Крытая галерея храма и ложи луны и звезд, грома и молнии и небесной радуги

 

К храму примыкала крытая галерея в виде четырехугольника; одной из ее стен был храм. Сверху по всей длине галереи лежал сплошной бордюр из золотого бруска толщиною более чем с вару, служивший венцом галереи; испанцы в память о прошлом приказали сделать вместо него другой белый бордюр из гипса такой же толщины; я застал его на стенах, которые были целы и [еще] не обрушились. Галерею окружали пять приемных залов или больших квадратных лож, стоявших отдельно и не соприкасавшихся друг с другом; они имели покрытия в виде пирамиды; ложи образовывали остальные три стены фасада галереи.

Один из тех приемных залов являлся ложем Луны, жены Солнца; именно он был ближе всего расположен к главной молельне (capilla) храма; зал и его двери были целиком обшиты серебряными пластинами, чтобы по белому цвету было бы видно, что то было ложе Луны. Там, как и у Солнца, находились ее образ и портрет, сделанные и нарисованные на толстом слитке (tablon) серебра в виде женского лица. Они восходили на то ложе, чтобы посетить Луну и заручиться ее покровительством, ибо они Считали ее сестрой и женой Солнца и матерью инков и всего их поколения и поэтому они называли ее Мама Кильа, что означает Мать Луна; они не приносили ей жертв, как Солнцу. По одну и по другую руку от изображения Луны находились тела покойных королев, расположенные в порядке старшинства; Мама Окльо, мать Вайна Капака, находилась прямо напротив Луны, лицом к лицу с ней, имея преимущество перед всеми остальными, поскольку она была матерью такого сына.

Другое из тех лож, самое близкое к Луне, было предназначено для звезды Венеры, и семи Плеяд, и всех остальных звезд вместе взятых. Звезду Венеру они называли Часка, что означает длинноволосый и кудрявый; они почитали ее, потому что говорили, что она паж Солнца, который был к нему ближе всех, иногда шагая впереди него, а иногда сзади. К семи Плеядам они проявляли уважение по причине необычности их расположения и одинаковых размеров. Они считали звезды служанками Луны и поэтому их ложе расположили рядом с их госпожой, чтобы они были у нее под рукой для услужения, ибо они говорили, что звезды идут по небу [вместе] с Луной, как ее служанки, а не с Солнцем, ибо их можно видеть ночью, а не днем.

Это ложе было обито серебром, так же как Луны, и портал был из серебра; весь верх потолка был усеян большими и малыми звездами наподобие звездного неба. Другое ложе, рядом с ложем звезд, было посвящено молнии, грому и удару молнии (rayo). Эти три явления (cosas) они называли и понимали под одним словом Ильапа, а с [помощью] глагола, который с ним употребляли, они различали их значение, ибо, говоря «ты видел ильапа?», они знали, [что речь шла] о молнии; если говорили «ты слышал ильапа?», они знали, [что речь шла] о громе а когда говорили: ильапа упал в таком‑то месте или причинил такой‑то вред, они понимали, [что речь шла] об ударе молнии.

Они не поклонялись им как богам, [а] лишь уважали их в качестве слуг Солнца. Они относились к ним так же, как античное язычество относилось к молнии, которая считалась инструментом и оружием их бога Юпитера. По этой причине инки предоставили молнии, грому и удару молнии ложе в доме Солнца, как его слугам, и оно было сплошь украшено золотом. Гром, молнию и удар молнии они не изображали в виде статуи или рисунка, потому что не могли изобразить их с натуры (как они всегда пытались делать со всем изображаемым); свое уважение к ним они выражали [самим] словом Ильапа, тройное значение которого до сих пор не сумели понять испанские историки, ибо они превратили его в триединого бога (dios trino y uno) и приписали его индейцам, придавая тем самым сходство их идолопоклонству с нашей священной религией; ибо даже в других, менее вероятных и очевидных вещах они изобретали троицы, составляя новые слова в языке индейцев, которые и не воображали их себе. Как я говорил в других местах, я пишу то, что впитал с материнским молоком, и видел, и слышал от naieo старших. А относительно грома выше было сказано, как они его воспринимали.

Другое ложе (которое было четвертым) они предназначили радуге, ибо они постигли ее происхождение от Солнца, и поэтому короли инки сделали ее своим девизом и геральдическим знаком, ибо они похвалялись своим происхождением от Солнца. Это ложе было сплошь украшено золотом. На одном из его фасадов прямо на золотых пластинах была нарисована радуга, очень похожая на натуральную [и] такая огромная, что расположилась вдоль всей стены всеми своими живыми цветами. Они называют радугу куйчи, и поскольку они относились к ней с таким почтением, то, когда видели ее на небе, закрывали рот и клали на него ладонь, ибо считали, что, если перед радугой обнажить зубы, они разрушатся и сгниют. Они верили в эту и другие подобные наивности, не объясняя их смысл. Пятое и последнее ложе было предназначено для верховного жреца и для других жрецов, которые занимались служ бами храма; все они должны были быть инками королевской крови. Они пользовались тем ложем не для сна или еды в нем; оно было присутственным залом для устройства жертвоприношении, которые не обходимо было свершить, и для всего остального, что составляло службу храма. Это ложе, как и остальные, было сверху донизу украшено золотом.[18]

 

Глава XXII

ИМЯ ВЕРХОВНОГО ЖРЕЦА И [ОПИСАНИЕ] ДРУГИХ ЧАСТЕЙ ДОМА

 

Верховного жреца испанцы называют виляома, тогда как его следует называть вилъак уму – имя, составленное из этого глагола вилъа, что означает говорить, и из этого существительного уму, что означает прорицатель или волшебник. Вильак с [буквой] к является причастием настоящего времени; с прибавлением существительного уму получается [фраза]: прорицатель иди волшебник, который говорит; и они не объясняют, что именно он говорит, давая, однако, понять, что он говорил народу, что он, как верховный жрец, совещался с Солнцем, и о том, что Солнце приказывало ему сказать, – как рассказывают их сказки, – и о том, что ему говорили дьяволы из идолов и святилищ, и о том, что он сам, как понтифик, предсказывал и узнавал из своих предвестий, наблюдая (cantando) жертвоприношения, толкуя сны и остальные приметы, которые имелись в их язычестве. И в них не было слова, которым можно было бы сказать жрец; они составляли его из [названий] тех вещей, которыми занимались жрецы.

Из пяти [описанных] помещений я застал три, стены и крыши которых все еще стояли на своих старых местах. Не хватало лишь слитков золота и серебра. Два других, являвшихся ложами Луны и звезд, были уже повержены на землю. В стенах всех этих помещений, выходивших на крытую галерею, с их наружной стороны, в каждом этом фасаде прямо в толще самих стен, построенных из камня, как и все помещения того дома, имелось по четыре молельни (tabernaculos). Углы и все пространство молелень имели свои украшения, и в соответствии с украшениями, которые были высечены из камня, были обложены золотом не только стены и потолок, но также и пол молелень. По углам карнизов проходила широкая оправа (muchos engastes) с изысканными камнями – изумруды и бирюза, ибо в той земле не было ни алмазов, ни рубинов. Когда совершались празднества в честь Солнца, инка восседал в этих молельнях иногда одного фасада, иногда другого, что зависело от времени празднества.

В двух таких молельнях, которые находились в стене, смотревшей на восток, помню, я видел множество дырок в украшениях, которые были высечены из камня; те, что были в углах [молелен], пересекали их от одного конца до другого, от других же, [прежде] размещавшихся по всему пространству молельни, остались лишь следы на стенах. Дома я слышал от индейцев и от монахов, что в тех самых местах во времена язычества обычно поверх золота прикреплялись оправы с драгоценными камнями. Молельни и все двери, выходившие на крытую галерею, – их было двенадцать (исключая ложе Луны и ложе звезд) – были целиком обшиты (chapadas) золотыми листами и слитками в виде порталов, а две другие, которые своим цветом должны были походить на своих хозяев, имели серебряные порталы.

Помимо пяти больших гальпонов, о которых мы рассказали, в доме Солнца имелось много других помещений (aposentos) для жрецов и слуг дома, которыми были инки, [но] по привилегии, поскольку в тот дом не мог войти ни один индеец, каким бы великим господином он не был бы, если он не являлся инкой. Также не имели права входить туда женщины, даже если они были дочерьми и женами самого короля. Жрецы служили в храмах по неделям, которые исчислялись лунными четвертями. На этот период времени они воздерживались от своих жен и не покидали храм ни днем, ни ночью.

Индейцы, служившие в храме в качестве слуг, т. е. привратниками, метельщиками, поварами, подавальщиками напитков (botelleres), кондитерами, охранниками драгоценностей, дровосеками, водоносами или занимавшиеся любыми другими делами, относившимися к службе в храме, были уроженцами тех же самых селений, [жители] которых несли службу в королевском доме и которые были обязаны выделять этих самых мастеров (oficiales) для домов инки и Солнца; ибо оба эти дома, как дома отца и сына, ни в чем не отличались в службах, за исключением того, что в доме Солнца не допускалась женская служба, а в доме инки – жертвоприношения: все остальное было одинаковым в своем величии и великолепии.

 

Глава XXIII