Творческий характер отражения. Свобода и необходимость

Отражение и творчество. В предшествующих параграфах этой главы уже говорилось об активности человеческого сознания, его деятельном характере, об относительной самостоятельности мышления, о способности разума предвидеть. Все эти черты, свойственные сознанию человека как высшей форме отражения реальности, находят концентрированное выражение в творческом характере сознания. Под творческим характером нередко понимают свободу выбора, которая присуща сознанию, как при объяснении явлений, так и в особенности при постановке целей для действия. Однако свобода выбора, будучи выражением творческой способности сознания, не есть сама эта способность. Можно выбирать и между вариантами, которые уже много раз встречались в практике данного индивида и тем более в жизни общества.

Под творческой способностью сознания, на наш взгляд, следует понимать его способность создавать новое, т. е. то, чего ранее не было. Новое для индивида далеко не всегда оказывается новым для общества. Каждый человек, особенно в детстве и юности, совершает свое открытие мира. Нередко одна и та же задача решается примерно в одно и то же время несколькими учеными независимо друг от друга. Случается, что переоткрывают ранее открытое и изобретают уже давно изобретенное. В наибольшей мере творческая способность сознания проявляется в создании такого нового, которое является новым для человечества, будь то ранее неизвестный закон природы, новое техническое устройство, новая форма организации общественной жизни, новое по содержанию и форме произведение искусства и т. д.

Творческий характер присущ человеческой деятельности вообще, как деятельности сознания, так и деятельности практической. Главный вид практики — труд. Творческие моменты наличествуют в большей или меньшей степени, во всяком виде труда, и поэтому деление труда на «творческий» и «нетворческий», проводимое в социологической литературе, весьма условно. Речь

1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 146.

264

должна идти скорее, на наш взгляд, о разной мере творчества, о большей или меньшей насыщенности труда творческим содержанием, и вовсе неоправданными представляются попытки ограничить понятие творческого труда каким-либо одним его видом. Так, иногда под «творческими работниками» разумеют только деятелей искусства. В действительности творчество, а тем самым и творческое отражение реальности присуще в не меньшей степени деятелям науки и техники; вообще оно присуще всем видам и сферам человеческой деятельности.

Проблема творческого характера сознания не была не только решена, но даже правильно поставлена в домарксовской философии. Старый материализм признавал за сознанием способность к отражению мира, но в силу своего созерцательного характера трактовал отражение как простое воспроизведение реальности1, лишенное творческого начала. Идеализм может признавать творческий характер сознания, но отказывается видеть в нем отражение объективно-реального мира. Диалектический материализм рассматривает творчество и отражение не как две различные ипостаси сознания, а в их единстве. Отражение мира в сознании людей — это творческое отражение, которое выступает как необходимый результат и вместе с тем условие творческого характера практики.

Противники диалектического материализма в наши дни повторяют возражения, справедливые в отношении созерцательного материализма, но адресуют их марксизму, который, по их словам, не может объяснить творческий характер сознания, поскольку рассматривает сознание как отражение. Разного рода псевдомарксисты воспроизводят это рассуждение, безосновательно заявляя, что Маркс якобы в ранних произведениях признавал творческий характер практики и сознания, поскольку не принимал теории отражения. Называя себя подлинными, «аутентичными» марксистами, они уверяют, что следуют «верно понятому» Марксу. Вот как это делается в журнале «Праксис». В статье «Диалектический материализм и философия Маркса» (это 1«и» воплощает в себе самую суть философского ревизионизма) Г. Петрович объявляет диалектический материализм «изобретением» Энгельса, за которым последовали Плеханов, Ленин и ныне следуют советские марксисты. Маркс якобы склонялся к иной философии, которую 1 Петрович называет «философия практики», «натурализм-гуманизм» и т. д. В «философии практики» нет места для теории отражения. Петрович вынужден, однако, отметить «непоследовательность» Маркса, поскольку у него «элементы теории отражения иногда встречаются».

Если оставить в стороне клевету на Маркса, суть воззрении современных философских ревизионистов по рассматриваемому вопросу сводится к тому, что практика — это «свободная творческая активность», и поэтому наше сознание, ставящее перед практикой цели для действия, не может быть признано отраже-

265

нием реальности. «Если мы примем концепцию, — пишет Петрович, — что человек есть творческое практическое существо, то естественно спросить: как мышление — как форма человеческой свободной творческой активности — может быть простым отражением действительности?» 1 Г. Петровичу известен ответ на этот вопрос, содержащийся в литературе по диалектическому материализму. Он воспроизводит этот ответ и замечает: «некоторые марксисты», чтобы «спасти теорию отражения», утверждают, что «отражение есть творческий акт». Действительно, согласно марксизму, отражение мира в сознании есть творческий акт. Пытаясь доказать обратное, Петрович уверяет, что термин «отражение» взят материализмом из физики, а в физике он означает Отталкивание и не содержит в себе ничего творческого. Поэтому, когда отражение интерпретируют как творчество, это уже «теория отражения только по названию»2. Такого рода «аргументация» является софизмом чистейший воды. Мы уже говорили ранее (см. гл. III) о том, что отражение в философском значении этого термина, принятом в диалектическом материализме, означает не отталкивание и не взаимодействие вообще, а способность тел воспроизводить в своем внутреннем состоянии определенные черты внешнего мира.

Диалектическое единство творчества и отражения в человеческом сознании было глубоко выражено В. И. Лениным в известном высказывании: «Сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его»3. Этот ленинский афоризм из «Философских тетрадей» служит постоянной мишенью для нападок врагов марксизма, которые утверждают, что в «Материализме и эмпириокритицизме» Ленин стоял на позициях теории отражения, а через несколько лет якобы от нее отказался. Петрович пишет, ссылаясь на приведенную выше мысль Ленина, что только «беззаботному читателю может показаться, что Ленин таким образом защищает теорию творческого отражения». Почему? Потому что «Ленин не идентифицирует отражение и творчество, но различает их и даже противопоставляет друг другу» 4.

Ленин действительно различает отражение и творчество, но различать еще не значит противопоставлять. Поскольку данное ленинское положение особенно важно для понимания связи отражения с творчеством, рассмотрим его подробнее.

Приведенное выше положение было высказано Лениным при чтении «Науки логики» Гегеля. Согласно Гегелю, теоретическое познание воспроизводит мир таким, каков он есть, а практическая (волевая) деятельность изменяет мир. Переводя эту мысль на материалистический язык, Ленин под отражением здесь по-

1 «Praxis», 1966, N 3, str. 329.,

2 Там же, стр. 335.

3 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 194.

4 «Praxis», 1966, N 3, str. 335.

266

нимал отражение того мира, который окружает человека и не удовлетворяет его, а под творчеством отражение неудовлетворенности этим миром, потребности человека в изменении мира. Отражение мира таким, каков он есть, необходимо дополняется отражением потребности изменить мир. На следующей странице Ленин, разъясняя приведенную выше мысль, продолжает: «...мир не удовлетворяет человека, и человек своим действием решает изменить его» 1. Творческий характер сознания, таким образом, неотделим от творческого характера действия, в процессе которого человек изменяет мир. Сознание, взятое теперь уже в полном объеме как объяснение существующего в мире и как ставящее цель перед практикой, отражает мир и потребности людей в его изменении. Но потребности человека и пути их реализации обусловлены, во-первых, объективными законами природы и общественной жизни, во-вторых, общественной практикой, степенью ее развития. Следовательно, творческое отражение объективного мира в сознании обусловлено творческим характером общественной практики. Творчество равно присуще сознанию и практике, но духовное творчество, будучи обусловлено практикой, обладает известной самостоятельностью и без него невозможно творчество материальное.

Творческий характер отражения мира в науке. Наиболее ярко творческий характер отражения мира в человеческом сознании проявляется в науке.

Наука вырастает из обыденного сознания, из накапливаемых в практике эмпирических знаний. Научная абстракция прямо продолжает те «элементарнейшие», как их называл Ленин, понятия, с которых начинается человеческое мышление. Научная абстракция отличается от этих понятий более высокой степенью абстракции и системностью. Возрастание степени абстракции неотделимо от системности отображения. Всякая наука становится теоретической лишь тогда, когда она приобретает характер системы понятий, так что значение каждого понятия определяется через все основные понятия данной системы. Геометрия стала наукой со времени Евклида, поскольку ей был придан вид системы понятий, опирающейся на ограниченное число аксиом. Механика стала теоретической наукой со времени Ньютона, связавшего законами ее основные понятия: массу, силу, скорость, ускорение, тяжесть, инерцию. Химия была поднята из царства эмпирических правил на уровень теории благодаря тому, что Менделеев в периодической системе связал воедино все химические элементы, а тем самым и основные понятия химической науки.

Развитие теоретического познания достигается совершенствованием системы, сети понятий, «подгонкой» каждого «узла» этой сети друг к другу, созданием новых «узлов» по мере расширения

1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 195.

267

и углубления знаний. Ленин отмечал, что человеческие понятия «субъективны в своей абстрактности, оторванности, но объективны в целом, в процессе, в итоге, в тенденции, в источнике» 1.

Отражение реального мира в научном познании в целом может быть подразделено в соответствии с основным делением наук на науки о природе и науки об обществе. Но в противоположность неокантианству, проводящему принципиальную грань между способами познания природы и общества, умаляющему наличие общего в них, марксизм не видит принципиальной грани между основными видами знания по способу отражения реальности. На наш взгляд, гносеологический анализ требует разграничения и по иному признаку, а именно существует ли уже в реальности отображаемый объект или существуют только предпосылки для его появления, как не зависящие, так и зависящие от человека и его практической деятельности. Тут имеются три основных случая.

Во-первых, творческий характер научного мышления проявляется при открытии в объективной реальности того, что и ранее в ней существовало, но не входило в поле зрения науки. Так, открытия в теоретическом естествознании представляют собой отражение еще неизвестных человечеству законов, которые существовали ранее и существуют в настоящее время в природе независимо от сознания и от практического воздействия людей на природу. Нет сомнений в том, что закон всемирного тяготения существовал в природе до того, как его открыл Ньютон, и до того, как его более глубоко отобразил в общей теории относительности Эйнштейн. Данное обстоятельство нисколько не умаляет творческого характера мышления ученых. Но нельзя не видеть, что подчинение субъективного момента.в отражении объективному в данном случае носит наиболее явный характер. Отсеивание субъективного, подчинение его объективному достигается в практике, проверяющей истинность теории.

Во-вторых, творческий характер отражения выражается в способности предвидеть, предсказать появление того, что в реальности еще отсутствует, но неизбежно должно появиться в соответствии с независящими от нас объективными законами. Предвидение часто основывается на познании циклических процессов в природе, когда предсказывается наступление событий, аналогичных тем, которые уже имели место. Более трудным оказывается предвидение новых событий, не имевших прямых аналогов, порождаемых объективными законами, действующими как тенденция развития. Так, предсказание солнечного затмения может служить примером предвидения на основе познания законов циклического процесса. Но предсказание объективного хода дальнейшей эволюции системы «Земля — Луна», в том числе замедления вращения Земли вокруг своей оси и возрастания времени

1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 190.

268

суток, уже не может быть получено на основе представления о цикличности. Поэтому первое предсказание было сделано еще в Вавилоне, в то время как второе принадлежит XVIII в.

В общественной жизни, особенно в эпоху бурного ее прогресса, предсказание будущего требует не только проникновения в тенденцию развития с учетом действия Противоположных объективных факторов, но также сознательно действующих на этой основе противоборствующих социальных сил. Научное предвидение в данной области с необходимостью должно включать рассмотрение разных вариантов практического действия. Научное предвидение общественных процессов чрезвычайно сложно: оно требует связи теории с практикой борьбы прогрессивных сил общества. Классики марксизма, обосновавшие историческую необходимость преобразования капиталистического общества в социалистическое и предвидевшие основные черты последнего, были в то же время решительными противниками гадания по поводу тех черт будущего, которые еще не «просматриваются», о которых сегодня знать еще нельзя.

В-третьих, в прикладных науках, воплощающих достижения естествознания (технические, медицинские, сельскохозяйственные и другие науки), и в техническом творчестве, а также в прикладных общественных науках и неразрывно с ними связанной практической деятельности людей по изменению общественных отношений творческий характер мышления наиболее очевидным образом связан с практикой.

В этих областях мышление непосредственно ставит задачи перед практикой и поэтому может более точно предвидеть результаты практической деятельности, в процессе которой создается новое в «очеловеченной» природе и в самом обществе. Творческий характер отражения в этих областях обусловлен отражением возникших в практике социальных и технических потребностей и является необходимой стороной творчества в самой практике.

Противники теории отражения рассматривают творчество в качестве примера полной «свободы мысли» именно в прикладных областях науки. Р. Гароди, например, утверждает, что проект, под которым он понимает проект изменения действительности с получением в ней нового, не может быть понят как отражение, так как до осуществления проекта этого нового еще нет в реальности 1.

Действительно, создание нового в технике предполагает сначала новое в проекте, т. е. в голове конструктора. Проекты могут быть смелыми, подчас могут казаться даже фантастическими. Но любой из них чего-нибудь да стоит лишь тогда, когда зиждется на знании объективных законов природы и общества, т. е. на отображении существенных, глубинных отношений в самой реальности. Когда самолет еще не был построен, объективные

1 R. Garaady. Marxisme du ХХ-еmе siecle.

269

законы движения воздушных масс, изучаемые аэродинамикой и позволяющие поднять в воздух аппарат тяжелее воздуха, уже были в основном известны. Полет птиц изучал еще Леонардо да Винчи, а неудачный опыт полетов человека с помощью искусственных крыльев показал, что для поднятия в воздух аппарата тяжелее воздуха нужен достаточно мощный и компактный двигатель. Двигатель внутреннего сгорания к концу XIX в. был создан. Он мог быть сконструирован потому, что в науке уже были с достаточной точностью отображены объективные законы механического движения и законы теплоты, на основе познания которых этот двигатель и был сконструирован. Любой технический проект, не опирающийся на знание законов природы, неминуемо обречен на провал.

В техническом проекте находят отражение не только законы объективного мира, но и определенные объективные потребности общества, определяемые степенью развития производства, достигнутым уровнем покорения природы. Появление проектов аэроплана в конце XIX в. было отображением мирных и военных потребностей буржуазного общества и новых технических возможностей, определяемых уровнем производства. Таким образом, технический «проект» оказывается не «свободной игрой ума», а отражением законов природы в их связи с техническими и социальными потребностями общества. Имеющийся в творчестве субъективный момент (самолет поначалу был создан в десятках вариантов, да и сегодня каждый тип самолета имеет в разных странах разные конструкции) в основном оказывается обусловленным объективным содержанием мышления, а через него — потребностями практики и законами объективной реальности. Надо использовать «игру ума», т. е. субъективное, чтобы в ходе создания, доводки и воплощения проекта суметь субъективное подчинить объективному. Это значит, что надо отобрать из всей совокупности проектов тот, который оптимально соответствует объективным законам и объективным потребностям общества. Свобода творчества, свобода в создании трансформированных людьми предметов и свобода в создании проектов этой трансформации, безусловно, имеется, но в определенных границах, поставленных объективно существующими в природе видами материи и законами ее движения, достигнутым уровнем развития техники и общества в целом.

Так же по существу обстоит дело и с проектами в социальной области. И здесь создание новых общественных отношений невозможно без творчества, которое ставит перед практикой цели для действия. И здесь проекты реформ, лозунги революций, программы действия суть отображение реальности. Но в отличие от технического творчества они отображают общественные потребности в их связи с законами общественного развития. Последние же действуют как объективные тенденции через столкновение интересов классов, социальных групп, наций, отдельных людей.

270

В исходе каждого такого столкновения немалая роль принадлежит субъективному фактору, т. е. осознанию людьми своих интересов, их организованности, тактике, решительности действий.

В. И. Ленин развил далее марксистские представления о роли субъективного фактора на основе обобщения опыта всех классовых битвXX в., и прежде всего трех русских революций. Победа Великой Октябрьской социалистической революции показала, как может быть велика роль субъективного фактора в историческом процессе. Передовой класс эпохи — пролетариат и его партия сумели обеспечить, используя благоприятные объективные условия, коренное изменение всей системы общественных отношений. Возрастание вXX в. роли субъективного фактора — народных масс, партий, революционных теорий — не подлежит сомнению. Развитие В. И. Лениным представлений об отражении как творческом процессе прямо и непосредственно связано с этим. Но данная особенность современной эпохи приводит к известному оживлению волюнтаристских представлений в буржуазной идеологии и среди современных ревизионистов.

Ревизионисты справа настаивают на «свободе практической деятельности», «активном творческом самосознании» и т. п., имея в виду преимущественно личность. Проповедь либерально-буржуазных и анархистско-мелкобуржуазных взглядов они прикрывают громкими словами о «свободе», «творческом сознании», не ограниченной объективными условиями «практике» и т. п. Ревизионисты «слева» проповедуют свободу практической деятельности и свободу теории — в смысле свободы от объективных законов. Но они имеют в виду в первую очередь деятельность классов и народов, которые якобы могут ставить цели, не считаясь с объективными условиями, с силой и тактикой противника. Примером могут служить маоистские лозунги, выражающие концепцию волюнтаризма. «Винтовка рождает власть» — таково современное издание «теории насилия». Власть может провозгласить «большой скачок», когда найдет это нужным, не взирая на объективные условия.

Свобода выбора в социально-политическом творчестве более широка, чем в научно-техническом, так как здесь открывается больше возможностей для проявления субъективного фактора. Субъективный фактор может и существенно ускорить объективное развитие, когда в практической деятельности верно учитываются объективные законы развития, и существенно затормозить его, когда они игнорируются, когда не принимаются во внимание или неверно отражаются объективные интересы масс. Сила творческого мышления в общественно-политической области определяется тем, насколько полно и точно оно отображает объективные условия жизни трудящихся масс, и прежде всего передовых классов эпохи, их интересы, запросы, чаяния,

271

Свобода и необходимость как гносеологические категории. Важнейшей характеристикой духовного творчества людей является возможность выбора различных вариантов как при объяснении мира, так и в процессе его изменения. Свобода мышления, сознания, воли есть реализация одной из возможностей в процессе выработки понятий, при создании научной картины мира, в процессе создания художественного образа, при постановке цели для действия, в выборе средств для осуществления цели и т. д. и т. п.

Вокруг понятия свободы идет ожесточенная идейная борьба, это понятие фальсифицируется буржуазными идеологами, которые упорно продолжают именовать капитализм «свободным миром». Для наших целей важно выяснить гносеологический аспект понятия свободы. Понимание свободы в политике, где ода имеет своей противоположностью гнет и порабощение, в правоведении, где она имеет своей противоположностью ответственность, и т. д. и т. п. так или иначе базируется на философском понятии свободы и сопряженном с ним понятии необходимости.

В основе научного, марксистского понимания соотношения свободы и необходимости лежит диалектико-материалистическое решение основного вопроса философии. Еще Гегелем с позиций «умного идеализма» были преодолены в этом пункте основные слабости предшествующей философии. К. Маркс и Ф. Энгельс наполнили гегелевскую формулу о свободе как познании необходимости материалистическим содержанием. Однако противопоставление не детерминированной ни обществом, ни природой, «совершенно свободной» воли отдельного человека всему тому, что «мешает», «препятствует» проявлениям этой воли, продолжает господствовать в современной буржуазной философии. В этом вопросе современные идеалисты особенно настойчиво приписывают марксизму преодоленные им недостатки механистического детерминизма, фатализма.

Так, в «Философском словаре», изданном в ФРГ, понятие свободы определяется следующим образом: «возможность поступать так, как хочется. Свобода — это свобода воли. Воля — по своей сущности всегда свободная воля». Это обычное определение свободы в духе волюнтаризма. Что же препятствует проявлению свободной воли? С точки зрения авторов, прежде всего и главным образом моральные соображения. Действительно, чувство долга, совести, ответственности ограничивает волеизъявление личности. Но существуют ли ограничения, препятствия, исходящие извне? «Понятие творческой свободы, — говорится далее в «Словаре», — постепенно вытесняет понятие свободы от препятствий (принуждения, каузальности, судьбы)»1. Итак, «препятствия», в том числе «каузальность» (причинность), авторами «Словаря» вроде бы признаются. Однако они не хотят считать сво-

1 Философский словарь под ред. Шмидта, стр. 523.

272

бодой осознание объективных условий, «велений среды», т.е. необходимости, ибо понимают свободу в духе Канта как «свободную волю», ограниченную только этическими соображениями. Так, свобода и необходимость разрываются и противопоставляются друг другу. Марксизму же, который понимает свободу в ее диалектической связи с «препятствиями», т. е. с необходимостью, авторы «Словаря» попросту инкриминируют отрицание свободы воли.

Аналогичным образом рассуждал итальянский профессор А. Гуццо на XIV Всемирном философском конгрессе. Он упорно сражался с «натурализмом», под которым подразумевал материализм, в том числе стихийный материализм естествоиспытателей. Суть его точки зрения выражена в фразе: «Мои выборы не осуществляются «естественно», так как именно моя инициатива их устанавливает» 1. Аналогичным образом рассуждает М. Кангрга из журнала «Праксис», определяя свободу как выбор в практике одной из возможностей и заявляя, что «было бы противоречиво, почти абсурдно искать свободу в необходимости»2.

Действительно, возможность выбора есть обязательный атрибут свободы. Но из чего и как выбирать? Энгельс писал, что свобода воли означает принятие решения «со знанием дела». «Знание дела» включает в себя два момента. Во-первых, оно требует знания необходимости природы, ее законов, включая их случайные проявления. Во-вторых, оно требует знания имеющихся в распоряжении возможных средств, которые можно противопоставить стихийным силам природы, чтобы покорить их. Средства эти весьма многообразны, последовательно, их комбинаций при решении любой задачи может быть бессчетное множество.

Таким образом, в теоретическом отношении современные противники диалектического материализма демонстрируют полную «нищету духа». К ним целиком относятся слова, сказанные Лениным при разъяснении русским махистам позиции Энгельса: «...Энгельс не занимается вымучиванием «определений» свободы и необходимости, тех схоластических определений, которые всего более занимают реакционных профессоров (вроде Авенариуса) и их учеников (вроде Богданова). Энгельс... говорит, что необходимость природы есть первичное, а воля и сознание человека — вторичное. Последние должны, неизбежно и необходимо должны, приспособляться к первой...» 3

В формуле о свободе как познанной необходимости Ленин видит «одно из частных применений» Энгельсом решения основного вопроса философии. Применение принципа отражения к данной проблеме прямо и непосредственно приводит к указанной формуле. Наше сознание отражает объективную необходимость материального мира, т. е. вещи, их движение, свойства, отноше-

1 «Acten des XIV Kongresses...», Bd. 1, S. 19.

2 «Praxis», 1965, N 4, str. 448.

3 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 196,

273

ния, законы природы и общества. В практике, воздействуя на природу в соответствии с полученными отражениями, люди подчиняют ее себе. «Господство над природой, проявляющее себя в практике человечества, есть результат объективно-верного отражения в голове человека явлений и процессов природы...» 1

Категории свободы и необходимости непосредственно связаны с понятиями сознания и материи, базируются на них, но вместе с тем обладают спецификой. Наиболее точно эта специфика выражена в термине «господство». Ф. Энгельс в «Анти-Дюринге» писал, что «свобода... состоит в основанном на познании необхо-димостей природы [Naturnotwendigkeiten] господстве над нами самими и над внешней природой...» 2. Но господство одного над другим имеет место тогда, когда противоборствуют, сталкиваются различные силы. Понятия свободы и необходимости фиксируют отношение сознательной человеческой деятельности и противостоящих ей сил.

Человеческому стремлению к господству над миром противостоит, во-первых, внешняя, окружающая нас природа, ее законы. Во-вторых, биологические законы рождения, роста, старения и смерти организма. В-третьих, общественные силы, которые выступают как результат деятельности не только настоящего, но и всех предшествующих поколений. Они объективируются в производственной и бытовой технике, во всей «очеловеченной природе», в существующих общественных отношениях. Сознание, постигающее любой из этих видов объективной необходимости и избирающее определенный вариант действия, воля, приводящая в движение естественные силы организма, а также орудия труда и иные средства осуществления поставленной цели, материальная деятельность — практика, в которой происходит материальное, «предметное» столкновение с необходимостью,—все они, взятые вместе, противостоят необходимости.

«Борьба» этих противоположностей принимает вид столкновения материальных и духовных сил человечества (его части, когда речь идет об общественном столкновении) с объективными силами природы (общества), противостоящими сознанию, воле, практике. Безусловно, можно и нужно особо исследовать свободу сознания, свободу воли и свободу практического действия, поскольку все они обладают известной самостоятельностью. Но во всех случаях нельзя забывать о том, что это есть не более как часть, сторона общего соотношения, столкновения, борьбы между сознательной деятельностью (человека, класса, народа, человечества) и противостоящей ей объективной необходимостью. Попытки определить свободу без анализа «препятствий» означают полное непонимание диалектики.

1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 198.

2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 116,

274

Две формы объективного процесса и их взаимопревращение. Подчинить, покорить стихийные силы природы люди могут только в процессе материальной деятельности, либо противопоставляя стихийным силам природы уже используемые ими ее силы, либо проникая как бы «внутрь» процесса и направляя его в нужное им русло. Это может быть достигнуто в силу того, что целесообразная деятельность человека, практика материальны, как и силы природы. Ф. Энгельс писал, что «мы отнюдь не властвуем над природой так, как завоеватель властвует над чужим народом, не властвуем над ней так, как кто-либо находящийся вне природы, — что мы, наоборот, нашей плотью, кровью и мозгом принадлежим ей и находимся внутри ее, что все наше господство над ней состоит в том, что мы, в отличие от всех других существ, умеем познавать ее законы и правильно их применять» 1.

Энгельс приводил в этой связи пример с использованием, законов электричества. Они действуют стихийно в атмосферном разряде, но в созданном нами техническом устройстве, например в лампе или телеграфном аппарате, подчинены нашим целям. В других случаях человек может воздействовать на стихию иным способом, например противопоставляя напору воды дамбы и другие гидротехнические сооружения и тем самым ограничивая действие стихийных сил. В обоих случаях стихийный процесс природы в той или иной степени превращается в управляемый.

При анализе диалектики этого превращения В. И. Ленин особое внимание уделял борьбе против кантовского агностицизма. Если в признании существования «вещей в себе» Кант делал уступку материализму, то в вопросе о причинности, необходимости, закономерности в природе он стоял на чисто идеалистических позициях, отвергая причинную связь в самих вещах и приписывая внесение «порядка» в природу априорному рассудочному мышлению. Ленин показал неразрывную связь вещей и законов их движения в природе и в процессе познания: превращение «необходимости в себе» в «необходимость для нас» у Ленина то же, что превращение «вещей в себе» в «вещи для нас». Отличие кантианства от юмизма и берклеанства в этом вопросе второстепенно, поскольку все они становятся в тупик при ответе на вопрос, откуда берется «необходимость в себе».

Субъективные идеалисты и агностики рассуждают по следующему шаблону: мы не можем знать, что материя, вещи, объекты, необходимость существуют за пределами того, что уже вошло в наше сознание, что мы о них сегодня знаем. Как же опровергается это рассуждение и доказывается существование непознанной, следовательно, неизвестной и поэтому непокоренной необходимости? Ленин отвечал на этот вопрос так: «...не зная этой необходимости, мы знаем, что она существует. Откуда это зна-

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 496.

275

ние? Оттуда же, откуда знание, что вещи существуют вне нашего сознания и независимо от него, именно: из развития наших знаний, которое миллионы раз показывает каждому человеку, что незнание сменяется знанием, когда предмет действует на наши органы чувств...» 1

В «Философских тетрадях» Ленин развил далее этот вопрос, рассматривая превращение необходимости в свободу как превращение одного вида необходимости в другой. Ленин писал: «2 формы объективного процесса: природа (механическая и химическая) и целе полагающая деятельность человека» 2. Практическая целеподагающая деятельность человека, которая рассматривается в проблеме субъект-объект как субъективная; в проблеме свобода-необходимость должна рассматриваться как форма объективного процесса, поскольку речь идет о материальном взаимодействии двух различных сил природы: имеющей сознание и лишенной его.

Разграничение этих двух форм объективного процесса не может быть абсолютным. Еще Энгельсом было отмечено, что планомерность и целесообразность в известной степени присущи, всему живому: рассмотренная ранее (см. гл. III) способность к «опережающему отражению» предполагает направленность поведения. Эта объективная черта достигает у животных, обладающих центральной нервной системой, сложными условными рефлексами и зачатками сознания, высокой степени развития. Функционирование живых организмов подчинено задаче их самосохранения и воспроизводства вида. Будучи закреплена генетически в ДНК, врожденная направленность поведения дополняется приобретаемыми на протяжении жизни условными рефлексами и навыками.

Развитие кибернетики расширило философские представления об объективной целесообразности в двух отношениях. Во-первых, техническая кибернетика овеществляется в самоуправляемых технических системах, которые в пределах заложенной в них программы обладают способностью выбора «решений». Так, ракеты типа «земля — воздух» следуют за целью и поражают ее даже при многократных изменениях курса. Во-вторых, теоретическая кибернетика исследует общие законы управления в самых различных самоуправляемых системах. Общие черты управления в этих системах не отменяют качественных различий между ними. Объективная целесообразность наличествует всюду, где есть управление, хотя может не быть сознания. Но если в поведении животных сознание «замещают» более простите формы психического отражения, то в самоуправляемых технических устройствах эту роль выполняет «частица» человеческого разума, вложенная в них при их создании. Цель, которую преследует и достигает

1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 197.

2 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр, 170.

276

самоуправляемое техническое устройство, закладывается в неги при конструировании и задании той или иной программы действия.

Таким образом, между двумя основными формами объективного процесса имеются переходные ступени, промежуточные формы. Но это не дает оснований для пренебрежения качественным различием между свободной целеполагающей деятельностью человека и человеческих коллективов, сознательно использующих законы природы (включая и созданные человеком «мыслящие» машины, которые суть не более как подсобные орудия целеполагающей деятельности человека), и объективными, но стихийными процессами в природе (включая поведение живых организмов).

Превращение стихийных процессов в сознательно направляемые — это лишь одна сторона их диалектической взаимосвязи; сознательно направляемый процесс полностью или частично может превращаться в стихийный, поскольку он «окружен» со всех сторон стихийными процессами, которые непрестанно влияют на него. Поломки и аварии механизмов, нарушения