Законодательстве, судебной практике, философии и правоведении

Выяснению того, насколько обоснована традиционная трактовка соотношения предмета и объекта преступления как части и целого, может способствовать исследование соотношения понятий предмета и объекта в философии, общей теории права и гражданском праве. Кроме того, необходимо уяснить значение терминов «объект» и «предмет» в действующем уголовном законодательстве и судебной практике.

По вопросу о соотношении объекта и предмета преступления имеются обстоятельные исследования, суть некоторых из них уже была изложена в предыдущей главе настоящей работы. Подавляющее большинство теоретиков уголовного права полагают, что объект преступления и предмет преступления – разные правовые понятия, обозначаемые соответствующими терминами. Однако в действующем уголовном законодательстве и судебной практике, а также в философии и правоведении, не наблюдается столь четкого разделения понятий, обозначаемых терминами «объект» и «предмет».

Термин «предмет» встречается в двенадцати статьях УК: «предметы, добытые преступным путем» в ст.33; «предметы, имеющие особую ценность» в ст.164; «предметы художественного, исторического и археологического достояния народов РФ» в ст.190; «предметы, указанные в настоящей статье» (огнестрельное оружие, его основные части, боеприпасы, взрывчатые вещества и взрывные устройства, газовое оружие, холодное оружие – авт.) в примечаниях к ст.ст.222, 223; «порнографические материалы и предметы» в ст.242; «предметы с порнографическими изображениями несовершеннолетних» в ст.242.1; «предметы или документы, имеющие историческую или культурную ценность» в ст.243; «предметы военной техники» в ст.ст.346, 347, 348; «предметы, представляющие повышенную опасность для окружающих» в ст.349.

Термин «объект» употребляется в одиннадцати статьях Особенной части УК: «объекты авторского права или смежных прав» в ч.2 ст.146; «объекты использования атомной энергии» в ч.3 ст.205; «объекты атомной энергетики» в ст.215; «объекты жизнеобеспечения» в ст.ст.215.2, 281; «взрывоопасные объекты» в ст.217; «объекты, взятые под охрану государства» в ст.243; «промышленные, сельскохозяйственные, научные и иные объекты» в ст.246; «установки, сооружения и иные объекты» в ст.251; «особо охраняемые природные объекты» в ст.262; «охраняемые караулом (вахтой) объекты» в ст.342.

Очевидно, что использование терминов «предмет» и «объект» в большинстве из приведенных статей УК служит для обозначения двух групп явлений материальной действительности, с которыми взаимодействует (либо которые создает) виновный: термином «предмет», как правило, обозначаются движимые вещи, тогда как термин «объект» обычно обозначает недвижимость – здания, установки, сооружения и т.д. При этом оба вида явлений материальной действительности выступают в роли предмета преступления. Таким образом, законодатель использует термины «предмет» и «объект» для обозначения двух видовых понятий, входящих в один род – вещь. Но такое соотношение данных понятий не совпадает с соотношением понятий объекта и предмета преступления в науке уголовного права как целого и части.

В действующем российском неуголовном законодательстве разграничение понятий, обозначаемых терминами «объект» и «предмет» не встречается. Однако в ведомственном правотворчестве такие примеры все же имеются. Так, Положение о проведении торгов на право заключения договора аренды объектов недвижимости, находящихся в федеральной собственности, утвержденное распоряжением Мингосимущества РФ от 28 июля 1998 года №774-р, разграничивает понятия «объектов торгов» как объектов недвижимости (зданий, строений, сооружений и нежилых помещений), находящихся в федеральной собственности, и «предмета торгов», под которым понимается право заключения договора аренды соответствующего объекта на определенных условиях[65].

В судебной практике по уголовным делам термин «предмет преступления» используется в том же значении, что и в уголовно-правовой доктрине. Так, в п.12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 июня 2000 года №14 «О судебной практике по делам о нарушении правил пожарной безопасности, уничтожении или повреждении имущества путем поджога либо в результате неосторожного обращения с огнем»[66] приводится перечень предметов преступления, ответственность за которое предусмотрена ст.261 УК РФ. К ним относятся: леса, входящие и не входящие в лесной фонд, а также древесно-кустарниковая растительность (включая насаждения, выполняющие защитные и другие экологические функции). В п.11 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 ноября 1998 года №14 «О практике применения судами законодательства об ответственности за экологические правонарушения»[67] указывается, что предметом незаконной порубки деревьев и кустарников (ст.260 УК) являются деревья, кустарники и лианы, произрастающие на землях лесного фонда, в лесах, не входящих в лесной фонд, на землях транспорта, населенных пунктов (поселений), на землях водного фонда и землях иных категорий.

Термин «объект преступления» в судебной практике используется в двух значениях: для обозначения того, что в науке уголовного права принято называть предметом преступления, и для обозначения собственно объекта преступления.

В первом значении он использован, к примеру, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 25 апреля 1995 года №5 «О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности», где в п.6 указано следующее: «При определении стоимости имущества, ставшего объектом преступления, следует исходить, в зависимости от обстоятельств приобретения его собственником, из государственных розничных, рыночных или комиссионных цен на момент совершения преступления. При отсутствии цены стоимость имущества определяется на основании заключения экспертов»[68] (курсив наш – авт.). В том же значении этот термин употребляется в Определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 6 декабря 2001 года: «В обоснование своего вывода о правильной квалификации действий Терешонка по п."б" ч.3 ст.160 УК РФ президиум областного суда указал, что объектом преступления, предусмотренного ст.201 УК РФ, является имущество коммерческой организации. Терешонок же растратил зерно Госкомрезерва России, вверенного ему на ответственное хранение, и его действия полностью охватываются диспозицией п."б" ч.3 ст.160 УК РФ»[69] (курсив наш – авт.). Как видим, в приведенных судебных актах термином «объект преступления» обозначается то, что в науке уголовного права принято называть предметом преступления.

В других опубликованных судебных актах термин «объект преступления» обозначает то, что в науке уголовного права принято называть объектом преступления. Так, в п.4 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 5 декабря 1986 года №16 «О практике применения судами уголовного законодательства, направленного на охрану безопасных условий труда и безопасности
горных, строительных и иных работ» этот термин применительно к составу ст.140 УК РСФСР 1960 года обозначает «безопасные условия труда работников предприятия, организации, колхоза и иных лиц, постоянная либо временная деятельность которых связана с данным производством»[70]. Другой пример: Военная коллегия Верховного Суда РФ в своем Определении от 30 января 1996 года указала, что «объектом преступления, предусмотренного ст. 218.1 УК РСФСР, являются общественная безопасность и собственность»[71].

Таким образом, судебная практика для обозначения предмета преступления использует термины «предмет преступления», «объект преступления».

Все изложенное свидетельствует о том, что в уголовном законодательстве и судебной практике слова «объект» и «предмет» употребляются то в одном, то в различных значениях. Термин «объект» используется для обозначения недвижимого имущества, предмета преступления, объекта преступления. Термин «предмет» употребляется в значении движимого имущества и предмета преступления. В одних случаях они обозначают тождественные понятия, в других – разные, и не совпадают со значениями тех же терминов в доктрине уголовного права.

Следует подчеркнуть, что многозначность терминов «объект» и «предмет», их синонимичность наблюдаются также в философии и общей теории права.

В философии не имеется четкого разграничения значения данных терминов. Более того, сложившееся в русском языке и философии словоупотребление, по мнению некоторых авторов, позволяет рассматривать слова «вещь», «предмет» и «объект» как лексические синонимы, которые заменяются друг другом лишь из стилистических соображений[72].

В словаре русского языка С.И. Ожегова объект определяется как «явление, предмет, на который направлена какая-нибудь деятельность»[73].

Согласно данным философского энциклопедического словаря, «категория вещь широко использовалась в философии до XIX в., причем основным признаком вещи считалась ее телесность. В современной литературе вместо категории вещи обычно употребляют категории объекта и предмета»[74].

По определению Брокгауза и Эфрона, «объект (предмет) есть вообще то, что дано в познании, или на что обращена наша познавательная деятельность. Противоположность ему субъект – мыслящее, чувствующее, желающее «я»… В обычном словоупотреблении объективным называется то, что имеет свое основание в природе вещей, независимо от познающего субъекта»[75].

Само слово «объект» произошло от латинского «objectum» – предмет. В философии оно обозначает «то, на что направлена активность (реальная и познавательная) субъекта. Объект не тождественен объективной реальности, а выступает как такая ее часть, которая вступает в отношение с субъектом»[76].

«Предмет – это категория, обозначающая некоторую целостность, выделенную из мира объектов в процессе человеческой деятельности и познания. В общегносеологическом плане противопоставление предмета и объекта является относительным. Основное структурное отличие предмета от объекта заключается в том, что в предмет входят лишь главные, наиболее существенные (с точки зрения данного исследования) свойства и признаки»[77].

Как видно, такое соотношение понятий объекта и предмета в философии не соответствует соотношению понятий объекта преступления и предмета преступления в науке уголовного права и не позволяет четко выделить разграничительные признаки объекта и предмета.

Помимо философии, соотношение понятий объекта и предмета глубоко анализировалось также общей теорией права применительно к учению о правовом отношении. Свой вклад в исследование соотношения этих понятий в рамках теории гражданского правоотношения внесли и представители отечественной цивилистики. Более того, по справедливому выражению В.А. Лапача, теория правового отношения обязана своим рождением и разработкой принципиальных положений именно доктрине гражданского права[78]. В частности, положения о структуре и сущности правоотношения полностью заимствованы общей теорией права из учения о гражданском правоотношении.

Проблема объекта правоотношения является едва ли не одной из самых дискуссионных в теории права, и до сегодняшнего времени не находит единообразного разрешения. Такое положение обусловлено в первую очередь чрезвычайной сложностью согласования правовой формы и фактического содержания правоотношения.

 Ряд исследователей вообще не признает объект правоотношения элементом его структуры. Основным аргументом того, что объект не входит в состав правоотношения Р.О.Халфина считает следующий: «Поскольку правоотношения представляет собой идеологическое отношение, в его содержание не могут входить предметы материального мира, являющиеся объектом различных видов правоотношений»[79]. Она полагает, что, представляя собой предпосылку возникновения и развития правоотношения, объект остается внешним по отношению к правоотношению, не включается в элемент его структуры. Примечательно, что некоторые теоретики уголовного права, следуя той же логике, при исследовании общественного отношения как объекта преступления также выводили объект общественного отношения за рамки структуры общественного отношения[80].

Однако большинство ученых придерживаются иного мнения. К примеру, О.С. Иоффе указывал, что «субъекты и объект, правомочия и обязанность – таковы элементы всякого, в том числе и гражданского правоотношения»[81]. Соглашаясь с таким пониманием структуры правового отношения в целом, ученые по-разному формулируют определение объекта правоотношения. Одни понимают под объектом правоотношения предметы материального и духовного мира[82], другие – действия участников правоотношения, вещи и нематериальные блага[83], третьи – поведение обязанного лица[84], четвертые – фактическое поведение участников правоотношения[85]. При этом в качестве исходного положения принимается то, что объект правоотношения должен поддаваться правовому регулированию, изменяться или создаваться в процессе реализации правового отношения. Нетрудно заметить некоторое сходство между трактовкой объекта правоотношения и объекта преступления: в обоих случаях под объектом понимается то, на что направлена деятельность людей, нечто изменяющееся (терпящее ущерб – в уголовном праве) от такой деятельности.

Аналогично тому, как в науке уголовного права дореволюционного периода был поднят вопрос о двойственной природе объекта преступления (нарушаемое благо с одной стороны, и норма права – с другой), общая теория права и цивилистика также выделяют два вида объектов правового регулирования. Так, Н.Г. Александров под объектом правоотношения понимал тот имущественный объект, по поводу которого существует данное отношение между субъектами, а под объектом правового воздействия – поведение людей[86]. Применительно к правоотношениям, вытекающим из договоров о передаче имущества, по мнению М.И.Брагинского, следует выделять «два рода объектов: объектом первого рода служат действия обязанного лица, а роль объекта второго рода играет вещь, которая в результате такого действия должна быть передана»[87]. Такую же позицию применительно к любому правовому отношению занимает В.Н. Протасов[88].

Четкое разграничение уже объекта и предмета правового отношения приводится у В.С. Нерсесянца: «Объект правоотношения – это абстрактное содержание реализуемой нормы действующего объективного права, то есть соответствующие абстрактные положения ее гипотезы, диспозиции и санкции. Предмет правоотношения – это те конкретные субъективные права и конкретные юридические обязанности, для приобретения, осуществления и исполнения которых конкретные субъекты права вступают в конкретные правоотношения…»[89].

А.И. Коваленко полагает, что права и обязанности участников правоотношений обретают индивидуальный характер именно в предмете, служащем способом существования соответствующего объекта правоотношения. В правоотношении, как он полагает, предметом является осязаемая реальность, то, что дает лицу возможность удовлетворять его потребности; что же касается объекта правоотношения, то он незримо присутствует и воплощается в предмете. Им приводится следующий пример: «Лицо приобретает товар в частном магазине. Участниками этого правоотношения являются покупатель и продавец. Объектом же выступает частная собственность продавца, представленная в товаре. Когда же покупатель приобретает товар в государственном магазине, то объектом уже является государственная собственность, но выраженная, «опредмеченная» в товаре. Как видно, здесь предмет один и тот же – товар, а объекты различные»[90]. Такое понимание соотношения объекта и предмета правоотношения в точности соответствует положениям о взаимосвязи объекта и предмета преступления в современном уголовном праве.

Л.И. Спиридонов и А.Г. Братко также считают необходимым различать объект и предмет правоотношения. Так, А.Г. Братко предлагает называть предметом правоотношения материальное или нематериальное благо, а объектом – фактическое общественное отношение, урегулированное правом[91]. Л.И. Спиридонов указывает: «Неразличение предмета и объекта правоотношения неминуемо привело бы к тому, что самые разные правоотношения обладали бы одним объектом. Убийство одного и того же гражданина в одном случае из ревности, а в другом тем же лицом – по политическим мотивам образуют при одном и том же предмете совершенно различные преступления. В первом случае речь идет о бытовом убийстве, а во втором – о террористическом акте»[92]. Аналогия с уголовно-правовыми понятиями объекта и предмета преступления в данном случае представляется очевидной.

Как видно из изложенного, разделение понятий объекта и предмета характерно не только для гражданского права, но и для общей теории права. При всем многообразии точек зрения на соотношение этих понятий, подавляющее большинство авторов считают, что объектом правоотношения следует признавать явление невещественное (поведение, общественное отношение, право собственности) в отличие от вещественного предмета правоотношения (материального блага, вещи). «Предмет правоотношения – это реализованное, индивидуально-конкретизированное выражение объекта»[93]. Объект и предмет рассматриваются как неразрывные части одного и того же правоотношения.

Проведенный обзор использования в законодательстве и судебной практике терминов «объект» и «предмет», а также краткий анализ соотношения понятий объекта и предмета в философии и правоведении позволяют сделать следующие выводы. Синонимичность общеупотребительных слов «объект» и «предмет» в русском языке (тот факт, что слова «объект» и «предмет» обозначают одно и то же, признают и некоторые теоретики уголовного права[94]) влечет отсутствие однозначности каждого из этих терминов в законодательстве, судебной практике, философии, общей теории права, отраслевых правовых науках. Нередко термины «объект» и «предмет» употребляют для обозначения одного и того же понятия. Однако и в тех случаях, когда каждый из этих терминов используется в строго оговоренном значении, отсутствует единое основание разделения обозначаемых данными терминами понятий. В одном только учении о правовом отношении выше были выделены четыре различных, но имеющих равные права на существование, позиции по вопросу о том, что в структуре правоотношения следует понимать под его объектом, а что – под предметом правоотношения. Такое положение наглядно иллюстрирует отсутствие четкого понимания того, что именно в паре взаимосвязанных понятий следует обозначать термином «объект», а что – термином «предмет». Думается, что употребление в русском языке и философии терминов «объект» и «предмет» как взаимозаменяемых слов-синонимов, используемых в паре друг с другом, в значительной степени повлияло на незыблемость устоявшегося в современной науке уголовного права взгляда об органическом единстве предмета и объекта преступления.