О мантикоре, русалке и преданиях

 

Современный читатель, возможно, удивится обилию сказочных существ, представленных в бестиарии, ибо уверен, что нигде не сможет повстречаться ни с кентавром, ни с русалкой. Мантикора почти кентавр, но с чертами сирены, хотя она потеряла свой рыбий хвост. Авторы бестиария сдержанно относились к вымышленным существам. Подразумевая, что мантикора – персонаж языческой мифологии, не привлекали ее просто потому, что всегда оставались христианами.

Как мы убедились, им недоставало наших коммуникационных навыков и умения критически осмысливать исходный материал. Над ними довлел груз тысячелетних преданий и историй, которые еще не преодолел ум человеческий. Они не могли воспользоваться ни Британской энциклопедией, ни Оксфордским словарем, хотя и пытались, и им прекрасно это удавалось, когда собирали все воедино, чтобы написать серьезную книгу по биологии.

Когда же придирчивый читатель XX века озадачивается сатиром или грифоном и не способен точно определить их, возможно, он обратится к путаным свидетельствам преданий, среди которых авторы бестиария пытались выделить суть.

Прежде всего, это обычные незамысловатые и скабрезные истории, этакие предания сельских местностей Англии, с которыми многие были хорошо знакомы. В то время жители английской глубинки были искренне убеждены в том, что совы не способны видеть днем, ежи собирают фрукты на свои иголки, мулы никогда не умирают (доводилось ли вам видеть мертвого мула?). Угри выращиваются из волос лошадей, луна, не подчиняясь обстоятельствам, меняет погоду, гадюка проглатывает свое потомство и тем самым защищает его.

 

^{Мантикора. «История четырехлапых зверей» (1607) Топселла}

 

Подобное и многое другое, возможно, огорчали автора бестиария. У него не было оснований предполагать, что медведицы не рождали бесформенные глыбы, поскольку, со слов охотников, именно так все обстоит на самом деле. Сам же он, скорее всего, не сталкивался с медведями.

Природа представлялась особенным предметом. Так, например, средневековый простофиля поверил бы в распространенный факт из биологии XII века о том, что множество существ производит на свет потомство без оплодотворения (партеногенез), а жизненный цикл глиста в печени овцы зависит от червя, живущего в пруду.

Если современные ученые смогли доказать, что амеба является зафиксированным и целеустремленным животным, почему же феникс не был таковым, как его описывают? Каким образом нам удалось бы едва коснуться края глубоких морей и обитающих там существ, морской змеи и чудовища Лох‑Несс? Разве следует винить наших предков за их огромную черепаху, если мы знаем, что море слишком обширно, чтобы мы могли его познать? Поэтому следует в данном вопросе предусмотреть определенные неточности.

Человеческие существа склонны снисходить до других животных, чья жизнь зачастую организована лучше, чем собственная.

Мы изобрели беспроволочный телеграф, автомобили и электричество, поэтому уверены, что XX век – самый лучший, ведь такие удобства были неизвестны предшественникам. Заявляем, что XX столетие лучшее из всех, а на самом‑то деле стоит задуматься, что оно, возможно, последнее в истории развития человечества.

Пример подобного отношения находим у Жюссерана в Les Anglais au moyen âge: la vie nomade et les routes d’Angleterre au XIV siècle («Англичане в Средневековье: кочевая жизнь и дороги Англии XIV в.» (1884)), исследовании о менестрелях, переводившемся на английский как English Wayfaring Life. Справедливости ради добавим, что сам автор замечал и даже извинялся за допущения.

Считается, что доктор Джон из Еедстена, графство Дерби, вылечил сына короля Эдуарда II от оспы, завернув пациента в красную материю и прикрепив к кровати красные подвески и занавески. Над ним посмеялись читатели Викторианской эпохи, но в 1910 году доктор Нильс Фильсен из Копенгагена обнаружил, что красное и инфракрасное излучение оказывают целебный эффект на гнойнички оспы.

«Самый невежественный народ тасманийцы, – писал в 1895 году знаменитый археолог, – они по сей день верят в то, что камни, особенно некоторые виды кварцевых кристаллов, можно использовать в качестве средства для общения на расстоянии!» (У. Вуд‑Мартин).

Восклицательный знак в конце предложения принадлежит именно ему. Последующие поколения прислушивались к их кристаллическим устройствам, и хочется надеяться, что невежественные тасманийцы не вымерли от слишком усердного потворства собственной привычке.

Возможно, безобиднее не смотреть на всех свысока. Цивилизация – это портрет, который создают люди, и художник вынужден начать рисовать где‑нибудь. Хотя вначале его общий замысел приблизителен, он обязан начать в какой‑то части полотна, не важно, что получится в итоге – рука, голова, глаз или ноздри. Нельзя по мановению руки создать всю картину.

Верно, что в конце Средних веков не существовало автомобилей и готической архитектуры. Возможно, отрезвит мысль о том, что эти люди предпочли начать разрабатывать Вестминстерское аббатство, предложив грядущим поколениям подумать на досуге об изобретении бомб, обрушившихся на него.

Существует всеобщее поветрие, что все на земле имеют двойников в море. Лошадь и морская лошадь, собака и морская собака (акула), змея и угорь, паук и морской паук. Это провоцирует чрезмерность, экстремисты распространяют свои классификации на воздух и – платонически – на метафизическое небо. Так что если бы «Физиолог» смог вновь посетить нашу планету, вероятно, провел бы параллель между идеальным Левиафаном в вечном океане, заградительным баллоном, слоном и китом.

Пошли бы даже и дальше, если в море и на суше обитают киты, почему бы не встретить людей там и тут? Водяной? Если он человек, к какому виду относится?

В 1554 году Ронделет опубликовал рисунок рыбы‑епископа (приведен на с. 266), взяв частично информацию от Никема (XII век). В то время полагали, что эта рыба – морское чудовище.

 

^{Макара. Индийская чеканка, примерно 200 г. н. э., встречается в основном в скульптурных композициях. Из «Сказочных животных» Питера Лама, издание Теймса и Хадсона (1952). Составное животное, химера с головой крокодила, туловищем дельфина (или акулы) и рыбьим хвостом}

 

^{Морской епископ (рыба‑епископ) – мифическое существо, якобы живущее в Балтийском море. Напоминал крупную чешуйчатую рыбу с острыми боковыми плавниками и плавником на спине, таким широким, что рыба могла использовать его вместо плаща, острым гребнем на голове, напоминающим епископскую митру, за который и получил свое имя. Иллюстрация из книги «История животных» Конрада Геснера (1531)}

 

^{Вавилонский водяной бог (на основании резного изображения из Хорсабада, ассирийского города, VIII в. до н. э. Из «Сказочных животных», как и следующие двенадцать иллюстраций)}

 

Однако, как сообщает в 1531 году Герберт Германский, рыба‑монах сопровождала рыбу‑епископа в составе свиты и была подарена королю польскому. Его милость был несчастен в Польше. Вымолив себе свободу у духовенства с помощью знаков, он был благоговейно возвращен в родную стихию.

Возможно, здесь описаны моржи, ибо некоторые епископы походили на старых моржей, но сегодня это уже не столь важно. Суть в том, что вместе с верой в двойников со времен Платона неизбежно возникало мнение, что в существовании русалки нет ничего особенного.

Если в море действительно водились млекопитающие, вроде морской свиньи и дельфина, так почему бы там не оказаться людским особям? Человек превратился бы в подводника, члена команды подводной лодки, стал бы, как у Спенсера, водяным.

На борту бороздящей океан подводной лодки мы встречаемся со священником (капелланом), который вполне смог бы процитировать слова Дю Бартаса (1578):

 

В морях живут не только зайцы, телята, овцы и ежи, но и слоны, собаки, волки, львы, лошади и носороги, епископы, монахи, просто люди, мужчины, женщины, такие же, как мы.

 

На небе и на земле много такого, что, как однажды заметил Гамлет, «еще не снилось нашим мудрецам», стоит принять, что один из путей создания животных типа мантикоры – факт установленный.

Помимо устных преданий и рассказов путешественников существует иной источник, вливающийся в полноводную сказочную реку. Речь о мифологических сюжетах, объектах поиска антропологов.

Когда житель Нила увидел впервые бедуина на коне или Писарро на кобыле навел ужас на мексиканцев в Новом Свете, суждено было появиться легенде о кентавре. В кавалерии мы продолжаем использовать слово «конник», и кто есть всадник, как не кентавр. Он вошел в бестиарий благодаря слову «рот», через местные повествования доисторических бардов[213].

Отмеченная интерпретация вовсе не соотносится с мнением, которое высказал мистер Роберт Грейвс, заявлявший, что происхождение слова «кентавр» тотемного свойства. Вполне разумно предположить, что племя с тотемом лошадь – это конники, по ассоциации названные кентаврами.

Другой вклад внесла религия. Боги первобытного человека, прежде чем тот стал поклоняться Создателю, создавались по его образу и подобию, обычно являясь представителями животного мира. В Египте таковыми были Гор, Анубис, Сет, Тор, Исида и Хатор. В Индии – Хануман и Ганеша, на Крите – Минотавр, в Греции – Пан. В христианской Венеции – крылатый лев евангелиста.

 

^{Египетский сфинкс (Фивы, около 1400 г. до н. э.)}

 

^{Персидский крылатый бык (Суза, V в. до н. э.) Заметьте, на силуэте двурогое животное выглядит с одним рогом}

 

Все перечисленные божества, как и многие другие, соединившие в себе свойства людей и животных, были увековечены в скульптурах или на папирусе. Их происхождение забыли или причислили к преданиям, однако автор бестиария отнесся к ним серьезно. Крылатого быка Ассирии или иероглиф женщины с головой ястреба он принимал за возможных реально существовавших животных и пытался описать как грифона или гарпию. Путанице способствовало и искусство. Здесь стоит отметить знаки зодиака, сфинксов и настенные фрески из жизни прей. Нила, изображения гаруды и тэнгу Дальнего Востока, возможно вышитые на тканях драконы Китая или тот странный факт, что в геральдической науке возможно было изображать двухголовых или двойственных чудовищ на основе средневековой традиции.

 

^{Ассирийский крылатый бык (Хорсабад, VIII в. до н. э.)}

 

^{Греческий сфинкс (Музей искусств Метрополитен, VI в. до н. э.)}

 

^{Кентавр (Этрусская гемма, ок. 450 г. до н. э.)}

 

^{Лев святого Марка (Собор в Шартре)}

 

^{Ани и его жена Тута, стоящие на крыше своей гробницы (Папирус)}

 

Все обозначенные явления вместе с доисторическими богами и мифами, рассказами путешественников и простыми историями, конкретными фактами в равной степени собирались воедино и выстраивались в виде биологии в XII веке. Удивительно, что могло произойти иначе.

 

^{Бену (Папирус)}

 

^{Сехмет, Анубис, Гор, Тот (Рисунок на египетской гробнице)}

 

^{Китайский дракон}

 

Мы же отмечаем тот факт, что девяносто процентов наших животных существовали на самом деле. Оставшиеся десять процентов совершенно очаровательны, среди них крокотта и левкрота. Так что заинтересованный читатель правомочен выстроить собственные теории.

Остается последний аспект, причем весьма неожиданный, – этимология. Ученые периода, который мы с удовольствием называем Темными веками, были невероятно озабочены проблемами перевода, транскрипции и интерпретации.

Библия кочевала между несколькими языками – еврейским, греческим и латинским, так что на каждом шагу они сталкивались с языковой проблемой. Достаточно сложно оказаться перед животным, похожим на лошадь, которое как угодно могло поворачивать свои рога. Но когда еврейское обозначение для этого существа не находило ни греческого, ни латинского эквивалента, энциклопедисту приходилось напрягать мозги.

Реакция Отцов Церкви, озадаченных этим животным, сводилась к тому, чтобы добраться до ближайшей копии Плиния, а вовсе не к изучению его самого. Если же две тысячи источников, упомянутых Плинием, не удовлетворяли их, они искали лингвистические соответствия в обозначении животного.

 

^{Гаруда (Камбоджа)}

 

Показательно в этом плане описание муравьиного льва. И автор бестиария, и комментаторы в равной степени не могли изучить его привычки. Ближайший образец, возможно, находился в пяти сотнях миль, и к нему нельзя было добраться по железной дороге. Тем не менее никто из них не видел причин предполагать и доказывать, что именно он таковым и являлся.

 

^{Ганеша (Индия)}

 

Из‑за неопределенности и противоречивости данных они использовали этимологический подход и пытались представить это животное, соединив вместе тег (от русалки) и leon (от льва), occeola (от устрицы) и остальное, что вполне соответствовало их филологической фантазии. Иногда причина путаницы коренилась в простой опечатке. Василиск появился после того, как в слово «базилик» закралась буква «с», явно лишняя.

Это немного напоминает детскую игру «Русский телеграф» (испорченный телефон. – Ред.). Игроки усаживались в линию и передавали послание из уха в ухо, из одного конца линии в другое.

Начинаться это могло, допустим, фразой типа «Нянюшка думает, что игра забавная», а закончиться «Бабулечка хочет булочку со смородиной». Если же вдруг линия растягивалась, а игроки были необычными, конечная фраза могла оказаться и таковой: «Архиепископ Кентерберийский взобрался на Маттерхорн вместе с граммофоном».

Подобные искажения неизбежны и вполне естественны, а учитывая, что бестиарий не только бытовал более тысячи лет, но и переводился с одного языка на другой вместе с преданиями охотников, путешественников, мифологов, священников, художников и лингвистов, поразительно то, что информация претерпела настолько незначительные изменения.

И это большая удача, иначе мифические кентавры и русалки так бы и не появились наряду с подлинными животными. Современный читатель вправе создать собственное повествование, посвященное тождеству мантикоры и грифона.

 

 

ЕЛИЗАВЕТИНЦЫ

 

Это случилось не в Средние века, а в эпоху Возрождения, когда человек начал скептически относиться к вымыслу. Именно елизаветинские поэты, метафизики и философы придали законченный вид горгонам, гарпиям, л амиям, тритонам и нереидам.

Видимое соответствие дорической простоты мантикоры (см. ст. «Мантикора»), йела (см. ст. «Йейл») и коринфской детали их аналогов в труде Топселла, по мнению автора, показывает этапы развития и изменения предмета, пока им не занялись поэты.

Позднее влияние бестиариев отражено в диаграмме (с. 279), также служащей пояснением к отсылкам, сделанным в настоящих заметках.

Ариосто между 1516 и 1532 годами и Дю Бартас в 1578 году напечатали поэмы, находясь под влиянием настроений Геснера. Для него, шведского натуралиста, начавшего, хотя и неуверенно, собирать образцы из первых рук, равно как и с библиотечных полок, наш «Физиолог» уже являлся author obscurus, то есть явно недостоверным источником.

 

^{Птицечеловек (орнитоантроп) (Альдрованда)}

 

^{Кашалот (Альдрованда)}

 

^{Все эти люди могли, естественно, находиться под влиянием любого предшествующего источника, еще большее количество тех, кто не испытал подобного влияния, например Данте, Филимон Голландский, переведший Плиния в 1601 году}

 

В числе его современников Пьер Белон (De arboribus Coniferis, Resiniferis aliisque semper virentibus…, 1553), впервые написавший о вечнозеленых хвойных растениях и растениях‑паразитах, и Ронделет (Admirabili operi antiquorum et rerum suspiciendarum praestantia…, 1553), описавший погребальные обычаи древних, технику мумификации. Кроме того, на него повлияли исследователи рыб, чьи рисунки широко воспроизводились и способствовали появлению стихов о море.

Именно через указанных авторов и Дю Бартаса, хотя больше напрямую по линии Тревиза, елизаветинцы восприняли своих сказочных животных.

В этом отношении Спенсер оказался ближе Европе, чем своей родной земле. И Мильтон, перечислявший замысловатых животных, цитируемых в соответствующем месте, возможно, имел в виду похожий перечень Дю Бартаса.

 

 

ДРУГИЕ ЗВЕРИ

 

Речь о некоторых животных, упомянутых в заметках, но не отраженных в тексте.

Водоворот, описанный Спенсером, это кит, который вращается и выпускает фонтан. Дю Бартас называл его «кит или пыхтящий кашалот». Physeter – греческое название, обозначающее «того, кто дует». Это не водоворот, хотя данное явление и известно Джеральду Уэльскому.

Сколопендры, как отмечал Аристотель, тип многоножек или аннелид, кольчатых червей, примерно двух футов в длину. Плиний, в свойственной ему манере, развил мысль и превратил их в морских исполинов, заставил плавать с помощью ног и вздыматься, как трирема.

Комментаторы XVI века поделили их на два вида: морских червей, которые существовали как таковые, и чудовищ величиной с кита. Возможно, в этой форме их многочисленные конечности были подобны конечностям гигантских кальмаров или, возможно, реморам, прилипал, прикреплявшихся к брюху неких огромных существ.

 

^{Сколопендра (Альдрованда)}

 

^{Горгона, или катоблепас (Топселл, 1607)}

 

В сноске к статье «Йейл» катоблепас упоминается как возможный родственник йейла. Топселл перекодировал данное животное в горгону, что и показано на рисунке. «Этот зверь усеян по всему туловищу чешуйками, как дракон, на голове у него нет никаких волос. У него огромные зубы, как у свиньи, крылья и лапы, телосложением напоминает и быка, и тельца».

 

^{Морской конек (этрусский)}

 

Возможно, и йейл, и катоблепас имели право на существование, горгона XVI века стала комбинированным существом. «Сказанное вполне может служить в качестве описания животного, пока по провидению богов из этого можно извлечь больше» (Топселл).

 

^{Морской конек (hippocampus)}

 

Большинство сатиров, возможно, разновидность водяного (тритона) или ламантина (морской коровы). Всякий, кто видел настоящего морского конька (hippocampus), имеет представление о параллелях между сушей и морем.

Клюворот – это, конечно, xiphias gladius – меч‑рыба.

Доктор Ансельм Робин отмечает, что розмарин – кит. Отмеченные части означают «лошадь»:

 

^{Древесные гуси Бернакля}

 

«Гуси древесные Бернакля, якобы растущие на деревьях:

а) казарка белощекая (птица), б) морская уточка (ракообразное)».

Они заслуживают отдельного параграфа по двум основаниям. Во‑первых, прилетающие на юг дикие гуси не были замечены в процессе выращивания детенышей. Во‑вторых, моллюск обычно имеет форму тюльпана, а крылья диких гусей при складывании иногда выглядят примерно так же. Налицо этимологическая путаница по поводу крыльев, ибо переводчики зачастую склонны подменять понятия – скажем, створки раковины устриц на «крылья».

«В равной степени существует множество птиц, называемых казарками, – писал Джеральд относительно Ирландии в 1187 году, – которых природа создала необыкновенным, замечательным образом. Они напоминают серых гусей, но меньше их по размеру.

Разбухшие, как нарост, вначале и похожие на сосновые шишки, плывущие по воде, затем, защищаясь в раковинах, чтобы обеспечить естественный рост, они висят с помощью клювов, подобно морским водорослям, прикрепившимся к древесине.

Постепенно покрывшись перьями, или падают в воду, или отправляются в свободный полет, продолжая расти, питаясь соком дерева, находящегося в морской воде. Мне самому часто удавалось наблюдать более чем тысячу эмбрионов птиц этого вида в минуту на морском берегу, свешивающихся с дерева, покрытых раковинами, уже совершенно сформировавшихся.

После спаривания они не откладывают никаких яиц, как обычно поступают птицы. Курица никогда не сидит на яйцах, стремясь их высидеть. Ни в одном уголке мира не видели, как они сходятся парой или строят гнезда.

В некоторых частях Ирландии епископы и религиозные деятели не решаются питаться этими птицами во время поста, будто они не относятся к плоти, ибо не рождены плотским путем. Эти люди явно заблуждаются. Так, если кто‑нибудь съест часть бедра нашего первого родителя, подлинной плоти, хотя и не рожденной плотским образом, я подумаю, что он не виновен в том, что существует плоть».

Джеральд, как и святой Иероним, гордился теорией, согласно которой, во всяком случае, ирландцы являлись каннибалами.

 

 

ПЕРЕВОД

 

Иногда создается впечатление, что рукопись написана школяром, испытывавшим затруднения при чтении Библии. Большинство предложений сопровождаются вводными словами типа «сверх того», «поистине», «следовательно», «итак» или «поэтому». Такие повторы сняты редактором.

Встречаются ошибки в написании или даже банальные ошибки там, где приводится переписчик. Не станем докучать читателю серией уточнений по поводу текстуальных расхождений, поскольку надеемся, что книга предназначается для широкого круга читателей, которых вряд ли интересуют специальные тонкости. Данный переводчик воспользовался своим правом и обошелся без них. Однако не осмелился что‑либо править, не изучив общий смысл понятий в других бестиариях, скажем у Альдрованда и других ученых.

Нижеследующий текст являет прекрасный пример такого рода манипуляций.

На первой странице появилось утверждение по поводу львов: «Hujus genus tripharium dicitur». Оно сопровождается пробелом, будто переписчик вздумал взглянуть на свою работу и пребывал в некотором замешательстве.

Tripharius не упоминаются ни у Льюиса, ни у Шорта, в то время как Бакстер и Джонсон приводят «Triforium, trefoil». Хвосты львов, которыми они стирают следы во время преследований, на заключительных страницах украшены трилистником.

Представление о нашем предложении как о возможном «разнообразии этих существ, как говорят все трое» тотчас ослабляется тем фактом, что автор бестиария обычно упоминает только две разновидности. А то, что «у льва три особенности», подтверждается «Физиологом», написанном на греческом, где перечислены именно три характеристики.

После некоторого замешательства и перед лицом утверждения о том, что у львов рождается пять детенышей, мы перевели: «Помет этих существ обычно состоит из троих».

Причина в том, что в других бестиариях, в частности соотносящихся с настоящей рукописью и духовной архитектурой по всей Европе (см., например, «Символизм животных» Эванса), приплод осторожно обозначен цифрой 3. Подобное представление возможно именно в Средние века.

Triplasius означал трилистник. Следовательно, эта версия представлена без объяснений из опасений напугать читателя заумным примечанием.

Следует признать тот прискорбный факт, что третья версия, сопровождающая «Физиолога», возможно, самая точная.

Переводчик обладает некоторыми правами внести в свой оригинал толику сомнения.

В нашей книге мы попытались дать неискаженную версию латыни. Именно ученый XVII века, исследовавший бестиарий, заявлял: «Как послушные дети, прикроем наготу наших отцов подходящей интерпретацией». Именно это я и попытался сделать.

 

 

[1] Э. П. Эванс дает понять, что он оживляет их рыком.

 

[2] Доктор Джонсон поведал интересную историю про одного из предков мисс Трейл, не подозревая, что ее взяли из бестиария. Итак, предком мисс Трейл был сэр Генри Солсбери, носивший на своем щите изображение «баварского льва». Побежденный им в битве противник распростерся перед ним со словами: «Sat est prostrasse leoni» (склоняюсь перед львом). Восхищенный столь тактичным и уместным высказыванием, сэр Генри пощадил своего врага, что говорит о возможном знакомстве обоих сражавшихся. Вероятно, впоследствии сэр Генри так часто повторял эту историю, что она впечатлила его домашних и стала передаваться из поколение в поколение как семейная легенда и дошла до мисс Трейл.

 

[3] 

Таков королевский нрав особи.

Не охотиться на того, кто кажется мертвым.