Они изготовляли одежду, оружие и обувь для воинов

 

Помимо главной подати, каковой являлись посев земель, сбор и обработка урожаев Солнца и инки, они отдавали другую, вторую подать, которая заключалась в изготовлении одежды, и обуви, и оружия для нужд войны и для бедных людей, каковыми были те, кто не мог работать по старости или по болезни. В распределении и в обязанностях по этой второй подати действовали те же правила и порядок, как и во всех остальных делах. Во всей гористой местности одежду делали из шерсти, которую инка им давал, [получаемой] от бесчисленного скота, [принадлежавшего] ему самому и Солнцу. В равнинных местах, каковым являлось морское побережье, где по причине жаркого климата не носят шерстяную одежду, ее делали из хлопка, произраставшего на землях Солнца и инки, [и] таким образом индейцы лишь отдавали искусство своих рук. Они изготовляли три сорта (surtes) шерстяной одежды. Самого низшего, которая называлась аваска, – для простых людей. Другую, более тонкую, которую называли компи, – эту одевали знатные люди, каковыми были капитаны, кураки и другие министры, – делали [разных] цветов и с помощью чесалок, как во Фландрии делают платки; обе стороны [ткани] были лицевыми. Другая одежда того же названия компи была тончайшего изготовления: она предназначалась для [лиц] королевской крови, как для королевских капитанов, так и для солдат и министров войны и мира. Тонкую одежду изготовляли в провинциях, жители которых обладали большей ловкостью и сноровкой для ее выделки, а грубую готовили в других [провинциях], которые не обладали такими высокими способностями. Шерсть для всей этой одежды пряли женщины, [они же] ткали грубую одежду, которую называли аваска; тонкую одежду ткали мужчины, потому что ее ткут стоя; и ту, и другую изготавливали вассалы, а не инки, пусть даже их [собственную] одежду. Я говорю об этом потому, что имеются такие [авторы], которые говорят, что инки пряли сами. Дальше, когда мы коснемся того, как их производили в рыцари, мы расскажем, как и почему они пряли, как это рассказывают об инках. Обувь делали провинции, в которых в большом изобилии имелась пенька; ее получали из толстых листьев дерева, называвшегося магей. Оружие делали в местах, где имелись в изобилии материалы для его [изготовления]. В одних делали луки и стрелы, в других – пики и дротики, в других – топоры и дубинки, в других – пращи и веревки для тетивы, в других – [прямоугольные] и круглые щиты. Другое оружие для защиты они не умели делать. Таким образом, каждая провинция и каждый народ отдавал то, что получал от своего урожая; ему не приходилось отправляться в чужие земли, чтобы искать то, чего не было в его земле, ибо его не принуждали к этому. Иными словами, они платили свои подати, не выходя из своих домов, ибо было всеобщим законом для всей империи, что ни один индеец не должен был покидать пределы своей земли в поисках того, что он должен был дать [в качестве] подати, ибо инки говорили, что было несправедливо просить у вассалов то, что они не получали от [своего] урожая и что это означало бы открыть им двери, чтобы они под предлогом [поиска] податей стали бы бродить из одной земли в другую, превратившись в бездельников. Таким образом, имелись четыре вещи, которые они были обязаны отдавать инке; ими являлись продукты питания с собственных земель короля, одежда из шерсти от его королевского скота, оружие и обувь, [изготовленные] из того, что имелось в данной провинции. Эти вещи они распределяли в соответствии со строгим порядком: провинции, которые по распределению облагались налогом (cargar) в виде одежды, поскольку они были хорошо приспособлены для ее изготовления, освобождались от [поставок] оружия и обуви, и точно так же та из них, которая давала одну вещь, освобождалась от другой; и во всех делах по контрибуциям имелось обычное уважение, [и] поэтому никому не наносился убыток как вообще, так и в частности. Из‑за этой мягкости их законов с таким рвением и удовольствием служили инке вассалы, что, рассуждая по этому поводу, один известный испанский историк говорит следующие слова; «Однако самым большим богатством тех королей‑варваров было то, что все их вассалы становились их рабами, наслаждаясь в свое удовольствие трудом, и вызывает восхищение то, что с таким порядком и таким правлением принимали их службу, что они не впадали в рабство, а жили весьма счастливо». Досюда чужие [слова], и я с радостью привел их здесь, как приведу в нужных местах другие высказывания (cosas) этого весьма высокочтимого автора, каковым является отец Хосеф де Акоста из ордена иезуитов, авторитет которого, как и остальных испанских историков, будет мне содействовать в подобных же случаях против злых языков, чтобы они не говорили, что я придумываю сказки в пользу родины и родичей. Вот какой была подать, которую платили тогда королям‑идолопоклонникам.

Паралитики, которых мы назвали бедняками, отдавали подать в другой форме, и заключалась она в том, что через такое‑то количество дней они были обязаны вручить губернаторам своих селений несколько [пустотелых] стеблей со вшами. Говорят, что инки просили ту подать, чтобы никто (кроме освобожденных от податей) не избегал бы (se asentasse) выплачивать дань, каким бы бедным он не был бы, и что у этих просили вшей, ибо, как бедные паралитики, они не могли сами нести службу, являвшуюся податью, которую выплачивали все. Однако они также говорили, что основным намерением инков, [побуждавшим их] просить ту подать, была любовная забота о бедных паралитиках, дабы принудить их освобождаться от вшей и очищать себя, чтобы они, как несчастные люди, не погибли бы сожранные вшами. За эту заботу, которую во всем проявляли короли, их называли любящими бедняков. Декурионы над десятью [жителями] (о которых мы говорили в должном месте), были обязаны заставлять платить эту подать.

От податей, о которых мы говорили, были освобождены все [люди] королевской крови, и жрецы, и министры храмов, и кураки, которые были господами вассалов, и все мастера боя, и самые главные капитаны, вплоть до центурионов, хотя бы они и не принадлежали к королевской крови, и все королевские губернаторы, судьи и министры, пока длилась служба, которую они несли; все солдаты, которые в данный момент были заняты на войне, и молодые люди, не достигшие еще двадцати пяти лет, поскольку до этого времени они помогали труду своих отцов и не могли жениться, но и после женитьбы в течение первого года они также были освобождены от любой подати. Были освобождены [от подати] и старики от пятидесяти лет и выше, и женщины, как девицы, так и вдовы и замужние, хотя многие испанцы упорствуют в том, что они платили подать, ибо они говорят, что трудились все [индейцы]. И они обманывают себя, ибо, когда они [женщины] трудились, они делали это добровольно, чтобы помочь своим родителям, мужьям или родственникам, чтобы те скорее закончили бы свои задания, а не принуждаемые податью. Больные вплоть до полного выздоровления были свободны [от податей], как и слепые, хромые, безрукие и инвалиды войны. В противоположность им глухие и немые не были освобождены, ибо они могли трудиться; таким образом, при внимательном рассмотрении [можно сказать], что личный труд являлся податью, которую платил каждый. То же самое говорит отец Блас Валера, как мы увидим [это] дальше, [и говорит] настолько схожее, что кажется, что одно проистекает из другого, и такое же самое соответствие будет обнаружено во всем том, что мы затронули [из области] податей.

 

Глава VII