Партизаны в Минусинском уезде

Повстанческая армия на р. Мане была окончательно разбита 15 июня 1919 г. К этому времени она состояла из нескольких больших отрядов. В Красноярске говорили тогда (еще зимой, впрочем), что на Мане действуют три или четыре армии, – Тальская, Манская, Канская и еще какая-то, кажется, Агинская. Количество вооруженных борцов во всех них доходило до 6–8 тыс. человек при 8–10–12 пулеметах, смотря по времени, когда было больше, а когда меньше. При поражении Агинский полк совсем рассеялся, разошелся по домам; из двух других огромная часть либо погибла, либо тоже разошлась Зато осталось много больных и раненых, – всего более 200 чел. Морально состояние армии к этому времени сделалось ужасным. Разыгрывались потрясающи картины при отступлении в тайгу. Да и куда было идти? Оставаться в тайге долгое время было нельзя, рано или поздно пришлось бы выйти из нее, либо назад в Баджей, либо в Минусинский край. О возвращении назад повстанцам не приходилось думать, оставалось одно – идти дальше к Минусинску. Но разве можно было сомневаться, что там, при выходах из тайги, стоят заставы и повстанцев уже ждут? Идти в Минусинский край значило, в сущности, идти на верную гибель. Случилось, однако, то, чего никак не приходилось ожидать – красноярские генералы оказались настолько непредусмотрительными, что никаких заслонов при выходе из тайги на просторы минусинских полей не поставили. Для разбитых и изнуренных остатков армии Кравченко и Щетинкина эта непредусмотрительность оказалась прямо спасительной.

Выйдя, после чрезвычайно трудного перехода по тайге, в Минусинский уезд и не встретив здесь никакого сопротивления, повстанцы употребили неделю на отдых и собирание продовольствия, а пополнив запасы, двинулись на юг, к Минусинску. Затем с ними начала разыгрываться история, столь нам знакомая еще со времени Пугачева. Только что разбитая армия быстро росла, как снежный ком, катящийся с горы. Минусинск повстанцы миновали, но заняли /18/ Каратуз, столицу минусинского казачества, большое село, почти город. Казачьи власти оттуда позорно бежали, и впоследствии их поведение рассматривал казачий круг, собиравшийся в Красноярске. После Каратуза счастье, однако, еще раз изменило повстанцам, – их настиг с большим отрядом сотн. Бологов и дважды разбил под с. Ермаковски и южнее под дер. Григорьевкой. Вновь разбитые и полурассеянные отряды повстанцев решили спасаться тогда в Урянхай и Монголию.

В Урянхай они прошли по Усинскому тракту, построенному руками каторжан, и через несколько дней по приходе туда заняли гор. Белоцарск, бюрократическую столицу Урянхая. По приходе их в Урянхай, там вспыхнуло восстание сойотов, мстивших русским за многолетние обиды, и началось повальное бегство русских на север, вниз по Енисею, на плотах. В свое время оно было подробно описано в местных газетах, сообщавших много интересных подробностей. В Урянхае армия Кравченко и Щетинкина снова оправилась. Красноярские генералы, выпустившие повстанцев из таежного капкана, куда их загнали чехи, не нашли ничего лучшего, как послать в Урянхай того же сотн. Бологова, который только что взял такой реванш в борьбе с повстанцами. Бологов, молодой, казачий офицер, более смелый и задорный, чем способный к серьезной борьбе, решил, что тот «сброд» который сгруппировался вокруг Щетинкина и Кравченко, можно рассеять одним ударом, и быстро двинулся на врага. Враг, однако, не дал себя провести.

Кравченко и Щетинкин обманули бдительность Бологова, – благо это не трудно было сделать, – и заманили его к Белоцарску, на левый крутой берег Енисея. Здесь они вдруг ударили на него со всеми силами, окружили и буквально сбросили с крутых скал в Енисей. Разгром оказался превосходящим все ожидания, и у повстанцев в руках осталась огромная добыча: несколько сот винтовок, несколько орудий, свыше 10 пулеметов и пр. Повстанческая армия снова возродилась и с этого времени шла от победы к победе.

После некоторых колебаний, вести о которых какими-то путями быстро доходили до Красноярска, что делать и куда идти – рождалась мысль идти через горы в Кузнецкий уезд на соединение с алтайскими отрядами – армия Кравченко и Щетинкина вступила вновь в пределы Минусинского уезда, на этот раз не с севера, а с юга, через Григорьевку, под которой они недавно еще потерпели поражение. Снова начали разыгрываться сцены, так нам знакомые еще по обороне Белогорской крепости в «Капитанской Дочке» Пушкина. Серьезных боев нигде не происходило, хотя в Минусинске командовал генерал Попов, ген.- штабист, географ, исследователь Урянхайского края, позже – почти коммунист, в то время ревностный колчаковец. Бологов, к тому же раненный, добравшись до Минусинска, внес туда панику: там началась спешная, нелепая, судорожная эвакуация, а красноярские полководцы, сводя какие-то счеты с минусинскими, оставляли их без помощи. Едва отошли последние пароходы с беженцами, как повстанческая армия вступила в город и завладела им так прочно, что оставалось в нем до падения власти Колчака, в течение трех месяцев (сентябрь – январь). /19/

Это был пример, единственный на протяжении всей колчаковской территории и за все время существования власти Колчака. Правда, повстанцы неоднократно захватывали города и в других концах Сибири: так, в феврале 1919 г. ими был занят Енисейск; осенью 1918 г. занимался на некоторое время Славгород; летом – Камень, на Оби; позже Бодайбо; подходили они близко к Кузнецку, Таре, даже Канску. Но все это не выходило за пределы временных захватов, и, занимая эти города, повстанцы очень скоро теряли их, неся более или менее значительные потери. Минусинск, напротив, ими оказался занятым очень прочно, приблизительно так, как перед тем Степной Баджей, но в отличие от Степного Баджея здесь в их руки попадал не притаежный район, полугорный и полудикий, упирающийся в дикую тайгу, а огромнейшая площадь плодородной земли, сравнительно густо заселенная (350 тыс. населения на пространстве 80 тыс. кв. в.), осыпанная всеми дарами природы, с железоделательным заводом в Абаканске, с рядом больниц, с запасами продовольствия, теплой одежды, медикаментами и пр.

Упрочившись в Минусинском крае, повстанцы могли считать себя вознагражденными за все лишения и от чисто военной жизни имели возможность перейти к настоящему государственному строительству, чем они по мере сил и занялись. Пребывание в Минусинске дало им случай привести также в систему тот идейный запас, с которым они выступили на борьбу с колчаковщиной, что они сделали путем создания местной прессы в виде газеты «Соха и Молот». Все это, взятое вместе, заставляет обратить на Минусинский повстанческий район наибольшее внимание и с особенной пристальностью приглядеться к нему, что мной и будет сделано в дальнейшем.