и для всех других подразделений подводных лодок.

Она не может спорить с моральными проблемами.

И это правда, что торпеды неисправны. Таня знает, как больно, когда ей вручают неисправное оружие, поэтому она понимает и даже может посочувствовать.

Элиниум модель 95 смехотворно испорчен. Это подбрасывание, что хуже: это или мина, которая взрывается прямо рядом с подводной лодкой в момент, ее закладывания.

Кто может вести войну в таких условиях? Это сведет тебя с ума.

— Я все прекрасно понимаю. Я не собираюсь держать обиду из-за того, что привыкла или что-то в этом роде. Если представится возможность, я доложу о проблемах с торпедами членам Главного штаба.”

— Мы были бы вам очень признательны. Спасибо.

Тогда, конечно, достаточно обменяться учебными приветствиями. Внутри тесной субмарины, на переполненном мостике, нет причин раздражать всех продолжительными движениями.

Все, что осталось — хеширование административных деталей.

— Так что же вы на самом деле собираетесь делать, полковник фон Дегуршаф? Этот корабль огромен. Честно говоря, я думаю, что будет очень трудно потопить. Если мы добьемся успеха, — говорит он, продолжая более спокойным тоном, — как вы думаете, сможем ли мы получить половину груза? — Но его глаза показывают, что он беспокоится о нас. — Вы можете сказать мне, как будете действовать?

— В принципе, мы будем придерживаться классического подхода. Мы отвлечем противника финтом, и в этом месте оперативная группа начнет его взрывать. — Таня дает краткое объяснение плана. — Поэтому большинство тайных атак — отвлекающие маневры, когда основной удар наносит оперативная группа. Что ж, даже если нам не удастся уничтожить вражеский корабль, мы сможем отвлечь его внимание. Мы рассчитываем, что вы нас вернете.

— Какой смелый план. Понял. Мы сделаем все возможное.