Как вы считаете, Почему А. А. Блок так высоко оценил собственное сочинение — поэму

«Двенадцать» («Сегодня я — гений!»)?

В. В. Маяковский написал: «Одни прочли в этой поэме сатиру на революцию, другие —

Славу ей». Что в поэме А. А. Блока «Двенадцать» прочитали современники? Найдите в тексте

Поэмы аргументы в пользу «сатиры» и в пользу «славы».

Подберите в тексте поэмы доказательства тезиса исследователя творчества А. А. Блока

Л. Долгополова: «Блок создал новую форму эпической поэмы, и новизна формы находилась

В прямой зависимости с новизной содержания. Философия революционной эпохи, как ее

Понимал Блок, была воплощена в «Двенадцати» в совершенно новой поэтической системе,

Которая нашла выражение в новых ритмах, в новой стилистике, в лексике».

Выскажите свою точку зрения по поводу мнения исследователя творчества А. А. Блока

Л. Горелова: «В разбеге поэмы, через сшибку двух миров, через порожденную исторической

Коллизией драму красногвардейца Петрухи, забубенные головушки, коим подошел бы на

Спину бубновый туз, превратились в «рабочий народ», в революционное звено народа».

О какой «спаянности» говорит исследователь творчества А. А. Блока Л. Горелов?

(«Поэма Блока состоит из массы мелких деталей-зарисовок, картин быта, реплик,

Разговоров, частушек, угроз, восклицаний, жалоб. Но все они слиты воедино, прочно спаяны

Единым ритмом, тем мощным и грозным смысловым подтекстом, который и есть главное в

«Двенадцати».)

6. Как вы интерпретировали бы образ Христа в поэме А. А. Блока «Двенадцать»? На вопросы ответить письменно. Срок сдачи домашнего задания 26.10.20

Дополнительный материал к уроку 1

Анализ поэмы «Двенадцать»

...Смысл поэмы — метафизический. Незадолго до Октября поэт определил происходящее

в России как «вихрь атомов космической революции». Но в «Двенадцати», уже после Октября,

Блок, все еще оправдывавший революцию, написал и об угрожающей силе стихии. Еще летом

веривший в мудрость и спокойствие революционного народа Блок в поэме рассказал и о стихиях,

разыгравшихся «на всем Божьем свете», и о стихиях мятежных страстей, о людях, для которых

абсолютом свободы являлась, как для пушкинского Алеко, воля для себя.

Стихия — символический образ поэмы. Она олицетворяет вселенские катаклизмы;

двенадцать апостолов революционной идеи обещают раздуть «мировой пожар», разыгрывается

вьюга, «снег воронкой завился», в переулочках «пылит пурга». Разрастается и стихия страстей.

Городское бытие также обретает характер стихийности: лихач «несется вскачь», он «летит, вопит,

орет», на лихаче «Ванька с Катькою летит» и т. д.

Однако октябрьские события 1917 года уже не воспринимались только как воплощение

вихрей, стихий. Параллельно с этим, анархическим по сути, мотивом в «Двенадцати развивается и

мотив воплощенной в образе Христа вселенской целесообразности, разумности, высшего начала. В

1904—1905 гг. Блок, увлеченный борьбой со старым миром, желая «быть жестче», «много

ненавидеть», уверял, что не пойдет «врачеваться к Христу», никогда не примет Его. В поэме он

обозначил для героев иную перспективу — грядущую веру в Христовы заповеди. 27 июля 1918 года

Блок отметил в дневнике: «В народе говорят, что все про исходящее — от падения религии...»

К Божьему началу обращаются и созерцатели революции, и ее апостолы — двенадцать

бойцов. Так, старушка не понимает, в чем целесообразность плаката «Вся власть Учредительному

собранию!», она не понимает и большевиков («Ох, большевики загонят в гроб!»), но она верит в

Богородицу («Ох, Матушка-Заступница!»). Бойцы же проходят путь от свободы «без креста» к

свободе с Христом, и эта метаморфоза происходит помимо их воли, без их веры в Христа, как

проявление высшего, метафизического порядка.

Свобода нарушать Христовы заповеди, а именно — убивать и блудить, трансформируется

в стихию вседозволенности. В крови двенадцати дозорных — «мировой пожар», безбожники

готовы пролить кровь, будь то изменившая своему возлюбленному Катька или буржуй.

Любовная интрига играет ключевую роль в раскрытии темы напрасной крови в период

исторических возмездий, темы неприятия насилия. Конфликт интимный перерастает в конфликт

социальный. Дозорные воспринимают любовное вероломство Ваньки, его гулянье «с девочкой

чужой» как зло, направленное не только против Петрухи, но и против них: «Мою, попробуй,

поцелуй!» Убийство Катьки рассматривается ими как революционное возмездие.

Эпизод с убийством «дуры» и «холеры» Катьки идейно и «композиционно напрямую

связан с появлением в финале поэмы образа Христа как воплощения идеи прощения грешных то

есть и убийц. Дозорные и Христос в поэме являются и антиподами, и теми, кому суждено обрести

друг друга. Иисус, «от пули невредим», — не с двенадцатью бойцами. Он — впереди них. Он, с

кровавым, красным флагом, олицетворяет не только веру Блока в святость задач революции, не

только оправдание им «святой злобы» революционного народа, но и идею искупления Христом

очередного кровавого греха людей, и идею прощения, и надежду на то, что переступившие через

кровь все-таки придут к Его заветам, к идеалам любви, наконец, к вечным ценностям, в которые

поверили революционная Россия и сам поэт, — братства равенства и т. д. Дозорным словно

предстоит пройти путь апостола Павла.

Христос и не со старым миром, который в поэме ассоциируется с безродным, голодным

псом, что бредет позади двенадцати. Блок воспринимал старую власть как безнравственную, не

несущую ответственности перед народом.

Идея объединить в поэме Христа и красногвардейцев как попутчиков в гармонический

мир не была случайной, она была Блоком выстрадана. Он верил в сродство революционных и

христианских истин. Он полагал, что если бы в России было истинное духовенство, оно пришло бы

к этой же мысли.

Из творческой истории поэмы мы узнали о том, что для Блока в период ее создания очень

многое было неясным, во многом поэт не мог разобраться. Однако сомнения все же не прервали

работу над поэмой, более того, создается впечатление, что именно в ответ на свои собственные

сомнения в том, все ли и так ли он понимает, как того требует время. Блок создавал «Двенадцать».

Обратите внимание на первую строфу поэмы. В первых двух строках Блок представляет ее

ведущие образы-символы: это и свет — тьма, и добро — зло, и старое — новое. Третья строка:

вводится новый образ — образ ветра; он дается в традиционном для поэзии Блока значении

стихии и перемен. Следующим появляется в поэме образ человека, не стоящего на ногах под

ударами ветра. Важно подчеркнуть, что поэт не конкретизирует этот образ — это ни красный, ни

белый, ни революционер, ни реакционер — это человек вообще, которому негде укрыться от

всепроникающего ветра революции.

Необходимо понять то, как «сделана» первая строфа поэмы: шесть ее стихов

представляют собой пять предложений: первые три назывные. Это емкая экспозиция, знакомство

с основными образами-символами поэмы. С точки зрения семантики, знакомство исключительно

насыщено информационно и эмоционально: вечер, например, являет собой и время дня, угасание

его, переход от дня к ночи, и, в более обобщенном плане, — символ уходящей в прошлое жизни

державы.

Нельзя не отметить, что уже в первой строфе поэмы появляется пока опосредованно и

один из самых загадочных и спорных ее образов — образ Христа. Последняя строка «На всем

Божьем свете» важна тем, что в ней образ Творца возникает при упоминании о созданном им

мире. По логике цветового решения поэмы (первые две строки: черное — белое), эта строка более

естественно звучала бы так: «На всем белом свете». Блок намеренно вводит в первую же строфу

поэмы другой образ, восходящий к общечеловеческим нравственным ценностям, столь значимым

для него (вспомним запись от 25 января).