Зимние дома в китли крик, британская колумбия

Когда археолог Брайан Хэйден (1996) проводил раскопки серии крупных зимних домов коренных американцев в Китли Крик около реки Фрейзер в Британской Колумбии, то он раскрыл 115 фундаментов от домов, частично врытых в землю, некоторые из них имели ширину до 20 метров. Жилища были вкопаны в грунт на глубину до двух метров, крышу делали из древесины, коры, травы и циновок. Вход был обычно по лестнице через отверстие для дыма. Памятник расположен на сухом уступе над рекой Фрейзер в полузасушливой местности. За памятником поднимаются горы. Неподалеку имеется ряд важных стоянок, где добывали лосося, и они относились к наиболее продуктивным в этом районе в раннеисторические времена. Многие племена приходили в этот район покупать сушеного лосося, что, возможно, придавало Китли Крику необычайно важное значение как поселению.

Большинство из ям от домов, раскопанных Хейденом с коллегами, относятся к периоду между 3500 годом до н. э. и 950 годом н. э. Каждая яма раскапывалась очень тщательно, регистрировались не только основные размеры, но также и размеры очагов и ям-хранилищ, а также глубина покраснения почвы под каждым очагом. Используя мелкоячеистые сита, исследователи получали как можно больше точной информации о расположении отдельных артефактов и остатков пищи. Кроме того, они взяли образцы грунта пола для химического анализа и использовали методы флотации для обнаружения остатков растений, мельчайших артефактов и фрагментов костей. Они совместили эти данные с изучением источников сырья для изготовления орудий (глава 11), а также исследовали поверхности полов по остаткам обрушившихся соломенных крыш.

Анализ всех этих сведений дал интересные данные о социальной дифференциации. В одном большом доме-яме имелось несколько очагов, образующих круг в двух метрах от стены, как если бы несколько домашних групп жили в одном жилище. Возле каждого очага имелись треснувшие от жара камни и каменные орудия, использовавшиеся для домашних нужд. Распределение фрагментов каменных артефактов и отходов производства показало, что работы, присущие для главных лиц, такие как разделка животных и изготовление копий, происходили в центре жилища, где было больше места и потолки повыше. Такие работы, как изготовление наконечников и шитье, происходили в домашних зонах, что было более удобным.

Расположение очагов в одном и том же доме вскрыло еще одну интересную деталь. Наиболее глубоко и сильно покрасневшие очаги располагались в западной части жилища, а очаги размером поменьше и покрасневшие поверхностно — в восточной. Кроме того, наиболее крупные ямы-хранилища также располагались на западе. Хейден считает, что такая структура говорит не о разделении видов деятельности, а о социоэкономическом различии между более состоятельными и могущественными людьми, жившими у больших очагов, и более бедными, располагавшимися в других местах.

Раскопки в Китли Крик говорят о возможных свидетельствах социальной организации, но для подтверждения этой гипотезы требуются и другие свидетельства. Фактически, раскопки других домов на северо-западном побережье и этнографические отчеты о живущих народах подтверждают теорию Хейдена, так как они говорят о том, что в больших жилищах более богатые семьи занимали половину дома.

Этнографические отчеты говорят о том, что наиболее важные рыболовные места в этом регионе принадлежали членам отдельных хозяйственных кланов, возможно, что они переходили от одного поколения к другому. Кен Берри провел анализы костей лосося из Кетли Крик и обнаружил, что бедные семьи употребляли в основном розового лосося, которого легко идентифицировать по двухлетним кольцам на позвонках. Розового лосося поймать легче всего, но эти рыбы самые маленькие и содержание жира в них самое низкое. В противоположность этому обитатели более крупных жилищ ели не только розового лосося, но также чавычу и нерку, более крупные формы лосося, которые можно поймать только гарпуном с камней или со специально возведенных платформ. Тот факт, что кости такого лосося находили только в больших домах, весомо подтверждает этнографические оценки, что такие места принадлежали нескольким семьям или родовым группам. Лосось обеспечивал более 70 % протеина в местном питании. Сушеной рыбой широко торговали в исторические времена и, предположительно, в более ранние. Эту торговлю контролировали элитные семьи, нанимавшие как простых людей, так и рабов для выполнения монотонных работ по ловле и обработке рыбы.

Археолог Эд Бейкуэлл изучал также сырьевые источники сланцев (chert) для изготовления орудий, найденных в ямах больших домов. Каждое такое жилище имело свой собственный выраженный источник или группу источников, как если бы они образовали раздельные экономические организмы, каждый эксплуатируя свои собственные источники камня и охотничьи земли в горах. Более того, анализ каменных орудий в свалках по краю ям показал совсем небольшие изменения в течение длительного времени, как если бы одни и те же корпоративные группы осуществляли контроль над местными правами на ловлю рыбы и над своими собственными территориями в течение более тысячи лет. Хейден утверждает, что это является самым длительным примером экономической и социальной стабильности.

 

 

Агорса обнаружил, что пространственное расположение строений в общине определяется рядом местных правил, в частности организацией семей и членством в кланах. Археологические и этнографические наблюдения подтверждались прерывистым объединением домов в границах поселения, отражая различные кланы нчумуру. Родовые святыни каждого клана располагались возле домов глав кланов. Отдельные единицы домашних хозяйств включали в себя по крайне мере две комнаты, внутренний двор, кухню и задний двор. Обычно эти помещения выполняли много функций. Здесь готовили пищу, спали, хранили запасы, но можно идентифицировать и некоторые специфические черты. Например, в комнатах старших женщин кровать стояла на платформе, а на платформах пониже стояли горшки-хранилища. Единственными зонами с выраженной специальной функцией являлись те, где находились святыни хозяйства.

Наблюдения, сделанные в поселениях в Вайе, очень полезны при изучении археологических данных с археологических памятников нчумуру, а также соседних этнических групп, у которых похожие социокультурные обычаи. На более общем уровне такие наблюдения помогают археологам размышлять о многообразии типов факторов, которые могли бы отразиться в археологических сведениях, позволяя им оценить культурные процессы в сообществах прошлого (пример такого рода интерпретации коренных американцев смотри в главе 3 во вставке «Поселение-пуэбло Броукен Кей»).

 

 

Оценка размеров общины

 

В предыдущем материале прямо не обсуждались колебания в размере поселений. Оценка населения общины очень важна, потому что она может дать нам представление об использовании ресурсов, социополитической организации и социальной динамике. Например, какого максимального размера могло достичь древнее центральноамериканское селение, прежде чем дальнейший рост станет невозможным? Обычно сообщества, не организованные в большие государства, состояли из маленьких деревень, которые часто отделялись одно от другого, когда рост материнского поселения прекращался. Такой процесс достаточно прост, но в древней Центральной Америке многие селения отделялись именно таким образом. Но другие, такие как селение ольмеков в Сан-Лоренцо, могли расти и дальше, оставаясь при этом жизнеспособными. Почему был возможен такой рост?

Как оценить население общины? Исторически достоверные документы, письменные материалы, данные переписей могут дать достаточно точные оценки населения. Примером может служить изображение алгонкинского селения XVI века (рис. 15.10). Такая информация, используя аналогии, иногда может применяться к археологическим данным — размер, количество строений и план известного поселения могут быть применены для оценки сравнительного размера раскапываемых общин. Однако в большинстве случаев письменных материалов либо нет, либо они не достоверны. Многие факторы могли исказить данные переписей, а плотность населения и размеры домашних хозяйств в историческое время не обязательно соответствуют их аналогам в доисторические времена.

 

Рис. 15.10. Пример общины. Алгонкинское поселение в Северной Каролине, набросок Джона Уайта

 

По большей части исследователи должны обращаться к археологическим данным для оценки плотности населения. Самые надежные оценки ее получаются тогда, когда можно достаточно точно определить количество домашних хозяйств в любой момент истории поселения. Предположения Рене Миллона о населении Теотихуакана, например, основаны на таком подсчете домов (Милон — Millon, 1981). Используя модели древних центральноамериканских поселений, Джойс Маркус (Joyce Marcus, 1976) показал, что, возможно, 90 % селений составляли маленькие деревушки, состоящие из 10–12 хозяйств и с населением до 60 человек. Но некоторые поселения были намного больше, чем такое среднее.

Территория, занимаемая поселением, может также служить индикатором населения, и некоторые ученые пытались оценить население с помощью математических формул, в которых определенное количество жизненного пространства отводилось отдельному человеку и каждой семье. Но плотность населения в границах поселения меняется. Следовательно, соотношение между размером поселения и его населением не является постоянным. Теоретические модели могут дать представление об относительных размерах поселений и относительном росте населения в регионе, но нематериальные факторы, начиная от идиосинкразии и кончая социальными ограничениями и культурными нормами, затрудняют разработать какой-либо стандарт (см. Де Рош — De Roche, 1983).

Для подсчета населения использовались скорость, с которой люди формируют мусорные кучи, или плотность глиняных осколков, накапливаемых в течение длительного времени. Но и эти подходы имеют те же ограничения, что и другие упоминавшиеся методы (де Баррос — de Barros, 1988; Зубров — Zubrow, 1976). По этим причинам археологические оценки населения должны быть очень осторожны, с обязательным указанием критерия, использованного при достижении такого заключения.

 

Изучение больших общин

 

Поведение и взаимоотношения людей в таких больших общинах, как города, вызывают особые вопросы. В то время как нужды жизнеобеспечения и реалии окружающей среды часто оказывают влияние на местоположение небольших общин, в случае с древними городами начинают играть роль более сложные факторы, такие как религиозная власть, социополитическая организация, различие в положении. Например, город Эриду на юге Ирака был крупнейшим поселением на земле в 4000 году до н. э. Эриду лежал недалеко от реки Евфрат, что обеспечивало легкий выход во внешний мир через Персидский залив. Приблизительно 5000 человек жили в густонаселенных районах города, сначала, возможно, являвшегося не более чем агломератом поселений близких родственников или мастеровых, селившихся поближе друг к другу в целях взаимной защиты и ради экономических интересов. Они жили в тени огромного храма-зиггурата бога Энлиля. Эта искусственная гора, устремленная в небо, была построена из сырцового кирпича (Постгейт — Postgate, 1993) (рис. 15.11). Храм в Эриду являлся наивысшей точкой на многие километры вокруг в этой равнинной местности, символом самого святого места, любимого богами. Мощные политические и религиозные факторы способствовали статусу Эриду, избранного города Энлиля. Как и многие другие древние города, этот старейший из городов являлся символическим центром вселенной, самым святым местом на земле.

 

Рис. 15.11. Реконструкция храма в Эриду, Ирак. Показана платформа, поддерживающая святилище. 3000 год до н. э.

 

 

Теотихуакан

 

Мы склонны думать о древних городах как о скоплении общественных зданий — дворцов, пирамид и замечательных храмов. Но археология позволяют нам заглянуть намного дальше роскошного фасада и огромных площадей и увидеть более скромный мир. Город Теотихуакан, лежащий на краю бассейна Мехико, являлся в 250 году до н. э. скоплением поселений. В течение последующих 200 лет эти деревни превратились в город с населением приблизительно 40 000 человек (Милон — Millon, 1973, 1981). Спустя 500 лет в его районах площадью 18 квадратных километров проживало от 100 000 до 200 000 вельмож, ремесленников и простолюдинов (рис. 15.12). Теотихуакан разбогател на торговле обсидианом и стал местом паломничества. В свои лучшие дни этот город затмевал средневековый Лондон с его несколькими десятками тысяч жителей и был крупнейшим поселением на Земле. Затем приблизительно в 750 году до н. э. Теотихуакан по не известным до сих причинам неожиданно пришел в упадок. Спустя восемь столетий ацтеки все еще почитают его священные пирамиды. Они считают, что с Теотихуакана начался их мир.

 

Рис. 15.12. Пирамида Солнца в Теотихуакане, Мексика. Улица Мертвых проходит перед пирамидой

 

Как мы видели в главе 8, в 1960-х годах археологи Рене Милон, Брюс Деуит и Джордж Каугилл предприняли честолюбивую попытку нанести на карту весь город Теотихуакан. Они показали, что в отличие от большинства других древних городов Теотихуакан развивался не случайным образом. Работа над картами показала, что архитекторы города разработали его план в древности и этому плану следовали в течение столетий. По своей сути Теотихуакан являлся моделью в глине и камне всепроникающего духовного мира. Эта блестящая концепция воплотилась в символическом ландшафте искусственных гор (пирамид) и предгорий, разделенных обширными открытыми пространствами.

Археологи обнаружили, что в соответствии с первоначальным планом город был построен на четырех квадрантах. Знаменитая улица Мертвых пересекает город по оси север — юг, гранича в своей восточной части с пирамидой Солнца, высотой 61 метр, состоящей из пяти частей и построенной на естественной каверне, открытой во время раскопок в 1971 году. Эта пещера была самым святым местом в городе, воротами в иной мир. Сама пирамида обозначала проход солнца с востока на запад и появление созвездия Плеяд в день равноденствия. Дорога с востока на запад пересекает улицу Мертвых в ее южной части, разделяя город на сегменты, которые совпадают с четырьмя квадрантами духовного мира Центральной Америки. Этот базисный крестообразный план был установлен очень давно, когда строилась великая улица Мертвых (рис. 15.13) (Каугилл и другие — Cowgill and others, 1984).

 

Рис. 15.13. Вид на улицу Мертвых в Теотихуакане, Мексика

 

Благодаря этому проекту по созданию карты мы теперь знаем, что густонаселенные районы, состоящие из одноэтажных прямоугольных жилищ с плоскими крышами с двориками и улочками, лежат за церемониальными районами. В 600 году н. э. население Теотихуакана могло достигать своего пика в 150 000 человек. В городе было более двух тысяч компаундов (compounds), объединений нескольких стандартных одноэтажных жилищ с общим двором. Самая древняя часть города — это северный квадрант, где в основном жили ремесленники. В нем находится намного больше строений, чем в южном квадранте, где были исключительно плодородные почвы, идеальные для ирригационного земледелия.

Теотихуакан являлся обширной городской общиной, состоящей из сотен других, меньших общин. Город состоял из кварталов barrios, групп жилых объединений, компаундов, разделенных между собой. В некоторых из таких объединений были высокие концентрации обсидиановых отщепов или керамических артефактов и их идентифицировали как районы специалистов или группы мастерских. Узкие улочки (3,5 метра) разделяли между собой эти компаунды. В каждом из них жило от 20 до 100 человек, возможно, членов одной родственной группы. Структуризация артефактов указывает на то, что в некоторых компаундах жили ремесленники, семьи обработчиков обсидиана и раковин, ткачей и гончаров.

На рынке Теотихуакана торговали товарами потребления и экзотической роскошью из всех горных и равнинных районов Центральной Америки. Обитатели Теотихуакана настолько ценили торговлю с иностранцами, что позволяли им селиться в специальных районах, которые они занимали многие столетия. Иммигранты из региона Веракруз жили компактно в восточной части города. Это было идентифицировано по остаткам типичных для обитателей побережья Залива круглых глинобитных домов с соломенной крышей. Этот народ, легко идентифицируемый по окрашенным в оранжевый, коричневый и кремовый цвета горшкам, возможно, торговал экзотическими тропическими товарами роскоши, такими как яркие перья птиц. В другом районе, на западе города, размещались торговцы из племени запотек из долины Оахака, в 400 километрах от Теотихуакана. Глиняные черепки из их жилищ позволили идентифицировать их присутствие в переполненном городе.

Какой была жизнь в безвестных компаундах Теотихуакана? Мексиканский археолог Линда Манзанилла исследовала один из таких районов на северо-западной оконечности Теотихуакана, пытаясь найти следы каких-либо видов деятельности в границах комплекса. Оштукатуренные полы в жилых помещениях и дворах были чистыми, поэтому Манзанилла со своими коллегами воспользовалась химическим анализом пола. Она получила разнообразные химические показатели. Высокое содержание фосфата было в том месте, где сгнил мусор, высокое содержание углекислой извести (используемой при приготовлении как маисовых лепешек, так и извести) указывало на приготовление пищи или строительные работы. Химические планы компаунда, составленные Манзаниллой, оказались достаточно точными, и в них были указаны расположение очагов и места приема пищи, где ели оленину, крольчатину и индейку. Ей удалось идентифицировать три основных семейства, насчитывающих до 30 человек, которые жили в трех отдельных жилищах в рамках этой общины и в границах намного более большой общины. В каждом жилище имелись отдельные места для сна, приема пищи, религиозных действий и похоронных ритуалов.

Главная цель исследования Теотихуакана — понять многообразные внутренние механизмы этого замечательного города как живущего в течение длительного времени организма. Результата можно добиться только посредством обширных изысканий, которые будут полагаться на серии артефактов и на анализ содержимого домов и целых районов, и эти изыскания должны проводиться по всему этому огромному памятнику (Каугилл и другие — Cowgill and others, 1984). Археологические работы в Теотихуакане показали отношения людей в границах отдельных районов, между самими тесно переплетенными районами и на более высоком уровне в масштабе вселенной самого города. Сегодня Теотихуакан является археологическим скелетом. Однако благодаря проекту по составлению его карты и последующим исследованиям мы можем легко представить себе этот город, каким он был 1500 лет назад, его ярко расцвеченные церемониальные районы, окруженные тысячами плоских крыш жилых домов, зеленые полоски полей и ирригационные каналы вокруг города (Беррин и Пазтори — Berrin and Pasztory, 1993).