Нарушения властного процесса в современном обществе

 

59. Мы делим человеческие желания на три группы: (1) желания, которые могут быть удовлетворены при помощи минимальных усилий; (2) желания, которые могут быть удовлетворены только ценой серьезных усилий; (3) желания, которые не могут быть удовлетворены, какие бы усилия ни прилагались. Властный процесс – это процесс удовлетворения желаний второй группы. Чем больше желаний третьей группы, тем больше фрустрация, злоба, пораженчество, депрессия и т.д.

60. В современном индустриальном обществе естественные человеческие желания все больше распределяются по первой и третьей группам, в то время как вторая группа все больше заполняется искусственно созданными желаниями.

61. В примитивных обществах физические потребности в основном попадают во вторую группу: они могут быть удовлетворены, но только ценой серьезных усилий. Но в современном обществе удовлетворение физических потребностей гарантировано почти каждому в обмен на небольшие усилия, поэтому физические потребности сегодня отодвинуты в первую группу. (Нам могут возразить, допустимо ли считать каждодневную работу «минимальным усилием», но ведь обычно на низко‑ или среднеквалифицированной работе, кроме послушания, почти ничего не требуется. Ты сидишь или стоишь там, где тебе сказали сидеть или стоять, делаешь то, что тебе сказали делать, тем способом, которым тебе сказали это делать. Изредка ты напрягаешься серьезно, но в любом случае ты лишен самостоятельности на своей работе, а потому жажда властного процесса не удовлетворяется как следует.)

62. Социальные потребности, такие, как секс, любовь и положение, в современном обществе часто остаются во второй группе. Конкретная ситуация зависит от конкретного человека. Но, за исключением тех людей, которые имеют особенно сильную тягу к высокому положению, объем усилий, затрачиваемый на достижение социальных целей, несравним с объемом усилий, необходимым для осуществления полноценного властного процесса.

63. Искусственно созданные потребности попадают во вторую группу. Развитые рекламные и маркетинговые технологии могут заставить любого почувствовать потребность в таких вещах, без которых вполне обходились наши бабушки и дедушки. Требуется приложить серьезные усилия, чтобы заработать столько денег, сколько необходимо для удовлетворения этих потребностей, поэтому они и попадают во вторую группу (впрочем, взгляните на параграфы 80 – 82). Современный человек может удовлетворять свою потребность во властном процессе, только преследуя цели, навязанные ему рекламной и маркетинговой индустрией, а также посредством суррогатной деятельности.

64. По‑видимому, для множества людей, а может и для их большинства, этих искусственных форм властного процесса недостаточно. Тема, которая постоянно поднимается на страницах социально‑критических работ второй половины XX века, звучит как «ощущение бессмысленности происходящего, возникающее у многих людей в современном обществе». (Эта бессмысленность часто называется по‑другому, например, «бесцельность» или «вакуум среднего класса».) Мы полагаем, что так называемый «поиск идентичности» это, по сути, поиск чувства цели, зачастую поиск подходящей суррогатной деятельности. Возможно, что экзистенциализм в большой степени является ответной реакцией на бессмысленность современной жизни. Поиск «удовлетворенности» широко распространен в современном обществе. Но мы думаем, что для большинства людей деятельность, основная цель которой – чувство удовлетворенности (то есть суррогатная деятельность), не приносит действительного удовлетворения. Другими словами, она не удовлетворяет потребности во властном процессе (см. параграф 41). Эта потребность может быть в полной мере удовлетворена только такой деятельностью, которая подразумевает некую внешнюю цель, такую, как физические потребности, секс, любовь, положение, месть и т.п.

65. Более того, там, где цели достигаются посредством зарабатывания денег, карабканья по статусной лестнице или функционирования в качестве составной части системы каким‑либо иным способом, большинство людей не в состоянии достичь своих целей АВТОНОМНО. Большинство сотрудников чьи‑то подчиненные, ибо, как мы отметили в параграфе 61, должны всю свою жизнь делать то, что им сказали, и так, как им сказали. Даже большинство тех, кто сам делает бизнес, имеют лишь ограниченную автономию. Представители малого бизнеса и частные предприниматели постоянно жалуются на то, что они связаны по рукам и ногам жесткими правительственными ограничениями. Некоторые из этих ограничений явно бесполезны, однако по большей части правительственные ограничения являются существенной и неотъемлемой частью нашего крайне сложного общества. Значительная доля малого бизнеса сегодня функционирует на основе франчайзинга. Несколько лет назад «Уолл‑стрит джорнал» писал о том, что многие компании, осуществлявшие франчайзинг, требовали от кандидатов прохождения специального теста «на отсутствие творческого начала и инициативности», разработанного для того, чтобы ИСКЛЮЧИТЬ тех, кто обладал творческой жилкой и инициативой, потому что такие лица недостаточно послушны, для того чтобы долгое время исполнительно работать во франчайзинговой системе. Таким образом, из малого бизнеса были исключены массы людей, больше всего нуждавшихся в автономии.

66. Сегодня люди живут по большей части теми благами, которые система ДАЕТ ИМ, а не теми, которые они создают сами для себя. А то, что они делают сами для себя, все чаще и чаще производится на конвейерах системы. Возможности – это возможности, предоставляемые системой. Эти возможности должны использоваться в соответствии с правилами, предписаниями, и технология, предписанная экспертами, должна соблюдаться, иначе шансы на успех будут близки к нулю.

67. Итак, в нашем обществе властный процесс нарушен изъятием реальных целей и отнятием у человека автономии в достижении этих целей. Но его нарушение, кроме того, вызвано теми желаниями человека, которые попадают в третью группу: желаниями, которые никогда не исполняются, не важно, сколько усилий на это потрачено. Пример тому – потребность в безопасности. Наши жизни зависят от решений, принимаемых другими. Мы не в силах контролировать эти решения, обычно мы даже не знаем людей, которые их принимают. («Мы живем в мире, в котором сравнительно небольшое количество людей – может быть, 500 или 1000 – принимают важные решения» – слова Филипа Б. Хеймана из Гарвардского юридического института в изложении Энтони Льюиса, «Нью‑Йорк тайме», 21 апреля, 1995 г.) Наши жизни зависят от того, соблюдаются ли техника безопасности на АЭС, от того, сколько пестицидов выливаются на поля, сколько вредных веществ выделяется в воздух, от того, насколько умел (или некомпетентен) врач[83]. Потеряем мы работу или нет, зависит от решений, принимаемых правительственными экономистами или руководителями корпораций, и так далее. Большинство отдельных людей не в состоянии как следует обезопасить себя от этих угроз. Поэтому поиск безопасности своими собственными силами обречен на неудачу, что ведет к чувству беспомощности.

68. На это могут заметить, что первобытный человек физически был в меньшей безопасности, чем современный человек, о чем красноречиво говорит краткий срок его жизни. Это так, однако психологически современный человек проигрывает первобытному. Его физическая безопасность никак не соотносится с безопасностью психологической. Мы ЧУВСТВУЕМ себя в безопасности не столько тогда, когда мы объективно защищены от опасностей, сколько тогда, когда мы чувствуем себя в силах позаботиться о себе. Первобытный человек, которому угрожали дикие звери и голод, мог сразиться, чтобы защитить себя, или отправиться на поиски еды. Он не был уверен в успехе, но он ни в коем случае не был беспомощен. Он мог противопоставить свои силы тем угрозам, которые обступили его, в то время как современному человеку угрожают такие вещи, с которыми он при всем желании не может ничего поделать: аварии на атомных объектах, канцерогенные вещества в пище, загрязнение окружающей среды, войны, растущие налоги, вторжение в частную жизнь со стороны крупных организаций, – все те социальные и экономические феномены национального масштаба, которые могут нарушить привычный ход жизни.

69. Это правда, что первобытный человек ничего не мог поделать с некоторыми опасностями, угрожавшими ему, например, с болезнями. Но он стоически принимал риск, связанный с возможностью заболевания. Такова природа вещей, в болезни нет ничьей вины, или виноват воображаемый, неперсонализированный демон. Но угрозы, которые таит в себе современный мир, почти всегда РУКОТВОРНЫ. Они не выбор судьбы, а выбор каких‑то людей, на чьи решения одиночка влиять не может. В результате человек становится растерянным, оскорбленным и обозленным.

70. Тогда как безопасность первобытного человека по большей части находится в его собственных руках (как одиночки или члена МАЛОЙ группы), безопасность современного человека находится в руках лиц или организации, слишком отдаленных от него, чтобы он мог лично влиять на них. Таким образом, стремление к безопасности может быть отнесено и к первой и к третьей группе одновременно: некоторые аспекты (еда, крыша над головой и т.п.) выполняются ценой тривиальных усилий, тогда как в других аспектах человек НЕ МОЖЕТ чувствовать себя защищенным. (Все сказанное, конечно, сильно утрировано, но в целом наши выкладки приблизительно демонстрируют отличие условий, в которых живет современный человек, от условий, в которых находился человек первобытный.)

71. Сегодня мимолетные желания людей с неизбежностью оборачиваются тщетой – все они относятся к третьей группе. Многих разозлит то, что в современном обществе не разрешается драться, а во многих ситуациях и проявлять агрессию вербально. Кто‑то может торопиться куда‑то или, напротив, захотеть ехать медленно, но чаще всего и тому и другому придется плыть в общем потоке со средней скоростью уличного движения, повинуясь сигналам светофоров и дорожным знакам. Кто‑то может захотеть делать свою работу иначе, но обыкновенно приходится работать, соблюдая правила нанимателя. Во многих других ситуациях человек опутан сетью правил и ограничений (явных и неявных), что и мешает осуществиться большинству его желаний и, следовательно, нарушает властный процесс. Большая часть этих ограничений не может быть устранена, так как ограничения необходимы для функционирования индустриального общества.

72. Современное общество во многих отношениях чрезвычайно снисходительно. В тех случаях, когда наши действия не имеют отношения к функционированию системы, мы можем делать все, что пожелаем. Мы можем верить в любых богов (до тех пор, пока эта вера не вдохновляет нас на поступки, опасные для системы). Мы можем лечь в постель с кем угодно (покуда мы практикуем «безопасный секс»). Мы можем делать все что угодно, пока это НЕ ИМЕЕТ НИКАКОГО ЗНАЧЕНИЯ. Но чем ЗНАЧИТЕЛЬНЕЕ наши действия, тем больше система регулирует их.

73. Поведение регулируется не только писаными правилами и не только правительством. Часто контроль осуществляется посредством косвенного внушения, посредством психологического давления или манипуляции неправительственными организациями, или даже системой в целом. Большинство крупных организаций использует некоторые формы пропаганды, для того чтобы манипулировать общественным мнением и поведением. Пропаганда не ограничивается «рекламой», иногда она даже сознательно не воспринимается так теми, кто создавал ее. Например, содержание развлекательных программ – мощная форма пропаганды. Другой пример непрямого внушения: нет такого закона, в котором говорилось бы, что мы должны ходить на работу каждый день и подчиняться указаниям начальников. Закон не запрещает нам вести жизнь первобытного человека или самому заняться бизнесом. Но на практике на Земле почти не осталось диких мест, а в экономике – ниш для частных предпринимателей. Поэтому большинство из нас должно добывать хлеб насущный, работая на кого‑то.

74. Мы считаем, что увлечение современного человека проблемой долголетия наряду с желанием продлить физическую активность и сексуальную привлекательность до преклонного возраста – симптом, отражающий неудовлетворенность властным процессом. «Кризис среднего возраста» ‑ симптом того же ряда. Сюда же относится потеря интереса к деторождению, столь обычная в современном обществе, но практически немыслимая в обществе первобытном.

75. В первобытном обществе жизнь – это ряд последовательных стадий. Когда цели и потребности одной стадии удовлетворены, нет никаких причин, мешающих перейти в следующую. Молодой человек реализует властный процесс, становясь охотником, охотясь не из спортивного интереса и не ради морального удовлетворения, а для того, чтобы добыть необходимое для питания мясо (в случае с молодой женщиной дело обстоит сложнее, с большим преобладанием общественного влияния; мы не будем его здесь обсуждать.) Когда молодой охотник проходит этот этап, он строит дом и обзаводится семьей, не уклоняясь от всей полноты ответственности. (Напротив, в наши дни иные «откладывают детей» на неопределенный срок, потому что они слишком заняты поиском некой непонятной «удовлетворенности». Мы полагаем, что удовлетворенность, которая им нужна, – это адекватный опыт властного процесса – с реальными целями вместо искусственных и реальной деятельностью вместо суррогатной.) И снова, успешно вырастив своих детей, пройдя новый виток властного процесса, удовлетворяя их физические потребности, первобытный человек (если он дожил до этого момента) начинает чувствовать, что его дело сделано и он готов принять старость и смерть, в то время как многие современные люди боятся смерти, о чем говорит обилие усилий, которые они прилагают, чтобы сохранить хорошую физическую форму, внешний вид и здоровье. Мы утверждаем, что это происходит от неудовлетворенности тем обстоятельством, что они никогда не использовали свою физическую силу, никогда всерьез не осуществляли властный процесс посредством своих тел. Человек наших дней – это не первобытный человек, который ежедневно использовал собственное тело для практических целей. Современный человек использует свое тело, только когда идет от своей машины к своему дому. Это не тот человек, чья потребность во властном процессе удовлетворялась на протяжении всей жизни, не тот человек, который лучшим образом был подготовлен к концу своей жизни.

 

76. Отвечая на приведенные аргументы, кто‑то может сказать: «Общество должно найти способ дать людям возможность пройти через властный процесс». Но для таких людей ценность этой возможности уничтожена самим фактом того, что общество дает ее им. В действительности они нуждаются в поиске возможностей своими силами. Пока система ДАЕТ им возможности, она держит их на привязи. Для того чтобы достичь автономии, они должны оборвать эту привязь.