Завоевание йавйу и триумф инков, дяди и племянника

 

Инка генерал высоко ценил факт завоевания этой провинции, ибо она относилась к числу лучших, которые имелись во всей империи его брата. После он постарался украсить ее; он приказал свести разбросанные [повсюду] домишки в объединенные селения, построить дом или храм Солнца, а другой для избранных девственниц. Эти дома позже настолько разрослись в своих украшениях и службах, что стали принадлежать к числу главных во всем Перу. Он дал им учителей своего идолопоклонства и министров для общего правления и для имущества Солнца и короля, и великих инженеров, чтобы построить оросительные каналы и увеличить [площадь] обрабатываемых земель. Он оставил гарнизон воинов, чтобы охранять завоеванное.

Обеспечив все это, он принял решение вернуться в Коско, а по дороге завоевать уголок земли, который остался позади, ибо из‑за его отдаленности от дороги, по которой он шел туда, он оставил его незавоеванным. Эта провинция, которую называют Йавйу, отличается суровостью местности и воинственных людей, однако, несмотря на это, он посчитал, что ему хватит двенадцати тысяч солдат; он приказал отобрать их, а с остальными распрощался, чтобы не утомлять их, когда в том не было надобности. Подойдя к границам той провинции, он направил обычные требования мира или войны.

Йавйу собрались вместе и обсудили случившееся (caso); их мнения были различными. Одни призывали умереть всем, защищая родину, и свободу, и своих древних богов. Другие, более разумные, говорили, что незачем предлагать безрассудство и явное безумие, ибо они ясно видели, что нельзя было защитить свою родину и свободу против мощи инки, окружившего их со всех сторон, и что им было известно, что он покорил другие более‑крупные провинции, и что боги не обидятся на них, поскольку их заставляют силой отказаться от них, и они не совершат большего преступления, чем все остальные народы, поступившие точно так же; ибо, как они слышали, инки обращаются со своими вассалами так, что скорее следует желать и любить их империю, нежели питать к ней отвращение. По причине всего этого они считали, что следует просто покориться ему, поскольку другое противоположное явилось бы проявлением безрассудства и полным разрушением того, что они хотели сохранить, так как если бы инки захотели, то они завалили бы их горами, которые стояли кругом.

Этот совет возымел действие, и так они с общего согласия приняли инков со всем празднеством и торжественностью, на которые только были способны. Генерал оказал множество милостей кураке, а его родичам – капитанам п знатным людям – он приказал отдать множество тонкой одежды, которую они называют компи; а другую, простую, которую называют аваска, во множестве отдали плебеям; и все они остались очень довольны приобретением такого короля и господина.

Инки, дядя и племянник, направились в Коско, оставив в Йавйу обычных министров для правления вассалами и королевским имуществом. Инка Пача‑кутек вышел встретить своего брата и принца, своего сына, с торжественным триумфом и великим праздником, которые он подготовил для них; он приказал, чтобы их внесли [в Коско] на носилках, которые несли на своих плечах индейцы, уроженцы провинций, которые были завоеваны во время того похода.

[Представители] каждого народа, проживавшие в городе, и [их] кураки, прибывшие на празднество, шли самостоятельными группами с разными [музыкальными] инструментами, как‑то: барабанами, трубами, гудками, раковинами, соответствовавшие тому, чем пользовались в их землях, [распевая] новые и разные песни, сложенные на их родных языках в честь подвигов и выдающихся качеств генерал‑капитана Капак Йупанки и его племянника принца Инки Йупанки, первыми добрыми шагами которого были чрезвычайно довольны его отец, родичи и вассалы. Следом за жителями и придворными [в Коско] вошли воины со своим оружием в руках, каждый народ отдельно, также воспевая подвиги, совершенные их инками на войне; их обоих они превратили [как бы] в одно лицо. Они говорили об их величии и великолепии, об усилиях, решимости и храбрости в сражениях, об умелости, разумности и хорошей сноровке в хитростях войны, о терпеливости, здравом смысле и кротости, с которыми они обращались с невеждами и с дерзкими людьми, о жалости, сочувствии и ласке к побежденным, о приветливости, либеральности и доброжелательности к своим капитанам, и солдатам, и к чужеземцам; о благоразумии и добром суждении во всех их делах. Они много раз повторяли имена инков, дяди и племянника; они говорили, что те благодаря своим добродетелям по достоинству заслуживали столь высочайшие и величественные имена. Следом за воинами со своим оружием в руках шли инки королевской крови, как те, что вышли из города [для встречи], так и те, что возвращались с войны, все одинаково одетые (compuestos) без какого‑либо различия, поскольку любой подвиг, совершенный малым или большим числом инков, считался общим для них всех, словно все они принимали в нем участие.

Посреди инков шел генерал, а с его правой стороны – принц; за ними двигался инка Пача‑кутек в своих золотых носилках. В этом порядке они подошли к границам дома Солнца, где инка сошел на землю и все сняли обувь, кроме короля, и так они прошли вплоть до дверей храма, где инка, сняв обувь, вошел внутрь со всеми людьми своей королевской крови и никто другой, и, совершив обряд преклонения и выразив благодарность за победы, которые оно им даровало, они возвратились на главную площадь города, где торжественно отпраздновали праздник с пением и танцами и множеством еды и питья, что являлось главным в их праздниках.

Каждый народ, в порядке своего старшинства, подымался со своего места и танцевал и пел перед инкой, согласно обычаям своей земли; они приводили с собой своих слуг, которые играли на барабанах и других инструментах, и подпевали (respondian) песням; а когда эти заканчивали свой танец, все чокались друг с другом, а затем поднимались другие, чтобы станцевать, а затем другие и другие, и таким образом праздник длился целый день. В этом же порядке они праздновали торжество того триумфа в течение одного лунного месяца; и точно такое же имело место во время всех прошлых триумфов, однако мы не рассказывали об этом, потому что [триумф] этого Капака Йупанки был самым торжественным из всех, которые до этого праздновались.

 

Глава XVII