Решение женихов убить Телемаха

 

(Гомер. Одиссея. IV, 625-847)

 

Однажды женихи, по обыкновению, забавлялись на дворе перед царским домом игрою в диск и дротик, между тем как Антиной и Эвримах, знатнейшие между ними, вожди всего сонма, сидели в стороне и не принимали участия в состязаниях. К ним подошел Ноэмон, сын Фрониев, и сказал Антиною: "Антиной, скоро ли воротится Телемах из Пилоса? Он отплыл на моем корабле, и мне необходим тот корабль: нужно плыть в Элиду и взять там одного лошака из стада". И Антиной и Эвримах удивились словам Ноэмона: они думали, что Телемах или у свинопаса Эвмея или в поле, где пасутся стада овец. "Скажи мне, Ноэмон, – спросил Антиной, – когда отправился Телемах из Итаки и кто его спутники? Добровольно ли отплыли с ним благородные юноши Итаки или им взяты рабы? Скажи мне также, силою ли взял юноша корабль или ты дал ему добровольно по его просьбе?" – "Я сам отдал; да и кто бы отказал такому мужу, постигнутому бедою. Вместе с ним отправились храбрейшие юноши из народа; во главе их – Ментор, а может быть, бог: дивного Ментора видел я вчера здесь, в Итаке". С этими словами Ноэмон оставил женихов и отправился в дом свой. Антиной и Эвримах были вне себя от гнева. Когда окончилась у женихов игра, Антиной обратился к собранию с такими словами: "Горе, великое дело совершил Телемах. От него мы не ждали такой отваги. Мальчик, он ускользнул от нас, добыл прочный корабль, взял отличнейших из народа, а мы и не заметили. Затеял он погубить нас, но не бывать этому: пусть лучше он сам погибнет! Дайте мне быстрый корабль и двадцать гребцов; я подстерегу Телемаха на обратном пути между Итакой и Замом: на гибель себе самому пустился он разыскивать след отца". Все похвалили его решение, торопили его и обещали доставить все, в чем он нуждался. Затем отправились женихи во дворец. Но злые замыслы врагов Телемаха не остались тайной. Глашатай Медонт, поневоле служивший женихам, стоял за двором у стены и слышал все, что они говорили. Тотчас же поспешил он во дворец и рассказал царице, что женихи замышляют убить ее сына, когда он будет возвращаться из Пилоса. Замерло сердце у царицы, подкосились колена, голос отказался служить ей, очи наполнились слезами. Наконец, собравшись с духом, обратилась она к Медонту: "Скажи мне, глашатай, зачем отплыл из Итаки сын мой, что заставило его пуститься в опасное море? Или он хочет, чтобы и его имя исчезло в потомстве?" – "Царица, – отвечал ей Медонт, – я не знаю, последовал ли Телемах внушению бога или собственного сердца. Он отправился в Пилос затем, чтобы сведать, погиб Одиссей или есть надежда увидеть его в Итаке". С этими словами он удалился. Опечалилась Пенелопа, села она на пороге горницы и громко зарыдала; рыдали с нею и все служанки, находившиеся в доме.

"Милый, тяжко поразил меня Зевс Олимпиец бедами. Ни одна жена на свете не выстрадала, сколько пришлось выстрадать мне. Прежде погиб доблестный, славный супруг мой, а теперь бурные ветры умчали милого сына моего из родной Итаки. А я и не знала об этом. Зачем не разбудили вы меня: ведь собрался он удалиться отсюда не без вашего ведома. Когда б заметила я, что он намерен удалиться, наверное, уговорила бы я его остаться со мною, или разве мертвую покинул бы он меня в этом жилище. Позови мне скорей старика Долия, верного слугу; пусть сходит он к Лаэрту и попросит совета его. Все обдумав, Лаэрт подаст, быть может, разумный совет". В ответ Пенелопе сказала тогда верная няня Эвриклея: "Свет наш, царица, повелишь ли ты казнить меня беспощадною медью, или я ничего не скрою от тебя. Мне было известно все, и сама я выдала Телемаху на дорогу вина и хлеба; но я поклялась молчать до двенадцати дней. Он не хотел, чтобы горевала ты, не хотел, чтобы поблекла у тебя от скорби свежесть лица. Ты же, царица, омывшись и облекшись чистой одеждой, войди с рабынями а свою верхнюю горницу и там сотвори молитву перед Афиной Палладой: она, конечно, спасет Телемаха от смерти. Пощади старика Лаэрта, и без того довольно у него печалей: вечные боги возненавидели род Аркисия; но неужели не оставят они никого из этого рода, кто бы властвовал над Итакой?"

Пенелопа послушалась совета Эвриклеи и, помолившись Афине Палладе, удалилась в опочивальню. Полная грустных мыслей, долго не могла она сомкнуть глаз. Богиня Афина послала Пенелопе сон. К изголовью ее подкрался призрак Ифоимы, супруги Эвмела, царя фессалийской Феры, и промолвил: "Пенелопа, печальная, спишь ты? Боги не велят тебе плакать и сетовать; твой сын возвратится невредимый, ему помогает Афина; она послала меня сюда возвестить тебе это". Полная сладкой дремоты, Пенелопа так отвечала мнимой сестре: "Друг мой, сестра, как пришла ты сюда? Мы виделись до сих пор так редко. Если же ты богиня, то открой мне, жив мой сын или его уж не стало и сошел он в область Аида". Не дал ответа призрак и исчез. Пробудилась от сна Пенелопа; покинула ложе; ожила сердцем.

Той порой женихи снарядили корабль. Антиной с друзьями отплыл на нем к скалистому острову Астеру, что лежит между Этакой и Замом. Там стал он поджидать Телемаха.