От Перми Великой к российскому Уралу

Топоним «Пермь» происходит из языка древних коми, в котором «парма»

означает «возвышенное место», а «пэрма» – «окраинную землю». До недавнего

времени Пармой местные жители называли возвышенность между реками Вишера и

Чусовая.

 

149

 

В жизнеописании святого Стефана Пермского, составленном в 1397 г. иноком

Троице-Сергиевой обители Епифанием, приводятся реки, текущие в земле Пермской:

Вымь, Вычегда, Вятка, Кама, Чусовая.

В
допетровских
правительственных
актах
Великой
Пермью
постоянно

именовалось пространство от истока Камы до реки Чусовой, а Пермью Вычегодской –

земли по реке Вычегде и ее притокам [324].

Новгородцы стали проникать в Пермь через Заволочье (Двинскую землю) с XI в.

Как
и
в
других
отдаленных
северных
районах,
Новгород
интересовал
здесь

исключительно сбор дани. И не только пушнины. В то время молва широко разнесла

слух о «закамском серебре». Бывало, что новгородские «гости» взимали дань в

драгметалле, но, видимо, его наличие было лишь следствием торгового обмена. До

новгородцев в Пермский край попадали арабские купцы через Итиль и Булгарию. А

найденные здесь монеты говорят о еще более ранних визитах гостей из Сасанидского

Ирана и Индо-Греческого царства. [325]

Под 1187 г. Новгородская четвертая летопись содержит запись: «Того же лета

избъени были даньники Перемьские и Югорьские, а друзии, [326] за волоком…» Погибло

около сотни новгородцев, пришедших через Пермь в Югру цифра по тем временам

немалая.

Под 1193 г. та же летопись сообщает о новом поражении новгородских отрядов

по главе с Ядреем около двух югорских городков – причем воевода шел мстить за

убийство новгородских сборщиков дани, случившееся в 1187 г. И, видно, попали

дружинники в засаду: засвистели невесть откуда острые стрелы, а из-под еловых лап

поползли лешие с ножами – резать жилы. Разгром был столь ужасным, что уцелели

лишь 80 человек, которые вернулись домой летом следующего года. [327]

На интерес новгородских сборщиков дани к туземцам Перми и Югры те не

отвечали
взаимностью.
Известный
пермский
краевед
А.
Дмитриев
писал,
что

новгородцы брали столько, «сколько можно было взять при помощи всевозможного

насилия». [328]

Похоже, дань была высока – новгородцы собирали ее как в свой карман, так и в

казну. К тому же посланцы Великого Новгорода не могли или не хотели принести сюда

государственность. Эти обстоятельства способствовали уходу югричей на восток, что,

очевидно, свершилось к концу XIV в. Предки же пермян двигались из нижнего

Прикамья на север еще с VIII в. удаляясь от воинственных тюркских племен. В их

языке было немало слов индоевропейского происхождения, а в генах была широко

представлена праславянская гаплогруппа Rial, свидетельствовавшая о смешении с

более ранним индоевропейским населением нижнекамского региона.

Не заботились новгородцы о распространении в Перми и Югре христианской

веры, что могло бы сблизить их с туземцами. Пермяне оставались анимистами,

поклоняясь солнцу, воде, камням, деревьям, быкам. Шаманы служили посредниками

между людьми и миром духов. Остались свидетельства о том, что на пермских капищах

 

150

 

стоял
антропоморфный
идол
Золотой
Бабы,
возможно,
результат
древнего

взаимодействия пермян с восточными индоевропейцами.

Договорные грамоты Новгорода с Тверью (1263) и Москвой (1456, 1471) всегда

упоминают Пермь, Печору, Югру как его владения. Но новгородская власть там была

почти номинальной и осуществлялась наездами. Об этом свидетельствует и тот факт,

что новгородцы не строили в Перми Великой даже острогов. К концу новгородской

власти там существовало четыре городка, причем все туземные – Искор, Урос,

Чердынь, Покча. Немало туземных поселений было уже заброшено. А стояли они на

высоких местах, защищаясь рядами валов.

Со
второй
половины
XIV в.
началось проникновение в Пермскую
землю

московских русских, которые, после приобретения великим князем Белозерского края,

быстро освоились на Северной Двине, а затем и на Вычегде.

Дмитриев
пишет:
«Москвитяне
со
свойственной
им
настойчивостью

осуществляют мысль в деле и направляются в далекие Новгородские волости по путям,

давно проложенным самими же Новгородцами. Постепенно, в течение довольно долгого

периода времени, Москва побеждает Новгород его же оружием!»

В 1363 г. на Печору и в Пермь Великую послан первый московский наместник

Андрей Фрязин – судя по прозвищу, человек итальянского происхождения. Великий

князь Московский Дмитрий Иванович Донской отдал ему в кормление печорские земли,

с правом «брать подводы для московских служителей и на Перми». [329]

В отличие от новгородцев, москвичи осуществляли религиозную миссию в

Пермском крае – без насилия, мягко и вполне удачно.

Монах Стефан из города Ростова, принадлежавшего Москве, приступил к

миссионерской деятельности в Перми Вычегодской в 1379 г. Он крестил пермян, создал

пермскую азбуку, перевел на пермский язык Евангелие и обучал детей. Соликамская

летопись под 1383 г. указывает: «В государствование Великаго Князя Димитрия

Ивановича Донскаго впервые проповедана в Пермии христианская вера святым

Стефаном, преставившимся в 1396 году».

Деятельность
Стефана
поддерживалась
митрополитами
московскими
и

способствовала распространению в Перми московского влияния. Притом вполне

заслуженно, как бы это ни огорчало современных сепаратистов.

В городке Усть-Выме, где Стефан поставил церковь на месте прежнего капища,

была учреждена Пермская епархия. Стефан стал первым епископом Пермским,

которому надлежало окормлять земли всего Верхнего Прикамья.

В1398 г. двинским воеводой Анфалом Никитиным, присягнувшим Московскому

великому князю, был основан Анфаловский городок – первое на Верхней Каме русское

поселение.

ушкуйников.

Впрочем,
по
удаленности
от
Москвы
город
сделался
пристанищем

В 1430 г. посадские люди Калинниковы заводят в Пермском крае поселение Соль

Камская (ныне Соликамск), поставив варницы на реке Усолке. Они представляли собой

 

151

 

огромные железные котлы, наполняемые рассолом, с дровяной топкой – выпадающие в

осадок гипс и другие примеси последовательно удалялись. [330] (До XV в. стране не

хватало собственного производства соли, она ввозилась из-за границы.)

В перемирной грамоте Василия II Темного с Казимиром IV от 1449 г. Московский

князь титулуется среди прочего государем Ростовским и Пермским. В послании

митрополита Ионы к вятчанам от 1452 г. Сысола, Вымь и Вычегда названы вотчиной

великого князя Московского.

Вычегодская Пермь была окончательно уступлена Новгородом Москве по

отказной грамоте на Двинскую землю от 11 августа 1471 г., а Пермь Великая, или

Чусовая, подчинилась Ивану III годом позже. В то время ею правила династия

туземных князей. Князь Михаил Пермский со своими слугами принял крещение в

1462 г. Десять лет спустя он был отвезен в Москву воеводой Федором Пестрым и снова

возвратился в свою резиденцию Чердынь уже как вассал великого князя.

В
синодике
чердынского
Иоанно-Богословского
монастыря
от
1477 г.

упоминаются князья Михаил и Иоанн Пермский, «убитые от Вогуличей», а также еще

несколько вымских и великопермских князей и княгинь – всего 14 душ. [331]

Со времен Стефана христианство сделало большие успехи в Перми Вычегодской

и Великой, очевидно, это стало причиной того, что переход власти от Новгорода к

Москве прошел здесь гладко.

В 1472 г. в Перми была учреждена постоянная резиденция московских властей –

в Покче, где люди воеводы Федора Пестрого «срубили городок».

В период утверждения московской власти в Перми югра уже находилась в

Зауралье, где смешалась с остяками и вогулами. Московские источники отмечают

тамошние мансийские племена в связи с набегами на Пермский край. Притом этноним

«югра» (югричи) часто переносился на вогулов и остяков. Вогулы (самоназвание –

манче) жили в это время не только в Сибири, но и на окраинах Перми, на камских

притоках Косьве, Чусовой, Сылве, в верховьях Туры, Сосьвы, Лозьвы.

На северо-востоке с Пермским краем соседствовали племена, относившиеся к

самодийской языковой группе. Древнерусское сказание «О человецах незнаемых в

восточной стране» говорит о «каменной самояди», которая живет «по горам по

высоким», то есть на полярном и приполярном Урале, до верховья Печоры и истоков

Вишеры.

Население Пермского края до начала русской колонизации было крайне редким,

поскольку имело лишь присваивающее хозяйство. В «густонаселенном» Верхотурском

уезде насчитывалось всего 200 ясачных вогулов. [332]

С началом русской колонизации Перми сами пермяне движутся на северо-восток,

на верхнюю Каму, вытесняя оттуда мансийцев, а в западной части края смешиваются с

русскими. [333]

Русская колонизация показала первые успехи в Пермском крае к концу XV в.,

однако борьба с набегами продолжалась здесь еще почти столетие. И стрела с

 

152

 

массивным наконечником, пущенная сибирским «гостем», могла разрезать воздух в

любой миг.

В 1455 г. пелымский вогульский (называемый в русских документах югорским)

князек Асыка приходит в Вычегодскую Пермь, берет большой полон в Усть-Выме, в том

числе владыку пермского Питирима, которого замучивает насмерть.

А на сибирских вогулов в первый раз московская рать идет в 1465 г. [334] В

походе вместе с воеводой Василием Скрябой участвует князь Перми Вычегодской,

имеющий христианское имя Василий Ермолаевич Вымский, «с Вымичи и Вычегжане».

Московские и пермские воины приводят вогульскую землю под руку Ивана III и

доставляют в Москву двух вогульских князьков, которых великий князь отпускает

обратно, очевидно, взяв с них присягу. Правда, взятый в плен злодей Асыка сумел

удрать, и под его «мудрым» руководством пелымское княжество взялось за старое.

В 1468 г. произошел набег на Пермь Великую казанского хана Обреима

(Ибрагима). Годом позже русское войско под командованием Ивана Руно в ответ с

успехом ходило против казанских татар. Удалось занять окрестности Казани, зажечь ее

посады, освободить множество пленников самого разного происхождения. «А что