Организация снабжения войска в военное время

 

«Во всяком походе лучшее твое оружие – чтобы у тебя было в изобилии пищи, а враги страдали от голода. Итак, прежде чем начать войну, должно всесторонне рассмотреть, сколько нужно запасти и какие будут расходы, чтобы затем своевременно завезти фураж, зерно и остальные виды продовольствия, которые обычно поставляются из провинций; затем следует их сложить в удобных для доставки и укрепленных местах, собрав всего этого больше, чем требуется по расчетам. Если обязательных поставок не хватает, нужно ходатайствовать о выдаче денег и все заготовить».

(Вегеций. Краткое изложение военного дела. III. 3)

 

Военные завоевания расширяли границы Римского государства, а порой экспедиционные силы заходили далеко в глубь вражеской территории. Но чем дальше ступала нога римского легионера, тем сильнее ощущалась потребность в организации обеспечения его провиантом. И как ни желал Гай Марий из соображений экономии окончательно превратить солдат в нагруженных мулов, которые бы тащили на себе абсолютно всё, реальность дальних переходов, во все отдаляющихся в разных направлениях военных походах, ставила римских стратегов перед необходимостью создания надежной системы снабжения войск.

Во многих исследованиях по истории римской армии вопросам обеспечения легионов провизией, снаряжением и боеприпасами в ходе военных кампаний не уделялось должного внимания. Многие авторы забывали указывать, как большие людские ресурсы обеспечивались в ходе боевых действий продовольствием и вооружением, предпочитая ссылаться на то, что легионеры несли всё необходимое на себе, а всё остальное материальное обеспечение вез обоз (Вегеций. III. 7). Однако это простое объяснение верно лишь отчасти, так как требовалось постоянное пополнение продовольственных запасов, а также оружия, которое в ходе боевых действий в определенном количестве оказывалось утраченным или поврежденным. Поэтому роль обозов и транспортов, обеспечивавших бесперебойное пополнение запасов армии, очень важна для понимания системы снабжения армии.

С другой стороны, исследователи все чаще рассуждают об огромных трудностях, связанных с доставкой вооружения в армию из каких‑либо центров производства. Небезосновательно говорится о неразвитости инфраструктуры Империи и опасности нападения на военные транспорты в приграничных районах на пути их следования в зону военных действий. Поэтому совсем не случайно римские военно‑теоретические трактаты полны советами по обеспечению безопасности снабжения войск.

Уже на стадии планирования военной операции, после принятия решения о проведении военной кампании, придворное ведомство для управления финансами (a rationibus) проводило все необходимые расчеты[159]. Ведомство снабжения Рима (annona) содействовало планированию и контролю транспортировок; судя по источникам, префект анноны координировал контроль всех поставок со специально назначаемыми префектами из ведомства анноны – praefecti vehiculorum (ILS 1455; IGRR 1. 135), предоставлявшими необходимую и срочную информацию по передвижению грузов[160]. Подвоз требуемого провианта и вооружения продумывался до мелочей. Соответствующие запасы сосредотачивали в продовольственных и оружейных «магазинах», расположенных в укреплениях на границе в тех регионах, где намечалась крупная операция. На дорогах, ведущих к районам развертывания, также находились продовольственные склады (stationes viarum) (Стаций. Леса. IV. 9. 17–19). Кроме того, часто рассчитывали на получение провианта со стороны союзных племен и народов (Тацит. Анналы. XIII. 7; 8; XV. 25; История. V. 1). Такая система снабжения давала римлянам огромное преимущество над варварами, которые в походе могли существовать только взятыми каждым из дому запасами и тем, что они находили на месте.

 

Транспортировка грузов на легких судах по рекам. Рельеф с колонны Траяна

 

Затем приступали к формированию специальных военных транспортов, которые должны были доставлять грузы из приграничных складов и амбаров в места дислокации легионов. В случае крупномасштабных перевозок со стороны армии в обеспечение поставок включались специальные уполномоченные лица, которые от имени той или иной воинской части вели переговоры с торговыми посредниками (negotiatores). В этом же процессе мог быть задействован и такой персонаж, как lixa, часто ассоциируемый с маркитантом[161]. Однако следует отметить, что данная интерпретация термина далеко не бесспорна, тем более что Ноний Марцелл (48. 17) и Исидор Севильский (Этимологии. XX. 2. 20, под словом lixae) прямо называют lixae «водоносами», а Саллюстий называет этим же термином солдатских слуг, впрочем, иногда намекая на то, что те приторговывали награбленным (Саллюстий. Югуртинская война. 44. 5; 45. 2)[162].

При организации крупных экспедиций и походов глава императорского ведомства ab epistulis рассылал требования предоставить те или иные припасы свободным общинам и союзным царям и рекомендовал квалифицированных офицеров на специальные посты curator copiarum exercitus («попечитель снабжения войска») или praepositus annonae expeditionis («начальник снабжения похода»), но эти посты были временными и ограничены конкретной задачей.

Во время дунайских войн Домициана ответственным за часть военной annona и снабжение продовольствием stationes viarum вдоль дорог, ведущих в зону боевых действий, был трибун латиклавий Плотий Грисп (Стаций. Леса. IV. 9. 17–19). В дакийской кампании Траяна Гай Целий Марциал ведал copiarum cura, «попечением о продовольствии» (AE 1934, 2). Снабжением войск Луция Вера в парфянском походе занимался comes Augusti («спутник императора») Луций Аврелий Никомед, бывший префект vehiculorum, он ведал cura copiarum exercitus, вероятно, под прямым наблюдением императора в его ставке в Антиохии (ILS 1740; Дион Кассий. LXXI. 2. 2). Во время второй маркоманнской войны пост praepositus copiarum expeditionis Germanicae secundae занимал Тиберий Клавдий Кандид (ILS 1140).

Количество поставляемого вооружения рассчитывалось со значительным запасом, чтобы в ходе боевых действий не возникла нехватка оружия, и особенно боеприпасов. Образовавшиеся излишки распределялись по римским укреплениям, основанным на вновь завоеванной территории. В мирное время поставки продовольствия контролировал целый штат лиц, ответственных за его распределение по подразделениям, поскольку в каждом имелся свой «финансист»; иногда эту функцию выполняли табулярии или сигниферы (Вегеций. II. 20), хотя обычно снабжением занимались эвокаты и сигниферы (CIL VIII. 18224). Квестор (quaestor) проводил платежи, а актарий (actarius) фиксировал проведенные платежи в расходных книгах. Судя по записям на дощечках из Виндоланды, иногда обязанность следить за расходными книгами поручалась опционам (Tab. Vindol. II. 127). В военное время главная ответственность за контроль поставок (как оружия, снаряжения, так и продовольствия) ложилась на плечи делегированных из воинских частей в тыловые порты примипилов (или centurio frumentarius)[163].

 

Рельеф колонны Траяна с изображением погрузки провианта и снаряжения на корабли

 

Техника снабжения армии, которая использовалась Юлием Цезарем в ходе военных действий в Галлии 58–51 гг. до н. э. Буквами на рисунке отмечены: А – тыловые базы снабжения, часто дублируемые складами в зимних лагерях; Б – подкрепления, запасные лошади, боеприпасы и замена оружия продвигающейся вперед полевой армии; В – больные и раненые, поврежденное вооружение, возвращающиеся в тыловые базы снабжения на пустых транспортных подводах или речных судах; Г – основной источник питания (с основного места дислокации или от союзных племен/государств); Д – запасы продовольствия на зиму, свозимые в тыловые базы снабжения в течение кампании; Е – «Х» день доставки продовольствия, периодически поставляемого в полевую армию непосредственно из основного источника продуктов питания, вероятно, в сопровождении эскорта воинов союзных племен

 

Римляне предпочитали использовать для продвижения транспортов с продовольствием, оружием и боеприпасами главным образом водные пути, так как они были не только более безопасны, но и доставляли грузы большего объема за меньшее время. Для сравнения можно привести следующие цифры: в одну повозку, которая двигалась со скоростью около 30 км в день, можно было загрузить не более 500 кг груза, при этом военные обозы (impedimenta) растягивались на многие километры, становясь потенциальной мишенью для противника, если только их не помещали в середину маршевых колонн (Вегеций. III. 6; Онасандр. Стратегикос. 6). С другой стороны, один лишь транспортный римский корабль мог перевозить от 35 до 110 тонн груза[164]. Для обеспечения безопасности водных путей, по которым в военное время к театру военных действий следовали продовольственные транспорты, римляне использовали военный флот (Ливий. XXVII. 15. 5; Саллюстий. Истории. II. 47. 7). Море не страшило римлян, и они охотно транспортировали войска и все необходимое им морским путем, особенно если противнику судоходство было совершенно неведомо (Тацит. Анналы. II. 5). В иных же случаях приходилось организовывать сухопутные транспорты, хотя длинная вереница обозов была уязвима для засад и охранять ее было гораздо труднее, чем на воде. Вспомним, что именно огромный обоз вынудил Квинтилия Вара растянуть маршевую колонну, сделав ее особенно уязвимой перед лицом атаки (Дион Кассий. LVI. 18–22). Тацит описывает, как солдаты Дилия Вокулы, сражавшегося с Цивилисом, вынуждены были доставлять продовольствие из Новезия в свой лагерь по суше, так как река была в руках противника. Однако солдаты эскорта пренебрегли мерами предосторожности и вели себя крайне беспечно, будто вокруг царят мир и спокойствие: они сложили оружие на повозки и разбрелись по окрестностям. Цивилис, узнав об этом, устроил засаду и разграбил вражеский обоз (Тацит. История. IV. 35). Для предотвращения подобного сценария было принято укреплять транспортные пути между операционной и тактической базами, размещая на всем их протяжении воинские гарнизоны в городах и специально выстроенных крепостях и сторожевых пунктах (castella или phrouria) (Вегеций. III. 8).

 

Римские повозки (по изображениям на надгробиях)

 

Современными военными специалистами был детально рассмотрен механизм снабжения легионов в галльских кампаниях Юлия Цезаря[165]. На основании изучения его «Записок о Галльской войне» был сделан вывод, что для достижения максимальной эффективности он должен был разделить военные транспорты на три оперативных эшелона. Первый эшелон состоял из сопровождающих полевую армию подвод и вьючных животных. Второй эшелон курсировал между полевой армией и тыловой базой снабжения, перевозя продовольствие и возвращаясь назад с ранеными, а также испорченным и трофейным вооружением на порожних подводах. Наконец, третий эшелон, включавший в себя, видимо, и речной транспорт, перевозил в основном зерно, совершая рейсы между тыловой базой снабжения и полевой армией.

Поскольку многочисленные повозки обозов замедляли движение армии, их отсутствие в некоторых случаях приводило к ощутимому стратегическому превосходству над противником, когда не обремененная обозами армия могла совершать неожиданные для врага маршевые броски. Онасандр прямо советует, не обращая внимания на недостаток продовольствия, стремительно опустошать земли противника, где воины сторицей найдут все необходимое (Стратегикос. 6. 13). Та же позиция еще в республиканское время была выражена Марком Порцием Катоном Старшим, который запретил подрядчикам закупать хлеб для войска и отослал их обратно в Рим, заявив: «Война сама себя кормит» (bellum se ipsum alet). Вместе с тем в императорский период данный принцип стал себя изживать, и римляне все более полагались на четко отлаженную систему снабжения войск, нежели на такой весьма привлекательный для солдат подход, прямо поощрявший неумеренный грабеж населения территорий военных действий. Таким образом, во избежание чрезмерной ненависти со стороны местного населения и ненужных эксцессов римское командование должно было ограничивать алчность солдат, налаживая систему снабжения армии.

 

Фуражир. Рельеф с колонны Траяна

 

Кроме того, заготовка фуража на вражеской территории представлялась довольно опасным мероприятием. Вражеская кавалерия могла в любой момент стремительно напасть и истребить фуражиров. Чтобы свести риск к минимуму, римские полководцы старались высылать отряды для заготовки фуража не одновременно, а в разное время и в разных направлениях. Фуражиры подразделялись на добывающих продукты (cibariatores), а также добывающих пшеницу (frumentarii) и мясо (venatores). Подобные отряды также отбирали у населения вьючных животных, которых в военное время требовалось для грузоперевозок особенно много, и занимались разведкой (Онасандр. Стратегикос. 10. 7). Если и в мирное время происходили бесцеремонные реквизиции (postulatio) вьючного скота для армейских нужд (Апулей. Метаморфозы, или Золотой осел. IX. 39), то что уж говорить о суровом военном времени, когда для сохранения собственной жизни нужно было просто следовать стоическому совету Эпиктета: «А если будет принудительное изъятие и воин заберет его [твоего ослика], оставь, не противься и не ропщи. Иначе получишь побои и тем не менее и ослика лишишься» (Эпиктет. Беседы. IV. 1. 79). Нередко подобные реквизиции перерастали в мародерство со стороны алчных солдатских слуг, продававших награбленное маркитантам, и грань между реквизициями и откровенным грабежом становилась довольно зыбкой. Вполне понятно, что местное население не горело желанием отдавать свое имущество солдатам. Более того, продукты, к которым прикоснулась рука римлянина, в некоторых случаях объявлялись нечистыми. Так это было у евреев, о чем говорят упоминания в некоторых законах, описывающих реквизиции со стороны нечестивых римлян‑идолопоклонников: «Если войска стоят в городе в мирное время, использовать вино из открытых бочек запрещается, из запечатанных – разрешается. Если войска вошли в город во время войны, вино и в открытых бочках остается кошерным» (Мишна. Авада зара. 5:6). Отсюда понятно, что, хотя реквизиции и являлись мощным стимулом для воинов, идущих в бой, а иногда просто восполняли недостаток продовольствия, планирование и обеспечение снабжения армии в походе являлось исключительно важной и ответственной задачей, правильное и разумное выполнение которой было одним из залогов успеха всего предприятия.

 

Глава 13

Походы и марши

 

 

«Бдительный римлянин так

в привычном вооруженье

С грузом увесистым в путь

отправляется, чтобы нежданно

Перед врагом оказаться в строю,

раскинув свой лагерь».

 

(Вергилий. Георгики. III. 346–348)

 

«Те, кто очень старательно изучил военное дело, утверждают, что обычно бо́льшим опасностям подвергается войско во время переходов, чем во время самого боя. При столкновении все вооружены, врага видя лицом к лицу, и на бой идут подготовившись; во время же перехода воин легче вооружен, менее внимателен, и, подвергшись внезапному нападению или коварной засаде, он сразу теряется. Поэтому предводитель со всей тщательностью и заботливостью должен предусмотреть, чтобы во время марша не подвергнуться нападению или в случае, если оно произошло, легко и без потерь его отразить».

(Вегеций. Краткое изложение военного дела. III. 6)

 

Исключая действия по осаде крупных городов и укрепленных пунктов, римские войны носили маневренный характер. Прежде чем вступить в решающее сражение с врагом, армия должна была прибыть на театр военных действий, совершить на нем определенные передвижения и боевое развертывание. Искусство полководца заключается в том, чтобы выполнить все эти маневры с наименьшими для себя потерями и наибольшей оперативной выгодой, выбрав для битвы наиболее подходящее место и время. Быстрота, безопасность и навязывание противнику своих условий – вот основные принципы походного маневрирования. Для того чтобы они были успешно реализованы, необходимо было в первую очередь определить оптимальные маршруты движения, правильно построить походную колонну войск и организовать разведку местности. В трактатах античных военных теоретиков мы находим общие рекомендации по организации походного марша, а в исторических сочинениях – описание различных его вариантов применительно к конкретным обстоятельствам местности и боевой обстановки. Совокупность этих свидетельств позволяет представить достаточно полную картину организации римского походного строя.

 

Походный порядок римской армии (По Иосифу Флавию, Полибию и Вегецию)

 

Обратимся сначала к теоретическим предписаниям. Онасандр посвящает походному строю большую главу (Стратегикос. 6). Он рекомендует полководцу сделать походную колонну как можно более компактной, применяя сомкнутый «квадратный» строй, и по возможности вести войско по открытой местности, максимально растягивая строй на флангах. Раненых, вьючных животных и весь обоз следует поместить в центре походной колонны. В зависимости от того, откуда враг угрожает нападением, лучших воинов надо ставить в авангард или в арьергард. Вперед надлежит высылать всадников для разведки дорог, особенно при переходе через лесистую и холмистую местность, удобную для устройства засад. Онасандр допускает возможность совершения ночных переходов, если необходимо как можно быстрее достичь какого‑либо пункта, но если предполагается вступить в сражение сразу после марша, то нужно продвигаться медленно, не делая длинных переходов, чтобы чрезмерно не утомить солдат. Проходя через земли союзников, двигаться следует без лишних задержек и не допускать грабежей и разрушений, но вражескую страну следует опустошать, лишая врага припасов и внушая ему страх. Когда необходимо пройти ущелье, Онасандр советует прежде всего занять высоты (Стратегикос. 7). Останавливаясь на ночевки, необходимо, выбрав удобное место, возводить укрепленный лагерь и выставлять охранение. Напоминает он и о необходимости посылать воинов за фуражом, отмечая, что эти фуражиры одновременно служат разведчиками, собирающими сведения о присутствии или отсутствии поблизости сил противника (Стратегикос. 10. 7). Вегеций (III. 6) приводит не менее подробные предписания: «Когда вождь собирается двинуться со всем своим войском в поход, пусть он пошлет людей наиболее верных и наиболее хитрых и осмотрительных на отборных конях, чтобы они осмотрели те местности, по которым предстоит идти, и впереди и в тылу, и справа и слева, чтобы враги не устроили какой‑нибудь засады. <…> Пусть передовым отрядом идут всадники, затем пехотинцы; обоз, вьючные животные, обозные служители и повозки должны находиться в центре, так, чтобы за ними была часть конницы и пехоты, готовая отразить нападение. <…> Таким же отрядом вооруженных должен прикрываться обоз и с флангов, так как на них очень часто нападают из засады. Особенно надо быть внимательным к тому, чтобы та часть колонны, на которую, можно думать, будет произведено нападение со стороны врагов, была наиболее укреплена выставленными против врагов отборными всадниками и отрядами легковооруженной пехоты, а также пешими стрелками. Даже если враги окружили все войско, и то со всех сторон должны быть приготовлены отряды для отпора». Как и Онасандр, Вегеций указывает, что при движении в гористой местности надо послать вперед отряды и занять возвышенные места, и добавляет, что, если дороги узки, но безопасны, все равно лучше расширить их. В целях недопущения паники при внезапных нападениях обозные служители (галеарии) получали особые вымпелы, чтобы все знали, под какое знамя должен собираться тот или иной обоз.

 

Рельеф колонны Траяна с изображением переправы по понтонному мосту, сооруженному из соединенных между собой кораблей

 

Действительно, легионам приходилось действовать в самых разных условиях, передвигаясь не только по прекрасным римским дорогам[166], протянувшимся по территории Римской империи более чем на 80 000 км (причем большая часть этих дорог была построена руками тех же солдат), но и в незнакомых, труднодоступных районах. Поэтому «инженерным частям» легионов нужно было прилагать немалые усилия, чтобы срубить деревья, осушить небольшие болота, настлать гати где‑нибудь в лесистых и болотистых землях Германии либо убрать камни и выровнять поверхность земли в каменистых полупустынях Месопотамии. Обычно такие работы поручались легионерам, в числе которых были специалисты инженерного дела, или же вспомогательной пехоте, в то время как конница обеспечивала защиту работающих (Псевдо‑Гигин. Об устройстве военного лагеря. 24)[167].

 

Форсирование реки. Рельеф колонны Траяна

 

Не менее сложную задачу представляла переправа через водные преграды. На этот счет Вегеций высказывает следующие рекомендации (III. 7). При обнаружении брода «пусть будут направлены две линии всадников на отборных конях, отделенные друг от друга достаточным расстоянием, так, чтобы между ними могли пройти пехота и обоз. Первый ряд сдерживает напор воды, второй подбирает и перевозит тех, кто был захвачен или опрокинут течением». Более глубокие, но текущие по ровному месту реки можно было разделить каналами на несколько рукавов. Через судоходные же реки переправлялись по понтонным (наплавным) или постоянным мостам. Первые могли сооружаться из скрепленных борт к борту кораблей, как это видно на изображениях на колонне Траяна (№ 4–5 и 34). Вегеций пишет о том, что при большой спешности (и, надо добавить, при отсутствии подходящих судов) связывались пустые бочки, на которые накладывали балки, либо же использовались челноки‑однодеревки, которые вместе с заранее заготовленными досками перевозились на повозках: связав их канатами, сооружали мост, который, по словам Вегеция, «на время представляет устойчивость каменной арки». При необходимости римляне могли позволить себе выстроить постоянные мосты даже через такие крупные реки, как Рейн и Дунай[168]. Кроме того, в составе римской армии были и конные отряды вспомогательных войск из германских племен, бойцы которых умели в полном вооружении легко преодолевать вплавь самые бурные потоки, о чем неоднократно сообщают наши источники[169].

 

Мост через Рейн, возведенный Цезарем, с приспособлением для забивки свай

 

Более конкретные детали походных порядков и осуществления маршей дают сочинения Цезаря, Иосифа Флавия, Тацита и Арриана. Вот как Цезарь описывает вариант походного порядка, который он использовал в предвидении непосредственного столкновения с противником: «Так как теперь он приближался к самому врагу, то по своему прежнему обыкновению он вел шесть легионов без багажа и обоза; за ним следовал обоз всей армии; наконец, два недавно набранных легиона замыкали всю движущуюся колонну и прикрывали обоз» (Галльская война. II. 19). Судя по контексту, впереди походной колонны и на флангах действовали конница, стрелки и пращники, а саму колонну, возможно, замыкали отряды союзников. Такой строй, несомненно, помог в этом походе избежать серьезных потерь в засаде, устроенной галлами. Остается, однако, неясным, какое место занимал сам Цезарь в походной колонне.

 

Армия в походе. Рельеф колонны Траяна

 

Иногда для того, чтобы обмануть врага, требовалось скрыть истинную численность своего войска во время совершения походного марша. С этой целью Цезарь распределил походные колонны так, чтобы три легиона шли впереди своего обоза, в то время как четвертый легион замыкал всю обозную колонну. «Впрочем, – говорится в «Записках о Галльской войне» (VIII. 8), – как это обыкновенно бывает в небольших экспедициях, довольно незначительную».

Подробное описание походного построения Тита в Самарии приводит Иосиф Флавий. «Тит, – пишет он, – продвигался в глубь враждебной страны позади авангарда, составленного из царских войск[170] и всех союзных соединений. За ним следовали прокладчики дорог и строители лагерей, за которыми под вооруженной охраной везли имущество военачальников. Далее двигался сам Тит в окружении своих копьеносцев и других отборных воинов[171] и сопровождаемый конницей легионов. Сзади везли орудия, а за ними – орел[172] в окружении знамен и с трубачами впереди, за ними – основная колонна, растянувшаяся по шести человек в ряд. Далее везли обоз, за ним двигалась прислуга каждого легиона; наконец, позади всех шли наемники под защитой арьергарда» (Иудейская война. V. 2. 1). Из сравнения с текстом Цезаря нетрудно увидеть общее сходство походных порядков. Главное различие состоит в расположении обоза: Цезарь помещает его непосредственно позади основной массы легионеров, тогда как Тит – сразу за авангардом, перед легионами.

Тацит, рассказывая о походе Германика в 15 г. н. э. (Анналы. I. 51), кратко характеризует строй походной колонны, готовой к отражению неприятельского нападения: «Впереди шла часть конницы и когорты вспомогательных войск, за ними первый легион; воины двадцать первого легиона прикрывали левый фланг находившихся посередине обозов, воины пятого – правый, двадцатый легион обеспечивал тыл, позади него двигались остальные союзники». Такое построение позволило успешно отразить атаки германцев при проходе через ущелья. Другой римский военачальник, Цецина, в походе против германцев принял решение удерживать неприятеля в лесах, пока не продвинутся вперед раненые и весь обоз, и с этой целью построил свои четыре легиона таким образом, что один прикрывал правый фланг колонны, второй – левый, третий шел впереди, а четвертый должен был отражать преследующего врага (Тацит. Анналы. I. 64).

Еще одно, пожалуй, самое подробное описание походного строя римского войска мы находим в сочинении, принадлежащем перу римского государственного и военного деятеля Флавия Арриана (ок. 95–175 гг. н. э.), консула 129 г., наместника провинции Каппадокия в 131–137 гг., который в то же время был писателем, писавшим на греческом языке исторические труды и военные трактаты (ему, в частности, принадлежит одна из лучших историй Восточного похода Александра Македонского). В составе его трудов сохранился небольшой текст, называемый обычно «Построение (Диспозиция) против аланов» и представляющий, по‑видимому, либо фрагмент написанного им военного трактата о тактике или сочинения, посвященного описанию народа аланов («Аланика»), либо отчет наместника, либо же, что наиболее вероятно, разработанный в штабе Арриана как командующего план действий, который включал распоряжения по порядку совершения марша и конкретную боевую диспозицию предполагаемого сражения и который потом был литературно обработан[173]. Арриану пришлось столкнуться с аланами в 135 г., после того как это северокавказское племя вторглось в Армению и в Каппадокию. В первой части «Диспозиции» описывается построение походной колонны римского войска. Выглядело оно следующим образом. Впереди колонны скачут конные разведчики, за ними – петрайские конные лучники под командованием своих декурионов, затем идут в колонну по две алы и когорты вспомогательных войск, перечисленные по своим названиям и с указанием командиров; далее следуют отборные всадники (equites singulares, выполнявшие функции телохранителей командующего), за ними – легионные всадники; затем двигаются катапульты, следом идут построенные в колонну по четыре легиона под командованием своих легатов, префектов, трибунов и примипилов. Далее были построены отряды союзников из Малой Армении, тяжеловооруженных трапезундцев, колхов, ризиан‑копьеносцев и других. После них следовали обозы, и замыкала всю колонну ала даков. Сам Арриан как командующий должен был находиться во главе легионов, но при этом осматривать строй, чтобы возвращать на положенные места нарушающих порядок следования и хвалить тех, кто четко выполняет все предписания. Фланги колонны прикрывались конницей, за которой должны были следить центурионы и префекты. Выдвижение вперед стрелков и размещение обоза позади, вероятно, свидетельствует о том, что Арриан опасался неожиданной атаки с фронта. Обращает на себя внимание тот факт, что значительную часть войска Арриана, которое насчитывало в общей сложности около 15 000 человек, составляет легкая конница и стрелки (всего порядка 4200 бойцов), что, видимо, характерно для восточных провинций Империи. Эта армия двинулась, видимо, по существующим уже дорогам, так как инженерные войска для прокладки пути не упомянуты.

Таким образом, армия действительно всегда в наибольшей степени уязвима во время совершения походных маршей. Вспомним, что одно из самых тяжких поражений – разгром легионов Квинтилия Вара – случилось не в открытом поле, но именно при совершении походного марша. Римская практика, как видно из приведенных свидетельств, была достаточно гибкой. В зависимости от состава войска, обстоятельств времени, особенностей местности и характера потенциальных угроз со стороны неприятеля походные порядки могли варьироваться. В условиях непосредственной угрозы вражеских атак римская походная колонна могла образовывать так называемый квадратный строй, agmen quadratum, при котором обоз и раненые помещались в центре между марширующими колоннами. Мы видим, что месторасположение конницы не было строго фиксированным, но зависело от особенностей местности и предполагаемых направлений вражеских атак. Конница и легкая пехота могли использоваться для прикрытия флангов, патрулируя по обе стороны колонны, чтобы в случае внезапной атаки противника обеспечить прикрытие и дать время легионной пехоте развернуться в боевой порядок. Конница обычно выполняла эту задачу на открытой местности, а пехота – в местах гористых, покрытых лесом или болотами. Легионы могли располагаться не только в голове или в хвосте колонны, но и на флангах. Многое зависело также от цели марша: было ли это простое передвижение с места на место, или же предполагалось с ходу вступить в бой с противником, развернув походный строй в боевые порядки. Так, Цезарь, желая застигнуть германцев врасплох и напасть на них, пока они будут еще находиться в лагере, совершил ускоренный марш на расстояние восьми миль с войском, построенным в три линии (triplex acies), приказав при этом коннице двигаться в арьергарде (Цезарь. Галльская война. IV. 13–14).

При передвижении по неприятельской территории особенно важно было правильно организовать разведку местности, по которой предстояло идти (Тацит. История. V. 1). Для этой цели использовались высылаемые вперед вспомогательные когорты (пешие или конные в зависимости от характера местности) или небольшие отряды разведчиков и лазутчиков (exploratores и speculatores).

 

План римского лагеря по Полибию

 

Отличительной чертой римского военного искусства и во времена Империи продолжала оставаться тщательная организация временного походного лагеря (castra aestiva)[174]. Еще во II в. до н. э. поразительное умение римлян за несколько часов сооружать пригодный для обороны и вполне комфортный для обитания лагерь произвело неизгладимое впечатление на греческого историка Полибия, который оставил его подробное описание (Всеобщая история. VI. 41). Двести лет спустя с неменьшим восхищением о римском лагере писал Иосиф Флавий: римляне «никогда не позволяют противнику захватить себя врасплох, ибо всякий раз, вторгаясь во враждебную страну, не вступают в бой прежде, чем построят укрепленный лагерь. Строят же они лагерь не как попало и не без расчета, не занимают на постройке всех людей и не работают в беспорядке. Если почва неровная, они сначала тщательно выравнивают ее, а затем вымеряют на выбранном месте прямоугольник (с этой целью в войске находятся многочисленные строители со всеми необходимыми приспособлениями)[175]. Внутренность прямоугольника делится под палатки, а с внешней стороны лагерь окружается стеной, на которой на равном расстоянии друг от друга воздвигаются башни. Между башнями устанавливаются скорострелы, катапульты, камнеметы и другие приспособления для стрельбы… Затем римляне делают четверо ворот – по воротам в каждой стене: через эти ворота проходят вьючные животные, и ворота достаточно широки, чтобы, если понадобится, выйти через них на вылазку. Лагерь делится ровными улицами, а в середине ставятся палатки военачальников, центральная из которых – палатка главнокомандующего, по своему виду напоминающая храм. Все это похоже на построенный на скорую руку город: есть здесь и рыночная площадь, и кварталы ремесленников, и помещения для заседаний младших и старших военачальников, где обсуждаются спорные вопросы. Возведение стены и внутренних построек осуществляется с удивительной быстротой благодаря количеству и умению строителей. В случае необходимости выкапывают также и ров в 4 локтя глубиной и такой же ширины.

Когда наступает время сворачивать лагерь, звучит труба и никто не остается в бездействии: они мгновенно снимают палатки и делают все необходимые приготовления для выступления. Снова трубы подают сигнал к сбору, и они, навьючив мулов и нагрузив повозки поклажей, немедленно занимают свои места, подобно бегунам, готовым броситься вперед. Теперь они поджигают лагерь, чтобы он не мог быть использован врагом… В третий раз трубят тот же сигнал к отправлению, чтобы поторопить тех, кто по какой‑то причине запаздывает… Затем стоящий справа от главнокомандующего глашатай трижды вопрошает их на родном языке, готовы ли они к бою, а они, едва дождавшись вопроса, трижды с воодушевлением восклицают «Готовы!» и, зажигаясь неким воинственным духом, вместе с ответом выбрасывают вверх правую руку. Затем они выступают, двигаясь в порядке и, как в боевом строю, строго придерживаясь своего места» (Иудейская война. III. 5. 1–5).

Сведения из других письменных источников и отчасти данные археологии помогают дополнить эту яркую картину важными подробностями. Здесь особенно важен анонимный трактат «Об устройстве военного лагеря» (De minutionibus castrorum), приписывавшийся знаменитому римскому землемеру I в. н. э. Гигину, но созданный скорее всего во II в., либо при Траяне, либо при Марке Аврелии. Он дает наиболее полное и профессиональное описание устройства римского полевого лагеря. Не вдаваясь в отдельные технические детали, отметим несколько наиболее важных моментов.

 

План легионной крепости в Инчтьютиле