Улугбек – великий астроном XV века

Николай Иванович Леонов

Улугбек ‑ великий астроном XV века

 

 

Н. Леонов

Улугбек – великий астроном XV века

 

 

 

УЛУГБЕК

(1394–1449)

О ЧЕМ РАССКАЗЫВАЕТ СТАРИННАЯ ГРАВЮРА?

 

На пожелтевшей от времени гравюре изображено подобие дома. На кровле нагромождены астрономические инструменты. Два наблюдателя следят за движением какого‑то небесного светила.

Передней стены у дома нет. Перед нами раскрыта большая комната со сводчатым потолком. На потолке – карта звёздного неба. У дальней стены стоит круглый стол. За столом, под председательством музы астрономии Урании, происходит собрание крупнейших астрономов мира.

Каждый учёный занимает заранее отведённое ему место. Об этом мы узнаём потому, что над головою каждого из собравшихся здесь астрономов на стене висит доска, на которой начертано имя астронома и кратко перечислены его заслуги перед наукой.

Среди собравшихся – поляк Николай Коперник, датчанин Тихо Браге и прославленный учёный древности Клавдий Птолемей.

Кто же занимает самое почётное место, по правую руку от Урании? На самом почётном месте сидит Улугбек, учёный из далёкого среднеазиатского города Самарканда.

Поистине велика должна была быть слава самаркандского звездочёта, если на гравюре XVII века, через двести лет после его смерти, ему отвели такое почётное место.

Это тем более замечательно, что в те времена – в XVI и особенно в XVII веке астрономическая наука в Европе достигла значительного развития. В 1543 году была отпечатана книга Коперника о движении небесных тел, которая заставила людей новыми глазами взглянуть на Вселенную.

В 1600 году за проповедь идей Коперника погиб на костре Джордано Бруно, но вскоре после его гибели благодаря трудам Галилея и Кеплера учение Коперника восторжествовало.

Тем не менее и в эту эпоху блестящих научных открытий имена Коперника и Галилея не смогли затмить имени узбекского учёного Улугбека.

В октябре 1949 года исполнилось пятьсот лет с того дня, как убийцы оборвали жизнь этого замечательного астронома.

Отложим в сторону старинную гравюру и обратимся к текстам пожелтевших рукописей. С их помощью попытаемся восстановить время и важнейшие эпизоды жизни великого учёного.

Заглянем на холм Кухак под Самаркандом, где стараниями русского археолога В. Л. Вяткина из‑под толщи обломков была откопана подземная часть грандиозной астрономической обсерватории Улугбека.

Нам предстоит совершить далёкое, но увлекательное путешествие – путешествие в XV век.

 

В САМАРКАНДЕ ПЯТНАДЦАТОГО ВЕКА

 

 

Самарканд при Тимуре

Ряд архитектурных памятников свидетельствует молчаливо, но убедительно, что в Самарканде при Тимуре и его потомках – тимуридах достигли высокого совершенства архитектура, а также науки и поэзия.

Величавые формы зданий, красота узоров, украшающих их стены, наглядно свидетельствуют о том, что у самаркандцев в пятнадцатом веке имелись веские основания говорить с гордостью: «Самарканд руи заминаст», т. е. «Самарканд – лик Земли».

Попытаемся проникнуть в Самарканд пятнадцатого века.

После битвы при Анкаре (в 1402 году), в которой Тимур одолел самого сильного из своих противников, турецкого султана Баязета, европейцы сочли весьма важным делом извлечь выгоды от дружбы с могущественным властителем Азии, победоносным Тимуром.

Король Кастилии (так называлась тогда Испания) Энрике Третий отправил посольство ко двору Тимура в далёкий Самарканд. В числе послов находился Рюи Гонзалес‑де‑Клавихо.

В те времена каждому послу, кто бы он ни был, вменялось в обязанность неустанно наблюдать и собирать всякие сведения о народах и о виденных послами странах. Вот почему с первого же дня по выезде из Кастилии Клавихо начал вести свой дневник.

– Для чего вы делаете свои записи? – спрашивали у Клавихо.

– Для того, чтобы ничто не забылось и чтобы можно было полнее и лучше вспоминать и рассказывать о виденном, – отвечал он.

Клавихо, желая угодить королю Кастилии, оказал неоценимую услугу историкам. Дневник Клавихо, к счастью, не затерялся. Лет через полтораста после смерти Клавихо, в конце XVI века, дневник был отпечатан под заглавием «Жизнь и деяния Великого Тамерлана с описанием земель под его владением и господством». Книга, написанная кастильцем Клавихо (при критическом её восприятии и всестороннем учёте реальной исторической обстановки того времени), поможет нам совершить путешествие в глубь веков.

«Город Самарканд, – рассказывает Клавихо, – лежит на равнине. Он окружён земляным валом и глубокими рвами. Весь город окружён садами и виноградниками. Столько этих садов и виноградников, что когда подъезжаешь к городу, то видишь лес из высоких деревьев, а посреди него – самый город. По городу и по садам идёт много водопроводов. Вне города есть большие равнины, на которых находятся многолюдные селения, где царь поселил людей, присланных им из других, покорённых им стран».

Конечно, всё это благополучие, которое изумляло кастильца, добывалось тяжёлым трудом закабалённого крестьянства и грабежом завоёванных стран.

Далее Клавихо пишет: «…Тимур всячески хотел возвеличить этот город. Какие бы страны он ни завоёвывал и ни покорял, отовсюду привозил он людей, чтобы они населяли город и окрестную землю. Особенно старался он собирать мастеров по разным ремёслам: таких, которые ткут разные шёлковые ткани; таких, что делают луки для стрельбы и разное вооружение; таких, что обрабатывают стекло и глину, которые у них самые лучшие на свете.

Привёз он каменщиков и золотых дел мастеров, инженеров и бомбардиров. Столько всякого народа со всех земель собрал он, что народ не мог поместиться ни в городе, ни на площадях, ни на улицах, ни в селениях, и даже вне города, под деревьями и в пещерах, его было удивительно много. Город изобилует разными товарами, которые привозят в него из других стран: с Руси и Татарии приходят кожи и полотна, из Китая – шёлковые ткани, особенно атласы, мускус, рубины и брильянты, жемчуг и много разных пряностей. Из Индии в этот город идут мелкие пряности, т. е. самый лучший сорт: мускатные орехи, гвоздика, корица, инбирь».

История подтверждает, что Самарканд в начале XV века был центром крупной торговли, которая велась через Среднюю Азию между азиатскими и европейскими народами. Через Самарканд шли торговые пути мирового значения: в Малую Азию, к Средиземному морю, в Китай, в Индию.

Но Самарканд при Тимуре и его преемниках, называемых тимуридами, был не только центром ремесла и торговли, но и очень крупным центром научной мысли на тогдашнем Востоке.

Тимур повелел привезти в Самарканд ряд учёных математиков и астрономов, как велел он привозить в свой город мастеров и ремесленников. Присутствие крупных учёных не только льстило Тимуру, но было главным образом обусловлено стремлением усилить могущество своей империи. Слава об учёных Самарканда широко распространилась по странам Востока.

В Самарканде проживал в те времена историк Хафиз‑Абру, написавший замечательный труд по истории средневосточных стран, изысканно названный им «Сливки летописей».

В Самарканде жил и знаменитый медик своего времени – Нефис. Позднее в Самарканде жили и работали знаменитые астрономы Казы‑заде‑Руми и Гиасаддин Джемшид. Этих двух учёных Улугбек по праву считал своими учителями и наставниками.

В Самарканде блистали своими стихами поэты Сираджуддин Самаркандский, Бадахши и другие. Юный Улугбек мог слышать стихи «Юсуф и Зулейха» из уст самого творца этой знаменитой на востоке поэмы Джубека и чтение касыд из уст Секкаки, писавшего на тюркском языке. Улугбек и сам, увлекаясь поэзией, писал стихи и горячо спорил о достоинствах восточных поэтов.

Увлечение науками и поэзией было так велико, что в Самарканде с успехом и с большой выгодой работали знаменитые переписчики рукописей – каллиграфы. Они изощрялись друг перед другом в красоте письма, украшая свои рукописи рисунками художников. В заказах на переписку рукописей со стороны царевичей и придворных не было недостатка.

Немало внимания уделялось и музыке. Во времена – Улугбека славился в Самарканде флейтист Султан‑Ахмед.

В богатом городе нередко слышались споры о достоинствах того или иного поэтического произведения, о поэмах азербайджанского поэта Низами и поэта Индии Хусроя. В беседах упоминались имена Платона и Аристотеля, Евклида и Птолемея.

Неудивительно, что молодой, одарённый пытливым умом царевич Улугбек увлёкся речами учёных и, будучи правителем Самарканда, «протянул руку к наукам и добился многого», как говорит об этом знаменитый поэт Навои.

 

УЛУГБЕК – ВНУК ТИМУРА

 

Великому узбекскому поэту Алишеру Навои было всего лишь восемь лет, когда под Самаркандом был убит Улугбек. В молодости Навои отправился в Самарканд, ибо гремела слава об этом городе учёных, где ещё свежи были воспоминания о великом самаркандском астрономе. Вот что записал об Улугбеке Навои:

«Султан Улугбек, потомок хана Тимура, был царём, подобного которому мир ещё не знал.

Все его сородичи ушли в небытие. Кто о них вспоминает в наше время? Но он, Улугбек, протянул руку к наукам и добился многого. Перед его глазами небо стало близким и опустилось вниз.

До конца света люди всех времён будут списывать законы и правила с его законов» (Навои имел в виду законы движения небесных тел, изучению которых Улугбек посвятил жизнь).

Так великий поэт предсказал великому учёному бессмертие в памяти людей.

Как же сложилась жизнь тимурова внука и как мог он, наследник грозного завоевателя, приобрести славу учёного астронома?

Следуя историкам, мы расскажем кратко о жизни Улугбека. Военные походы в те времена длились годами. За Тимуром в далёкие страны обычно ехали с обозом его жёны и дети. В таком военном обозе 22 марта 1394 года у третьего сына Тимура, Шахруха, и его юной жены Гаухар‑Шад‑аги родился мальчик. Новорождённого назвали Мухаммед‑Тарагай.

Впоследствии, ещё при жизни деда, мальчика стали называть «великим беком» (эмиром). Прозвище Улугбек, т. е. большой, великий бек, так и укрепилось за мальчиком на всю жизнь.

К воспитанию своих внуков Тимур относился заботливо. Очевидно, ему хотелось хотя бы во внуках найти себе достойного преемника. Среди сыновей своих жестокий завоеватель и организатор огромной империи не находил достойного.

Тимур повелел Шахруху передать новорождённого сына на воспитание бабке Сарай‑Мульк‑ханым. Это было в обычаях тимурова двора.

И вот маленький Мухаммед стал скитаться вместе со своей бабкой с военными обозами деда. Он побывал и в Армении, когда его дед выступил против грозного султана Баязета, и в Афганистане, сопровождая деда в его походе на Индию.

Видимо, Тимур очень любил своего внука и заботился о нём. Придворный историк записал так: «Тимуру трудно было расстаться с любимым внуком, но он боялся, что жаркий климат Индии будет вреден для мальчика».

Четырёхлетний мальчик вместе с бабкою был оставлен в Кабуле. Известно, что Улугбек, лет пяти от роду, вместе с бабкой встречал своего возвращавшегося из индийского похода деда, прозванного русскими Тамерланом. В конце марта 1399 года на плоском берегу огромной и мутной реки был разбит пышный стан. Сюда Сарай‑Мульк‑ханым привела к Тимуру пятилетнего мальчугана. Улугбек на всю жизнь запомнил и встречу с дедом на берегу Аму‑Дарьи, и зимовку в Армении.

Маленькие внуки Тимура, по воле деда, принимали участие в торжественных приёмах иностранных послов. Вполне возможно, что именно Улугбек принял верительную грамоту короля Энрике из рук Кастильского посла Клавихо для передачи в руки деда. Это было в обычае тех времён, и десятилетний Улугбек, наверное, присутствовал на приёме послов из далёкой Кастилии. Несомненно, что перед смертью дряхлеющий Тимур задумывался над будущей ролью любимого внука. Правда, не его он назначил своим наследником, но до конца дней своих Тимур не расставался с Улугбеком.

Улугбек находился при войске Тимура, двинувшемся в поход на Китай, когда 18 февраля 1405 г. в г. Отраре (на Сыр‑Дарье) умер Тимур‑Ленг (Железный Хромец).

Тотчас после смерти Тимура начались междоусобия. Никто из тимуридов не захотел подчиниться Пир‑Мухаммеду, которого Тимур назначил своим преемником. Самаркандом овладел силой Халиль‑Султан. Шахрух, сын Тимура, укрылся в Герате. Одиннадцатилетнего Улугбека его опекун и наставник Шах‑Малик увёз в Бухару.

Четыре года Шахрух и Шах‑Малик (от имени Улугбека) боролись с Халиль‑Султаном. Во всех походах и битвах при войске находился и подраставший Улугбек.

Наконец, в 1409 году, когда Улугбеку минуло пятнадцать лет, Шахрух одолел своих соперников, овладел наследием Тимура и удалился в Герат, а правителем Самарканда объявил своего старшего сына Улугбека. Но лишь через два года после своего воцарения в Самарканде Улугбек смог избавиться от опекунства властного Шах‑Малика.

Едва ли Шах‑Малик, этот суровый воин (опекун и наставник), мог поощрять в Улугбеке стремление к наукам. Наоборот, всё было направлено к тому, чтобы воспитать в маленьком Мухаммеде любовь к военным походам, к военной славе, к дипломатическому искусству. Все старались внушить Улугбеку, что именно ему, любимому внуку Тимура, надлежит защищать империю, созданную великим его дедом, от монголов и кочевых узбеков. Соратники Тимура, окружавшие Улугбека, всё ещё бредили и военной славой, и надеждами на лёгкое обогащение. Молодой правитель Самарканда не мог (а вначале, может быть, и не хотел) противиться своим приближённым. И действительно, в первые годы правления Улугбек предпринимает ряд военных походов, отрываясь от своих занятий науками.

Придворные льстецы пытались поддержать в Улугбеке воинственный дух. До наших дней в Джизакском ущелье (ущелье это называют «Тамерлановыми воротами») сохранилась высеченная на скале надпись, в которой сообщается о походе Улугбека в 1425 году:

«С помощью господа бога, великий султан, покоритель царей и народов, тень божья на земле, опора закона божеского, Улугбек (да продлит бог время его царствования!) предпринял поход в страну монголов и от того народа возвратился невредимым». О результатах похода в этой надписи не упоминается.

В 1427 году Улугбек предпринял поход на север против кочевников. Этот поход окончился поражением Улугбека. Шахрух очень неохотно простил сыну его военную неудачу и едва не лишил его самаркандского наместничества. С этого времени Улугбек значительно охладевает к славе воителя, со страстностью отдаётся научным занятиям и начинает постройку астрономической обсерватории.

 

УЛУГБЕК – ВЕЛИКИЙ УЧЕНЫЙ

 

«Когда рассыпает небо цветенье летящих звёзд, Всегда человек пылает душой…»

А. Навои

 

«Перед его глазами небо стало близким и опустилось вниз».

А. Навои об Улугбеке

 

Величайшим научным подвигом Улугбека было сооружение в Самарканде астрономической обсерватории.

Есть все основания предполагать, что решение Улугбека соорудить в Самарканде величайшую в тогдашнем мире обсерваторию не было простой прихотью царя, желавшего щегольнуть учёностью. Прежде всего следует вспомнить, что среди учёных трудов, приписываемых Улугбеку, имеется его сочинение по истории астрономии. Это сочинение именовалось так: «Знаменитые астрономы, китайские, сирийско‑греческие, арабские, персидские, хорезмийские, в изложении Улугбека». Такая работа могла появиться лишь под покровительством Улугбека и при его непосредственном участии.

В этом сочинении давался обзор развития астрономической науки в странах востока, в том числе и на территории Средней Азии (в частности, в Хорезме).

Немало великих учёных были уроженцами нынешних среднеазиатских республик. Глубоко прав проф. С. П. Толстов, который говорит в своей книге «Культура древнего Узбекистана», что «основы арабской, а затем и европейской математической и астрономической науки разработаны учёными древнего Узбекистана и других областей Средней Азии».

Девятьсот лет назад в Хорезме жил великий учёный математик и астроном Аль‑Бируни.

Этот учёный первой половины XI века был твердо убеждён в том, что в природе всё совершается сообразно естественным законам. «Все действия принадлежат материи, – говорил Бируни, – материя сама связывает и изменяет форму вещей. Следовательно, эта материя есть творец». Созерцая явления природы, Бируни убедился, что в природе всё находится в непрерывном изменении: «Бытие находится в изменении и развитии – в этом и заключается сила природы», – утверждал смелый мыслитель.

Будучи крупным знатоком астрономии своего времени, Бируни резко критиковал тех лжеучёных, которые пытались те или иные явления природы на нашей планете объяснять влиянием и деятельностью отдалённых звёзд. «Арабы приписывают все метеорологические изменения влиянию восхода или захода звёзд вследствие своего невежества в физических вопросах», – писал Бируни в своём сочинении «Хронология древних народов».

Вообще Аль‑Бируни весьма скептически относился к учению астрологов. Какие‑либо изменения и события на Земле уже по одному тому не могут зависеть от сочетания звёзд, что звёзды, как писал Бируни, «постоянно восходят и заходят в одном и том же порядке».

Роль Бируни в истории различных наук на Востоке – астрономии и математики, географии и геологии, истории, биологии, филологии, а также и философии, настолько велика, что историки считают, что с деятельностью хорезмийца Бируни начинается новая эпоха в истории науки на Востоке. Научное наследие Бируни, уроженца и учёного Средней Азии, является убедительнейшим свидетельством высокого развития культуры в орошаемых оазисах Маверранахра и Хорезма.

Независимость от религии и глубокая научность мышления Аль‑Бируни особенно ярко проявились в области его взглядов на строение Вселенной. Бируни одним из первых усомнился в правильности геоцентрической системы Птолемея и высказал мысль о равноправности другой, гелиоцентрической, системы. Он утверждал, что наблюдения астрономов позволяют нам с одинаковой убедительностью говорить как о вращении Солнца вокруг Земли (что всеми считалось в эпоху Бируни непререкаемой истиной!), так и о вращении Земли вокруг Солнца. Лишь через пятьсот лет после Бируни, в XVI веке появилось гениальное творение Коперника, утвердившее гелиоцентрическую систему мира. Замечательными научными трудами Бируни пользовались учёные ещё долго после его смерти. Они были хорошо известны Улугбеку. В своих научных работах Улугбек цитирует сочинения Аль‑Бируни.

За двести лет до Аль‑Бируни в Хорезме трудился другой крупнейший учёный – Мухаммед, сын Мусы, известный в истории науки под именем Аль‑Хорезми (т. е. «из Хорезма», «хорезмиец»). Аль‑Хорезми – один из творцов алгебры.

Каламу (перу) великого хорезмского учёного принадлежит труд, названный им «Китаб ал‑мухтасар фи хысаб ал‑джабр ва‑л мукабала». т. е. «Краткий трактат по расчёту восстановления и противоположения». Этот труд положил начало новой науке, алгебре, и дал этой науке наименование алгебра (от слова ал‑джабр). Этот трактат хорезмского учёного стал известен европейцам в переводе на латинский язык.

Историки называют Аль‑Хорезми величайшим математиком своего времени, и если принять во внимание обстоятельства, одним из величайших математиков всех времён. Он был также и астрономом, прославившимся своими астрономическими таблицами. Аль‑Хорезми сконструировал угломерный прибор – астролябию.

Аль‑Хорезми проявил себя также и выдающимся географом, переработав классический труд Птолемея. Оригинальна самая форма этого труда («Книга картин Земли»). Свою географию Аль‑Хорезми построил в виде таблиц. Данные таблиц Аль‑Хорезми позднее широко использовались европейцами (начиная с XII века).

Если мы прибавим к именам Аль‑Бируни и Аль‑Хорезми имена Абуль‑Аббаса‑Ахмеда из Ферганы (IX в.) и другого ферганского астронома, тюрка по происхождению, Аль‑Тюрки и его сына – астронома Абуль‑Хасана, то станет ясно, что Улугбек имел в Средней Азии ряд предшественников.

Из других предшественников Улугбека необходимо назвать Насср‑эд‑Дина Туси, работавшего в Азербайджане, в Мераге, где по приказанию монгольского хана Хулагу была выстроена обсерватория. В этой мерагской обсерватории в XIII веке Насср‑эд‑Дином Туси были составлены звёздные таблицы, известные под названием Зидж‑Ильхани.

Несомненно, что таблицы Насср‑эд‑Дина послужили в какой‑то степени образцом для таблиц Улугбека, но, как мы знаем, Улугбек отнёсся к этим таблицам критически и собственными наблюдениями их проверил. Обсерватория в Мераге (Азербайджан) просуществовала до половины XIV века; при ней имелась большая библиотека. До наших дней сохранились руины её стен. Эта обсерватория, построенная по планам Насср‑эд‑Дина Туси, превосходила все прежние (в странах Ближнего Востока), но значительно уступала по своим размерам, оборудованию и размаху научной работы обсерватории Улугбека.

 

 

ОБСЕРВАТОРИЯ УЛУГБЕКА

 

 

Самаркандские астрономы

На кладбище Шах‑и‑Зинда со времени Тимура принято было хоронить членов его семьи.

Но учёный на троне, мирза Улугбек, рискуя подвергнуться нареканиям, повелел здесь же, на царском кладбище, положить в землю тело своего учителя, учёного астронома Казы‑заде‑Руми.

Салахаддин Муса бен Мухмуд Казы‑заде‑Руми был выходцем из Малой Азии. «Румский казий», как его иной раз называли, был первым из числа астрономов, переселившихся в Самарканд. Известно, что Казы‑заде‑Руми присутствовал на открытии медрессе Улугбека (в 1420 г.) и был одним из тех немногих, кто наравне с Улугбеком мог оценить обширные знания мавляны Мухаммеда. Казы‑заде‑Руми и сам читал лекции по астрономии студентам медрессе. Слава о нём, как о лекторе, была так велика, что в Самарканд специально приезжал поэт Джами, чтобы послушать учёного, которого именовали «Платоном своей эпохи».

В Библиотеке Эскуриала (Испания) хранится астрономический трактат Казы‑заде‑Руми с рисунками и пометками автора. Проникновение рукописи астронома, скончавшегося в Самарканде, на далёкий запад свидетельствует о широкой известности учёных трудов Казы‑заде.

Казы‑заде‑Руми связал свою жизнь и научную деятельность с Самаркандом. Его стараниями был спасён от забвения учёный труд местного астронома Мухаммеда Аль‑Самарканди. Но главной заслугой Казы‑заде‑Руми следует признать то, что он сумел пробудить во внуке Тимура высокую страсть к науке. В числе его учеников был, конечно, и тот, кого мы считаем ближайшим соратником Улугбека – молодой и талантливый Али‑Кушчи.

Вторым после Казы‑заде‑Руми мы должны назвать астронома и математика Гиасаддина Джемшида. За большую учёность Улугбек прощал Джемшиду грубость его манер. Ещё до переезда в Самарканд Джемшид был известен как автор трактата об астрономических инструментах. Джемшидом написаны и другие работы по астрономии («Ступени неба»). В переводе на латинский язык сохранилась работа Джемшида «Книга с таблицами о величине неподвижных и блуждающих звёзд».

Джемшид мог консультировать Улугбека по вопросам оборудования обсерватории астрономическими инструментами, но в работах обсерватории он участия не принимал. Умер Джемшид на несколько лет раньше, чем Казы‑заде‑Руми.

Был среди астрономов при дворе самаркандского правителя и почтенный мавляна Муинаддин, приглашённый в Самарканд Улугбеком. Муинаддин всю жизнь занимался астрономией и подготовил себе смену в лице своего сына Мансура, который в свою очередь продолжал подготовку учёных астрономов.

Эти трое учёных обогатили знаниями и опытом своих учеников – Улугбека и его друга Али‑Кушчи.

Али‑Кушчи состоял в штате придворных охотников и своё прозвище «кушчи» (сокольничий) получил по занимаемой им должности.

Очевидно, Улугбек, который был, как мы уже знаем, страстным охотником, во время выездов на охоту и ночных бесед под звёздным небом убедился в том, что его юный сокольничий (Улугбек называл Али‑Кушчи «сыном») проявляет большой интерес к астрономии и недюжинные способности к наукам. Улугбек сблизился с ним и привлёк его к занятиям астрономией. Общность интересов сделала их друзьями. За огромные знания Али‑Кушчи получил впоследствии лестное прозвище: «Птолемей своей эпохи».

Весьма интересным фактом его биографии за время пребывания в Самарканде является поездка Али‑Кушчи по поручению Улугбека в далёкий Китай. Это говорит в пользу того мнения, что самаркандские астрономы XV века работали не замкнуто, но в активном общении с учёными других восточных стран.

Научное введение к звёздным таблицам Улугбека убеждает нас в том, что самаркандские астрономы были полностью осведомлены о том, что делалось в области астрономии их современниками в Индии. Иране и Китае.

Али‑Кушчи пережил Улугбека. Но после гибели просвещённого правителя он не мог оставаться в Самарканде. Под предлогом поездки в Мекку, на богомолье, Али‑Кушчи покинул Самарканд. Он захватил с собою рукопись «Звёздных таблиц», предисловие к ним, а также копии других собранных в обсерватории материалов. Величайшей заслугой Али‑Кушчи было опубликование астрономических таблиц Улугбека. Это было им выполнено в Стамбуле (Константинополе), где Али‑Кушчи и умер в 1474 году.

На чужбине Али‑Кушчи не оставлял научных занятий. Известен его трактат по арифметике, а также труды по астрономии (по теории движения планет). Эти работы являются по всей вероятности продолжением работ Али‑Кушчи, начатых им в сотрудничестве с Улугбеком. Известны попытки Али‑Кушчи проверить измерение величины окружности земного шара, производившееся учёными Ближнего и Среднего Востока.

В лице молодого и способного Али‑Кушчи Улугбек нашёл человека, который мог полностью отдаваться научной работе. Талантливому учёному, личному другу Улугбека, астрономы всех стран обязаны сохранением научного наследства Улугбека, которое, как мы увидим, не потеряло своего значения и до наших дней.

Отец Улугбека, Шахрух, покровительствовал учёным, был меценатом. Нам известно, что Гиасаддин Джемшид, астроном и математик, перебрался ко двору Улугбека из Герата от Шахруха. Но сам Улугбек был не только покровителем учёных и поэтов, он был большим учёным. Улугбек настойчиво повторяет, что он, добиваясь всё большей и большей точности составляемых им таблиц, производил самостоятельные наблюдения.

Большинство крупнейших астрономов, чьи имена Улугбек с уважением упоминает в предисловии к своим прославленным таблицам, ко времени начала работ во вновь сооружённой обсерватории было уже в могиле. Ни Казы‑заде‑Руми, ни Джемшида, ни Муинаддина уже не было в живых. Сын Казы‑заде Мерием Челеби, известный впоследствии комментатор таблиц Улугбека, в те времена был ещё мальчиком.

Упоминание имён крупных учёных, которые помогли Улугбеку в составлении планов знаменитой обсерватории, свидетельствует о том, что Улугбек умел, несмотря – на своё высокое положение, относиться к людям науки с должным уважением. Улугбек ценил этих людей, как учителей своих в области науки о небесных светилах. Он с благодарностью вспомнил о тех, кто направил его на путь научной работы и помог ему в создании величайшей обсерватории, в своём «Введении».

Только один Али‑Кушчи смог разделить со своим старшим другом двадцатилетний труд по составлению таблиц, которые оставались непревзойдёнными по точности в течение двухсот лет после гибели их творца.

 

 

СМЕРТЬ УЛУГБЕКА

 

Улугбек любил музыку, любил стихи, любил весёлые пиршества и охоту. Он был не только знатоком и ценителем поэзии, но и сам писал стихи.

До нас дошли строки стихотворения, которое, как говорят, написано самим Улугбеком:

 

«Эй ты, под перстнем которого царство красоты!

Не забывайся, потому что глаз злодеев в засаде на тебя!»

 

Строки эти невольно припомнились мне, как только я начал главу, посвящённую гибели Улугбека.

Прогрессивные мысли Улугбека, уединённые труды в обсерватории, а главное, предпочтение, оказываемое Улугбеком учёным перед шейхами, восстановили против Улугбека духовенство.

Шейхи не раз пытались образумить мирзу Улугбека. Они ставили ему в пример благочестие его отца Шахруха. Но Улугбек, уверенный в силе человеческого разума, осмеливался вслух высказывать свои затаённые мысли:

«Религии рассеиваются, как туман. Царства разрушаются, но труды учёных остаются на вечные времена».

Немногие друзья сочувственно кивали головами в ответ на слова правителя Маверранахра и с гордостью повторяли:

«Труды учёных людей – на вечные времена».

Но шейхи и муллы ужасались кощунственным словам тимурова внука.

«Он безумен, – злобно шептали они. – Религии он сравнивает с туманом? Туман рассеивается. Он предрекает конец ислама? Он говорит, что царства… Да, его царству надо положить конец!»

Улугбеку был противен этот злобный шопот. Он отвернулся от шейхов, ненавистников науки.

А шейхи нашли опору в старшем сыне Улугбека. Они знали, что Улугбек не ладил с Абдал‑Лятифом. Они знали, что Улугбек бывал несправедлив к Абдал‑Лятифу. Они знали, что Абдал‑Лятиф ненавидел своего младшего брата Абдал‑Азиза. Слышали они и о том, что между Улугбеком и Абдал‑Лятифом были ссоры.

Шейхи окружают Абдал‑Лятифа. Они нашёптывают ему об отступничестве Улугбека от строгих правил ислама. Они внушают Абдал‑Лятифу, что ему надлежит быть орудием праведной религии – всемогущего ислама.

Все враги Улугбека сходятся к Абдал‑Лятифу. Среди них Аббас «из рода сулдузов», отец которого казнён по приказу Улугбека. Аббас страстно желает отомстить Улугбеку за смерть отца… Шейхи благословляют тех, кто, по их словам, готов встать на защиту религии.

С годами усиливалась вражда между отцом и сыном. Абдал‑Лятиф хранил свои сокровища в цитадели Ихтиар, а Улугбек завладел этими сокровищами. Абдал‑Лятиф пользовался почестями при Шахрухе в Герате, как старший внук, а Улугбек отнял у него эти почести. Войска Улугбека в хорасанском походе одержали победу благодаря хитрому маневру Абдал‑Лятифа, но Улугбек велел разослать грамоты о победе от имени своего любимца младшего сына Абдал‑Азиза.

Это привело к тому, что Абдал‑Лятиф открыто восстал против отца, опираясь на часть войска. Между Улугбеком и Абдал‑Лятифом вспыхнула открытая война.

Два войска стояли на разных берегах Аму‑Дарьи целых три месяца. Небольшие отряды Абдал‑Лятифа не без успеха переправлялись через реку и нападали на войско Улугбека. Улугбек был при войске. В Самарканде оставался Абдал‑Азиз. Но беспутный Абдал‑Азиз был несправедливым и неосторожным правителем. В Самарканде вспыхнуло возмущение. Улугбек увёл свое войско с берегов Аму‑Дарьи и подавил это возмущение. Абдал‑Лятиф тем временем переправился через Аму‑Дарью, занял Термез, Шахризябс и двинулся на Самарканд.

Улугбек, захватив с собою непутёвого Абдал‑Азиза, выступил против мятежного сына.

В окрестностях Самарканда (у кишлака Демишке) войско Улугбека было разбито. Он бежал с Абдал‑Азизом к столице. Но наместник Улугбека, уверенный в победе Абдал‑Лятифа, не впустил государя в крепость. Улугбек и Абдал‑Азиз поскакали на север. Но и там Улугбеку и его сыну отказали в помощи и даже пытались схватить их и выдать Абдал‑Лятифу.

Тогда Улугбек принял решение: добровольно отдаться в руки сына‑победителя.

Улугбек рассчитывал на позволение остаться в Самарканде и посвятить остаток дней занятиям в обсерватории. Звёздные таблицы были только что закончены. Но так много ещё предстояло сделать астрономам.

Улугбек предстал перед Абдал‑Лятифом. Сын‑победитель обвинял Улугбека в ряде несправедливостей и жестокостей. Улугбек мечтал о продолжении своих научных занятий, но ему было предложено совершить хадж, т. е. паломничество в священный для мусульман город Мекку.

Улугбек должен был подчиниться решению Абдал‑Лятифа.

Сопровождать Улугбека назначен был бывавший в Мекке хаджи Мухаммед Хусрой. Улугбек поспешно собрался в путь и дня через три после первой встречи с сыном выехал в Мекку.

Улугбек мог надеяться, что, совершив хадж, он возвратится в Самарканд и вместе с верным Али‑Кушчи целиком посвятит остаток своей жизни изучению тайн Вселенной.

Он и не подозревал, что ещё накануне в Самарканде состоялся тайный суд над ним и шейхи выдали разрешительную фетву на лишение жизни Улугбека, отступившего от строгих правил ислама. Эту разрешительную «фетву на убийство» низложенного правителя передали в руки Аббасу из рода сулдузов.

В одном из ближайших кишлаков путников нагнал гонец и объявил Улугбеку:

«Именем нового хана повелевается тебе, мирза Улугбек, остановить своего коня. Не подобает тебе, внуку Тимура, совершать хадж в таком скромном окружении. Ты не тронешься дальше, покуда не закончатся приготовления к твоему далёкому путешествию. Твоё путешествие должно вызвать одобрение всех таджиков и тюрков».

Улугбеку оставалось одно: не противиться воле нового хана.

Вскоре прискакал Аббас, который просил, как милости, поручить ему обязанности палача.

Никто из сопровождавших нукеров не вступился за своего бывшего повелителя. Когда великого звездочёта связали и повели на двор, Улугбек поднял глаза к небу.

Аббас взмахнул мечом и с силою опустил его. Тело Улугбека скатилось в арык.

Хаджи Мухаммеду и нукерам Улугбека приказано было возвратиться в столицу.

Это произошло 27 октября 1449 года (десятого рамазана 853 года гиджры).

Так сошел в могилу один из выдающихся тимуридов, блестящий представитель средневековой культуры Средней Азии.

Его научная деятельность не должна, однако, заслонять от нас образ характерного представителя феодальной эпохи со всеми его слабостями. Типичный сын своего времени, Улугбек своеобразно сочетал занятия наукой с обычным времяпрепровождением средневекового властителя – разгульными пирами, охотой, участием в междоусобных распрях, которыми была так изобильна эпоха, в которую он жил. Не чужд он был и корыстолюбия. В этом отношении Улугбек мало чем отличался от своих современников, выходцев из среды чагатайской знати – аристократической верхушки господствующего класса феодального Маверранахра.

Абдал‑Лятиф лишь на полгода пережил своего отца. Он был убит весной 1450 года.

После смерти Абдал‑Лятифа тело Улугбека с почестями было перенесено в мавзолей Гур‑Эмир. Там, рядом с могилами его деда Тимура и отца Шахруха, находится и доныне могила Улугбека, эмира‑учёного. Слова надписи на сером надгробии до сих пор проклинают Абдал‑Лятифа, отцеубийцу.

Имело ли место в прошлом злодейское убийство учёного‑астронома, сына Шахруха, внука Тимура? Быть может, всё это выдумано и принято на веру историками, писавшими о событиях, происходивших задолго до того, как они взялись за свой труд?

Советские учёные накануне войны решили проверить свидетельства древних историков и мемуаристов об обстоятельствах смерти Улугбека. Была образована особая комиссия Академии наук Узбекской ССР. В присутствии комиссии в мавзолее Гур‑Эмир были вскрыты гробницы Тимура, его сына Шахруха и внука Улугбека.

Вот как описывает момент вскрытия гробницы Улугбека корреспондент газеты «Известия»: