III. Моделирование /Формальные системы/Эпистемология

Ashby, W. R. An Introduction to Cybernetics. Chapman and Hall, Ltd., and University Paperbacks, 1956.

Прекрасное введение в моделирование и репрезентативные системы; требует некоторых базовых математических знаний; требует от читателя определенных усилий для понимания.

Bateson, G. Steps to Ecology of Mind. New York: Ballantine Books, 1972.

Мы настоятельно рекомендуем прочитать этот сборник работ Бейтсона. Это весьма увлекательное чтение, все изложено неординарно и вместе с тем глубоко.

Boyd, D. Introduction to System Analysis, (in press) 1975.

Очень ясное и четкое изложение вопросов моделирования; акцент на процесс.

Carnap, R. The Logical Syntax of Language. Totowa, New Jersey: Littlefriend, Adams and Company, 1959.

Формальный, тонкий подход к лингвистическому анализу. Текст крайне научный, труден для чтения.

Copi, I. Introduction to Logic. New York: Macmillan, 1961.

Превосходное введение в логические системы.

Herzberger, Н. The Logical Consistency of Language. Harvard Educational Review, 35:469-480; 1965.

Пример точного философского анализа одной из формальных характеристик языковой репрезентативной системы человека.

Hume, D. Enquiry Concerning Human Understanding. Oxford, England: Oxford University Press.

Классическое эссе по эпистемологии, процессу человеческого моделирования.

Korzybski, A. Science and Sanity. Lakeville, Connecticut: The International Non-Aristotelian Library Publishing Company, 4th Edition, 1933.

Основная работа, на которую ссылается генеративная семантика. Кожибски ввел и обсудил положения о различии карты и территории, интесионального и экстенсионального и т. д. в человеческом моделировании. Рекомендуем прочитать предисловие, а также первую и вторую части.

Miller, G. A., Galanter, Е., and Pribram, К. Plans and the Structure of Behavior. New York: Holt, Rinehart and Winston, Inc., 1960.

Одно из наиболее ясных изложений теоретических основ изучения человеческого поведения; содержит предпосылки концепции репрезентативных систем и референтных структур. Читается легко и с удовольствием.

Newell, A., and Simon, Н. A. Human Problem Solving. Englewood Cliff, New Jersey: Prentice-Hall, 1971.

Захватывающий экскурс в нейрофизиологические основы человеческого моделирования. Четкое и доступное изложение.

Russel, В. Introduction to Mathematical Philosophy. London, England: George Allen and Unwin, Ltd., 2nd Edition, 1921.

Ясное и доступное изложение некоторых наиболее важных концепций современной логики, включая теорию логических типов.

Schank, R., and Colby, К. Computer Models of Thought and Language. San Francisco: W. H. Freeman and Company, 1973.

Хорошее, представительное описание вопросов компьютерного моделирования.

Tarski, A. Introduction to Logic. New York: Oxford University Press, 1941.

Превосходное введение в логические системы; прекрасно изложено, не требует специальных знаний.

Vaihinger, Н. The Philosophy of “As If”. London, England: Rout-ledge, Kegan and Paul, Ltd., 1924.

Превосходная книга для обсуждения вопросов человеческого моделирования. По словам Ф. Перлза, Вайхингер дал философское обоснование гештальт-терапии.

Watzlawick, Р. Beavin, J., and Jackson, D. Pragmatics of Human Communications. New York: W. Norton, 1967.

Хорошее, доступно написанное изложение некоторых основных идей по поводу коммуникации в аспекте ее связи с системным анализом.

Том 2
Книга о коммуникации и изменениях

Посвящается

Лесли Кэмерон, одной из наиболее творческих семейных психотерапевтов, и Стиву Гиллигану, одному из самых эффективных в мире гипнотерапевтов, с нашим глубочайшим уважением.

 

Часть I
Репрезентативные системы – другие карты для той же территории

Введение

В I томе «Структуры магии» мы постарались представить магические умения, которыми обладают выдающиеся психотерапевты, в открытой форме, доступной для восприятия другими практиками, работающими в этой области. Мы изложили интуитивные представления о языке этих психотерапевтических волшебников в пошаговом формате, так что на его основе вы можете научиться использовать имеющиеся у вас интуитивные знания, повысив уровень собственного мастерства. Во II томе мы намерены продолжить описание интуитивных представлений о языке наших волшебников, дополнив их также описанием интуитивных представлений и системного поведения, связанного с другими способами, которыми человеческие существа репрезентируют окружающий мир и сообщают свои представления другим людям. Мы советуем вам, читая этот том, не упускать из виду ряд аспектов, освещенных в I томе «Структуры магии».

Люди живут в «реальном мире». Однако мы взаимодействуем с этим миром не прямо; скорее, мы осуществляем взаимодействие, используя карту (или карты) этого мира, и эти карты направляют наше поведение. Между нашими картами, или репрезентативными системами, и территорией, которую они моделируют, неизбежно имеются различия, обусловленные тремя универсальными процессами человеческого моделирования: обобщением, опущением и искажением. Когда человек приходит к психотерапевту, жалуясь на душевную боль и неудовлетворенность жизнью, все ограничения, которые он испытывает, как правило, существуют в его репрезентации мира, а не в самом мире.

Среди всех репрезентативных систем, с помощью которых люди создают свои карты мира, человеческий язык – это наиболее тщательно изученная и наиболее полно понятая система. Самой точной и полной моделью естественного языка является трансформационная грамматика. Трансформационная грамматика представляет собой, таким образом, метамодель — репрезентацию структуры человеческого языка, который, в свою очередь, представляет собой репрезентацию мира опыта.

Системы человеческих языков сами, в свою очередь, являются репрезентациями, производными от более полной модели – суммарного опыта, полученного в течение жизни данным человеком. Трансформационные лингвисты разработали ряд понятий и механизмов, позволяющих описать, каким образом то, что человек говорит – его поверхностные структуры, — на самом деле выводится из полных языковых репрезентаций, или глубинных структур. В трансформационных метамоделях эти понятия и механизмы описываются эксплицитно, как конкретные случаи общих процессов моделирования: обобщения, искажения и опущения.

Адаптировав понятия и механизмы трансформационной модели одной из репрезентативных систем человека – языка, мы разработали формальную метамодель для психотерапии. Эта формальная метамодель:

а) эксплицитна, то есть описывает процесс психотерапии в пошаговом формате, обеспечивая возможность осознанного усвоения метамодели, что дает в результате эксплицитную стратегию психотерапии;

б) независима от содержания, поскольку имеет дело только с формой процесса, откуда следует ее универсальная применимость.

Метамодель полагается только на интуитивные представления, которые есть у каждого человека относительно его родного языка. Глобальным следствием метамодели для психотерапии является допущение о психотерапевтической правильности. Психотерапевтическая правильность – это набор условий, которым должны удовлетворять поверхностные структуры, используемые клиентом в процессе психотерапии, чтобы быть приемлемыми. Уместным образом используя грамматику, мы, психотерапевты, можем помочь нашим клиентам расширить те части их репрезентаций, которые обедняют и ограничивают их. В результате их жизнь становится богаче, поскольку они начинают видеть больше альтернатив в своем поведении, находят больше возможностей испытывать радость и разнообразие переживаний, которые жизнь может им предложить. А если присоединить сюда другие психотерапевтические навыки, которыми вы уже владеете, процесс роста и изменения клиента может быть значительно ускорен. Этот язык роста и представляет собой, по сути, главное содержание «Структуры магии».

Карта – не территория

Один из важнейших выводов, к которому мы пришли в первом томе «Структуры магии», – это, во-первых, что карта неизбежно отличается от представляемой ею территории и, во-вторых, что каждая карта непременно отличается от любой другой карты. Карты, или модели, о которых мы до сих пор говорили, на самом деле представляют собой известное упрощение для более сложных процессов. В действительности, говоря о карте, мы имели в виду ряд карт, возникающих при моделировании нашего опыта с использованием так называемых репрезентативных систем.

Входные каналы

Мы, человеческие существа, получаем информацию об окружающем нас мире через три основных входных канала: зрение (визуальный канал), слух (аудиальный канал) и телесные ощущения (кинестетический канал). (Еще два наиболее часто выделяемых сенсорных входных канала – обоняние и вкус, по-видимому, редко используются для получения информации об окружающем мире.)^[71]

По каждому из этих трех сенсорных входных каналов к нам непрерывным потоком поступает информация, которую мы используем для организации собственного опыта. Каждый из этих входных каналов имеет ряд специализированных рецепторов, воспринимающих конкретные виды информации. Например, внутри нашего глаза физиологи различают хроматические (цветовые) рецепторы – колбочки, находящиеся в центре сетчатки, и ахроматические (нецветовые) рецепторы – палочки, расположенные в ее периферической части. В кинестетическом входном канале также были обнаружены специализированные рецепторы, воспринимающие давление, температуру, боль и внутренние ощущения (проприорецепторы). Число особенностей, выделяемых каждым из входных каналов, не ограничено числом имеющихся в них специализированных рецепторов. Различные комбинации или паттерны стимулирования одного или более из этих специализированных рецепторов в каждом из сенсорных каналов позволяют получать информацию более сложной природы. Например, хорошо знакомое каждому из нас ощущение сырости можно разложить как сумму сигналов от нескольких различных специализированных рецепторов, воспринимающих разные типы кинестетических стимулов и находящихся внутри основного рецептора. Кроме того, входные каналы могут комбинироваться, обеспечивая поступление еще более сложной информации. Ощущение фактуры, например, возникает в результате сочетания визуальных, кинестетических и (в некоторых случаях) аудиальных стимулов.

В данный момент нам важно лишь указать на то, что информация, поступившая через один входной канал, может храниться и быть репрезентирована в карте, или модели, не совпадающей с этим каналом. Вероятно, наиболее распространенным примером этого явления может послужить способность каждого человека представлять, скажем, визуальную информацию в форме естественного языка, то есть в виде слов, словосочетаний и предложений нашего языка.

Возможно, столь же обычной, хотя не всегда осознаваемой, является наша способность формировать картины или образы, основываясь на информации, которую мы получаем через аудиальный канал. Сейчас, когда я пишу эти строки, я слышу, как шипят и потрескивают поленья, горящие в камине у меня за спиной. Основываясь на поступающей аудиальной информации, я создаю визуальный образ горящих поленьев. Таким образом, я создаю визуальную репрезентацию аудиального входного сигнала. Если сейчас вы, читатель, на мгновение прервете чтение и, не поднимая глаз, прислушаетесь к доносящимся с разных сторон звукам, вы обнаружите, что можете создать визуальные образы для многих из них. Эта способность создавать репрезентации информации, поступающей в один из входных каналов, основываясь на информации, пришедшей по другому каналу, несколько позже еще будет подробно обсуждаться в нашей книге.

Репрезентативные системы

Каждый человек имеет в своем распоряжении несколько различных способов репрезентации опыта взаимодействия с миром. Ниже мы приводим несколько примеров конкретных репрезентативных систем, которые каждый из нас может использовать для репрезентации собственного опыта.

У нас есть пять определенных чувств, посредством которых мы осуществляем контакт с миром: мы видим, мы слышим, мы ощущаем, мы воспринимаем вкус, и мы обоняем. В придачу к этим сенсорным системам у нас есть еще языковая система, с помощью которой мы репрезентируем свой опыт. Свой опыт мы можем хранить непосредственно в репрезентативной системе, которая теснее других связана с соответствующим сенсорным каналом. При желании мы можем закрыть глаза и создать визуальный образ красного квадрата, который становится сначала зеленым, а потом голубым; мы можем представить себе серебряную спираль, которая медленно вращается на черном фоне против часовой стрелки; наконец, мы можем создать перед внутренним взором образ хорошо знакомого нам человека. Мы можем закрыть глаза (или не закрывать их) и создать кинестетическую репрезентацию (телесное ощущение) того, как мы, упершись руками в стену и толкая ее изо всех сил, чувствуем напряжение мышц рук и плеч и воспринимаем фактуру пола ногами. Мы можем также представить себе вызывающее мурашки в теле ощущение тепла от горящего костра или ощущение от нескольких одеял, покрывающих наше усталое тело, когда мы мягко тонем в перине. Мы можем закрыть глаза (или не закрывать их) и создать аудиальную (звуковую) репрезентацию: стук капель дождя о стекло, раскат далекого грома и его отзвуки в холмах, шорох шин об асфальт на тихой сельской дороге или резкий звук клаксона среди оглушительного рева большого города. Закрыв глаза, мы можем создать вкусовую репрезентацию пронзительной кислоты лимона, сладости меда или солоноватости картофельных чипсов. Мы можем закрыть глаза (а можем не закрывать) и создать обонятельную репрезентацию ароматной розы, прокисшего молока или дешевого одеколона.

Наверное, некоторые из вас обратили внимание, что, читая описание предыдущего абзаца, вы действительно видели конкретный цвет или движение, ощущали твердость, теплоту и шероховатость, слышали конкретный звук, чувствовали определенный вкус или запах. Возможно, вы испытали все описанные ощущения или только часть их. Некоторые из этих ощущений отличались для вас большей остротой и непосредственностью по сравнению с другими. А в отношении каких-то из приведенных описаний у вас, возможно, полностью отсутствует соответствующий опыт. Именно эти различия в опыте разных людей мы и описываем. Те из вас, у кого появилась ясная, четкая картина какого-либо опыта, обладают богатой, хорошо развитой визуальной репрезентативной системой. Те, кому удалось создать рельефное ощущение веса, температуры или фактуры, обладают утонченной, хорошо развитой кинестетической репрезентативной системой. И так далее по отношению к другим возможным способам, связанным со всеми пятью чувствами, которыми мы, как человеческие существа, располагаем для репрезентации собственного опыта.

Отметим, что в описании последнего абзаца кое-что упущено. А именно: каждое из сделанных до того описаний, относящихся к визуальным, кинестетическим, аудиальным, вкусовым и обонятельным ощущениям, было репрезентировано не средствами соответствующих сенсорных систем, а скорее средствами совершенно другой системы – языковой, то есть дигитальной репрезентативной системы. С помощью слов, словосочетаний и предложений мы описывали переживания, испытываемые нами в различных репрезентативных системах. Мы тщательно выбирали используемые слова. Так, если мы хотим описать что-то в визуальной репрезентативной системе, то выбираем такие слова, как:

черный… четкий… спираль… образ

Если мы хотим описать что-либо в аудиальной системе, мы используем такие слова, как:

дребезжащий… тихий… визг… вопль

Данное предложение служит примером того, как мы репрезентируем свой опыт с помощью языка. Эта наша способность представлять опыт любой из имеющихся у нас репрезентативных систем с помощью слов, то есть средствами дигитальной системы, указывает на одну из наиболее полезных характеристик языковых репрезентативных систем – их универсальность. Это означает, что используя языковые репрезентативные системы, мы можем представить опыт, полученный в любой другой репрезентативной системе. Соответственно мы рассматриваем систему языка как дигитальпую («имеющую разряды») систему Мы можем использовать эту систему для создания карты нашего мира. Например, произнесем предложение:

Он показал мне несколько ярких снимков.

Говоря это, мы создаем языковую карту нашей визуальной карты того или иного пережитого нами ранее опыта. Мы можем создать языковую репрезентацию, где сочетаются разные репрезентативные системы. Возьмем, скажем, такое предложение:

Она шагнула назад, споткнувшись о пронзительно визжащие животное, корчащееся от боли и едкого дыма, застилавшего густыми клубами солнечный свет.

Мы использовали для его создания репрезентацию, предполагающую целую последовательность карт нашего опыта, по крайней мере по одной для каждой из пяти традиционно выделяемых репрезентативных систем. Например:

Назад

предполагает визуальную и кинестетическую карты

Шагать

предполагает визуальную и кинестетическую карты

Корчиться

предполагает визуальную и кинестетическую карты

Визжать

предполагает аудиальную карту

Застилать

предполагает визуальную и кинестетическую карты

Боль

предполагает визуальную и кинестетическую карты

Едкий

предполагает вкусовую и обонятельную карты Помимо того что язык выступает как средство создания карт для пяти репрезентативных систем, он также позволяет создать карту самого себя. Например, предыдущее предложение представляет собой репрезентацию средствами языковой системы одного из наиболее характерных свойств самой этой репрезентативной системы (языка). Языковые репрезентативные системы рефлексивны по своей природе. Они представляют собой метарепрезентативные системы, а это означает, что мы можем создать языковую модель самого языка, так же как и использовать его для создания карт остальных пяти репрезентативных систем.

Вы, возможно, уже обратили внимание, что воссоздавать опыт в одной из репрезентативных систем вам легче, чем в других, в которых ваши переживания не являются столь яркими. Например, вы можете закрыть глаза и совершенно отчетливо представить внешность вашего ближайшего друга, но испытываете затруднения, пытаясь в полной мере воссоздать запах розы. Или же вы легко можете вспомнить звучание автомобильного гудка, но при этом затрудняетесь нарисовать в своем воображении лицо ближайшего друга. В принципе, каждый из нас обладает более или менее развитой способностью создавать карты в каждой из пяти репрезентативных систем. Тем не менее мы склонны использовать одну или несколько из этих репрезентативных систем в качестве карты чаще, чем другие. Более того, в этой более часто используемой (ведущей) репрезентативной системе мы проводим больше различий, позволяющих кодировать наш опыт. Это значит, что одну (или несколько) репрезентативных систем мы ценим больше, чем остальные.^[72] Например, те из вас, кто из всех репрезентативных систем больше всего ценит визуальную, смогут, закрыв глаза, живо представить себе красный квадрат, который становится зеленым и, наконец, голубым. Вы, скорее всего, также сумеете вызвать в воображении отчетливый, богатый деталями образ своего близкого друга. Вы, вероятно, полагаете, что другие люди, читающие эту книгу, смогут сделать то же самое. Это, однако, не совсем верно. Разные люди в различной степени ценят те или иные репрезентативные системы, и степень развития той или иной системы у них неодинакова, причем это различие может быть как едва заметным, так и крайне значительным. Многие люди не способны создавать четкие картины, а некоторые не в состоянии создать вообще никаких. Некоторым людям приходится в течение длительного времени прилагать существенные усилия, чтобы вызвать живой визуальный образ, в то время как другим удается сделать это мгновенно. Аналогичные различия в способности создавать полную репрезентацию характерны и для остальных репрезентативных систем.

Таким образом, карта, или модель мира, каждого индивида неизбежно отличается как от мира, так и от карт и моделей, создаваемых другими людьми. Более того, у каждого человека наиболее часто используемая репрезентативная система может отличаться от наиболее часто используемой репрезентативной системы другого человека. Основываясь на этом факте – а именно, что ведущая репрезентативная система индивида X отличается от ведущей репрезентативной системы индивида У, – мы можем предсказать, что каждый из этих людей, столкнувшись с «одним и тем же» опытом реального мира, получит в результате опыт, весьма отличный от опыта другого человека.

Например, когда музыкант слушает музыкальное произведение, он получает более сложный опыт, то есть он способен обнаружить, репрезентировать и насладиться сочетаниями звуков, недоступных восприятию человека, у которого ведущей репрезентативной системой является визуальная, независимо от того, осознается это им или только проявляется в поведении. Художник будет способен различать оттенки в своем переживании захода солнца, невоспринимаемые человеком, у которого наиболее развитой репрезентативной системой оказывается кинестетическая. Знаток вин заметит тонкие различия в букете и в аромате отдельных вин, но они будут незаметны для людей, у которых сочетание вкусовой и обонятельной систем не является наиболее развитой репрезентативной системой.