Октавиан Август и создание императорской армии

 

«В военном деле он ввел много изменений и новшеств, а кое в чем восстановил и порядки старины. Дисциплину он поддерживал с величайшей строгостью».

(Светоний. Божественный Август. 24. 1)

 

В эпоху падения Республики и установления принципата римская военная организация изменилась во многих отношениях. Эти изменения отражали произошедшую политическую революцию, новую расстановку социальных сил и территориальное расширение Римской державы. Вместе с тем резкой грани между армией Поздней республики и вооруженными силами Империи не было. Многие новшества по праву связываются с именем Октавиана Августа (63 г. до н. э. – 14 г. н. э.), внучатого племянника Юлия Цезаря. Усыновленный по завещанию бездетным диктатором, он стал главным наследником Цезаря и восемнадцатилетним юношей начал долгий и трудный путь к вершинам власти, который завершился победой в гражданских войнах, сначала в составе триумвирата[1] над сторонниками традиционных республиканских порядков, а потом – над своим коллегой‑триумвиром Марком Антонием. Сохранив институты Республики (сенат, магистратуры, народные собрания), Цезарь Октавиан (как он стал именоваться после усыновления) сосредоточил в своих руках обширные полномочия и, по сути дела, установил настоящее единовластие в специфической форме принципата. Создавая новый государственно‑политический порядок, Август (такой почетный титул Октавиан принял в 27 г. до н. э.) осуществил ряд серьезных преобразований в военной сфере, нацеленных на решение как собственно военных, так и насущных политических задач[2].

Сам Октавиан Август, надо сказать, не блистал полководческими дарованиями, мало напоминая в этом отношении своего приемного отца. Недаром он любил повторять, что образцовому полководцу меньше всего пристало быть торопливым и опрометчивым (Светоний. Август. 25. 4). Но он был прекрасным организатором и дальновидным политиком, умел находить и выдвигать способных людей. Главные победы, связывавшиеся с его именем, были делом его доверенных помощников и крупных военачальников, таких известных, как Марк Випсаний Агриппа и Тиберий, а также таких менее знаменитых, но внесших незаменимый вклад в военные достижения августовского времени, как Сентий Сатурнин, Друз Старший, Мессалла Корвин, Лициний Красс.

Еще одной способностью Августа было умение считать. Известно, что он самолично вел учет военных сил и государственных доходов и расходов (Светоний. Август. 101. 4; Тацит. Анналы. I. 11; Дион Кассий. LIII. 30; LVI. 33). Сконцентрировав в своих руках контроль над огромными финансовыми ресурсами Римской державы, Август сумел ими рачительно распорядиться и найти такой оптимальный баланс в военных расходах, который обеспечил и интересы военнослужащих, и должную эффективность вооруженных сил и в то же время не стал непомерным бременем для населения Империи.

 

Император Октавиан Август в качестве Великого Понтифика (Pontifex Maximus). Музей Терм. Рим

 

Октавиан имел дело с настоящим, которое порождено прошлым, и, реформируя армию, исходил прежде всего из того состояния армии, в каком она была в последние десятилетия республиканского периода. А это была уже почти постоянная и почти профессиональная армия, существенно отличавшаяся от ополчения граждан. Многие солдаты уже давно были подолгу служившими профессионалами, а более или менее постоянные гарнизоны размещались в римских провинциях иногда на протяжении нескольких поколений. В первой половине I в. до н. э. редко было меньше 14 легионов. После Союзнической войны 91–88 гг. до н. э.[3] отряды союзников вышли из употребления и были заменены вспомогательными войсками из иноземных народов. К югу от реки По все италики стали римскими гражданами и могли теперь призываться в легионы. Причем многие из новых граждан, лишенные собственности и доходов, охотно записывались на военную службу в надежде поправить свое материальное положение за счет военной добычи и вознаграждения, но по большому счету они не питали патриотических чувств к римскому государству. Именно Союзническая война в большей степени, нежели реформы Мария, отменившие цензовую систему при наборе легионов, породила ту жадную, своекорыстную солдатскую массу, которая участвовала в гражданских войнах. Но именно эта армия, по сути дела, привела Октавиана к власти, и удержаться на ее вершине без армии было немыслимо. Равным образом невозможно было надежно сохранять и расширять римские владения, обеспечивать внутренний порядок, вернувшись к традиционной республиканской практике набора военнообязанных граждан для очередной кампании и их роспуска по ее окончании. Правовые и административные структуры государства нужно было привести в соответствие с новыми реалиями и юридически оформить фактическое существование постоянной армии, окончательно превратив ее в профессиональную.

Нужна была действительно регулярная армия, сравнительно небольшая, но хорошо обученная и приспособленная к решению разнообразных задач, а главное – лояльная принцепсу и максимально лишенная возможности непосредственно вмешиваться в политику, как это было в период гражданских войн. В речи ближайшего сподвижника Октавиана Гая Цильния Мецената, сочиненной историком III в. н. э. Дионом Кассием и посвященной выбору монархического правления, приводятся веские аргументы в пользу такой армии. «Необходимость в ней связана с тем, – говорит Меценат, – что нам больше уже нельзя полагаться на войска, собираемые в случае отдельных угроз, ибо мы и сами весьма удалены от границ нашей державы и со всех сторон окружены врагами. Если же позволить всем, кто находится в возрасте, пригодном для воинской службы, иметь оружие и заниматься военным делом, от них неизменно будет исходить угроза беспорядков и гражданских войн. Но, запретив такого рода занятия, в случае войны, когда нам понадобятся боеспособные люди, мы всегда рискуем оказаться в опасном положении, располагая лишь неопытными и необученными воинами. Вот почему я придерживаюсь того мнения, что, в то время как основная масса людей призывного возраста должна жить, не зная оружия и лагерных валов, набирать в войско и обучать военному делу следует самых крепких телом и наиболее нуждающихся в средствах к существованию. Они ведь, целиком посвятив себя воинскому ремеслу, будут лучше воевать, тогда как остальное население, не имея нужды отправляться в военные походы и полагаясь на защиту других, сможет спокойнее обрабатывать землю, плавать по морям и посвящать себя прочим мирным занятиям. Таким образом, самые энергичные и сильные, кому иначе пришлось бы жить в основном разбоем, смогут обеспечить себя, не причиняя никому вреда, а все прочие будут проводить жизнь в безопасности» (Дион Кассий. LII. 27).

 

Деталь алтаря Гнея Домиция Агенобара. Лувр. Париж

 

В 42 г. до н. э. было 66 легионов, в которых служило примерно от 216 000 до 270 000 италийцев (или 25 % италийской молодежи). Сюда надо добавить от 48 до 60 тысяч провинциалов[4]. Перед битвой при мысе Акции в распоряжении Октавиана было около 28 легионов, а у Антония, вероятно, 23, не считая вспомогательных сил. После практически бескровного завоевания Египта в 30 г. до н. э. все эти огромные вооруженные силы оказались в руках Октавиана. Поэтому после победы над Марком Антонием важнейшей первоочередной проблемой, вставшей перед Октавианом, стала демобилизация тех огромных армий, которые участвовали в гражданских войнах. И если с ветеранами флота и вспомогательных войск можно было расплатиться предоставлением им римского гражданства, некоторых других льгот и привилегий, то для вознаграждения демобилизуемых легионеров требовались земли и деньги. Решение этой задачи облегчалось, во‑первых, наличием уже отработанного механизма наделения ветеранов земельными наделами, а во‑вторых, египетской добычей – сокровищами династии Птолемеев, которые были заботливо собраны Клеопатрой и полностью оказались в руках Октавиана.

Август произвел расселения ветеранов в 30 и 14 гг. до н. э. Необходимые земли приобретались за счет египетской добычи. Август потратил на эти цели 860 млн сестерциев, избежав той непопулярности, которая была связана с конфискацией земель в 41 г. (Деяния Божественного Августа. 16; Дион Кассий. LI. 4. 8). Всего в Италии было выведено 28 колоний, наделы в которых получили ветераны Августа. Эти поселения, помимо всего прочего, предназначались для того, чтобы служить опорой власти в моменты возможных политических кризисов и в дальнейшем быть источником пополнения легионов. Ветераны, сражавшиеся на стороне Антония, также получили земельные наделы, но позднее и только в провинциях (Испании, Азии, Сирии, Нарбонской Галлии, Ахайю и др.). Размер наделов, которые получали ветераны при Августе, точно не известен. Предполагают, что в среднем он составлял 50 югеров (14,7 га). Увольняемые в отставку позже (в 7, 6, 4, 3 и 2 гг. до н. э.) получали вознаграждение в денежной форме, на что было потрачено около 400 млн сестерциев (Деяния Божественного Августа. 16). Большинство ветеранов предпочитали именно такое вознаграждение, поскольку оно давало больше свободы в выборе места жительства. В своих «Деяниях» Август отмечает, что около 500 000 римских граждан были приведены к присяге на верность ему, и из них немногим более 300 000, отбывших срок на военной службе, он вывел в колонии или вернул в их города (Деяния Божественного Августа. 3). Из них около 120 000 были выведены в колонии в 30 и 29 гг. до н. э., а остальные 180 000 получили отставку и награду в виде земельного надела или денег в период с 29 г. до н. э. по 14 г. н. э. Прочие же либо не дожили до отставки, либо вышли в отставку уже при Тиберии.

Что касается структуры вооруженных сил, то здесь Августом были созданы на регулярной основе новые рода и виды войск: преторианская гвардия, формирования городского гарнизона Рима (городские когорты и когорты вигилов, предназначенные для тушения пожаров) и военно‑морской флот. Были также упорядочены виды вспомогательных войск (auxilia).

Ядром вооруженных сил Империи остались, разумеется, легионы. Утвердившись у власти, Октавиан по стратегическим соображениям из более чем 50 легионов сохранил 28, отдав предпочтение тем боевым единицам, которые сражались в свое время под знаменами Цезаря. Номера этих соединений иногда дублируются, поскольку в период триумвирата они входили в состав армий и Антония, и Октавиана. В оставшихся легионах он уволил в отставку большинство солдат, которые служили в годы гражданских войн, удалив таким образом из армии то поколение, которое привыкло диктовать свои условия командирам. К тому же за годы междоусобных войн среди легионеров оказалось много провинциалов самого разного этнического происхождения и даже рабов. Из приблизительно 230 000 легионеров, оказавшихся в руках Октавиана, было уволено около трети[5]. За этими увольнениями последовали новые массовые наборы, главным образом на севере Италии, в Цизальпийской Галлии, где был достаточно многочисленный сельский плебс.

Легионеры, набранные в 30 г. до н. э., по‑видимому, были уволены в отставку в 14 г. до н. э. А в 13 г. до н. э. Август установил срок службы в 16 лет (Дион Кассий. LIV. 25. 5–6), что соответствует тому числу походов, которое полагалось совершить римскому гражданину в период Республики. Очевидно, что с этого времени обычным стал набор в легионы добровольцев. В 5 г. н. э. срок службы был определен в 20 лет плюс 5 лет в качестве ветерана. Через некоторое время после смерти Августа срок службы стал составлять 25–26 лет.

Надежное удовлетворение материальных потребностей солдат в целях недопущения возможных мятежей и солдатского диктата периода гражданских войн было одной из важнейших задач Августа в рамках его политики стабилизации. Для этого необходимо было выработать своего рода служебный договор, приемлемый и для власти, и для солдат, и для общества. Как пишет Дион Кассий (LIV. 25. 5), он хотел сделать так, «чтобы отныне воины, записавшись в войско на определенных условиях, больше не имели причин из‑за этого бунтовать. <…> Эти меры не вызвали в то время [в 13 г. до н. э.] у воинов ни радости, ни злости, так как они не получили всего, чего хотели, но и не были лишены всего; у остального же населения благодаря этим решениям появилась твердая надежда, что у них в будущем не отберут их владений». Основателю принципата удалось в целом успешно решить эту непростую задачу. При этом можно говорить об установлении фактической монополии принцепса на снабжение и награждение войск. Было определено и денежное вознаграждение, получаемое ветераном, в размере 3000 денариев для рядового легионера, что равнялось сумме его жалованья за 13 лет. Для выплаты вознаграждения ветеранам, увольняемым в отставку после 20 лет службы, Август учредил в 6 г. н. э. специальную военную казну (aerarium militare), в которую передал из собственного имущества 170 млн сестерциев, а потом для его пополнения ввел два новых налога: 5‑процентный налог с наследства[6] и 1‑процентный налог с аукционных продаж (Деяния Божественного Августа. 17; Дион Кассий. LV. 25). В 17 г. н. э. Тиберий добавил к источникам ее пополнения налог (трибут) с провинции Каппадокия.

Само солдатское жалованье осталось прежним, каким его установил Цезарь: 225 денариев у рядового легионера. Это, правда, немногим превышало средний прожиточный минимум. Но у жалованья было несомненное достоинство – его регулярность. Легионеры же имели перспективы продвижения по службе, сулившие повышенное жалованье, право на получение доли добычи и денежных подарков от императора.

Таким образом, Август добился того, чтобы, как пишет Светоний (Август. 49. 2), воинов, где бы они ни служили, ни возраст, ни бедность не побуждали к мятежам.

Нужно подчеркнуть, что, вопреки распространенному мнению, Август не располагал легионы и другие соединения рядом с границей. В его правление происходили постоянные перемещения войск, направляемых на те или иные театры военных действий, где продолжались завоевания (как в Испании, в альпийских или германских землях, в Мёзии) или возникала необходимость подавить восстания местного населения (как в Паннонии и Далмации). Из пяти легионов, размещавшихся при Августе в Иллирии и Далмации, в середине I в. н. э. остался только один. Как известно, Август разделил все провинции на императорские и сенатские (официально они назывались «провинции римского народа»). Наиболее важные в военном отношении провинции перешли под непосредственное управление императора, который направлял туда своих легатов (наместников); внутренние, замиренные провинции управлялись наместниками, посылаемыми сенатом. Первоначально, однако, и в некоторых сенатских провинциях стояли легионы. Но из 8 легионов, дислоцировавшихся в сенатских провинциях, к концу правления Августа остался только один – в провинции Африка (впрочем, и его в 39 г. Калигула передал из‑под власти наместника под командование специально назначенного легата – Тацит. История. IV. 48). Капитальные, устроенные на постоянной основе легионные лагеря появляются только с середины I в. н. э.

Важнейшим новшеством, введенным Августом в военную организацию, была преторианская гвардия, предназначенная для охраны особы императора[7]. Она была создана в 27 г. до н. э. на основе тех отрядов телохранителей, которые Октавиан имел в годы гражданских войн. Во времена Республики римские полководцы располагали так называемой преторской когортой (cohors praetoria), набиравшейся из отборных воинов и выполнявшей функции телохранителей. Теперь же были набраны 9 когорт (позже к ним добавились еще три) по 1000 человек в каждой (или по 500 – вопрос остается спорным), которые несли службу на постоянной основе как особое элитное подразделение императорской армии. Количество этих когорт, по всей видимости, восходит ко времени триумвирата. После разгрома республиканцев в битве при Филиппах (42 г. до н. э.) 8000 ветеранов, выразивших желание продолжить службу, Октавиан и Антоний разделили на преторские когорты (Аппиан. Гражданские войны. V. 3); каждому досталось по четыре, а еще одна была у третьего триумвира Лепида. После 30 г. до н. э. все они оказались в войске Октавиана.

 

Ауреус времен императора Клавдия с изображением лагеря преторианцев

 

Преторианские когорты размещались в городах Италии и (со времени Тиберия) в самом Риме, в специальном лагере на склоне Эсквилина, одного из семи римских холмов. Таким образом, Август отступил от давней традиции, согласно которой вооруженное войско не могло находиться в пределах городской черты Рима. Привилегированное положение солдат преторианской гвардии по сравнению с легионерами заключалось в более коротких сроках службы (12, позже 16 лет) и повышенном жалованье (рядовой преторианец получал в год 375 денариев против 225 денариев у простого легионера; императорские денежные подарки преторианцам выплачивались в большем размере, нежели всем другим воинам из числа граждан). Набирались в преторианские когорты в основном жители Италии, и гвардейцы подчас свысока смотрели на легионеров, третируя их как чужеземцев (Тацит. История. II. 21). В свою очередь, легионеры из провинциальных армий видели в преторианцах не настоящих солдат, а людей, избалованных столичной жизнью, больше пригодных для парадов, нежели для настоящих войн и испытаний.

Каждая преторианская когорта делилась на 10 центурий под командованием центуриона. Когортой командовал трибун. Кроме того, в состав гвардии входил отряд из 300 конных спекуляторов, которым командовал центурион trecenarius («трехсотник»). Заместитель последнего назывался princeps castrorum – «начальник лагеря». Начальствовали над всеми когортами один или два префекта претория из числа всадников, подчиненных непосредственно принцепсу. Преторианцы были вооружены в принципе так же, как и легионеры, обучались таким же образом. Начиная со II в. н. э. гвардия сопровождала императора в военных походах, но каких‑либо специальных тактических задач не имела. Вместе с тем гвардия давала немало командных кадров для легионов, так как некоторые преторианцы, отслужившие 16 лет, могли получить чин центуриона и продолжить службу в легионах, имея подчас лучшие карьерные перспективы по сравнению с легионными центурионами, выслужившимися из рядовых.

Однако близость к императорскому двору делала преторианцев важной политической силой, особенно в моменты династических кризисов. Именно от позиции преторианской гвардии часто зависел выбор того или иного претендента на императорский престол или же физическое устранение неугодного правителя путем заговора. Осторожный Август в деле обеспечения собственной безопасности не полагался только на преторианцев, но имел также отряд германских телохранителей (Germani corporis custodes) численностью как минимум 500 человек, который обычно набирался из племени батавов. Они имели свой лагерь за Тибром. Их распустил Гальба в 68 г. н. э. В конце I в. им на смену пришли так называемые equites singulares Augusti, объединенные в подразделение численностью в 1000 человек под командованием всаднического трибуна, подчиненного префекту претория. Они набирались из германских провинций, прежде всего из тех же батавов. К этому времени и провинциальные наместники имели свой эскорт equites singulares consularis, которых набирали из лучших солдат кавалерийских вспомогательных частей.

К элитным частям относились также городские когорты (cohortes urbanae), учрежденные в самом начале правления Августа и выполнявшие в основном функции городской полиции. Первоначально было три такие когорты численностью по 500 человек (позднее, вероятно, как и у преторианцев, она была доведена до 1000). Их нумерация продолжала номера преторианских когорт, то есть имели номера с Х по XII. Подчинялись они префекту города, а со II в. н. э. – префекту претория. В правление Тиберия, около 20–23 гг. н. э., они были размещены в том же лагере, что и преторианские когорты. Еще две когорты были учреждены позднее и размещены – одна в Лугдуне (Лионе), а вторая в Карфагене.

Семь когорт ночной стражи (cohortes vigiles), созданные в 6 г. н. э., численностью тысяча человек каждая, выполняли функции военизированной пожарной команды и ночного дозора в столице. Они набирались из вольноотпущенников и неграждан (перегринов), которым через несколько лет службы предоставлялось римское гражданство. Командовал ими префект ночной стражи.

Август упорядочил также численность вспомогательных частей (auxilia), которые по общей численности приблизительно равнялись численности легионов. Они в основном набирались из перегринов (свободных жителей Империи, не имевших прав римского гражданства). Если раньше они имели разный численный состав, то теперь пешие когорты под началом трибунов состояли, как и в легионе, из 6 центурий по 80 человек каждая, а конные отряды (alae – «крылья», как они традиционно назывались) имели по 512 бойцов, делившихся на 16 турм по 32 человека каждая. Такие алы и когорты назывались пятисотенными (quingenariae) для отличия от появившихся позже отрядов в 1000 человек (milliariae). Первыми командовали префекты, а вторыми – трибуны; турмы возглавлялись декурионами. Среди когорт были и те, которые формировались из римских граждан. Некоторые когорты именовались equitatae, что дословно переводится как «конные», но на деле это были смешанные подразделения, включавшие и центурии пехотинцев, и турмы всадников[8]. Все эти вспомогательные отряды носили, как правило, название по имени того народа или племени, из которого первоначально были сформированы (cohortes Afrorum, Dalmatorum, Thracum, Vindelicum, ala Hispanorum, Illyricorum, Pannoniorum и т. д.), а иногда по имени конкретного командира, который первым возглавил данное подразделение (например, ala Siliana или ala Indiana по имени Инда). Иногда добавляется указание на императора, создавшего отряд (например, cohors Augusta), почетные эпитеты («Благочестивая», «Верная», «Дважды награжденная почетными ожерельями» и т. п.) или уточняющие наименования (veterana – «ветеранская, старейшая», sagittariorum – «лучников», scutata – «носящих щиты»). Со временем эти отряды начинали пополняться в тех местах, где несли службу (часто очень далеко от родины), и утрачивали свой первоначальный этнический состав[9].

Римляне продолжали достаточно широко использовать контингенты, поставляемые зависимыми (клиентскими) царями. Например, в 25 г. до н. э. по приказу Августа префект Египта Элий Галл совершил военную экспедицию в Аравию, имея в дополнение к легионерам и ауксилариям отряд в 500 человек от царя Иудеи Ирода и 1000 человек от царя набатеев Обода (Страбон. География. XVI. 4. 23). В войске наместника Каппадокии Арриана, снаряженном для отражения набега аланов, регулярные римские войска дополнялись союзными контингентами из Малой Армении, Трапезунда и Колхиды (Арриан. Построение против аланов. 7). Марк Аврелий после войны с маркоманнами и квадами в соответствии с заключенным договором принял на службу 5500 сарматов из‑за Дуная и не стал распределять их по различным вспомогательным частям, а отправил всех вместе в Британию (Дион Кассий. LXXI. 16. 2).

Все эти вспомогательные формирования, безусловно, придавали римской армии тактическую гибкость и разнообразие. Они восполняли потребность в кавалерии и легкой пехоте, которая стала ясной уже во время Второй Пунической войны. Многие военные задачи (наблюдение за границами, внутренний полицейский контроль и т. д.) требовали мобильности, гибкости, меньших отрядов и открытых форм построения, а не массовой тяжелой пехоты. В социальном плане вспомогательные войска, имевшие командиров из числа римлян и служившие бок о бок с легионами, способствовали процессу романизации провинциального населения, тем более что главной наградой за 25‑летнюю службу для солдат‑ауксилариев было римское гражданство, которое они получали, выходя в отставку, вместе со своими женами и детьми. Однако интеграция контингентов из племен, недавно покоренных римлянами, в римскую армию была сложным и подчас болезненным процессом. В I в. н. э. известны случаи, когда провинциалы, пройдя римскую военную школу, поднимали восстание и выступали против римской власти. Так было в 6–9 гг. н. э. в Паннонии и Далмации, где ядро восставших составили племена, уже давно набиравшиеся в римские вспомогательные войска. Командиром отряда вспомогательных войск служил и Арминий из племени херусков, который, изменив римлянам, заманил армию наместника Германии Квинтилия Вара в ловушку и уничтожил в Тевтобургском лесу в 9 г. н. э. В 69–70 гг. н. э. мощное восстание галльских племен против Рима возглавил Юлий Цивилис, также служивший командиром вспомогательной когорты. Неизвестный автор трактата «Об устройстве военного лагеря», написанного во II в. н. э., указывал, что легионы, как самые верные войска, следует размещать непосредственно у лагерного вала, чтобы они охраняли его и как стеной из человеческих тел удерживали от бегства разноплеменное воинство (Псевдо‑Гигин.  Об устройстве военного лагеря. 2). Важная ремарка, свидетельствующая, что и столетие спустя после Августа ауксилариям не всегда можно было доверять в полной мере.

 

Римский барельеф, изображающий бирему с установленной на носу боевой башней

 

В правление Августа в составе вооруженных сил Рима впервые учреждается постоянный военно‑морской флот. Из кораблей, участвовавших в битве при Акции, были созданы два флота – Мизенский и Равеннский, названные так по местам их базирования. Они охраняли, соответственно, западное и восточное побережья Италии. Трофейные корабли, захваченные у Антония, стали основой еще одного флота, размещенного в Нарбонской Галлии в городе Forum Iulii (совр. Фрежюс на юге Франции). Кроме того, впоследствии создавались и отдельные флотилии на окраинных морях (в Британии, Понте) и больших реках (Рейне и Дунае). Флотские экипажи комплектовались из перегринов и были устроены по образцу легионов по центуриям во главе с центурионами, причем моряков называли milites, «воины». Командовал каждым флотом префект всаднического ранга, при этом командующий Мизенским флотом считался старшим. Командиры кораблей, триерархи, нередко были из вольноотпущенников. В правление Тиберия и Клавдия отпущенники даже поднимались до поста командующего флотом (ILS 2815). Общая численность императорского флота оценивается в 40–45 тыс. человек – сила довольно‑таки значительная, хотя, в общем, он играл хотя и полезную, но отнюдь не большую роль в военной системе принципата.

Таким образом, в структуре вооруженных сил Империи выбор был сделан в пользу разнообразия видов и родов войск. В вопросе же комплектования легионов основной упор был сделан на качественное – по своим социальным характеристикам – пополнение. Основатель принципата действовал и в реставраторском духе, чтобы сделать из армии не сборище наемников и маргиналов, каким она в значительной степени была в эпоху гражданских войн, но своего рода элитный корпус граждан, специально отобранных и подготовленных, способных защищать величие Империи и государственные интересы[10]. О принципах и порядках набора легионов речь подробнее пойдет ниже (см. гл. 6). Пока же отметим, что Август, не отменяя всеобщей воинской обязанности граждан, при наборе легионов ориентировался преимущественно на добровольцев, понимая, что из насильственно призываемых рекрутов трудно сделать хороших солдат. При этом наличие римского гражданства было обязательным условием для записи в легионы. Сочетание принципа «гражданин – солдат» с профессиональным характером армии можно считать бесспорным достижением военной реформы Августа. Именно для того, чтобы привлечь в легионы достаточное число добровольцев, он упорядочил условия службы и систему обеспечения ветеранов.

С установлением Империи уменьшилось значение военной добычи в качестве вознаграждения солдат. Отчасти это компенсировалось более или менее регулярными денежными подарками (donativa), которые император жаловал легионерам и другим солдатам из числа граждан по случаю побед и знаменательных дат. Вместе с тем мудрый Август хорошо понимал значение моральных стимулов, и именно он, очевидно, упорядочил систему поощрений в виде различных знаков отличия (dona militaria), игравших в Риме роль орденов и медалей. Судя по замечанию Светония (Август. 25. 3), он стремился повысить престиж почетных венков и прочих наград, который, вероятно, серьезно упал в годы гражданских войн[11], сохранив, видимо, их изначальную связь с конкретным деянием, и беспристрастно награждал ими даже рядовых. Вместе с тем он отошел от той демонстративной близости с воинами, которая была характерна для Цезаря, в частности, отказавшись от обращения к воинам как к «соратникам». Он и сам после гражданских войн называл их только «воинами» и предписал другим военачальникам обращаться к солдатам только так, находя употребление слова «соратники» слишком льстивым и для военных порядков, и для достоинства своего и своих близких (Светоний. Август. 25. 1).

Следует сказать также о том, что наряду с привилегиями, предоставляемыми воинам, Август ввел запрет на официальный брак для военнослужащих (и легионеров, и ауксилариев), который сохранялся до 193 г. н. э., когда его отменил Септимий Север. Такого запрета не существовало в период Республики, когда граждане обычно призывались в легионы на период отдельной кампании. Современные исследователи по‑разному объясняют причины введения этого запрета. Одни связывают его с тем, что женщины и дети отягощали войско на марше. Другие полагают, что военные власти стремились избежать ситуации, когда солдаты, женатые на местных жительницах, могли сопротивляться переводам в другие места и даже дезертировать. Третьи считают, что запрет на брак позволял избежать увеличения солдатского жалованья и продовольственного снабжения в тех размерах, которые требовались для содержания семьи. Есть мнение, что этот запрет имел целью предотвратить сокращения населения в Италии, воспрепятствовав женщинам отправляться вместе с легионерами к месту службы на границах Империи. Но вероятнее всего, основные мотивы запрета на солдатские браки коренились в традиционном убеждении римлян в несовместимости воинской дисциплины с пребыванием в военном лагере женщин[12]. Более того, в начале принципата, по‑видимому, даже женам командиров и военачальников запрещалось сопровождать своих мужей в те провинции, где они проходили службу. Введение такого рода запретов вполне укладывается в общее русло консервативной, реставраторской политики Августа, который стремился возродить традиционные римские ценности. Понятно, однако, что в любом случае с чисто военной точки зрения войско, не обремененное женщинами и детьми, было более мобильным.

Разумеется, этот запрет отнюдь не означал, что солдаты ограничивались только общением с проститутками или рабынями и не имели более или менее длительного сожительства с женщинами. Напротив, в надписях и папирусах I в. н. э., и особенно II в. н. э., есть многочисленные свидетельства о существовании достаточно устойчивых квазибрачных союзов военнослужащих[13]. Возможно, что военное начальство на местах со временем стало довольно либерально смотреть на такие солдатские семьи, поскольку родившиеся в них сыновья чаще всего наследовали профессию отцов, записываясь в легионы. Так или иначе, фактические брачные союзы военнослужащих, независимо от статуса женщины, не могли иметь того же правового значения, какое имел официальный брак. Вступившие в такой союз воины не пользовались теми привилегиями, которые в соответствии с брачными законами Августа получали женатые люди, поскольку с формально‑юридической точки зрения военнослужащие считались caelibes, «холостяками». В частности, согласно так называемым брачным законам Августа от 18 г. до н. э. и 9 г. до н. э., мужчины в возрасте от 25 до 60 лет, не состоящие в браке, лишались права принимать наследство и завещательные отказы. Таким образом, воины, посвятившие свою жизнь общественно значимой миссии, оказывались в явно невыгодном положении по сравнению с гражданскими лицами. И это стало очевидным уже вскоре после правления Августа. Такую несправедливость отчасти попытался устранить император Клавдий (41–54 гг. н. э.), который своим эдиктом предоставил воинам права женатых людей (Дион Кассий. LX. 24. 3).

Еще одним краеугольным камнем военной реформы Августа стала перестройка системы высшего командования, направленная прежде всего на нейтрализацию потенциальных угроз единоличной власти принцепса со стороны представителей сенатской знати. Чтобы исключить возникновение замкнутой «касты» высших военачальников, Август, сохранив традиционную монополию сенаторского сословия на командование войсками, ввел обязательное сочетание гражданских и военных постов в карьере сенаторов. Все назначения на высшие должности, предполагавшие командование войсковыми соединениями (командующих легионами и провинциальных наместников, под началом которых находились все вооруженные силы провинции), производились самим принцепсом как верховным главнокомандующим в соответствии с определенным порядком: прежде чем получить командную должность сроком, как правило, на несколько лет, необходимо было исполнить соответствующую магистратуру (квестора, претора, консула); после военных постов сенаторы вновь возвращались к гражданской жизни. Но для прохождения сенаторской карьеры военная служба оставалась обязательной. По сообщению Светония (Август. 38. 2), Август назначал сыновей сенаторов не только трибунами легионов, но и префектами конницы (т. е. конных вспомогательных отрядов); а чтобы никто из них не миновал лагерной жизни, он обычно ставил их по двое над каждым конным отрядом. Кроме того, важные командные должности (начальствование над преторианской гвардией, наместничество в Египте, командование вспомогательными отрядами и другие) были закреплены за представителями второго благородного сословия – всадниками. Опасаясь мятежных поползновений со стороны оппозиционных аристократов, Август часто использовал на командных должностях людей незнатных и членов своего семейства, а главное – полностью поставил под свой контроль выплату жалованья и награждение солдат, превратившись, по сути дела, в единственного патрона солдат, которые лично ему были обязаны всеми благодеяниями и привилегиями, только ему приносили воинскую присягу и обязывались хранить верность. И хотя потенциальная опасность со стороны популярных военачальников, стоявших во главе крупных провинциальных армий, не исчезла полностью, созданная Августом система в целом оказалась настолько прочной и эффективной, что была в состоянии справляться со случайными сбоями, династическими проблемами и попытками военных мятежей.

В целом же созданная Августом военная система сохраняла два фундаментальных, восходящих к древним традициям принципа: единство статуса гражданина и легионера и закрепленную за высшими сословиями монополию на командование (что в условиях профессиональной армии было, конечно, пережитком древней республиканской системы, при которой военные посты доставались не столько в соответствии с реальными способностями и опытом, сколько в силу принадлежности к знатным сословиям). Августом были заложены столь прочные основы новой военной организации, что его преемникам в течение долгого времени оставалось лишь приспосабливать к изменяющейся ситуации то, что уже было создано. Именно в его правление были определены способы комплектования различных родов войск и общая военно‑политическая стратегия, установлены различия между легионами и вспомогательными войсками, между гарнизоном Рима и провинциальными армиями, определены пути карьеры высших командиров, условия прохождения службы рядовых и центурионов, статус ветеранов. Создание профессиональной постоянной армии позволяло более успешно накапливать и передавать военный опыт.

 

Глава 2

Имперская стратегия