Животные в кельтской мифологии

 

Наконец, мы должны кратко рассмотреть роль животных в языческой кельтской мифологии. Животные играли весьма яркую и отчетливую роль в кельтских традициях, уступая в этом только птицам.

Кабан в древнем кельтском обществе, судя по всему, был животным par excellence. Начиная с латенского времени есть многочисленные свидетельства его почитания. Данные из галынтатских погребений, где встречаются кости свиней, говорят о том, что и в более древние времена они имели какое‑то ритуальное значение. Иконография романо‑кельтских областей дает множество примеров изображений свиньи или кабана (рис. 46); островные тексты также содержат многочисленные упоминания об этом животном – и как о сверхъестественном создании, и как о любимом блюде людей и богов. Это была излюбленная добыча охотников, пища героев. Сексуальные возможности, физическая сила, героическая оборона загнанного в угол кабана и его страсть к плодам священного дерева – дуба – обеспечили свиньям и кабанам почетное место в кельтской мифологии. Существовал даже галльский бог, которого звали Мокк, то есть «Свинья»; другой носил на своем теле огромного кабана (рис. 47). Простые алтари таинственного бога северной Британии Ветерия, или Витирия, как он еще называется в надписях, также украшали изображения кабана и змеи.

 

 

Рис. 46. Бронзовый кабан из Невиан‑Суйя (департамент Луаре, Франция); бронзовый кабан из Баты (Толна, Венгрия).

 

 

Рис. 47. Каменная фигура из Эффинье (департамент Верхняя Марна, Франция).

 

Мы уже говорили об олене как об атрибуте Кернунна (рис. 48). Лошадь также высоко почиталась начиная еще с эпохи полей погребальных урн. Бык (рис. 49), судя по всему, играл несколько подчиненную роль, тем не менее он все‑таки был очень важен для местных культов. В религиозной иконографии белгов часто встречается трехрогий бык; некоторые такие изображения из бронзы дошли до Британии. «Похищение быка из Куальнге» вращается вокруг титанического сверхъестественного быка – Бурого из Куальнге, который первоначально был антропоморфным божеством, а потом принимал множество животных обликов, пока не стал могучим быком. Но представляется, что в мифологиях языческих кельтов до некоторой степени преобладали кабан и олень. Баран (рис. 50), как в облике таинственной змеи с бараньей головой, так и в своем естественном виде, также фигурирует в культовых контекстах, в то время как бог с бараньими рогами хорошо засвидетельствован в ранней иконографии.

 

 

Рис. 48. 1 – фибула с изображением лошади (Швибердинген, Людвиксбург, Германия); 2 – лань (Таунус, Германия); 3 – лошадь (Силчестер, графство Гэмпшир); 4 – лошадь (Фризен, Саарланд, Германия).

 

Некоторые водные существа также играли свою роль в создании сверхъестественных легенд. Самым важным из них был лосось; его считали хранителем мудрости Иного Мира; его облик принимали некоторые божества, он был духом и символом священных рек и озер. Согласно ирландской традиции, лосось поедал орехи священного орехового дерева, падавшие вниз, в пруд, и поэтому его мудрость и сверхъестественные силы постоянно обновлялись. На рельефе из Галлии показана человеческая голова между двумя огромными лососями; возможно, это следует объяснять как передачу магической мудрости волшебной голове. Точно так же некоторые галльские боги и скандинавский Один получали свое знание о мире и о событиях в нем от двух воронов, которые сидели у них на плечах и вещали им в прямо в уши.

 

 

Рис. 49. Изображение быка на бронзовой детали колесницы из Булбери, Дорсет.

 

Собака (рис. 51) также играла свою важную роль в мифологии кельтских народов. Как мы уже знаем, герою Кухулину было запрещено есть собачье мясо. Нодонт, бог, которого почитали в Лидни, также во многом ассоциировался с собаками. В одном случае его имя сопровождает изображение собаки, и это заставляет предполагать, что, как и кельтские божества вообще, Нодонт мог быть оборотнем и по собственной воле принимать облик своего культового животного.

 

 

Рис. 50. Баран на серебряном торквесе из Манербио‑суль‑Мелья (Брешия, Италия); баран на золотом торквесе из клада, обнаруженного в Фран‑ле‑Бюиссеналь (Эно, Бельгия).

 

 

Рис. 51. Бронзовая собака (место находки неизвестно).

 

Иной мир

 

Кельты страстно и радостно верили в Иной Мир, дом богов, источник всех наслаждений и счастья. Они верили в продолжение материального существования. Их погребения были снабжены предметами, которые считались необходимыми для путешествия в Иной Мир и пира. Умный и бесстрашный герой мог силой пробиться в Иной Мир в своем смертном обличье, используя предательство и хитрость. Богиня могла влюбиться в героя и взять его с собой в собственное волшебное царство. Нигде мы не видим, чтобы Иной Мир служил наградой за хорошее поведение. Понятия добра и зла просто отсутствовали в представлениях кельтов о жизни после смерти, за могилой или даже пребывании в Ином Мире при жизни – с каким‑нибудь божественным созданием. Иной Мир естественным образом принадлежал каждому человеку: он был таким же определенным и почти столь же ощутимым местом, как и мир людей.

Магия господствовала над всей кельтской религией; на религию влияло также правильное или неправильное исполнение ритуала. Боги кельтов были столь же ловкими и непредсказуемыми, как и их соплеменники; если найти к ним подход и умиротворить их согласно их личным склонностям жертвоприношениями и чтением заклинаний и песнопений, они могли стать добрыми и благодетельными. Если ими пренебрегали, оскорбляли их, то они становились жестокими и беспокойными. Боги часто посещали мир людей и шутили с теми, кто попадался им на пути. Они не были ни непобедимыми, ни бессмертными. Считалось, что они могут умереть, как и сами люди.

 

Заключение

 

В этом вынужденно кратком очерке на большую и сложную тему мы сказали достаточно, чтобы можно было рассмотреть, хотя бы в самых общих чертах, основные особенности языческой кельтской религии. Цезарь говорил:

«Все галлы чрезвычайно набожны», и все имеющиеся у нас данные подтверждают это наблюдение. Жизнь языческих кельтов – и, до некоторой степени, их потомков‑христиан – окутана и пропитана суевериями и мелкими религиозными приметами, искупительными обрядами, заклинаниями и действиями, которые должны были отвратить зло. Ни одна птица не могла пролететь над головой кельта или опуститься на землю без того, чтобы ее движениям не придали какое‑нибудь значение; мясо некоторых животных нельзя было есть из‑за религиозных табу; здания не сооружали без определенных жертвоприношений, животных или человеческих (останки жертв хоронили под фундаментом), и тому подобного. В каждой сфере повседневной жизни кельты считали необходимым защищаться от богов и сил Иного Мира так, как учили их друиды в глубокой древности; это учение повторяло каждое новое поколение жрецов и провидцев. Плохим человеком был тот, кто не исполнял все искупительные обряды, навлекая тем самым гнев богов: он считался просто глупцом, невоспитанным и лишенным разума.

Хотя религия языческих кельтов и была варварской и достаточно неясной, без четкой системы, без догматики, она впечатляет своей откровенностью и тем, насколько огромную роль играла в жизни народа. Более того, она была достаточно однородной на большой территории и на протяжении длительных периодов времени, чтобы обладать собственным индивидуальным характером, который делал ее преимущественно отражением духовной жизни народа. Таким образом, она заслуживает определенного места среди религий Древнего мира.

 

 

Глава 7

Кельтское искусство

 

Под кельтским искусством в данном контексте мы подразумеваем стиль искусства, который зародился в кельтском обществе в латенский период. Именно этот в высшей степени оригинальный и сложный набор декоративных мотивов стал реальным и характерным вкладом кельтов в основы европейской культуры. Вполне очевидно, что он ведет свое начало от мотивов, заимствованных из самых разных источников, но кельтские художники, особо даровитые в этой области, превратили их в сложное и необыкновенно утонченное целое. Часть таких произведений должны были выполняться в камне, и гораздо больше узоров, наверное, украшали кожу, кость и дерево. Однако именно в работе по металлу мастерство кельтских художников достигло полного расцвета. В основном стиле имелись большие региональные различия, и искусство Британии и Ирландии значительно отличалось от континентального. Многим критикам оно кажется сдержанным и с эстетической точки зрения, пожалуй, превосходит почти безумную сложность более поздних континентальных образцов. Хотя в основном это искусство декоративно, его нельзя отделить от религии и магии: именно они служат основой многих наиболее типичных мотивов.

 

 

Рис. 52. Колесничная чека из Грабенштаттена (Урах, Германия).

 

 

Рис. 53. Образцы кельтских изображений голов.

 

В 600 году до н. э. в Массилии (Марсель) в устье реки Роны была основана греческая торговая фактория. Вся кельтская округа оказалась подвержена различным средиземноморским влияниям. Помимо всего прочего, кельты стали импортировать вино из 1 реции и Этрурии, ьино это поставлялось в больших сосудах, называвшихся ойнохоями. Они были украшены античными орнаментами, происхождение которых было самым разным; в них преобладали растения, листья и другие природные мотивы. Кельты с удовольствием потребляли содержимое сосудов, а их орнамент, очевидно, оказал влияние на кельтских художников. Сочетая эти классические мотивы, а также старые местные художественные и религиозные европейские мотивы бронзового века (священные водяные птицы, символы Солнца и т. д.) с галыптатскими геометрическими формами и великолепным «звериным» стилем персов, скифов и других, еще более восточных народов, кельты развили собственный, оригинальный и увлекательный стиль искусства. Все эти заимствованные элементы смешались столь незаметно, что происхождение каждого из них покрылось мраком; натурализм уступил фантазии, простой мотив превратился в бурный поток, в сложный узор. Необыкновенная интенсивность и небывалое разнообразие кельтского искусства завораживает. Можно часами, буквально не разгибая спины изучать какой‑нибудь узор, но так и не понять всю его сложность. Редко случается, чтобы два отрезка одного и того же узора оказались совершенно одинаковыми, и в то же время целое отнюдь не выглядит негармоничным. Асимметричные узоры кажутся симметричными, хотя в то же время во многих случаях практически невозможно найти два идентичных фрагмента повторяющегося узора. Рисунок течет, разливается, у него нет ни начала, ни конца. Он просто есть. Кельтский стиль искусства подводит нас к самой сути кельтского характера. Он воспроизводит извилистую и сложную структуру мышления кельтов, сложность их языка, показывает запутанную, постоянно меняющуюся и таинственную природу их религии. Короче говоря, кельтское искусство – это впечатляющее обобщение всего существенного и своеобразного в духовной жизни кельтов. Итак, новый стиль искусства использовался для декорирования оружия и личных украшений аристократов, от покровительства которых зависели художники. Так украшали котлы и металлические фляжки для вина, конскую сбрую (рис. 52), и, несомненно, в том же стиле были выполнены деревянные орнаменты в домах. Этот стиль проявляется в предметах религиозного характера, хотя религиозные мотивы постоянно встречаются и на вполне утилитарных изделиях. Священные символы – такие, как человеческая голова (рис. 53), головы птиц и зверей, которым поклонялись кельты, волшебные птицы, священные деревья и другие подобные элементы, – сливаются в бесконечный текучий узор и в то же время резко из него выступают.

 

 

Рис. 54. Женская головка, увенчанная головой совы (Райнхайм, Саарланд, Германия).

 

Пауль Якобсталь был первым великим специалистом по древнему кельтскому искусству, выявившим три основных источника, из которых кельты черпали свое вдохновение. Сегодня археологические исследования показывают, что, хотя Якобсталь был в основном прав, речь идет о более сложном и разнообразном воздействии со стороны на кельтское искусство, чем можно было подумать в то время. Маловероятно, что древнекельтские мастера взяли прямо с Востока наиболее экзотические элементы. Все они существовали в Средиземноморье, и, очень возможно, кельты заимствовали их непосредственно из Италии вместе с другими, более знакомыми античными мотивами.

Говоря о раннем кельтском искусстве вообще, Якобсталь писал: «Репертуар кельтского искусства был весьма узок. Изображение человека ограничивалось огромными каменными статуями типа менгиров, в бронзе – несколькими бюстами или миниатюрными, похожими на кукол, человечками и множеством голов. Животных, которые выглядели бы естественно, очень мало; большинство из них фантастичны и чрезвычайно стилизованны». И далее, подчеркивая существенное различие между классическим и кельтским искусством, Якобсталь пишет: «Для греков спираль – это спираль, а лицо – лицо. Всегда ясно, где кончается одно и начинается другое. А кельты могли «читать» лица в спиралях и завитках. Двойственность – неотъемлемая черта кельтского искусства».

 

 

Рис. 55. Общий вид фляжки из погребения с колесницей в Вальдальгесхайме (Хунсрюк, Германия).

 

Раннее кельтское искусство делится на стили, которые соответствуют ранней, средней и поздней фазам латенской культуры; это деление относится только к Европе. Что касается Британских островов, то кельтское искусство там было настолько своеобразным, что его надо рассматривать в отдельности от континентального. К тому времени, когда в Ла‑Тене на озере Невшатель около 100 года до н. э. были в огромном количестве захоронены жертвенные приношения, кельтское искусство на континенте практически выдохлось. Продолжать традицию суждено было Британии и Ирландии, которые внесли в нее весьма заметный вклад.

 

Стили искусства

 

Ранний стиль

 

На континенте кельтское искусство возникает в середине V века до н. э. Специалисты выделяют основные черты этого раннего периода, первой фазы, которую назвали ранним стилем. На этой начальной стадии кельтское искусство неизбежно было экспериментальным и незрелым, однако даже тогда оно уже имело яркий, индивидуальный характер и заимствованные элементы превратились в кельтские, по сути своей, мотивы. Одна из самых впечатляющих гробниц, в которой была похоронена могущественная королева или княгиня, найдена в Райнхайме близ Саарбрюкена в 1954 году. Датируется она IV веком до н. э. Покойница была погребена в великолепной могиле, снабженной богатым погребальным инвентарем, что, как и погребение в Виксе, говорит о силе и могуществе, которым обладали женщины в кельтском обществе. Сама погребальная камера построена из дуба; никакой повозки в ней, судя по всему, не было. Предметы, обнаруженные в гробнице, поражают богатством и красотой. Одна из наиболее утонченных вещей – это витой золотой торквес. На его концах – сложные украшения в виде женских голов, поверх которых мы видим головы сов (рис. 54). Тела растворяются в декоративной листве. Возможно, эта богиня, атрибутом которой была сова, кельтская предшественница классического типа Минервы. Браслет‑полумесяц, найденный в этой гробнице, украшен подобным же образом. Кроме того, был найден закрытый браслет, ажурные золотые кольца и другие золотые вещи. Одна из наиболее прекрасных вещей в погребении – это знаменитая бронзовая фляжка с носиком, которая очень похожа на фляжку из кельтской могилы в Вальдальгесхайме (рис. 55).

Более ранняя могила, датируемая примерно VI веком до н. э., где также была похоронена могущественная королева или княгиня, была обнаружена в Виксе (Шатийон‑сюр‑Сен). Близость погребения к крупному хиллфорту на Мон‑Лассуа и присутствие рядом другого значительного погребения заставляют предполагать, что это один из кельтских центров власти и влияния. В кургане находилась погребальная камера из досок, где найдена колесница с бронзовыми украшениями. Одним из прекраснейших предметов в гробнице оказалась диадема или, скорее, золотое ожерелье, украшенное крылатыми лошадками. Это импортный предмет южного происхождения. Среди погребального инвентаря присутствовали также броши, бронзовые сосуды, бронзовый флакон и большой бронзовый кратер из Греции.

 

Вальдальгесхаймский стиль

 

От этого раннего, экспериментального стиля мы переходим ко второй фазе кельтского искусства – так называемому вальдальгесхаймскому стилю (около 325–250 годов до н. э.). Она показывает, что внутри старого стиля развились новые тенденции. Симметрия была отброшена, и узоры стали свободными и текучими. Художественные мотивы теперь еще дальше отходят от своих средиземноморских и восточных прототипов.

 

 

Рис. 56. Животное, похожее на лошадь, первоначально находившееся на крышке кувшина из Вальдальгесхайма.

 

Вальдальгесхаймский стиль получил название по княжескому погребению, обнаруженному в Вальдальгесхайме, округ Кройцнах. Речь идет о двойном погребении мужчины и женщины; в могиле также обнаружена колесница с полной сбруей. Это одна из последних по времени могил среди роскошных кельтских погребений на Рейне. Среди богатого погребального инвентаря находился уже упомянутый кувшин, принадлежавший к более раннему стилю. Тулово кувшина украшено легкими гравированными узорами. На верхней части ручки помещена голова барана; нижний ее конец украшен мужским лицом с бородой и усами; его лоб украшает отчетливая корона из листьев – Якобсталь полагал, что это признак божества. На реконструированной крышке находилось животное, напоминающее лошадь (рис. 56). На других металлических предметах в этом погребении мы наблюдаем новый стиль, который постепенно развивается из раннего.

Среди золотых предметов находился торквес с прекрасным сложным орнаментом из рельефных спиралей и петель на концах и прилегающих к ним частях кольца. Был и витой закрытый браслет, украшенный «бусами» между завитками, а также два великолепных браслета‑полукольца с богатым орнаментом на концах и задних частях петель. В спиральный узор вплетены человеческие головы (рис. 57), а спирали, выходящие из лба и продолжающиеся по бокам головы, выглядят так, будто они изображают рога. Мы уже видели, что баран часто фигурирует в латенском искусстве. Кельты очень почитали рогатого бога – будь то с рогами оленя, быка или барана.

 

 

Рис. 57. Лица, вплетенные в узор на браслете‑полукольце.

 

В этом погребении были обнаружены также два орнаментированных наконечника для ярма колесницы, правда украшенных весьма скромно. Кроме того, была найдена пара великолепных бронзовых пластинок. Каждая из них украшена головой с типичными выпуклыми глазами, выразительно очерченными бровями, заходящими на боковую сторону лица, в своеобразной короне из листьев. Тонкие руки подняты в религиозном жесте – так называемая поза оранта (молящегося), которую друиды использовали во время молитв; на шее надет торквес.

Вальдальгесхаймский стиль широко распространился по всему кельтскому миру. Фактически он фигурирует на одном или двух ножнах в большом ритуальном захоронении предметов в самом Ла‑Тене.

 

Пластический стиль

 

Эта фаза латенского искусства датируется примерно 275 годом до н. э. Она возникла одновременно с так называемым стилем мечей. Пластический стиль широко использовался для предметов из бронзы, предназначенных в качестве украшений, а также для деталей колесницы. Большой вотивный котел из Бро в Ютландии – прекрасный образец этого более мощного и жесткого стиля. Как писал Сандерс, в нем уравновешены природа и пространственная геометрия. Сам котел показывает, что один стиль не прекращался внезапно, уступая место другому. Котел – ритуальный сосуд вместимостью около 28 галлонов – был намеренно разбит. На нем можно видеть множество прекрасных образцов вальдальгесхаймского стиля, и в то же время в целом он представляет новый, пластический стиль. Диаметр его горлышка около 3 футов. Тулово изготовлено из тонкой листовой бронзы, и на железный обод наложен литой бронзовый край. Как единая деталь с соединениями, поддерживающими три ручки, отлиты совиные головы; каждая ручка обрамлена парой бычьих голов из литой бронзы. Котел изготовлен в III веке до н. э., возможно, в Богемии или Моравии.

В том же стиле выполнен бронзовый предмет из Франции, на котором представлен вариант священного кельтского мотива тройной головы. В узор из переплетающихся спиралей вплетены три человеческие (или, точнее, сверхчеловеческие) головы. У них странные, искаженные черты: на одной стороне головы – огромный глаз, на другой – маленький; только на одной стороне головы мы видим зачесанные назад пряди и только на одной стороне лица – бороду; есть здесь и родинка или бородавка. Все это, как говорит Сандерс, напоминает о герое, подобном Кухулину, в тот момент, когда он переживает одно из своих «искажений»: «Между тем обратилось лицо его в красную вмятину. Внутрь втянул он один глаз, да так, что и дикому журавлю не изловчиться бы вытащить его из черепа на щеку. Выпал наружу другой глаз Кухулина, а рот дико искривился».

 

 

Рис. 58. Человеческие маски почти негроидного типа из Марсона (департамент Марна, Франция).

 

Пластический стиль применялся прежде всего в бронзовых предметах, предназначенных для личного пользования. Это грубоватый стиль, с менее текучими движениями, чем предыдущие. Особенно впечатляют золотые торквесы этого периода. Три утонченных образца найдены вместе с тремя другими в Фенуйе (департамент Верхняя Гаронна). Некоторые человеческие маски, которые использовались в пластическом стиле, выглядят почти как негроиды (рис. 58). Значительный центр ремесленного производства в пластическом стиле, судя по всему, существовал на территории бойев (Богемия), и одним из лучших изделий этого центра как раз является котел из Бро.

Наконец, в этом кратком обзоре фаз кельтского искусства на континенте мы переходим к последней фазе – стилю мечей, который на деле существовал одновременно с пластическим стилем.

 

Стиль мечей

 

Этот стиль, который датируется примерно 275 годом до н. э., намного более оригинален, чем пластический. Для него характерны легко гравированные линейные узоры на металлических изделиях, например бронзовых и железных ножнах, некоторые из которых были обнаружены в Венгрии и Швейцарии. Этот стиль многим был обязан образцам стиля вальдальгесхаймского; в нем преобладали асимметрические мотивы.

Таковы были те многие стили, на которые удобно подразделять континентальное кельтское искусство.

 

 

Британские острова

 

Британия

 

В ходе контактов с Британией искусство континентальных народов, от которых оно пришло, постепенно изменилось, как и очень многое в кельтской культуре.

Точно так же, как естественно ожидать различий в устройстве общества, в размере домов, в степени сложности домашнего быта и тому подобного, так же естественно ожидать изменений и модификаций в стилях искусства.

В Британии есть несколько импортных образцов раннего стиля, однако датировка местных изделий проблематична. Кельтские художники и умелые ремесленники зависели от покровительства князя, который давал им работу. Прежде всего, кельтские аристократы с континента должны были привезти с собой своих художников. Но даже в этом случае разница в стиле заметна с самого начала. Предпочтение, которое в британской работе отдается насечкам, возможно, объясняется тем, что их любили и островные ювелиры, работавшие по золоту для аристократии бронзового века. Фокс, в своем прекрасном исследовании островного кельтского искусства, анализирует 16 предметов, которые, по его мнению, являются импортными и которые положили начало моде, развили вкус к кельтскому искусству до того, как появился подлинный островной стиль. Например, подвесной котел из Керриг‑и‑Друидион в Денбишире (рис. 59) украшен насеченным орнаментом из пальметок и завитков. Он связан с поздней стадией континентального раннего стиля, и в том, что касается орнамента, его непосредственные прототипы, судя по всему, находились в северо‑восточной Галлии. Поскольку орнамент на основании котла и выступающем ободке можно было видеть только снизу, полагают, что котел вешали на четырех цепях, причем достаточно высоко, чтобы орнамент был полностью виден.

Второй из тех предметов, о которых говорит Фокс, – это великолепная накладка на ножнах из Уизбеча, Кембриджшир (рис. 60). Орнамент очень похож на орнамент котла из Керриг‑и‑Друидион, однако менее сложен. Как указывает Фокс, этот орнамент опять‑таки следовало рассматривать под особым углом, ведь человек смотрел на меч, который висел у него на бедре. Художник должен был планировать свой рисунок из пальметок и завитков именно для рассмотрения в такой перспективе. Другой пример орнамента, предназначенного для рассмотрения под определенным углом, – это великолепная голова, вырезанная из сердцевины дуба, которая недавно была обнаружена в графстве Типперери (Ирландия) и которую сейчас изучают специалисты по кельтскому искусству. Тот сложный и запутанный орнамент, которым она украшена, виден лучше всего, когда голова находится значительно выше стоящего, на постаменте. Треугольники, насеченные на краях ножен из Уизбеча, являются составными частями орнамента, который хорошо известен в континентальном искусстве. Фокс датирует эти ножны серединой III века до н. э.

 

 

Рис. 59. Нижняя часть ободка (реставрация) подвесного котла из Керриг‑и‑Друидион, Денбишир.

 

 

Рис. 60. Бронзовая накладка на ножнах для короткого меча из Уизбеча, Кембриджшир.

 

Еще один пример европейской вещи, импортированной на Британские острова, – это замечательный бронзовый наконечник для рога, найденный в Темзе у Брентфорда (Миддлсекс). В отличие от двух уже упомянутых предметов он выполнен в вальдальгесхаймском стиле, тем не менее, возможно, является более поздним. В британских предметах мы редко находим настоящую работу в этом стиле. Выдвигались предположения, что данная вещь вовсе не импортная, а островная, однако это спорный вопрос. Как мы уже знаем, два наконечника для рога были обнаружены в вальдальгесхаймской могиле. Фокс сравнивает завитушки на наконечнике из Брентфорда с утиными головами – и действительно, в кельтском искусстве часто встречаются птицы, как и человеческие головы и животные, приобретающие фантастические, неестественные формы.

Имеются некоторые данные, что для украшения этой вещи использована красная эмаль. Эмаль, видимо, заполняла фон, и контраст между ее ярким цветом и сияющей бронзой должен был бросаться в глаза. Эмаль использовали на континенте уже довольно давно, и этот наконечник для рога, видимо, датируется примерно началом III века до н. э.

Пальметки часто фигурируют на вещах, относящихся к группе раннего импорта. Вдобавок к уже упомянутым предметам, существует ряд кинжалов с орнаментированными ножнами, которые, судя по всему, также были завезены в Британию с континента. На тех из них, что снабжены орнаментом, можно видеть сложные рисунки, зачастую в форме геометрического узора. Фокс указывает на интересное распределение этих предметов. Одиннадцать были найдены в Темзе выше Лондона, между Челси и Ричмондом, и Фокс предполагает, что речь может идти о наличии в этом районе центра торговли или что в этой области находилась столица вторгшихся с континента кельтов, которая пока еще не найдена. Вся эта группа предметов датируется примерно III веком до н. э.

Рассмотрев эту группу предметов, судя по всему импортированных в Британию еще до того, как поселения носителей латенской культуры достигли здесь своего полного расцвета, мы перейдем к кельтскому искусству, которое развилось в самой Британии. Истинные корни этого островного искусства восходят к поселениям носителей марнской культуры в Йоркшире, пришедшим из области Марны во Франции примерно в середине III века до н. э.

 

 

Рис. 61. Обратная сторона бронзового зеркала (Бирдлип, Глостершир). На ручке есть эмалевые вставки.

 

Одним из элементов в этом переселении определенно было племя паризиев, хотя в нем могли участвовать и другие племена. Эта ранняя фаза стилей островного искусства представляет собой творческую переработку вальдальгесхаймского стиля, пластического стиля и стиля мечей художниками, работавшими в нашей стране.

Эволюция кельтского искусства на Британских островах заняла около 300 лет. Примерно с 75‑го по 25 год до н. э. настоящий латенский стиль стал преображаться под влиянием белгов. Тем не менее некоторые прекрасные образцы кельтского искусства, в частности замечательные орнаментированные бронзовые зеркала, создавались в самом конце островной традиции (рис. 61).

Для изготовления этих орнаментированных вещей использовались как железо, так и бронза. Некоторые островные бронзовые вещи были орнаментированы в линейном стиле, который предполагает существование особой ремесленной школы. Это подразумевало использование техники подвижного лекала и «корзиночных» насечек, которые достигли своего полного расцвета в украшении бронзовых зеркал. Одним из наиболее ранних примеров этого стиля является фрагмент накладки на щит, обнаруженный в Тал‑и‑Ллин в Мерионете. Его также можно видеть на умбоне щита из Ллин‑Керриг‑Бах на Англси (рис. 62). Четыре завитка на нем, расположенные по четырем сторонам центрального ребра, содержат мотив «трискеле»[74]. Этот предмет, как и большинство находок из Ллин‑Керриг‑Бах, следует считать импортированным откуда‑то еще.

 

 

Рис. 62. Круг на умбоне щита, Ллин‑Керриг‑Бах, Англси.

 

В Британии отдавали предпочтение асимметричным узорам, и неклассические орнаменты засвидетельствованы гораздо чаще, чем на континенте. В Британии мы видим очень интересную концентрацию зооморфных и орнитоморфных изображений. Например, великолепный щит из Баттерси (первоначально позолоченный и с вставками из красного стекла) орнаментирован с так называемой «складной» симметрией. Хотя он, возможно, датируется I веком н. э., этот щит непосредственно связан с древнейшими образцами островного кельтского искусства. В этой вещи практически нет ничего такого, что не встречалось бы уже в репертуаре кельтского искусства. «Глаза» звероподобных лиц инкрустированы красным стеклом. Орнамент центрального круга напоминает головы сов с огромными выпученными глазами, опять‑таки со стеклянными вставками. Точно так же и на детали конского плюмажа, обнаруженной в Торрсе (графство Керкубри), обращают на себя внимание птичий и животный элемент в орнаменте. Здесь мы видим намек на птичьи головы и стилизованные человеческие маски – типичный мотив кельтского искусства. Это уникальное изделие датируется второй половиной III века до н. э. и служит еще одним примером «складной» симметрии, причем гораздо более ранней, чем та, что мы видим на щите из Баттерси. Здесь также хорошо разработана тема завитков.

Многие ранние мотивы, которые мы здесь видели, позднее, в ходе эволюции островного кельтского искусства, исчезли. В этом случае Фокс опять‑таки показывает, что художник предназначал предмет для того, чтобы его рассматривали во время использования, и узор на плюмаже лучше всего должен был выглядеть с точки зрения воина, стоявшего на колеснице и смотревшего на лошадь сверху. Ракурс орнамента с этой точки зрения должен был придавать ему нужную перспективу. И здесь очевидно влияние вальдальгесхаймского стиля.

Пара накладок на питьевые рога также была обнаружена в болоте Торрс, и весьма вероятно, что они были созданы в той же самой «художественной школе», что и плюмаж. Накладки из тонкой бронзы заканчиваются головами уток – как мы уже видели, это популярный мотив в островном кельтском искусстве. Глаза инкрустированы кораллом или красным стеклом; орнамент‑насечка весьма сложен. Фокс предполагает, что эти предметы были изготовлены в северо‑восточной Англии.

Несомненно, этот плюмаж предназначался для парадных целей, как и многие другие вещи, обнаруженные в болотах, озерах и реках, – к примеру, тонкие бронзовые щиты, видимо, были сделаны в первую очередь для этого, поскольку они слишком хрупки для использования в бою.

Таким образом, в кельтском искусстве Британии можно выделить две основные школы. В одной преобладал линейный стиль, а в другой – тот, что можно назвать щитовым стилем. Ни в Британии, ни на континенте пока не было обнаружено остатков настоящих кельтских мастерских, однако мы знаем, что такие ателье должны были существовать. Художники пользовались циркулями, но прибегали также и к свободным узорам, которые, однако, были основаны на циркульной технике.

В Британии кельтский стиль искусства расцвел мгновенно – по контрасту с его медленным развитием на континенте. Как удачно выразился Сандерс, «в любом случае наблюдателя поражает именно общее постоянство и гармония островной традиции».

Есть и еще одно различие в том, как создавалось кельтское искусство в Британии и на континенте: орнамент на ножнах континентальных кельтов делал обычный кузнец, в то время как в Британии этим занимался ремесленник, работавший по бронзе. Некоторые из наиболее утонченных образцов островного кельтского искусства украшают именно ножны мечей. Большинство из них было обнаружено в северной Ирландии; единственная подобная вещь в Британии была найдена в Багторпе, в Восточном Райдинге (Йоркшир). Здесь использован узор в виде штрихованных насечек. В результате получился один из самых очаровательных образцов островного кельтского искусства. Это – великолепный пример северной школы, прежде всего оковка ножен. Эти ножны близко связаны с подобными им вещами того же времени, обнаруженными в северной Ирландии, которые датируются I веком до н. э.

Как указывает Фокс, бронзовые ожерелья, судя по всему, заменили золотые торквесы к I веку до н. э. Некоторые из них очень величественны и сложны, как, например, ожерелье из Стикхилла у берегов Твида в Роксброшире с его шарнирно‑укрепленной задней частью, а также впечатляющее ожерелье, обнаруженное в Лохар‑Мосс в Дамфризшире (около I века н. э.); видимо, это было место для вотивных приношений. Верхняя часть ожерелья образована из бусин, а передняя часть украшена узором из завитков. К изделию с помощью заклепок была прикреплена ажурная полоса.