Как они приумножали и делили земли среди вассалов

 

Завоевав любое королевство или провинцию и установив в соответствии со своей языческой верой и законами правление в селениях и жилищах обитателей [этих районов], инка приказывал увеличить обрабатываемые земли, под которыми понимались земли, дающие кукурузу, для чего он приказывал доставить туда мастеров по орошению водой, [и] были среди них знаменитейшие, о чем мы можем судить сегодня по их работам, а также по тем работам, которые разрушены, [но] их остатки все еще видны, как [видны] их работы, находящиеся в действии. Мастера выкапывали необходимые оросительные каналы, согласно [характеру] тех земель, которые следовало использовать, потому что нужно знать, что в большей своей части те земли бедны плодородной почвой (tierras de pan), и поэтому они старались увеличить их количество всеми доступными для них [путями]. И поскольку находятся они в палящей зоне, они нуждались в орошении [и] получали его с великой заботой, так что не было посеяно даже зернышка кукурузы без воды из орошения. Они также строили каналы, чтобы дать орошение пастбищам, когда осень задерживала свои воды, ибо они хотели обеспечить [водой] пастбища, как и посевы, поскольку имели бесчисленное [количество] скота. Те оросительные системы для пастбищ погибли после прихода испанцев на [эту] землю, но еще сегодня живы их следы.

После строительства оросительной системы они выравнивали поля и делили их на квадраты, чтобы они хорошо усваивали бы (gozassen) opoшение. На холмах и склонах гор, покрытых хорошей почвой, они строили платформы (andenes), чтобы выравнять их [эти возвышения], как и сегодня их можно увидеть в Коско и во всем Перу. Чтобы соорудить эти платформы, они укладывали три стены из крепких каменных сооружений (canteria), одну впереди, а две по бокам, с небольшим скосом во внутреннюю сторону (как и все стены, которые они возводили), чтобы они испытывали на себе тяжесть земли, которой заполнялось сооружение вплоть до уровня высоты его стен. Закончив первую платформу, они за ней делали другую, меньшую, а за ней – другую, еще меньшую. И так они отвоевывали мало‑помалу весь холм, выравнивая его своими платформами наподобие лестницы, используя всю землю, пригодную для посевов и которую можно было оросить. Там, где почва была скалистой, они убирали камни (penas) и приносили землю из других мест, чтобы построить платформы и использовать то место, дабы оно не пропадало. Первые платформы были большими в соответствии с расположением местности, широкими и длинными, [общей площадью] в сто, и в двести, и триста, более или менее, фанег пахоты, а вторые [платформы] были меньших размеров, и так они уменьшались по мере того, как поднимались вверх, доходя до последних, которые часто имели два или три ряда кукурузы. Столь усердными были инки в деле увеличения земель под посевы кукурузы. Во многих местах они прокладывали оросительный канал длиною в пятнадцать и двадцать лиг для орошения весьма немногочисленного [количества] аров плодородной почвы, чтобы она не пропадала бы зря.

Расширив [пахотные] земли, они делали промер всех земель, имевшихся в провинции, по каждому селению отдельно, и делили их на три части: одна – для Солнца, другая – для короля и другая – для местных жителей. Деление на эти части всегда производилось с таким расчетом, чтобы местные жители получили бы достаточное [количество земли] для посевов, чтобы у них скорее была бы в излишке [земля], нежели бы ее недоставало. А когда количество людей в селении или провинции вырастало, для вассалов отнимали [землю] от части, [принадлежавшей] Солнцу, и от части инки; таким образом, король не забирал [землю у населения] для себя и для Солнца, а [брал] земли, которые должны были остаться пустынными, без хозяина. Платформы в большей своей части принадлежали Солнцу и инке, поскольку он приказывал построить их. Помимо земли под кукурузу, которая орошалась, они делили другие [земли], к которым орошение не подводилось; на них по сухому высаживались другие зерна и овощи, которые имели огромное значение, как то, что называется папа, и ока, и аньус; эти земли также сами по себе шли на раздел по их усмотрению – по одной трети вассалам, и Солнцу, и инке, а поскольку они были бесплодными из‑за недостатка орошения, они использовали их под посевы один или два года, а потом делили новые и новые [земли], чтобы первые отдохнули бы; таким образом, они поддерживали свои бедные земли, чтобы они всегда оставались бы для них плодородными (fuessen abuntantes).

Земли под кукурузу они засевали каждый год, поскольку удобряли их водой и экскрементами, словно то был огород, заставляя их всегда давать плоды. Вместе с кукурузой они сажали семя, почти такое же, как рис, которое они называли кинуа [и] которое также плодоносит в холодных землях.

 

Глава II

ПОРЯДОК, СОГЛАСНО КОТОРОМУ ОНИ ОБРАБАТЫВАЛИ ЗЕМЛИ; ПРАЗДНИК, СОПРОВОЖДАВШИЙ РАБОТУ [НА ЗЕМЛЯХ] ИНКИ И СОЛНЦА

 

В обработке и культивации земель также имелся порядок и согласие. Первыми обрабатывались [земли] Солнца, затем – вдов и сирот и паралитиков по причине старости или из‑за болезни: всех их считали бедняками, и поэтому инка приказывал, чтобы им обрабатывали бы земли [здоровые люди]. В каждом селении или в каждом квартале, если селение было большим, имелись люди, которые занимались только организацией оказания помощи [в обработке] земель тех, кого мы назвали бедняками. Этих людей называли лъакта‑камайу, что означает рехидор селения. Когда [наступало] время для пахоты (barbechar), сеяния и сбора урожая, в их обязанность входило с вечера подыматься на дозорные вышки или башни, которые с этой целью были построены, и играть на трубе или на раковине‑улитке, чтобы призвать внимание [жителей] и громким голосом объявить: «Такой‑то день обрабатываются земли паралитиков; пусть каждый делает положенное ему». Жители каждого селения (colacion) уже знали по [заранее] составленному списку, на какие земли им следует идти; то были [земли] их родственников или ближайших соседей. Каждый из них должен был приносить для себя свою еду, которую он стал бы есть, если остался бы дома, ибо паралитики не должны были заботиться об их еде. Они говорили, что старикам, больным, вдовам и сиротам и без того хватало своей нищеты, чтобы еще заботиться о чужой. Если у паралитиков не было семян [для посева], им давали их из хранилищ, о которых мы скажем дальше. Земли солдат, занятых делами войны, также обрабатывались по указанию [властей], как земли вдов, сирот и бедняков, ибо, пока мужья находились на военной службе, в связи с их отсутствием жены зачислялись в счет и в список вдов. И так им оказывалась эта помощь как людям нуждающимся. Дети тех, кто умирал на войне, окружались огромной заботой вплоть до того [времени], когда они вступали в брак.

Окончив обработку земель бедняков, каждый обрабатывал свой [участок], помогая друг другу, как говорится, взаимно. Затем обрабатывались [земли] курак, которые должны были быть последними из обрабатываемых земель каждого селения или провинции. Во время Вайна Капака в одном из селений Чача‑пуйа индеец‑рехидор был повешен за то, что объявил обработку земли кураки, который приходился ему родственником, до того, как [была обработана земля] одной вдовы, поскольку этим он нарушил установленный инкой порядок в обработке земель, а виселица была поставлена на земле самого кураки. Инка приказывал, чтобы предпочтение отдавалось бы землям вассалов, а не его [земле], ибо, говорили они, из процветания подданных рождалось рвение хорошо служить королю; ибо, будучи бедными и нуждающимися людьми, они плохо бы стали служить на войне и в мире.

Последними обрабатывались земли короля: они обрабатывались сообща; на них и на земли Солнца шли все индейцы, как правило, с величайшим удовлетворением и ликованием, разряженные в парадное одеяние и платье, которые они хранили для своих самых больших праздников, увешанные накладным золотом и серебром и с огромными плюмажами на головах. Когда они вспахивали землю (эта работа считалась тогда наиболее приятной), они рассказывали многие эпические сказания, которые слагали в честь своих инков; они превращали (trocavan) работу в праздник и ликование, потому что то была служба их богу и их королю.

Внутри, в городе Коско, на склонах холма, где стоит крепость, имелась большая платформа [величиной] во многие фанеги земли, и сегодня она еще сохраняется, если ее не застроили домами: она называется Колькам‑пата. Квартал, где она находится, принял имя собственное платформы, считавшейся особой и главной жемчужиной Солнца, потому что она была первой из тех, которые были ему посвящены во всей империи инков. Эту платформу обрабатывали и трудились на ней [люди] королевской крови, и только инки и пальи могли на ней работать и никто другой. Делалось это с величайшими торжествами, особенно пахота: инки одевались во все свои главные парадные одежды и украшения. Эпические сказания, которые они рассказывали в честь Солнца и своих королей, слагались вокруг значения этого слова хайлъи, что на всеобщем языке Перу означает триумф, словно бы триумф добывался из земли, и что, вспахивая ее и извлекая ее внутренности, они добивались триумфа. В эти сказания они вплетали изящные рассказы об осмотрительных возлюбленных и храбрых солдатах, связывая их с триумфом земли, которую они возделывали; и, таким образом, во всех куплетах игра слов строилась на слове хайльи, повторявшемся много раз, [столько], сколько было необходимо, чтобы попадать в ритм определенного переменного шага, который получался при вспахивании земли, когда они вгоняли и вырывали [палку‑соху], чтобы она взлетала и легче раскалывала бы [землю].

В качестве сохи они использовали палку длиною с брасу; ее передняя [сторона] – ровная, а задняя – круглая, она шириною в четыре пальца; один конец затачивается, чтобы он [легче] входил в землю; в половине вары от заостренного конца они приделывают стремя из двух палок, крепко привязанных к главной палке, на которое индеец прыжком ставит ногу и с силой вгоняет [в землю] соху по самое стремя. Они двигаются группами по семь и по восемь [человек], более иди менее, сколько собралось родных или товарищей (camarada), и, поднимаясь!на стремени] все вместе как один, они выкорчевывают огромнейшие куски] дерна, которые невозможно представить тому, кто их не видел. Нельзя смотреть без восхищения, как [с помощью] столь хилых инструментов они делают такую большую работу, и делают ее с необычайной легкостью, не выбиваясь из такта [своего] пения. Женщины двигаются напротив мужчин, чтобы помогать им вручную поднимать дерн и переворачивать траву корнями вверх, чтобы они высыхали и умирали бы и пришлось бы меньше пропалывать [посевы]. Они также помогают мужчинам петь, особенно в игре со словом хайлъи.

Эти песнопения индейцев и их манера [исполнения] понравились монаху‑музыканту (maestro de capilla) того церковного собора [и] он сочинил в году пятьдесят первом или пятьдесят втором песенку для исполнения на органе для праздника святейшего таинства, очень натурально имитировавшую песни инков. Вышли восемь юношей‑метисов из [числа] моих соучеников, одетые, как индейцы, каждый с [палкой] для пахоты в руках, чтобы представить в процессии [верующих] пение и хайльи индейцев; им помогали все монахи (toda la capilla), [напевая] припевы куплетов, что вызвало огромное удовлетворение у испанцев и всеобщую радость индейцев, увидевших, что их пением и танцами испанцы прославляют праздник нашего господа бога, которого [индейцы] называют Пача‑камак, что означает тот, который дал жизнь вселенной.

Я поведал о частном празднестве, справлявшемся инками, когда вспахивалась платформа, посвященная Солнцу, и которое я видел в своем детстве, [имея от роду] два или три года, чтобы можно было бы получить представление об остальных празднествах, которые отмечались во всем Перу, когда вспахивали земли Солнца и инков; хотя тот праздник, который я видел, по сравнению с теми, которые отмечались во времена инков, выглядел тенью прошлого, если судить по тому, как их восхваляли индейцы.

 

Глава III