ЮЛИУС, Анатолий Михайлович (1898–?).

ПА.

 

ЮРЕНЕВ, П. П. (1874–1945?). Кадет. Министр путей сообще- ний в августе 1917. В 1919 председатель Одесской группы На- ционального Центра. Упоминается как «брат» в переписке масо- нов. Эмигрант в Париже.

Гувер.

 

ЮСТИЦКИЙ, Петр Иванович (1871–?). Вступил в 1933 (или 1934). Париж.

ПА.

Я

ЯБЛОЧКОВ, Павел Николаевич (1847–1894). Известный изобретатель. Один из первых русских масонов, друг М. М. Ко- валевского в Париже. Основатель одной из первых французских лож, принимавших русских («Космос»).

ПА.

ЯКОБСОН, Виктор Исаакович (1870–1934). Вступил в 1931.

Шотландский Устав.

ПА.

 

ЯКУБОВИЧ, М. П. Полковник, тов. военного министра в 1917. Заменял в Петрограде министра (Керенского), когда тот выехал в мае – июне на фронт.

БИБ (Половцев).

Биографический словарь

 

Комментарии

Н. Д. АВКСЕНТЬЕВ

Авксентьев, выбранный в Исполком Петроградского Совета

«от крестьянства», правый эсер, бывший эмигрант, в 1917 г. вернулся из Парижа и сразу занял высокие посты в Петроград- ском Совете и Совете республики, а также в редакции газеты

«Воля народа». Его деятельность в это время состояла из веде- ния заседаний, его послужной список несколько напоминает Ковалевского, этого «генерала на купеческих свадьбах». В пер- вой эмиграции (до 1917 г.) он председательствовал в группе

«Призыв», теперь он председательствовал в крестьянской группе, официально называясь председателем Всероссийского Союза крестьянских депутатов. После июльских дней он стал на время министром внутренних дел, затем – председателем Демократического совещания, Предпарламента, и наконец – Комиссии по иностранным делам, заседавшей вплоть до ве- чера 24 октября, не говоря уже о многочисленных комитетах и обществах, как, например, «Комитет Временного совета Рос- сийской республики». Осенью 1918 г. он стал председателем Государственного совещания в Уфе, а затем – председателем Уфимского правительства (пятичленной Директории), иначе называемого «Объединением антибольшевистских сил восточ- ной России». Тов. председателя и секретарем его оказался эсер Роговский. В этом правительстве, не нашедшем себе роли и просуществовавшем до весны 1919 г., в разное время состояли 13 человек (из них только два, видимо, не были масонами, – во всяком случае, не было найдено следов их принадлежности к масонству). Это были Авксентьев, Роговский, Кроль, ген. Бол- дырев (данных нет), Третьяков, Лебедев, Зензинов, Аргунов, Минор (данных нет), Слоним, Чайковский, Маслов, ген. Алек- сеев (один наезд, короткое время).

Мельгунов писал позже, что Роговский был ему «всегда по- дозрителен»; в письме Н. В. Вольскому от 6 марта 1947 г. он го- ворит: «Роговский играл сомнительную роль в Петербурге, в 1917 г., а потом пакости делал у Колчака. Ходил к Богомолову и продолжает ходить на Гренелль» (Гувер).

Г. Катков об Авксентьеве выразился так: «(он был) совер- шенно некомпетентный министр внутренних дел».

Комментарии

 

Г. В. АДАМОВИЧ

Ниже мы печатаем два документа (ПА). Первый: письмо Ада- мовича Мастеру ложи «Объединенное Братство» М. М. Тер-Пого- сяну от 6 марта 1957 г. В это время «Объединенное Братство» уже объединило все, что оставалось от парижских лож обоих Послу- шаний. Письмо послано из Манчестера, где в это время, в уни- верситете, А. получил место преподавателя русского языка, по рекомендации Б. И. Элькина, т. к. после ухода из просоветской парижской газеты, где А. сотрудничал с 1945 г., он оказался в крайне бедственном положении.

104 Ladybarn Road

Manchester 14 6/III-57

 

Дорогой Михаил Матвеевич,

 

Согласен – 28-го. Если буду жив и здоров, явлюсь 28-го вече- ром – на собрание. Спасибо за предложение «оплатить расходы». Этого не нужно, т. к. приеду я в Париж во всяком случае, а днем раньше или позже – значения в финансовом смысле не имеет.

У меня к Вам есть просьба. Мне хотелось бы знать, какова программа собрания и кто будет выступать. Отчасти мне это нужно для того, чтобы иметь представление о характере собра- ния, но главным образом – чтобы знать, сколько времени будет мне отведено (думаю, что минут 30–40 было бы достаточно, но м. б. этого слишком много?)

Крепко жму Вашу руку.

Преданный Вам

Г. Адамович.

 

Второй документ, несколько сокращенный, доклад А. о Гоголе, прочитанный им «за агапой» (подзаголовок), и напечатанный (на машинке) в масонском «Вестнике Объединенных русских лож» в 1959 г., № 3, по случаю 150-летия со дня рождения Гоголя. Нам известны еще два доклада Адамовича этих лет (во время нае- здов его в Париж из Англии): один о Достоевском, прочитанный 12 апреля 1956 г., и другой – помещенный в «Бюллетене» № 7, в июле 1961 г., о смысле эмиграции: «Что мы такое? Что впереди? Зачем мы в эмиграции?» На эту тему он несколько раз выступал

Биографический словарь

 

как в 1920-х, так и в 1930-х гг. на литературных вечерах париж- ского Союза Поэтов и Общества «Зеленая лампа».

ДОКЛАД АДАМОВИЧА О ГОГОЛЕ

Было бы нелепо спорить против того, что Гоголь – один из величайших русских писателей. Это признано всеми, это не под- лежит ни малейшему сомнению.

Лично я сказал бы даже больше: Гоголь – пожалуй, самый гениальный наш писатель, тот, у которого изобразительный и чисто словесный дар достигает наибольшей силы. Конст. Ак- саков называл его «нашим Гомером», Мережковский высказал предположение, правда, более чем фантастическое, – что сам черт водил пером Гоголя, когда тот принимался писать. Если условиться, что в этом замечании дана только оценка гоголев- ского таланта, преувеличения в нем нет. Талант действительно необыкновенный, несравненный, и достаточно вспомнить хотя бы первые страницы «Мертвых душ», с удивительным в своем нарочитом, монументально величавом идиотизме, разговором о колесе, – которое до Москвы, может быть, и доедет, но до Ка- зани, нет, до Казани не доедет! – и Маниловым, и Собакевичем, и Плюшкиным, чтобы это сразу почувствовать. А беседа двух дам, просто приятной и приятной во всех отношениях, а Хлестаков, а женихи, ожидающие выхода Агафьи Тихоновны… нет, о чем тут говорить: гений, гений, отрицать это можно только по слепоте или ради оригинальничания!

Но…

Гоголь – писатель холодный, по-видимому, никогда никого не любивший, и если от этого и страдавший, то оставшийся та- ким до конца, до «Переписки с друзьями», в которой он советует помещикам читать крестьянам Евангелие, но самое крепост- ное право находит нормальным и законным. Совершенно пра- вильно заметил Достоевский в «Бедных людях», что даже над несчастным своим Акакием Акакиевичем Гоголь в сущности издевается, и не случайно он противопоставил ему Пушкина, который в «Станционном смотрителе» отнесся к такому же бес- помощному старику много человечнее.

Есть писатели, о которых говоришь себе, что без них нельзя было бы жить. Кажется, что жизнь была бы беднее, темнее, «пу- стее», если бы не было бы «Войны и мира», «Онегина», «Карама- зовых», стихов Тютчева или Лермонтова. Несомненно, у Гоголя

Комментарии

 

было страстное стремление стать именно таким художником. Один раз ему даже удалось написать повесть, в которой любви к людям было больше, чем насмешки; каким-то чудом возни- кли под его пером чудесные «Старосветские помещики». Но и это было скорей догадкой великого мастера, что возможен и такой замысел, чем естественное, продиктованное сердцем его осуществление. На русском литературном небосклоне Гоголь остается огромной, холодной, призрачно мерцающей звездой. Искусство его поразительно, но того, что дорого у других наших великих писателей, – чего-то похожего на протянутую руку, на ответственность за все, что с людьми может случиться, – у него нет.

Не будем повторять тех прописных псевдоистин, к которым имели склонность составители былых учебников: основатель русского реализма, проповедник гуманности, апостол любви и так далее. Колдун-Гоголь сумел создать такие иллюзии, но прошло больше ста лет с его смерти, и пора бы им рассеяться.

Б. А. БАХМЕТЕВ

Посол России в Вашингтоне Б. А. Бахметев сменил царского посла Ю. П. Бахметьева, сложившего свои полномочия в марте 1917 г. Новый Бахметев находился в США в те месяцы, когда Временное правительство в Петрограде назначало новых пред- ставителей в союзные и нейтральные столицы. Он стоял во главе «закупочной комиссии», которую царское правительство в 1916 г. послало в США для военных заказов.

Бахметев по образованию был инженер-гидравлик и одно время преподавал в Колумбийском университете. Он также был автором учебных пособий по гидравлике. В молодости он был меньшевиком, позже перешел в партию к.-д. Он сохранял свой дипломатический статус в Вашингтоне до 1922 г.

Бахметев был против «белого движения», как и правитель- ство США, но играл некоторую роль в 1918–1919 гг. в Русском Политическом Совещании и Совете Послов: русские послы пы- тались отстаивать русские интересы перед Парижской мирной конференцией.

В 1921 г. он давал деньги на русскую газету в США, просу- ществовавшую недолго. Он сохранял дружеские отношения с бывшим царским министром Сазоновым и парижским послом Маклаковым. Позже он создал «Humanity Fund» – учреждение,

Биографический словарь

 

оказывавшее помощь русским интеллигентам в изгнании в 1920–1950-х гг. У него была спичечная фабрика под Нью- Йорком. Он был женат на американке, и в 1948–1952 гг. брал  к себе на работу людей так называемой второй эмиграции, ко- торая приезжала в Америку из разбомбленной Европы и немец- ких лагерей. Он помогал им, пока они не устраивались на работу по специальности. Жена его во всем содействовала ему.

Здесь уместно назвать тех, кто приехал с ним (или был позже им принят) в закупочную комиссию: Б. Л. Бразоль, М. М. Карпо- вич, Д. П. Перцов, ген. М. С. Ясюкович. ген. Н. М. Храбров, ген. Залюбовский, П. А. Морозов, А. Н. Сахновский, P. M. Поляков, Ю. В. Ломоносов, Рооп, Орановский, В. И. Новицкий, Сукин, Пу- тилов и Бородин. Его ближайшими помощниками в посольстве был поверенный в делах С. А. Угет и генеральный консул в Ва- шингтоне М. М. Устинов.

Часть этой группы состояла в масонских ложах Петербурга и Москвы, и фамилии их можно найти в Биографическом словаре.

П. А. БУРЫШКИН

Бурышкин был автором «Истории Досточтимой Ложи» «Се- верная Звезда». Он прочитал ее в виде докладов на 8 сессиях ложи, уже после войны. «История» охватывает период 1907–1919 гг., когда ложа была «усыновлена» французской ложей «Дружба На- родов». Что особенно поражает в архивах Бурышкина, это полное смешение им двух Уставов и масонов, принадлежавших им: был ли он сам сторонником слияния двух Уставов или это происхо- дило от его небрежности в работе с архивными материалами и неумения (а может быть, и нежелания) разделить обе группы русских масонов, в основном – разномыслящих людей, остается неясным и уменьшает ценность его работы. Несомненно «пра- вый» Н. Н. Чебышев оказывается у него в ложе «Свободная Рос- сия», наиболее «левой» из всех русских лож. Между «Северной Звездой» и «Полярной Звездой» разницу он не объясняет.

Конспект его «Истории» не может даже служить как коррек- тив для некоторых имен. Он может быть воспринят либо как ку- рьез, либо как пример небрежного отношения к прошлому.

Н. П. ВАКАР

В Париже, в 1920-х гг., русские ложи, принадлежавшие Шотландскому Уставу (Великой Ложе), открылись несколько

Комментарии

 

раньше лож Великого Востока. Одним из инициаторов откры- тия лож обоих Уставов был Н. П. Вакар, сотрудник ежедневной парижской русской газеты «Последние новости». В это время он только начинал свою, впоследствии очень успешную, карьеру журналиста. Он был масоном в России и стал писать бывшим братьям письма, прося их воскресить русское масонство.

В самом начале русского масонства в эмиграции Вакар, как и восемь других братьев «Астреи», был приглашен француз- скими масонами на спектакль в здании Великой Ложи на улице Пюто. Спектакль имел место в ложе «L’Union des Peuples» 24 ян- варя 1924 г. Это было ревю «Слава Сатане» («Revue consacrée à la Gloire de Satan»), с танцами, полуголыми женщинами на сцене и, по его мнению, нецензурными (как тогда говорили – рискован- ными) куплетами.

Возмущенный, он написал о своем выходе из масонства. После долгих (больше года) уговоров Кандаурова и других он вернулся, но без большого энтузиазма (см. письма бр. бр. Полов- цева, Новосильцева и Пораделова; Гувер). Сердитое письмо к кн. Вяземскому и его ответ также сохранились. Вяземский, в то время казначей «Астреи», пытался загладить конфликт. Сохра- нились письма, где он, между прочим, просит Вакара уплатить месячный взнос, и второе напоминание о том же (спустя 6 меся- цев); два письма П. А. Бобринского, тоже с уговорами, а также с просьбой к Вакару написать доклад на тему «Первая Конститу- ция Андерсена» (БИБ) и допросить кандидата Сочивко; письмо бр. Аитова по поводу доклада Н. В. Чайковского «Социализм и христианство» и наконец – расписка секретаря ложи в получен- ном от Вакара взносе.

Дело, видимо, было улажено. «Руководитель» Вакара был Дезобри (?), и вскоре Вакар прочел свой доклад «Как я понял то, что узнал в третьем градусе».

Кн. В. Л. ВЯЗЕМСКИЙ

9 декабря 1957 г., в Объединении русских лож Шотландского Устава (в помещении «Лотоса») состоялся доклад Вяземского

«Четверть века существования русского масонства», напеча- танный в «Вестнике», 1960, № 5. Большую часть своего доклада он посвятил масонству 18-го и 19 веков и истории его запрета, а также мартинистам, розенкрейцерам и иллюминатам. По его словам, Александр II до своего восшествия на престол был

Биографический словарь

 

английским масоном. Граф Панин и министр Лорис-Меликов также, по его сведениям, были тайными масонами. В царство- вание Александра III масоны были забыты. Затем он назвал Веретенникова, уже в 20 веке (ложа «Зорабабель») и Пыпина (1833–1904).

По его словам, охранка забеспокоилась по поводу француз- ского масонства в начале нашего столетия. Рачковский (цар- ский агент) безрезультатно потратил огромную сумму денег на слежку. Создание Гаагского трибунала – инициатива масонов и их дело. Он, как это было предписано после 1933 г., отрицал вся- кую принадлежность Гучкова к масонству (см. «Архивные мате- риалы»). Он рассказал в подробностях об открытии русских лож после 1906 г., о ранней ложе «Возрождение» и др., а также о Сен- шоле, посвятившем Маргулиеса в «Крестах», – любимый масон- ский фольклор. Он жаловался, что такие Досточтимые Мастера, как Авксентьев, Переверзев, Кузьмин-Караваев, должны были в эмиграции начинать с 1° – таковы были французские требования. Минуя 1917 г., который, судя и по другим архивным мате- риалам, масоны иногда пытались «радиировать», Вяземский в своем докладе переходит в конце к эмигрантскому периоду, когда приходилось собираться на частных квартирах (1922– 1923), и только позже русские обосновались в «храмах», подоба- ющих им. Он называет имена Панченко, Мариновича, Посохова (?) и других. Из его доклада видно, что он был страстным масо- ном, был большим мастером устраивать агапы, и безоговорочно выступал за объединение братьев Великой Ложи и Великого

Востока.

Вяземский, который был мне лично хорошо знаком и ко- торый был во всех смыслах исключительно приятным, куль- турным и дружески настроенным ко всем человеком, оставил документ большого интереса. Но к его докладу необходимо относиться сдержанно, так как, будучи исключительно предан тайному обществу, он кое-что важное искажает и даже иногда утаивает.

 

А. В. ГОЛЬСТЕЙН

В 1927 г., когда В. Ф. Ходасевич начал работать в ежедневной газете «Возрождение» (в Париже), я зашла за ним в редакцию и познакомилась с редактором газеты, Ю. Ф. Семеновым. Спу- стя полгода или больше, В. Ф. сказал мне, что мы приглашены

Комментарии

 

к теще Семенова, Александре Васильевне Гольстейн, в доме ко- торой живет Семенов после смерти своей жены. А. В. хочет по- знакомиться со мной. Она читала мои рассказы и стихи.

Ей тогда было около 80 лет. Я узнала, что в конце прошлого века у нее в Париже был «салон», где бывали все французские знаменитости: Анри де Ренье, Альфонс Доде, Реми де Гурмон и многие другие поэты и писатели, а также русские, которые в те годы жили в Париже: Максимилиан Волошин, посвятивший ей цикл стихов «Алтари в пустыне» (1900–1910), Д. С. Мережков- ский, Зинаида Гиппиус, М. М. Ковалевский, проф. С. А. Венгеров, И. Е. Репин, Н. Минский, П. Кропоткин. До 1917 г. она была «се- строй» французской женской ложи, где встречалась с подругой Реми де Гурмона, Натали Клиффорд-Барней (1877–1972), кото- рая называла себя «Амазонкой». Одна из видных ролей в этом сообществе принадлежала Анне Митрофановне Аничковой, жене проф. Евг. Вас. Аничкова (33°), писавшей под псевдонимом Иван Странник и печатавшей свои произведения по-русски и по- французски. Она была членом Ареопага «амазонок».

Дом в Нейи, куда мы поехали, был средней руки особняк, в котором А. В. жила с 1880-х гг. Дочь ее, бывшая жена Семенова, умерла, и они теперь жили вдвоем в этом старом, полном ста- рины, доме. Люстра, канделябры, концертный рояль и серебро на чайном столе говорили о прошлой жизни и людях, которые здесь бывали, об их славе, успехах, сложной личной жизни. Уже в зрелом возрасте Гольстейн (она произносила свою фамилию Хольстайн) сошлась с известным кадетом, членом Гос. Думы, князем Павлом Долгоруковым (33°), но эта связь ею и ее близ- кими друзьями так скрывалась, что о ней знали очень немно- гие. Она принадлежала к тому поколению людей «конца века» которые ломали законы и многое делали не по правилам, но по- ступали так осторожно и так все личное скрывали, что все ин- тимное оказывалось засекреченным. Когда Долгоруков ушел в Россию и был там убит, она написала о нем две статьи: одна под- писана «А. Баулер», другая – «Икс». Тайное общество, в котором она состояла, было только звеном в цепи ее тайн. Ее некролог Долгорукова был напечатан в «Возрождении» 9 июня 1928 г.

По первому мужу она была Вебер. «Теща Семенова», как ее называл В. Ф., была, несомненно, удивительной женщиной, для меня – загадочной, умной, спокойной, приветливой и далекой. Сам Семенов был малоинтересен, о нем говорили, что он «слегка

Биографический словарь

 

тучен и очень скучен». Она была удивительной, потому что сочетала в себе какой-то не показной, но глубокий и внутренне теплый ум с чувством юмора и чуткой памятью. Я никогда не могла забыть ее.

 

Р. Б. ГУЛЬ

В ПА имеется письмо (по старому правописанию) по по- воду повышения степени в масонской ложе братьям Гулю и Забежинскому. Привожу его полностью. Письмо обращено к До- сточтимому Мастеру «Северной Звезды» А. С. Альперину, адре- совано оно в ложу «Северная Звезда» от исполняющего обязан- ности секретаря ложи «Свободная Россия». Обе ложи – Устава Великого Востока.

 

Восток гор. Парижа. 3 нояб. 1936 г.

ПЕЧАТЬ

Свободная Россия 1931.

Дост. ∴ Маст. ∴ и Дор. ∴ Бр. ∴ Абрам Самойлович,

По поручению Дост. ∴ Маст. ∴ сообщаю и прошу довести до сведения Дор. ∴ Бр. ∴ Бр. – возглавляемой Вами Д … Л. ∴, что ближайшее торжественное Собрание Д. ∴ Л. ∴ «Свободная Россия» состоится в четверг 12 сего ноября в 20 ч. 30 мин. в доме

№ 29 рю де л’Иветт. Предмет работ:

1. Повышение зар. пл. Бр. ∴ Бр. ∴ Р. Б. Гулю и Г. Б. Забежин- скому;

2. Выборы Оф. ∴ Л. ∴ на предстоящий год;

3. Сообщение Бр. ∴ Гершуна на тему «Пути русского камен- щика» (по поводу доклада Бр. ∴ М. А. Осоргина).

Мы очень просим Вас, Дост. ∴ Маст. ∴, почтить своим присут- ствием это собрание.

С глубоким уважением и бр. ∴ приветом Исполняющий обязанности Секретаря

(Подпись неразборчива).

А. В. ДАВЫДОВ

А. В. Давыдов оставил после себя очень интересную пере- писку с М. А. Алдановым, которая была напечатана в книге его воспоминаний его дочерью, Ольгой Давыдовой-Дакс, в 1982 г.

Комментарии

 

(БИБ). До войны Давыдов был администратором газеты «Возро- ждение». Он был членом Совета Народов России, т. е. парижского Капитула (Ареопага), а также состоял в большинстве русских лож, имея 33-ю степень. Во время войны он заменил Авксенть- ева, после его смерти, как глава Нью-йоркской масонской ложи. Его имя фигурировало в списках масонов, публиковавшихся в Париже во время оккупации.

Кавалер Георгиевского креста, полученного еще в бою под Ляо-Ляном, он служил в пехотном Чембарском полку (ген. Экка, 1914–1917). В Крыму он был связан с Красным Крестом (1918), а также с Крымским правительством: министром Винавером, бывш. членом Гос. Думы В. Д. Набоковым и С. С. Крымом, членом Гос. Совета. До революции он вращался в кругах Эрмитажа, где было немало масонов.

В 1951 г. он обратился к Алданову с «Запиской», в которой спрашивал о роли еврейских денег в русской революции. Так как масона Давыдова никак нельзя было заподозрить в антисе- митизме и так как Алданов близко его знал и уважал, он ответил с исчерпывающей полнотой. Вопрос Давыдова касался, главным образом, богатых евреев: насколько они поддерживали своими деньгами революцию в России.

Алданов отвечал:

«Никак не могли поддерживать революционное движение в России Ротшильды. Они никогда ни о каких революциях слы- шать не хотели и всегда были консерваторами. Джемс был орле- анист, Альфонс (дядя Мориса) из орлеанистов понемногу прев- ратился в сторонника Наполеона III, который у него гостил в Феррьере; а Третью республику все они, кроме Анри, “бойкоти- ровали”, как монархисты. Кроме того Ротшильды еще со времен Николая I были так связаны деловыми отношениями с царским правительством, что денег на революцию тем более давать не могли бы. Морис ведь еще жив и Вы могли бы навести у него справку (хотя он неприятный и малокультурный человек). Кстати, он с Вами в далеком свойстве через Грамонов, – один из герцогов де Грамон (кажется, дед княжего) был женат на Рот- шильд.

Русские богатые евреи, как, впрочем, и некоторые православ- ные миллионеры, действительно давали деньги революцио- нерам. Михаил Гоц и сам был очень богат. Как курьез (и мало- известный), сообщу Вам, что еврейские миллионеры давали

Биографический словарь

 

деньги, лет 70 тому назад, и контрреволюционной “Священной Дружине”. Она получила немало денег от барона Г. Гинцбурга, от Полякова и от киевского сахарозаводчика (моего деда по ма- тери) Зайцева, который давал деньги на это Витте, – как Вы зна- ете, молодой Витте принимал участие в “Священной Дружине”, это, вероятно, единственная глупость, сделанная им в жизни. (Предприятие ведь было несерьезное). Кажется, финансировал “Священную Дружину” и еще один еврей: Малькиель, но я в этом не вполне уверен. Разумеется, главная часть средств шла не от евреев, – скорее всего от Воронцова-Дашкова. Впрочем, я вполне допускаю, что в двадцатом столетии, жертвовал деньги на рус- ское революционное движение и Шиф. Однако едва ли речь шла о больших суммах».

 

Давыдов удовлетворился этим ответом и написал Алданову длинное письмо, в котором, между прочим, говорил:

 

«Меня вовсе не удивляет отрицательное отношение бога- тых русских евреев к революции. Если барон Г. Гинцбург был даже другом Александра 3-го, то в мое время большие еврей- ские банкиры очень лояльно поддерживали монархию в России. Священной Дружины больше не было – ее заменили разные черносотенные союзы, но на них деньги не давали не только ев- реи, но и уважающие себя русские аристократы».

 

В конце книги Давыдова мы находим его рассуждение о трех- членной формуле масонства: свободе, равенстве и братстве:

 

«Нельзя с точностью установить, кому принадлежит ав- торство формулы “Свобода, Равенство и Братство”. Взяли ли эту формулу деятели Французской Революции у французского масонства, к которому многие из них принадлежали, или это масонство переняло ее от Революции. Можно допустить, что скорее верно второе предположение, т. к. формула эта вошла только в ритуал первых трех его градусов как Шотландского Устава, так и Великого Востока. Ни в одном масонстве других стран она не применяется, равно как и во французских выс- ших градусах Шотландского Устава. Собственно говоря, это не так важно, т. к. так или иначе, в истинном своем понятии, она носит определенный масонский характер. Не говоря уже о том,

Комментарии

 

что, будучи трехчленной, она вполне соответствует играющей столь значительную роль в масонстве цифре три. Затем из трех составляющих ее элементов легко составить треугольник, по- ложив в основание его два, как теперь выяснилось, противоре- чащие друг другу понятия: свободу и равенство – и в вершину третье – братство. Самый факт возможности построения такого треугольника многозначителен. Из него вытекает, что ответ на тревожащий человечество вопрос об устранении противоречия между первыми двумя членами формулы надо искать не вне ее и не в поглощении одного из этих понятий другим, а в ней са- мой – в третьем ее члене – братстве, который должен быть син- тезом первых двух».

 

Л. Д. КАНДАУРОВ

Кандауров годами хлопотал о сближении русских лож обоих Уставов – Великой Ложи и Великого Востока. В первом он со- стоял сам, во втором ту же роль «примирителя» играл П. Н. Пе- реверзев. В одном из (секретных) писем к Переверзеву, 1 апреля 1930 г., Кандауров объясняет ему «консисторию», т. е. организа- цию, объединяющую все русские ложи В. Л., и частично оправ- дывается в скандале, который произошел в связи с устроенным Кандауровым и Переверзевым сбором денег на голодающих в России. Воззвание о помощи, которое было разослано француз- ским братьям, было осуждено как «возмутительный политиче- ский акт» – французское масонство протестовало против такого самовольного и нетактичного поведения русских, которое та- ило в себе риск раскрытия масонской тайны.

Последствием этого протеста было наложение санкций на

«Астрею» и угроза ее усыпления. Кандауров объясняет Перевер- зеву, из кого состоит «консистория» и в чем заключается ее де- ятельность. «Консистория» в это время состояла из следующих братьев:

Кандауров – председатель Слиозберг – первый тов. председ. Половцев – второй тов. председ. Давыдов – оратор

П. Бобринский – секретарь Аитов – казначей Мамонтов – дародатель Вяземский – привратник.

Биографический словарь

 

Он называет также Нагродского, Лобанова-Ростовского и Го- леевского, пишет, что Н. В. Тесленко пока что нельзя повысить в чине (из 15°), и о том, что обсуждаются кандидатуры Б. И. Зо- лотницкого, Третьякова, Остроумова и Вырубова.

В 1917–1925 гг. сослуживцем Кандаурова в русском посоль- стве в Париже был русский консул Д. Аитов (отец В. Д. Аитова). Когда В. Ходасевич и я приехали в Париж в 1925 г. из Сорренто, на постоянное жительство, и пошли «регистрироваться», старый Аитов уговаривал меня выйти замуж за В. Х., а его – жениться на мне, говоря нам отечески, что стыдно таким симпатичным людям жить незаконно.

Во время первой войны по инициативе Кандаурова было создано «Общество» – зародыш будущего русского масонства в Париже, из Общества вышел «Комитет», или «Временный коми- тет», из которого в 1922–1924 гг. выросла «Астрея».

После признания Францией Советского Союза и приезда со- ветского посла Красина в Париж Кандауров перешел в «русский эмигрантский офис» на ул. Генего, где работал до своей смерти (ум. в 1936).

8 июня 1936 г. на ул. Иветт было устроено торжественное собрание его памяти. Оба Послушания были соединены. В Па- рижском архиве хранится его переписка с братьями, а также его меморандумы и «Записка» – эта последняя очень ценна, но к сожалению, напечатанная, видимо, им самим на посольской ма- шинке прошлого столетия, почти без абзацев и без полей, она во многих местах совершенно неразборчива.

М. М. КАРПОВИЧ

Историк М. М. Карпович, друг Б. А. Бахметева и потомок (непрямой) революционера-террориста, члена Народной Воли Карповича, выехал в США из России перед Февральской револю- цией и никогда больше на родину не возвращался. «Закупочная комиссия», в которой он работал, вышла в свое время из Военно- промышленного Комитета, и он был туда назначен секретарем. В одной из своих статей по русской истории он писал: «Русская революция 1917 г. означает период, слегка превышающий два года: от июня 1915 г. до начала ноября 1917 г.».

Теперь, когда мы знаем о заговорах 1915–1916 гг., эта его мысль не кажется больше парадоксальной, какой она могла ка- заться 30 лет назад. Сюда входят не только заговоры, но и убий-

Комментарии

 

ство Распутина, и другие события, которые дополняют картину, обычно нам даваемую большинством историков 1917 года.

Ниже я впервые перевожу на русский язык интересный аб- зац из его статьи, погребенной в одном из номеров американ- ского журнала «Journal of Modern History» за 1930 г.

«Я выбираю лето 1915 г. как начальный момент русской ре- волюции. Именно в это время, под впечатлением сокрушитель- ного военного поражения, общее недовольство правительст- вом, постепенно возраставшее в течение первого года войны, снова нашло себе выражение. Слишком быстро испарившийся дух медового месяца – совместной работы в патриотическом подъеме – уступил место борьбе между правительством и оп- позицией. С этого момента политический кризис в России стал обостряться и усиливаться, как в своих размерах, так и в своем напоре, вплоть до дня, когда пал старый режим, уступив место Временному правительству. Поэтому в этой моей статье, на- званной мной “Русская революция 1917 года”, я понимаю слово “революция” как период русской истории, продолжавшийся чуть больше двух лет: от июня – июля 1915 г. до начала ноября 1917-го».

После признания США Советской России М. М. стал профес- сором Гарвардского университета. Между двумя войнами он жил одно время в Праге и в Париже. В Америке есть несколько его учеников, серьезных ученых и знатоков советской исто- рии и политики. Во время Второй мировой войны, с помощью М. О. Цетлина, М. М. стал редактором «Нового журнала» и отда- вал все свое время этому единственному эмигрантскому тол- стому журналу, все еще сохранявшему высокий культурный уровень. За год до своей смерти М. М. вышел в отставку (1958). Его смерть была огромной потерей как для журнала и его со- трудников, так и для всех, его знавших.

Он был другом Ходасевича по Москве и молодости. В тяже- лые (и даже голодные) 1945–1949 гг. я получала от него в Па- риже посылки из США – не от «комитетов» и «фондов», но от него лично.

 

М. С. МАРГУЛИЕС

Мануил Сергеевич Маргулиес, которого, как однажды выра- зилась при мне А. В. Тыркова, «крестили в Крестах», был исклю- чительно энергичным человеком: при его огромной толщине

Биографический словарь

 

удивительно было, как легко он, порхая, двигался и жестикули- ровал. Он был в разводе. Его бывшая жена стала женой В. Д. Аи- това, масона Великой Ложи. Сам он организовал «Свободную Россию», принадлежавшую к Уставу Великого Востока.

Сын его был ученым-синологом и долгое время работал в ООН. Сам Маргулиес был близким другом Ковалевского, сотрудником Гучкова в Военно-промышленном Комитете, затем – минист- ром торговли у Юденича и наконец – эмигрантом в Париже. Когда Григ. Трубецкой в 1915 г. предлагал писать царю «челобитную», считая, что кроме этого уже ничего не осталось, М. сказал ему, что «время челобитных прошло». Он очень скоро достиг высо- ких масонских степеней, в обоих Послушаниях чувствовал себя как дома, был не только Досточтимым, но и Премудрым, и поль- зовался большой популярностью как на ул. Кадэ, так и на ул. Иветт. В одной из французских лож (он состоял в нескольких) его произвели в «Рыцари Розы и Креста».

25 февраля 1925 г. он сделал доклад по-французски на тор- жественной сессии объединенных лож, о возникновении масон- ства в России. Он говорил о первых шагах «Северной Звезды», о возникновении «Военной Ложи» (вернее – «Военных лож», так что выходило, что их было несколько, о чем в ПА документации не имеется). А кстати и о том, что в эмиграции у масонов нет конкретных политических планов действия и что братьев объе- диняет их вера в прогресс и их республиканство.

Французские масоны знали Маргулиеса давно: в 1908 г. он был в Париже как член Конвента Великого Востока. Но фран- цузы же наложили на него лично, и на русские ложи Устава Великого Востока, наказание, угрожая «усыплением», когда в первый год коллективизации русские ложи начали собирать деньги на голодающих.

Маргулиес говорил: «Нас обвиняют в распространении ложных слухов, нам нанесли рану, которая не скоро заживет. Мы старались всеми силами вести антисоветскую пропаганду, основанную на фактах, в масонской среде… В последнее время мы направили наши интересы на изучение масонских тради- ций, на историю масонства, на его символику. Брат Осоргин вдохновляет нас на эту работу…» В 1925 г. доклад М. был на- печатан  в  масонском  (не  поступавшем  в  продажу)  издании

«Акация» под названием «25 лет русского масонства». Но он  до

Комментарии

 

конца жизни жаждал политического дела, и «изучение симво- лики» не удовлетворяло его.

В порядке общего замечания можно добавить следующее: некоторые иностранные историки критикуют русское масон- ство за то, что оно не было достаточно стройно, серьезно и по- следовательно на политическом уровне. Один из американских масоноведов, Леопольд Хеймсон, отвечает на это справедливо, что масонство никогда не было политической партией, оно свя- зывало друг с другом людей, у которых был «общий этос» (БИБ).

К. Д. НАБОКОВ

Константин Дмитриевич Набоков был младшим братом члена Гос. Думы В. Д. Набокова и дядей известного писателя. Его книга «Испытания дипломата» содержит в себе интерес- ные подробности внешней политики последних лет царствова- ния Николая II. Он, как первый секретарь русского посольства в Лондоне, принимал как первую, так и вторую делегацию, при- езжавшие из Петербурга в Лондон в 1916 г. Сперва, ранней вес- ной, приехали Вас. Ив. Немирович-Данченко, Алексей Толстой, К. Чуковский, В. Д. Набоков и др. Все они говорили по-англий- ски. Их сопровождал петербургский корреспондент лондонской

«Таймс», Гарольд Вильямс, муж русской журналистки и члена к.-д. партии Тырковой.

Вторая делегация, в мае, состояла из членов Гос. Думы и Гос. Совета. После Англии она посетила Францию и Италию. В нее входили Милюков, Вас. Гурко, Шингарев, барон Розен, Про- топопов (который на обратном пути, в Швеции, начал подавать первые признаки начинавшегося безумия) и др.