Царевна , разрешающая загадки

Жил-был старик; у него было три сына, третий-от Иван-дурак. Какой-то был тогда царь – это давно уж было; у него была дочь. Она и говорит отцу: «Позволь мне, батюшка, отгадывать загадки; если у кого отгадаю загадки, тому чтобы голову ссекли, а не отгадаю, за того пойду замуж». Тотчас сделали клич; многие являлись, всех казнили: царевна отгадывала загадки. Иван-дурак говорит отцу: «Благословляй, батюшка! Я пойду к царю загадывать загадки!» – «Куда ты, дурак! И лучше-то тебя, да казнят!» – «Благословишь – пойду, и не благословишь – пойду!» Отец благословил. Иван-дурак поехал, видит: на дороге хлеб, в хлебе лошадь; он выгнал ее кнутиком, чтоб не отаптывала, и говорит: «Вот загадка есть!» Едет дальше, видит змею, взял ее заколол копьем и думает: «Вот другая загадка!»

Приезжает к царю; его приняли и велят загадывать загадки. Он говорит: «Ехал я к вам, вижу на дороге добро, в добре-то добро же, я взял добро-то да добром из добра и выгнал; добро от добра и из добра убежало». Царевна хватила книжку, смотрит: нету этой загадки; не знает разгадать и говорит отцу: «Батюшка! У меня сегодня головушка болит, мысли помешались; я завтра разгадаю». Отложили до завтра. Ивану-дураку отвели комнату. Он вечером сидит, покуривает трубочку; а царевна выбрала верную горнишну, посылает ее к Ивану-дураку: «Поди, – говорит, – спроси у него, что это за загадка; сули ему злата и серебра, чего угодно».

Горнишна приходит, стучится; Иван-дурак отпер двери, она вошла и спрашивает загадку, сулит горы золота и серебра. Иван-дурак и говорит: «На что мне деньги! У меня своих много. Пусть царевна простоит всю ночь не спавши в моей горнице, дак скажу загадку». Царевна услышала это, согласилась, стояла всю ночь – не спала. Иван-дурак утром сказал загадку, что выгнал из хлеба лошадь. И царевна разгадала.

Иван-дурак стал другую загадывать: «Ехал я к вам, на дороге вижу зло, взял его да злом и ударил, зло от зла и умерло». Царевна опять схватила книжку, не может разгадать загадку и отпросилась до утра. Вечером посылает горнишну узнать у Ивана-дурака загадку: «Сули, – говорит, – ему денег!» – «На что мне деньги! У меня своих много, – отвечает Иван-дурак, – пусть царевна простоит ночь не спавши, тогда скажу загадку». Царевна согласилась, не спала ночь и загадку разгадала. Третью загадку Иван-дурак так не стал загадывать, а велел собрать всех сенаторов и загадал, как царевна не умела отгадывать те загадки и посылала к нему горнишну подкупать на деньги. Царевна не могла догадаться и этой загадки; опять к нему спрашивать – сулила серебра и золота сколько угодно и хотела отправить домой на прогоне. Не тут-то было! Опять простояла ночь не спавши; он как сказал ей, о чем загадка, – ей разгадывать-то нельзя; о ней, значит, узнают, как и те загадки она выпытывала у Ивана-дурака. И ответила царевна: «Не знаю». Вот веселым пирком, да и за свадебку: Иван-дурак женился на ней; стали жить да быть, и теперь живут.

ВЕЩИЙ СОН

Жил-был купец, у него было два сына: Дмитрий да Иван. Раз, благословляя их на ночь, сказал им отец: «Ну, дети, кому что во сне привидится – поутру мне поведайте; а кто утаит свой сон, того казнить велю». Вот наутро приходит старший сын и сказывает отцу: «Снилось мне, батюшка, будто брат Иван высоко летал по поднебесью на двенадцати орлах; да еще будто пропала у тебя любимая овца». – «А тебе, Ваня, что привиделось?» – «Не скажу!» – отвечал Иван. Сколько отец ни принуждал его, он уперся и на все увещания одно твердил: «не скажу!» да «не скажу!» Купец рассердился, позвал своих приказчиков и велел взять непослушного сына, раздеть донага и привязать к столбу на большой дороге.

Приказчики схватили Ивана и, как сказано, привязали его нагишом к столбу крепко-накрепко. Плохо пришлось доброму молодцу: солнце печет его, комары кусают, голод и жажда измучили. Случилось ехать по той дороге молодому царевичу; увидал он купеческого сына, сжалился и велел освободить его, нарядил в свою одежу, привез к себе во дворец и начал расспрашивать: «Кто тебя к столбу привязал?» – «Родной отец прогневался». – «Чем же ты провинился?» – «Не хотел рассказать ему, что мне во сне привиделось». – «Ах, как же глуп твой отец, за такую безделицу да так жестоко наказывать… А что тебе снилось?» – «Не скажу, царевич!» – «Как не скажешь? Я тебя от смерти избавил, а ты мне грубить хочешь? Говори сейчас, не то худо будет». – «Отцу не сказал, и тебе не скажу!» Царевич приказал посадить его в темницу; тотчас прибежали солдаты и отвели его, раба божьего, в каменный мешок.

Прошел год, вздумал царевич жениться, собрался и поехал в чужедальнее государство свататься на Елене Прекрасной. У того царевича была родная сестра, и вскоре после его отъезда случилось ей гулять возле самой темницы. Увидал ее в окошечко Иван купеческий сын и закричал громким голосом: «Смилуйся, царевна, выпусти меня на волю; может, и я пригожусь! Ведь я знаю, что царевич поехал на Елене Прекрасной свататься; только без меня ему не жениться, а разве головой поплатиться. Чай, сама слышала, какая хитрая Елена Прекрасная и сколько женихов на тот свет спровадила». – «А ты берешься помочь царевичу?» – «Помог бы, да крылья у сокола связаны». Царевна тотчас же отдала приказ выпустить его из темницы. Иван купеческий сын набрал себе товарищей, и было всех их и с Иваном двенадцать человек, а похожи друг на дружку словно братья родные – рост в рост, голос в голос, волос в волос. Нарядились они в одинаковые кафтаны, по одной мерке шитые, сели на добрых коней и поехали в путь-дорогу.

Ехали день, и два, и три; на четвертый подъезжают к дремучему лесу, и послышался им страшный крик. «Стойте, братцы! – говорит Иван. – Подождите немножко, я на тот шум пойду». Соскочил с коня и побежал в лес; смотрит – на поляне три старика ругаются. «Здравствуйте, старые! Из-за чего у вас спор?» – «Эх, младой юноша! Получили мы от отца в наследство три диковинки: шапку-невидимку, ковер-самолет и сапоги-скороходы; да вот уже семьдесят лет как спорим, а поделиться никак не можем». – «Хотите, я вас разделю?» – «Сделай милость!» Иван купеческий сын натянул свой тугой лук, наложил три стрелочки и пустил в разные стороны; одному старику велит направо бежать, другому – налево, а третьего посылает прямо: «Кто из вас первый принесет стрелу, тому шапка-невидимка достанется; кто второй явится, тот ковер-самолет получит; а последний пусть возьмет сапоги-скороходы». Старики побежали за стрелками; а Иван купеческий сын забрал все диковинки и вернулся к своим товарищам. «Братцы, – говорит, – пускайте своих добрых коней на волю да садитесь ко мне на ковер-самолет».

Живо уселись все на ковер-самолет и полетели в царство Елены Прекрасной; прилетели к ее стольному городу, опустились у заставы и пошли разыскивать царевича. Приходят на его двор. «Что вам надобно?» – спросил царевич. «Возьми нас, добрых молодцев, к себе на службу; будем тебе радеть и добра желать от чистого сердца». Царевич принял их на свою службу и распределил кого в повара, кого в конюхи, кого куда. В тот же день нарядился царевич по-праздничному и поехал представляться Елене Прекрасной. Она его встретила ласково, угостила всякими ествами и дорогими напитками и потом стала спрашивать: «А скажи, царевич, по правде, зачем к нам пожаловал?» – «Да хочу, Елена Прекрасная, за тебя посвататься; пойдешь ли за меня замуж?» – «Пожалуй, я согласна; только выполни наперед три задачи. Если выполнишь – буду твоя, а нет – готовь свою голову под острый топор». – «Задавай задачу!» – «Будет у меня завтра; а что – не скажу; ухитрись-ка, царевич, да принеси к моему незнаемому свое под пару».

Воротился царевич на свою квартиру в большой кручине и печали. Спрашивает его Иван купеческий сын: «Что, царевич, не весел? Али чем досадила Елена Прекрасная? Поделись своим горем со мною; тебе легче будет». – «Так и так, – отвечает царевич, – задала мне Елена Прекрасная такую задачу, что ни один мудрец в свете не разгадает». – «Ну, это еще небольшая беда! Молись-ка богу да ложись спать; утро вечера мудренее, завтра дело рассудим». Царевич лег спать, а Иван купеческий сын надел шапку-невидимку да сапоги-скороходы и марш во дворец к Елене Прекрасной; вошел прямо в почивальню и слушает. Тем временем Елена Прекрасная отдавала такой приказ своей любимой служанке: «Возьми эту дорогую материю и отнеси к башмачнику; пусть сделает башмачок на мою ногу, да как можно скорее».

Служанка побежала куда приказано, а следом за ней и Иван пошел. Мастер тотчас же за работу принялся, живо сделал башмачок и поставил на окошко; Иван купеческий сын взял тот башмачок и спрятал потихоньку в карман. Засуетился бедный башмачник – из-под носу пропала работа; уж он искал-искал, все уголки обшарил – все понапрасну! «Вот чудо! – думает. – Никак нечистый со мной пошутил?»

Нечего делать, взялся опять за иглу, сработал другой башмачок и понес к Елене Прекрасной. «Экий ты мешкотный! – сказала Елена Прекрасная. – Сколько времени за одним башмаком провозился!» Села она за рабочий столик, начала вышивать башмак золотом, крупным жемчугом унизывать, самоцветными камнями усаживать. А Иван тут же очутился, вынул свой башмачок и сам то же делает: какой она возьмет камушек, такой и он выбирает; где она приткнет жемчужину, там и он насаживает. Кончила работу Елена Прекрасная, улыбнулась и говорит: «С чем-то царевич завтра покажется?» – «Подожди, – думает Иван, – еще неведомо, кто кого перехитрит!»

Воротился домой и лег спать; на заре на утренней встал он, оделся и пошел будить царевича; разбудил и дает ему башмачок: «Поезжай, – говорит, – к Елене Прекрасной и кажи башмачок – это ее первая задача!» Царевич умылся, принарядился и поскакал к невесте; а у ней гостей собрано полны комнаты – всё бояре да вельможи, люди думные. Как приехал царевич, тотчас заиграла музыка, гости с мест повскакивали, солдаты на караул сделали. Елена Прекрасная вынесла башмачок, крупным жемчугом унизанный, самоцветными камнями усаженный; а сама глядит на царевича, усмехается. Говорит ей царевич: «Хорош башмак, да без пары ни на что не пригоден! Видно, подарить тебе другой такой же!» С этим словом вынул он из кармана другой башмачок и положил его на стол. Тут все гости в ладоши захлопали, в один голос закричали: «Ай да царевич! Достоин жениться на нашей государыне, на Елене Прекрасной». – «А вот увидим! – отвечала Елена Прекрасная. – Пусть исполнит другую задачу».

Вечером поздно воротился царевич домой еще пасмурней прежнего. «Полно, царевич, печалиться! – сказал ему Иван купеческий сын. – Молись-ка богу да ложись спать; утро вечера мудренее». Уложил его в постель, а сам надел сапоги-скороходы да шапку-невидимку и побежал во дворец к Елене Прекрасной. Она в то самое время отдавала приказ своей любимой служанке: «Сходи поскорей на птичий двор да принеси мне уточку». Служанка побежала на птичий двор, и Иван за нею; служанка ухватила уточку, а Иван селезня, и тем же путем назад пришли. Елена Прекрасная села за рабочий столик, взяла утку, убрала ей крылья лентами, хохолок бриллиантами; Иван купеческий сын смотрит да то же творит над селезнем. На другой день у Елены Прекрасной опять гости, опять музыка; выпустила она свою уточку и спрашивает царевича: «Угадал ли мою задачу?» – «Угадал, Елена Прекрасная! Вот к твоей уточке пара», – и пускает тотчас селезня… Тут все бояре в один голос крикнули: «Ай да молодец царевич! Достоин взять за себя Елену Прекрасную». – «Постойте, пусть исполнит наперед третью задачу».

Вечером воротился царевич домой такой пасмурный, что и говорить не хочет. «Не тужи, царевич, ложись лучше спать; утро вечера мудренее», – сказал Иван купеческий сын; сам поскорей надел шапку-невидимку да сапоги-скороходы и побежал к Елене Прекрасной. А она собралась на сине море ехать, села в коляску и во всю прыть понеслася; только Иван купеческий сын ни на шаг не отстает. Приехала Елена Прекрасная к морю и стала вызывать своего дедушку. Волны заколыхалися, и поднялся из воды старый дед – борода у него золотая, на голове волосы серебряные. Вышел он на берег: «Здравствуй, внучка! Давненько я с тобою не виделся; поищи-ка у меня в головушке». Лег к ней на колени и задремал сладким сном; Елена Прекрасная ищет у деда в голове, а Иван купеческий сын у ней за плечами стоит.

Видит она, что старик заснул, и вырвала у него три серебряных волоса; а Иван купеческий сын не три волоса, а целый пучок выхватил. Дед проснулся и закричал: «Что ты, с ума сошла? Ведь больно!» – «Прости, дедушка! Давно тебя не чесала, все волоса перепутались». Дед успокоился и немного погодя опять захрапел. Елена Прекрасная вырвала у него три золотых волоса; а Иван купеческий сын схватил его за бороду и чуть не всю оторвал. Страшно вскрикнул дед, вскочил на ноги и бросился в море. «Теперь царевич попался! – думает Елена Прекрасная. – Таких волос ему не добыть». На следующий день собрались к ней гости; приехал и царевич. Елена Прекрасная показывает ему три волоса серебряные да три золотые и спрашивает: «Видал ли ты где этакое диво?» – «Нашла чем хвастаться!

Хочешь, я тебе целый пучок подарю». Вынул и подал ей клок золотых волос да клок серебряных.

Рассердилась Елена Прекрасная, побежала в свою почивальню и стала смотреть в волшебную книгу: сам ли царевич угадывает или кто ему помогает? И видит по книге, что не он хитёр, а хитёр его слуга – Иван купеческий сын. Воротилась к гостям и пристала к царевичу: «Пришли-де ко мне своего любимого слугу». – «У меня их двенадцать». – «Пришли того, что Иваном зовут». – «Да их всех зовут Иванами». – «Хорошо, – говорит, – пусть все приедут!» – а в уме держит: «Я и без тебя найду виноватого!» Отдал царевич приказание – и вскоре явились во дворец двенадцать добрых молодцев, его верных слуг; все на одно лицо, рост в рост, голос в голос, волос в волос. «Кто из вас большой?^[167]» – спросила Елена Прекрасная. Они разом все закричали: «Я большой! Я большой!» – «Ну, – думает она, – тут спроста ничего не узнаешь!» – и велела подать одиннадцать простых чарок, а двенадцатую золотую, из которой завсегда сама пила; налила те чарки дорогим вином и стала добрых молодцев потчевать. Никто из них не берет простой чарки, все к золотой потянулись и давай ее вырывать друг у друга; только шуму наделали да вино расплескали!

Видит Елена Прекрасная, что штука ее не удалася; велела этих молодцев накормить-напоить и спать во дворе положить. Вот ночью, как уснули все крепким сном, она пришла к ним с своею волшебною книгою, глянула в ту книгу и тотчас узнала виновного; взяла ножницы и остригла у него висок. «По этому знаку я его завтра узнаю и велю казнить». Поутру проснулся Иван купеческий сын, взялся рукой за голову – а висок-то острижен; вскочил он с постели и давай будить товарищей: «Полно спать, беда близко! Берите-ка ножницы да стригите виски». Через час времени позвала их к себе Елена Прекрасная и стала отыскивать виноватого; что за чудо? На кого ни взглянет—у всех виски острижены. С досады ухватила она свою волшебную книгу и забросила в печь. После того нельзя было ей отговариваться, надо было выходить замуж за царевича. Свадьба была веселая; три дня народ без просыпу пьянствовал, три дня кабаки и харчевни стояли отворены – кто хошь приходи, пей и ешь на казенный счет!

Как покончились пиры, царевич собрался с молодою женою ехать в свое государство; а двенадцать добрых молодцев вперед отпустил. Вышли они за город, разостлали ковер-самолет, сели и поднялись выше облака ходячего; летели-летели и опустились как раз у того дремучего лесу, где своих добрых коней покинули. Только успели сойти с ковра, глядь – бежит к ним старик со стрелкою. Иван купеческий сын отдал ему шапку-невидимку. Вслед за тем прибежал другой старик и получил ковер-самолет; а там и третий – этому достались сапоги-скороходы. Говорит Иван своим товарищам: «Седлайте, братцы, лошадей, пора в путь отправляться». Они тотчас изловили лошадей, оседлали их и поехали в свое отечество. Приехали и прямо к царевне явились; та им сильно обрадовалась, расспросила о своем родном братце, как он женился и скоро ль домой будет? «Чем же вас, – спрашивает, – за такую службу наградить?» Отвечает Иван купеческий сын: «Посади меня в темницу, на старое место». Как его царевна ни уговаривала, он таки настоял на своем; взяли его солдаты и отвели в темницу.

Через месяц приехал царевич с молодою супругою; встреча была торжественная: музыка играла, в пушки палили, в колокола звонили, народу собралось столько, что хоть по головам ступай! Пришли бояре и всякие чины представляться царевичу; он осмотрелся кругом и стал спрашивать: «Где же Иван, мой верный слуга?» – «Он, – говорят, – в темнице сидит». – «Как в темнице? Кто смел посадить?» Докладует ему царевна: «Ты же сам, братец, на него опалился и велел держать в крепком заточении. Помнишь, ты его про какой-то сон расспрашивал, а он сказать не хотел». – «Неужли ж это он?» – «Он самый; я его на время к тебе отпускала». Царевич приказал привести Ивана купеческого сына, бросился к нему на шею и просил не попомнить старого зла. «А знаешь, царевич, – говорит ему Иван, – все, что с тобою случилося, мне было наперед ведомо; все это я во сне видел; оттого тебе и про сон не сказывал». Царевич наградил его генеральским чином, наделил богатыми именьями и оставил во дворце жить. Иван купеческий сын выписал к себе отца и старшего брата, и стали они все вместе жить-поживать, добра наживать.

СОЛЬ

В некоем городе жил-был купец, у него было три сына: первый – Федор, другой – Василий, а третий – Иван-дурак. Жил тот купец богато, на своих кораблях ходил в чужие земли и торговал всякими товарами. В одно время нагрузил он два корабля дорогими товарами и отправил их за море с двумя старшими сыновьями. А меньшой сын Иван завсегда ходил по кабакам, по трактирам, и потому отец ничего не доверял ему по торговле; вот как узнал он, что его братья за море посланы, тотчас явился к отцу и стал у него проситься в иные земли – себя показать, людей посмотреть да своим умом барыши зашибить. Купец долго не соглашался: «Ты-де все пропьешь и головы домой не привезешь!» – да, видя неотступную его просьбу, дал ему корабль с самым дешевым грузом: с бревнами, тесом и досками.

Собрался Иван в путь-дорогу, отвалил от берега и скоро нагнал своих братьев; плывут они вместе по синему морю день, другой и третий, а на четвертый поднялись сильные ветры и забросили Иванов корабль в дальнее место, к одному неведомому острову. «Ну, ребята, – закричал Иван корабельным работникам, – приворачивайте к берегу». Пристали к берегу, он вылез на остров, приказал себя дожидаться, а сам пошел по тропинке; шел-шел и добрался до превеликой горы, смотрит – в той горе ни песок, ни камень, а чистая русская соль. Вернулся назад к берегу, приказал работникам все бревна и доски в воду покидать, а корабль нагрузить солью. Как скоро это сделано было, отвалил Иван от острова и поплыл дальше.

Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли – приплыл корабль к большому богатому городу, остановился в пристани и якорь бросил. Иван купеческий сын сошел в город и отправился к тамошнему царю бить челом, чтобы позволил ему торговать по вольной цене; а для показу понес узелок своего товару – русской соли. Тотчас доложили про его приход государю; царь его позвал и спрашивает: «Говори, в чем дело – какая нужда?» – «Так и этак, ваше величество! Позволь мне торговать в твоем городе по вольной цене». – «А каким товаром торги ведешь?» – «Русской солью, ваше величество!» А царь про соль и не слыхивал: во всем его царстве без соли ели. Удивился он, что такой за новый, небывалый товар? «А ну, – говорит, – покажь!» Иван купеческий сын развернул платок; царь взглянул и подумал про себя: «Да это просто-напросто белый песок!» И говорит Ивану с усмешкою: «Ну, брат, этого добра у нас и без денег дают!»

Вышел Иван из царских палат весьма печален, и вздумалось ему: «Дай пойду в царскую кухню да посмотрю, как там повара кушанья готовят – какую они соль кладут?» Пришел на кухню, попросился отдохнуть маленько, сел на стул и приглядывается. Повара то и дело взад-вперед бегают: кто варит, кто жарит, кто льет, а кто на чумичке вшей бьет. Видит Иван купеческий сын, что повара и не думают солить кушанья; улучил минутку, как они все из кухни повыбрались, взял да и всыпал соли, сколько надобно, во все ествы и приправы. Наступило время обед подавать; принесли первое кушанье. Царь отведал, и оно ему так вкусно показалося, как никогда прежде; подали другое кушанье – это еще больше понравилось.

Призвал царь поваров и говорит им: «Сколько лет я царствую, а никогда так вкусно вы не готовили. Как вы это сделали?» Отвечают повара: «Ваше величество! Мы готовили по-старому, ничего нового не прибавляли; а сидит на кухне тот купец, что приходил вольного торгу просить: уж не он ли подложил чего?» – «Позвать его сюда!» Привели Ивана купеческого сына к царю на допрос; он пал на колени и стал просить прощения: «Виноват, царь-государь! Я русскою солью все ествы и приправы сдобрил; так-де в нашей стороне водится». – «А почем соль продаешь?» Иван смекнул, что дело на лад идет, и отвечал: «Да не очень дорого: за две меры соли – мера серебра да мера золота». Царь согласился на эту цену и купил у него весь товар.

Иван насыпал полон корабль серебром да золотом и стал дожидаться попутного ветра; а у того царя была дочь – прекрасная царевна, захотелось ей посмотреть на русский корабль, и просится она у своего родителя на корабельную пристань. Царь отпустил ее. Вот она взяла с собой нянюшек, мамушек и красных девушек и поехала русский корабль смотреть. Иван купеческий сын стал ей показывать, как и что называется: где паруса, где снасти, где нос, где корма, и завел ее в каюту; а работникам приказал – живо якоря отсечь, паруса поднять и в море выходить. И как было им большое поветрие, то они скоро убежали от того города на далекое расстоянье. Царевна вышла на палубу, глянула – кругом море, и заплакала. Иван купеческий сын начал ее утешать, уговаривать, от слез останавливать; и как он собою красавец был, то царевна скоро улыбнулась и перестала печалиться.

Долго ли, коротко ли плыл Иван с царевною по морю; нагоняют его старшие братья, узнали про его удаль и счастье и крепко позавидовали; пришли к нему на корабль, схватили его за руки и бросили в море; а после кинули промеж себя жребий и поделились так: большой брат взял царевну, а середний – корабль с серебром и золотом. И случись на ту пору, как сбросили Ивана с корабля, плавало вблизи одно из тех бревен, которые он сам же покидал в море. Иван ухватился за то бревно и долго носился с ним по морским глубинам; наконец прибило его к неведомому острову.

Вышел он на землю и пошел по берегу—попадается ему навстречу великан с огромными усами, на усах вачеги^[168] висят – после дождя сушит. «Что тебе здесь надобно?» – спрашивает великан. Иван рассказал ему все, что случилося. «Хочешь, я тебя домой отнесу; завтра твой старший брат на царевне женится; садись-ка ко мне на спину». Взял его, посадил на спину и побежал через море; тут у Ивана с головы шапка упала. «Ах, – говорит, – ведь я шапку сронил!» – «Ну, брат, далеко твоя шапка – верст с пятьсот назади осталась», – отвечал великан; принес его на родину, спустил наземь и говорит: «Смотри же, никому не хвались, что ты на мне верхом ездил; а похвалишься – раздавлю тебя!» Иван купеческий сын обещал не хвалиться, поблагодарил великана и пошел домой.

Приходит, а уж там все за свадебным столом сидят, собираются в церковь ехать. Как увидала его прекрасная царевна, тотчас выскочила из-за стола, бросилась на шею. «Вот, – говорит, – мой жених, а не тот, что за столом сидит!» – «Что такое?» – спрашивает отец; Иван ему рассказал про все, как он солью торговал, как царевну увез и как старшие братья его в море спихнули. Отец рассердился на больших сыновей, согнал их со двора долой, а Ивана обвенчал на царевне. Начался у них веселый пир; на пиру гости подпили и стали хвастаться; кто силою, кто богатством, кто молодой женою. А Иван сидел-сидел да спьяна и сам похвастался: «Это что за похвальбы! Вот я так могу похвалиться: на великане через все море верхом проехал!» Только вымолвил – в ту же минуту является у ворот великан: «А, Иван купеческий сын, я тебе приказывал не хвалиться мною, а ты что сделал?» – «Прости меня! – молит Иван купеческий сын. – То не я хвалился, то хмель хвалился». – «А ну, покажи: какой-такой хмель?»

Иван приказал привезть сороковую бочку вина да сороковую бочку пива; великан выпил и вино и пиво, опьянел и пошел все, что ни попалось под руку, ломать и крушить; много доброго натворил: сады повалял, хоромы разметал! После и сам свалился и спал без просыпу трое суток; а как пробудился, стали ему показывать, сколько он бед наделал; великан страх как удивился и говорит: «Ну, Иван купеческий сын, узнал я, каков хмель; хвались же ты мною отныне и до веку».

ЗОЛОТАЯ ГОРА

Промотался-прогулялся купеческий сын, до того пришло, что есть нечего; взял он лопату, вышел на торговую площадь и стал поджидать – не наймет ли кто в работники. Вот едет семисотный купец в раззолоченной карете; увидали его поденщики и все, сколько ни было, врозь рассыпались, по углам попрятались. Оставался на площади всего-навсего один купеческий сын. «Хочешь работы, молодец? Наймись ко мне», – говорит семисотный купец. «Изволь; я за тем на площадь пришел». – «А что возьмешь?» – «Положи на день по сотне рублев, с меня и будет!» – «Что так дорого?» – «А дорого, так поди – ищи дешевого; вишь, сколько народу здесь было, а ты приехал – все разбежались». – «Ну, ладно! Приходи завтра на пристань». На другой день поутру пришел купеческий сын на пристань; семисотный купец давно его дожидается. Сели они на корабль и поехали в море.

Ехали-ехали – посреди моря остров виднеется, на том острове стоят горы высокие, а у самого берега что-то словно огнем горит. «Никак пожар виден!» – говорит купеческий сын. «Нет, это мой золотой дворец». Привалили к острову, вышли на берег; навстречу семисотному купцу прибежала жена вместе с дочкою, а дочь – такая красавица, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать. Тотчас они поздоровались, пошли во дворец и нового работника с собой взяли; сели за стол, стали пить-есть, веселиться. «Куда день ни шел! – говорит хозяин. – Сегодня попируем, а завтра и за работу примемся». А купеческий сын был собою молодец, статный, рослый, кровь с молоком; полюбился он красной девице. Вышла она в другую комнату, вызвала его тайком и дала ему кремень да кресало: «Возьми, будешь в нужде – пригодится!»

На другой день семисотный купец отправился с своим работником к высокой золотой горе: лезть на нее – не взлезть, ползти – не всползти! «Ну-ка, – говорит, – выпьем наперед». И поднес ему сонного зелья. Работник выпил и заснул. Купец достал нож, убил ледащую клячу, выпотрошил, положил парня в лошадиное брюхо, сунул туда лопату и зашил, а сам в кустах притаился. Вдруг прилетают вороны черные, носы железные, ухватили падаль, унесли на гору и ну клевать; съели лошадь и стали было добираться до купеческого сына. Тут он проснулся, от черных воронов отмахнулся, глянул туда-сюда и спрашивает: «Где я?» Отвечает семисотный купец: «На золотой горе; бери-ка лопату да копай золото».

Вот он копал-копал, все на низ бросал; а купец на возы складывал. К вечеру девять возов поспело. «Будет! – говорит семисотный купец. – Спасибо за работу, прощай!» – «А я-то?» – «А ты как знаешь! Вас там на горе девяносто девять сгинуло; с тобой ровно сто будет!» – сказал купец и уехал. «Что тут делать? – думает купеческий сын. – Сойти с горы никак нельзя; приходится помереть голодною смертью!» Стоит на горе, а над ним так и вьются вороны черные, носы железные: видно, добычу почуяли! Стал он припоминать, как все это сделалось, и пришло ему на ум, как вызывала его красная девица, подавала кремень да кресало, а сама приговаривала: «Возьми, будешь в нужде – пригодится!» – «А ведь это она недаром сказала! Дай попробую». Вынул купеческий сын кремень и кресало, ударил раз – и тотчас выскочило два молодца: «Что угодно? Чего надобно?» – «Снесите меня с горы к морскому берегу». Только успел вымолвить, они его подхватили и бережно с горы снесли.

Идет купеческий сын по берегу, глядь – мимо острова корабль плывет. «Эй, добрые люди корабельщики! Возьмите меня с собой». – «Нет, брат! Некогда останавливаться, мы за эту остановку сто верст сделаем». Миновали корабельщики остров – стали дуть им ветры встречные, поднялась буря страшная. «Ах! Видно, он не простой человек; лучше воротимся да возьмем его на корабль». Повернули к острову, пристали к берегу, взяли купеческого сына и отвезли его в родной город.

Много ли, мало ли прошло времени – взял купеческий сын лопату, вышел на торговую площадь и ждет наемщика. Опять едет в раззолоченной карете семисотный купец; увидали его поденщики, все врозь рассыпались, по углам попрятались. Оставался один купеческий сын. «Наймись ко мне», – говорит ему семисотный купец. «Изволь! Положи на день по двести рублев и давай работу». – «Экой дорогой!» – «А дорогой, так поди – поймай дешевого; вишь, сколько народу здесь было, а ты показался – сейчас разбежались». – «Ну, ладно! Приходи завтра на пристань».

Наутро сошлись они у пристани, сели на корабль и поехали к острову. Там один день прогуляли, а другой настал – к золотой горе отправились. Приезжают туда, семисотный купец подносит работнику чарку: «Ну-ка выпей наперед!» – «Постой, хозяин! Ты всему голова, тебе первому и пить; дай я тебя своим попотчую». А уж купеческий сын загодя сонным зельем запасся; налил полный стакан и подает семисотному купцу. Тот выпил и заснул крепким сном. Купеческий сын зарезал самую дрянную клячу, выпотрошил, положил своего хозяина в лошадиное брюхо, сунул лопату и зашил, а сам в кустах спрятался.

Вдруг прилетели вороны черные, носы железные, подхватили падаль, унесли на гору и принялись клевать. Пробудился семисотный купец, глянул туда-сюда: «Где я?» – спрашивает. «На горе; бери-ка лопату да копай золото; коли много накопаешь, научу – как с горы спуститься». Семисотный купец взялся за лопату, копал-копал, двенадцать возов накопал. «Ну, теперь довольно! – говорит купеческий сын. – Спасибо за труд, прощай!» – «А я-то?» – «А ты как знаешь! Вас там на горе девяносто девять сгинуло; с тобой ровно сотня будет!» Забрал купеческий сын все двенадцать возов, приехал в золотой дворец, женился на красной девице, дочке купца семисотного; овладел всем его богатством и со всей семьей переехал жить в столицу. А семисотный купец так на горе и остался; заклевали его вороны черные, носы железные.

ЧУДЕСНАЯ ДУДКА

Жил-был поп с попадьею; у них был сын Иванушка и была дочь Аленушка. Раз Аленушка и просится: «Матушка, матушка! Я пойду в лес за ягодами, уж все подружки пошли». – «Ступай, да возьми с собой брата». – «Зачем? Он такой ленивый, все равно ничего не соберет!» «Ничего, возьми! А кто из вас больше ягод соберет, тому подарю красные чоботы^[169]». Вот пошли брат с сестрой за ягодами, пришли в лес. Иванушка все рвет да рвет да в кувшинчик кладет, а Аленушка все ест да ест, все ест да ест; только две ягодки и положила в коробку. Глядит: у ней пусто, а Иванушка уж полный кувшин набрал. Завистно стало Аленушке. «Давай, – говорит, – братец, я поищу у тебя в головке». Он лег к ней на колени и заснул. Аленушка тотчас вынула острый нож и зарезала братца; выкопала яму и схоронила его, а кувшин с ягодами себе взяла.

Приходит домой и отдает ягоды матери. «Где же твой братец Иванушка?» – спрашивает попадья. «Должно быть, в лесу отстал да заблудился; я его звала-звала, искала-искала – нет нигде». Отец с матерью долго-долго ждали Иванушку, так и не дождались.

А на могиле Иванушки выросла большая да ровная-ровная тростинка. Шли мимо овчары со стадом, увидали и говорят: «Какая славная тростинка выросла!» Один овчар срезал ее и сделал себе жилейку.^[170] «Дай-ка, – говорит, – попробую!» Поднес к губам, жилейка и заиграла:

По малу, малу, вивчарику, грай!

Не врази ты мого серденька вкрай!

Мини сестрица-зрадница^[171]

За красны ягодки, за червонни чоботки!

«Ах, какая чудесная дудка! – говорит овчар. – Как чисто выговаривает; ну, эта жилейка дорогого стоит». – «А дайка я попробую!» – говорит другой; взял жилейку, приложил к губам – и у него то же самое заиграла; попытал третий – и у третьего то же!

Пришли овчары в деревню, остановились возле поповой хаты: «Батюшка! Пусти нас переночевать». – «У меня тесно», – отвечает поп. «Пусти, мы тебе диковинку покажем». Поп пустил их и спрашивает: «Не видали ли где мальчика, зовут Иванушкою? Пошел за ягодами, да и след пропал». – «Нет, не видали; а вот мы срезали по дороге тростинку, и какая чудесная жилейка из нее вышла: сама играет!» Вынул овчар жилейку и заиграл:

По малу, малу, вивчарику, грай!

Не врази ты мого серденька вкрай!

Мини сестрица-зрадница

За красны ягодки, за червонни чоботки!

«А ну-ка дай я поиграю», – говорит поп; взял жилейку и заиграл:

По малу, малу, батеньку, грай!

Не врази ты мого серденька вкрай!

Мини сестрица-зрадница

За красны ягодки, за червонни чоботки!

«Ах, уж это не мой ли Иванушка сгублен?» – сказал поп и позвал жену: «Ну-ка, поиграй ты». Попадья взяла жилейку и заиграла:

По малу, малу, матусенько, грай!

Не врази ты мого серденька вкрай!

Мини сестрица-зрадница

За красны ягодки, за червонни чоботки!

«А где дочка?» – спрашивает поп; а Аленушка уж спряталась, в темном углу притаилась. Нашли ее. «Ну-ка заиграй!» – говорит отец. «Я не умею». – «Ничего, играй!» Она было отнекиваться да отец пригрозил и заставил взять жилейку. Только что Аленушка приложила ее к губам, а жилейка сама выговаривает:

По малу, малу, сестрице, грай!

Не врази ты мого серденька вкрай!

Ты ж мини зрадила

За красны ягодки, за червонни чоботки!

Тут Аленушка во всем призналась; отец разгневался и прогнал ее из дому.

* * *

Жил старик со старухой. У них детей было двое: сынок Иванушка и дочка Аннушка. Старик начал своих детей посылать в лес за ягодками, наказывает им: «Детки! Который из вас нарвет больше ягодок, тому поясок куплю шелковый». Они возрадовались и немедля пошли. Иванушка был меньшее детище, нарвал больше Аннушкиного; Аннушка из досады, что отец не ей купит поясок, озлившись, убила своего брата и схоронила его в том лесу. Пришла домой и сказала отцу, что брат мой Иванушка неизвестно куда ушел.

Спустя несколько времени после того над могилой Иванушкиной выросла тростинка. Мимопроезжие купцы ее срезали, сделали дудку, и как начали играть в нее – изумились; из дудки выходил такой голос: «Подуди-ка, подуди-ка, дядюшка! Не ты меня убил, не ты меня сгубил; убила меня сестра моя – за красные ягодки, за шелковый поясок». Поехали те купцы в село, и случилось им ночевать у Иванушкина отца; объявили ему про чудесную дудку и просили старика поиграть. Старик начал дудеть, а дудочка начала ему говорить: «Подуди-ка, подуди-ка, батюшка! Не ты меня убил, не ты меня сгубил; убила меня сестра моя Аннушка – за красные ягодки, за шелковый поясок».

После того дали сестре поиграть; дудка стала говорить: «Подуди-ка, подуди-ка, сестрица моя Аннушка! Ты меня убила, в лесу сгубила – за красные ягодки, за шелковый поясок». Отец, осердясь на дочку Аннушку, которая тут же призналась, поставил ее на воротах и расстрелял из поганого ружья. На дворе у них была лужа, а в ней щука, а в щуке-то огонец; этой сказочке конец.

ПТИЧИЙ ЯЗЫК